Глава 36. Хотела ли она теперь вернуться?

Хотела ли она теперь вернуться? Уже кончался февраль. Вроде бы Бельтайн отмечают первого мая? Значит, ей остается всего пара месяцев... а потом Астерий ее убьет.

В это просто невозможно поверить. И все же, охваченная непониманием и недоверием, Микки интуитивно чувствовала, что Севильяна сказала правду. Все совпадало... Микки внезапно увидела, как легли на свои места все кусочки головоломки. Но она знала, к какому миру принадлежит... и это была не Талса в штате Оклахома.

— Я хочу вернуться, но я не знаю, хватит ли у меня храбрости.

— Прислушивайся к себе, Микадо. К своим инстинктам. К своей интуиции. Доверься тому, что они тебе скажут.

— Они говорят мне, что этот мир — не мой.

— Тогда, возможно, тебе следует вернуться домой.

— А вы знаете, как отправить меня туда?

— Я могу дать тебе священное масло, но все остальное уже существует в тебе самой. Ты принесла себя в жертву ради Царства роз, и ты оказалась достаточно самоотверженна, чтобы полюбить Стража того мира. Ты, моя дорогая, представляешь собой полную противоположность последней Эмпузе Царства роз. Я уверена, Геката услышит твой призыв и откликнется на него.

— Но как...

Микки замолчала. Она уже поняла, что должна делать. Она должна прислушаться к интуиции и следовать инстинктам. Микки посмотрела на Севильяну, и та одобрительно кивнула в ответ на ее размышления. «Успокойся и подумай. Ты — жрица Гекаты Эмпуза. И должен быть какой-то способ, чтобы вернуться обратно».

Микки вдруг улыбнулась.

— Ну конечно! Я же все еще Эмпуза! А Геката говорила, что во мне ее сила... и не могла же она полностью исчезнуть, даже здесь! Я хочу сказать, посмотрите на себя! Вы прожили две сотни лет, а вы ведь сбежали от богини!

— Да, ты должна все еще обладать ее силой, — кивнула Севильяна. — Даже в земном мире.

Старая женщина сунула руку в кожаную сумку и достала стеклянный стебель розы, точь-в-точь такой же, как тот первый, что она подарила Микки.

— Это священное масло Верховной жрицы Гекаты Эмпузы. И это единственный шаг в ритуале призыва богини, в котором я могу тебе помочь.

— Спасибо, Севильяна.

Микки взяла стеклянный стебель и тщательно завернула в салфетку, прежде чем спрятать в сумочку.

— Я только об одном прошу тебя, Эмпуза, — сказала старая женщина. — Я прошу тебя передать Гекате мою просьбу о прощении. Я знаю, что не могу вернуться в Царство роз, но я устала, и мне бы хотелось получить дозволение завершить эту жизнь и встретить вечность в полях Элизиума. Но я не могу это сделать, не получив прощения Гекаты.

— Я попрошу ее. Но почему вы сами этого не сделаете?

— Мне бы хотелось, но я не могу вернуться. Я очень, очень устала за эти долгие годы молчания. Богини нет рядом со мной. Она отвернулась от меня.

— Но от меня Геката не отворачивалась! — сообразила вдруг Микки, — Почему вы уверены, что я не призрак в полях Элизиума? Я же умерла. Я не должна была снова пробуждаться в Талсе... если только у Гекаты не было каких-то чертовски серьезных соображений для того, чтобы вернуть меня сюда.

Вспоминая, Микки напряженно выпрямилась.

— Она знала, что вы здесь. Я назвала ей ваше имя, когда она спросила меня, как это я могла «случайно» получить в руки священное масло Эмпузы. Я теперь вспоминаю, какое у нее сделалось выражение лица... она уже тогда это знала.

— Статуя Стража... Богиня установила его здесь, чтобы я могла ее найти... и найти тебя, — с трудом выговорила Севильяна, задыхаясь от слез.

— Геката хотела, чтобы я вернулась сюда и встретилась с вами. — На этот раз уже Микки сжала дрожащую руку старой женщины. — Геката простила вас, Севильяна!

— Ох, дорогая, если бы это было правдой...

— Давайте проверим. Сегодня ночь новолуния. Идемте в розовые сады. Вы встанете вместе со мной в священный круг. Попробуем вернуться домой, Севильяна.

Микки была рада, что пошел дождь. Конечно, ночь была холодной и неприятной, но зато было настолько темно, что даже фонари Вудворд-парка бросали вокруг себя лишь жалкие кружочки слабого переливчатого света. И тому, кто хорошо знал парк, было совсем нетрудно избегать освещенных мест. А Микки отлично знала этот парк.

Одной рукой крепко сжимая сумку, а другой поддерживая Севильяну, она помогала старой женщине пробираться в темноте. Они не разговаривали; им это было ни к чему. Микки мысленно снова и снова молилась о том, чтобы в парке или в садах никого не оказалось. К тому времени, когда они добрались до границы между парком и розовыми садами, Микки немного расслабилась. Ясно было, что не найдется ни одного достаточно сумасшедшего человека, который захотел бы погулять тут в подобную ночь, особенно через пару часов после полуночи. Но все же Микки молчала, пока они не прошли под каменной аркой и не очутились на третьем уровне розовых садов.

Иллюминация фонтана мягко освещала все вокруг, и этот водянистый свет в сочетании с моросящим дождем и туманом, повисшим в холодном воздухе, окрашивал весь уровень в призрачные цвета.

— Очень подходящая обстановка, — негромко сказала Микки.

— Да. Такой свет навевает фантастические образы, — согласилась Севильяна, сразу поняв, что имела в виду Микки. — Это добрый знак, Эмпуза.

— Будем надеяться, — пробормотала Микки.

Потом она посмотрела на опустевший пьедестал. Она не приходила сюда с того ужасного утра, когда ее здесь нашли. Ей это было не по силам. Микки даже отказалась от работы волонтера в садах, попросив отпуск, который ей немедленно предоставили. Все говорили, что прекрасно понимают, как ей должно быть тяжело возвращаться в сады, где на нее напали и оставили умирать. Но разумеется, на самом деле они ничего не понимали. Да и как бы они могли? Они ведь не представляли себе всей правды.

— Микадо? — Севильяна осторожно коснулась ее руки.

— Вы правы. Нам надо поспешить. Если нас тут застанут, вряд ли мы сможем объяснить, зачем пришли.

— Согласна. Займемся делом.

Микки выбрала место рядом с фонтаном. Она открыла портфель, и Севильяна помогла ей поставить по свече на место каждой стихии в круге: желтую — на востоке, для Ветра; красную — на юге, для Огня; синюю — на западе, для Воды; зеленую — на севере, для Земли. И наконец, в центре круга встала пурпурная свеча Духа.

Потом Микки достала из портфеля длинную, узкую коробку спичек для камина и острый как бритва нож, который всегда был спрятан в ее квартире, и положила все это рядом со свечой Духа.

Выйдя за пределы круга, очерченного свечами, Микки достала последнюю необходимую вещь, а портфель положила в тень рядом с пустым пьедесталом. Она вытащила пробку из флакона в виде изящного стебля розы и щедро намазала священным маслом ямочку на шее, запястья и грудь. Потом она передала флакон Севильяне. Заколебавшись на мгновение, старая женщина взяла флакон и нанесла священное масло на свое тело. Сильный аромат роз и специй повис во влажном воздухе, и внутри у Микки все сжалось от внезапно нахлынувших воспоминаний.

Это должно было сработать; она должна вернуться.

— Вы готовы? — спросила Микки.

Старая женщина кивнула и выдернула из своей элегантной французской прически две длинные шпильки; серебряные волосы освободились, упав до самой талии. Потом широким грациозным жестом, словно молодая девушка, Севильяна сбросила плащ. Под ним оказался прекрасный шелковый хитон сиреневого цвета.

Микки тоже сняла пальто, не обращая внимания на холод; на ней был фиолетовый хитон. Ее одеяние было намного темнее хитона Севильяны, и, как и полагалось для ритуала в день темной луны, оно оставляло открытой одну грудь.

— Что можно всегда сказать о хитонах — их очень легко изготовить, — проговорила Микки.

— Я ужасно по ним скучала.

Оглядев себя, Севильяна улыбнулась. Потом она посмотрела на Микки и быстро присела в реверансе.

— Продолжим, Эмпуза?

— Само собой.

Женщины вместе вошли в центр круга. Встав по обе стороны пурпурной свечи, они повернулись лицами на север. Потом Микки взяла коробок спичек, подумав при этом, что ей уж очень не хватает компании воплощенных стихий, особенно сегодня. Но, отбросив сомнения, она подошла к желтой свече и зажгла спичку.

— Стремительные ветры, сильные и вездесущие, даже в земном мире, услышьте: я призываю стихию Ветра, как первую стихию священного круга.

Микки коснулась спичкой свечи и держала ее, пока свеча не загорелась. Не позволяя себе задуматься, услышат ли ее стихии и откликнутся ли на зов, Микки быстро перешла к красной свече.

— Ослепительная сила очищающего огня, танцующее пламя света, даже в земном мире твоя сила велика и истинна. Я призываю тебя, Огонь, в священный круг.

Когда спичка коснулась фитиля красной свечи, пламя вспыхнуло ярко и сильно, и Микки ощутила прилив надежды. И без колебаний шагнула к синей свече.

— Блистающий, переменчивый поток жизни, ты омываешь нас, охлаждаешь нас, утешаешь нас, и даже здесь, в земном мире, ты покрываешь более половины суши и даруешь нам жизнь. Я призываю тебя, Вода, в священный круг.

Фитиль вспыхнул, и Микки показалось, что синяя свеча колыхнулась и покрылась рябью. Она повернулась к зеленой свече.

— Пышная и плодородная, родная и дикая, даже в этом земном мире ты держишь нас и заботишься о нас. Я призываю тебя, Земля, в священный круг.

Микки вернулась на свое место у фиолетовой свечи.

— Я призываю тебя, Дух, теми двумя словами, что связали меня с моей богиней: любовь и доверие.

Микки зажгла свечу и уронила спичку. Оглядевшись, она была разочарована, что не увидела светящейся нити, которая должна соединять стихии между собой.

— Не огорчайся, что не можешь видеть стихии в этом мире, — сказала Севильяна, как будто прочитав мысли Микки. — Смотри на них внутренним взором. Верь, что они здесь. Сила веры Эмпузы — это уже магия сама по себе.

Микки кивнула, и в ее воображении тут же вспыхнула тонкая, как паутинка, нить, очертившая круг.

— Что ж, закончим это, — решительно произнесла Микки.

Она наклонилась и взяла нож. И посмотрела на Севильяну. Старая женщина протянула руку ладонью вверх. Быстрым отработанным движением Микки прижала острое лезвие к коже Севильяны и провела длинную линию по ладони. Когда показалась кровь, Микки протянула нож старой женщине. Бывшая Эмпуза твердо взяла руку Микки и таким же движением нанесла порез. Потом она уронила нож, и женщины свели руки, ладонь к ладони, смешав кровь многих поколений Верховных жриц Гекаты.

Микки закрыла глаза и очистила ум. Когда она заговорила, она и не подумала понижать голос. Если это сработает... если богиня действительно будет призвана... тогда круг окажется надежным и ни один смертный не сможет в него войти. А если нет... если нет, тогда Микки было наплевать, что с ней случится.

— Геката, богиня темной луны и перекрестков между миром людей и миром чудовищ! Я — Микадо Эмпауз, Верховная жрица, Эмпуза Царства роз. В далеком от тебя мире я нанесла на тело священное масло, начертила священный круг и по праву крови взываю к твоему имени. Мы дали слово друг другу, клятву, запечатанную любовью и доверием. И силой этой клятвы я призываю тебя и прошу меня услышать.

Внезапно вокруг них заметался ветер, огни свечей задрожали. Туман сгустился и наполнился искрами, разбегавшимися от созданного ветром маленького смерча... вспыхнул свет — и появилась Геката.

Богиня была в полных регалиях — в платье цвета ночи, звездном венце и с золотым факелом. У ее ног две огромные собаки рычали и скалились на укрытый туманом сад.

Микки хотела обратиться к богине, но ее перебил полный рыданий голос Севильяны. Старая женщина упала на колени.

— Великая богиня! Прости меня! — всхлипнула Севильяна, и слезы потоком хлынули по ее безупречно очерченному лицу. — Я совершила ошибку. И провела целую жизнь, пытаясь искупить ее. Той глупой, эгоистичной девчонки, что предала тебя, больше не существует.

Лицо Гекаты хранило непроницаемое выражение, но голос прозвучал мягко.

— И чему же ты научилась, Севильяна?

— Я научилась тому, что можно потерять нечто куда более ценное, чем просто жизнь.

— И что же это такое?

— Моя честь... мое имя... и любовь моей богини.

— Ты никогда не теряла любви своей богини, дочь моя.

Севильяна прижала ладонь ко рту, стараясь сдержать рыдания. Микки коснулась плеча старой женщины, посылая через это прикосновение свою силу.

— Так ты простишь меня, Геката? — сумела наконец выговорить Севильяна.

— Дитя, я давным-давно простила тебя, — ответила богиня. — Это ты сама не сумела себя простить.

Севильяна склонила голову.

— Могу ли я теперь отдохнуть, богиня?

— Да, Севильяна. Тебе нужно было только попросить. Я бы никогда не отвернулась от своей Эмпузы — даже от заблудшей. Смотри!

Геката взмахнула рукой, туман расступился, словно дверь в ночи. И возникла чудесная картина. Это был прекрасный луг, полный цветущего клевера и окруженный высокими соснами, чьи иглы выглядели как гигантские метелки для пыли, сделанные из перьев. Потом на лугу появилась маленькая танцующая фигурка, за которой следовала группа молодых прекрасных женщин. Вокруг их тел свободно развевались хитоны, девушки выглядели сильными и юными, хотя каждая из них и казалась немножко странной, полупрозрачной.

А потом Микки с изумлением узнала одну из женщин.

— Мама! — вскрикнула она.

Но прежде чем Микки бросилась вперед, ее остановил негромкий голос Гекаты:

— Твое время еще не пришло, Микки. Твоя судьба не завершена.

Сквозь хлынувшие из глаз слезы Микки посмотрела на богиню.

— Но это ведь моя мама, разве не так?

— Да, это она. И присмотрись-ка хорошенько. Ты увидишь еще и свою бабушку.

Микки, затаив дыхание, присмотрелась к девушкам. И — да, в невероятно молодой женщине, танцевавшей рядом с ее матерью, она узнала бабушку. Микки ведь бессчетное множество раз всматривалась в это прекрасное лицо, хотя тогда оно было уже покрыто морщинами времени и мудрости.

— Где это они?

— В полях Элизиума, — с благоговением в голосе произнесла Севильяна. — Там они будут вечно молоды, счастливы и свободны.

— Займи место среди них, Севильяна. С твоими мучениями покончено.

Старая женщина медленно выпрямилась. Она повернулась к Микки и крепко обняла ее.

— Будь благословенна, моя дорогая, — прошептала она.

— Передай моим маме и бабушке, что я их люблю! — тоже шепотом попросила ее Микки.

— Передам. Они будут гордиться тобой так же, как горжусь я, девочка.

Севильяна шагнула через границу священного круга, к богине. Она остановилась перед Гекатой и, снова всхлипнув, низко склонилась перед ней. Богиня обняла ее и поцеловала в обе щеки.

— С моим благословением войди в Элизиум, Севильяна.

Старая женщина прошла через райскую дверь, открытую богиней, и сразу же ее тело изменилось. Старость слетела с Севильяны, как ненужная одежда, — и с радостным криком прекрасная молодая Севильяна присоединилась к кругу танцующих девиц. Потом дверь поблекла, затянулась туманом, и вокруг остались лишь дождь и темнота.

— Я рада снова видеть тебя, моя Эмпуза, — сказала Геката.

Микки отерла с лица слезы и улыбнулась богине.

— Я невероятно рада видеть тебя. Если бы я знала, что могу это сделать — вызвать тебя в этот мир... я бы создала священный круг и позвала тебя еще несколько месяцев назад.

— Но тогда у тебя бы не хватило одной частицы заклинания — священного масла Эмпузы. Для этого тебе необходима была Севильяна.

— Да, ты права... ты права. Я не знаю... Я сегодня узнала так много, что все это просто не помещается в голове. И я так рада, что ты простила Севильяну...

Тут Микки удивленно моргнула, потому что все кусочки головоломки окончательно легли на свои места.

— В тот первый день, когда я очутилась в твоем мире... ты сказала, что совершила ошибку и хотела бы ее исправить. Ты имела в виду Астерия и Севильяну, да?

— Верно.

Геката вздохнула, и это прозвучало так потрясающе по-человечески, так по-женски...

— Мне не следовало наказывать их так, как я это сделала. Севильяна была молодой и эгоистичной... и я ведь знала, когда выбирала ее своей Эмпузой. Но я понадеялась, что благодаря крови она созреет. Однако этого не случилось.

— А как же Астерий? — спросила Микки, затаив дыхание.

— Вот это и была моя самая серьезная ошибка. Я даровала ему сердце и душу человека, а потом сама же отказалась по-настоящему признать, что он действительно больше, чем просто зверь. В этом я оказалась даже более эгоистичной, чем его мать, которая, глядя на него, не видела ничего, кроме собственной ошибки. Я была не права, не допуская для него возможности найти свою пару... веря, что он просто некое существо, которому не нужно ничего, кроме обязанностей. И только моя вина в том, что потребности подтолкнули его к весьма неумному поведению, как только Севильяна начала соблазнять его. На самом деле я разгневалась на самое себя, но изгнала жрицу и зачаровала Стража. К несчастью, я поняла это слишком поздно. И потом мне только и оставалось, что ждать, когда же на свет появится нужная мне смертная. Такая, которая сумеет увидеть правду и будет обладать достаточной храбростью, чтобы действовать в соответствии с ней.

— Так ты бы позволила мне любить его, пусть даже только до дня Бельтайна?

— Нет, Микадо.

Микки застыла на месте, похолодев.

— Прошу, Геката... Я люблю его. Позволь мне сделать его счастливым, хотя бы совсем ненадолго!

— Розы расцвели, Микадо.

Микки, растерявшись оттого, что Геката так внезапно сменила тему, сказала:

— Это хорошо. Я сделала то, что мне казалось необходимым.

— Ты добровольно принесла себя в жертву во имя клятвы, которую дала мне, которой связала себя со мной... во имя любви и доверия. А такого никогда прежде не случалось в Царстве роз. О да, многие поколения Эмпуз отдавали свою кровь, чтобы напитать сферу снов, но они делали это просто потому, что так сплелась нить их судьбы. Но ты, Микадо Эмпауз, смертная женщина из мира, почти полностью лишенного магии, добровольно принесла себя в жертву, чтобы спасти нечто столь нематериальное и расплывчатое, как сны и мечты человечества. И ты также сумела увидеть человека внутри зверя и полюбила его, разрушив лежавшие на нем чары одиночества.

— Я... я просто сделала то, что подсказывали мне инстинкты и интуиция, — поспешно сказала Микки, сокрушенная похвалой богини. — Царство роз стало моим домом, и ради того, чтобы защитить его и всех, кто в нем живет, стоило умереть. А любить Астерия совсем нетрудно. Разве в каждом сильном мужчине не кроется частица зверя? Ведь именно это и отличает их от нас так соблазнительно.

Она глубоко вздохнула.

— Геката, не можешь ли ты позволить мне вернуться к нему? Я даю тебе слово, что сама приду к фонтану в ночь Бельтайна.

— То, что ты сделала, изменило ткань нашего мира, саму его основу, Эмпуза. Твое самопожертвование было чистым... его не запятнали ни узы долга, ни сила страха. И теперь нет нужды приносить кровавые жертвы в праздник Бельтайна. Твоя кровь избавила нас от этого.

Микки попыталась было что-то сказать, но Геката вскинула руку, призывая ее к молчанию.

— Но не все так просто. Ты сама тоже изменилась из-за своего поступка. Если ты останешься в земном мире, ты проживешь обычную человеческую жизнь. Однако стоит тебе вернуться в Царство роз, и твоя кровь окончательно и бесповоротно свяжет тебя. А это значит, что ты станешь бессмертной, и тебе придется вечно править сферой снов, но уже не в качестве моей Эмпузы... ты должна будешь стать богиней роз.

Микки, конечно, слышала слова Гекаты, но они как будто тонули в шуме головокружения и недоверия, наполнившем ее. Что, Геката действительно сказала, что Микки никогда не умрет? Что она может превратиться в богиню?

— Но ты должна знать и то, Микадо, что шагать по пути богини не так-то просто. Вечность — пугающая подруга... иногда она сияет величием, но иногда меланхолична или обидчива, как избалованное дитя... Подумай хорошенько, Эмпуза. Я предлагаю тебе выбор, но этот выбор будет окончательным и бесповоротным. Ты можешь остаться здесь, в земном мире, и прожить столько, на сколько протянется нить твоей судьбы... а в ее конце я не оставлю тебя и буду ждать и приветствовать в полях Элизиума, как приветствовала твою мать и твою бабушку.

— Но Астерий... — заикнулась было Микки.

Геката снова ее перебила.

— Поскольку я сожалею о своей ошибке, я одарю его. Если ты решишь остаться здесь, я дарую ему тело смертного человека.

Богиня улыбнулась, в ее глазах вспыхнуло озорство.

— Ему я дарую человеческое тело, но тебе, лучшая из моих Эмпуз, я даю слово, что на эту его новую форму будет смотреть приятнее, чем даже на самого Адониса. Но совершенно невозможно, даже обладая моей силой, изменить его внешность в Царстве роз. Мне придется привести его сюда, чтобы он прожил рядом с тобой обычную смертную жизнь. Вы обзаведетесь детьми, и вместе состаритесь, и найдете утешение в объятиях друг друга, когда ваши жизни закончатся.

— Или же я могу вернуться, и?.. — подтолкнула богиню Микки, когда обнаружила, что Геката вроде бы не собирается продолжать.

— Да. Ты можешь вернуться и стать богиней роз... и я навечно оставлю тебе сферу снов. Но помни: в том мире я не смогу изменить тело Астерия. Он навеки останется зверем, хотя и с человеческими душой и сердцем. Так что выбирай, Микадо.

Микки углубилась было в размышления, но потом вдруг поняла, что на самом деле выбора у нее нет. Она отлично знала, как должна поступить.

— Я выбираю Царство роз и моего зверя. Я не хочу жить где-либо еще, и я не буду просить о том, чтобы Астерий изменился. Я люблю его таким, каков он есть, и неважно, каким хотели бы видеть его другие.

Геката одарила ее сияющей улыбкой.

— Так давай же вернемся в твой мир!