Глава 19. — Нет, Джии, спасибо, все в порядке

— Нет, Джии, спасибо, все в порядке. Я хочу наскоро поужинать и сразу лечь спать. Я ужасно измотана, а завтра снова будет трудный день.

Микки ослепительно улыбнулась, твердя себе, что она на самом деле вовсе не лжет служанке. Она просто немножко недоговаривает.

— Но, Эмпуза, ты уверена, что тебе не понадобится моя помощь, чтобы переодеться ко сну?

— Нет необходимости. — Микки оглянулась на простое, но элегантное одеяние сливочного цвета. — Думаю, я наконец-то освоилась с тем, как заворачиваются в эти хитоны.

Джии улыбнулась.

— Хитон сегодня неплохо послужил тебе в качестве рабочей одежды, да?

— Да, действительно.

Микки говорила всерьез. Конечно, сначала она никак не могла справиться с длинными полами одежды, но потом поняла, как лучше подтыкать подол, и оценила, как легко и удобно работать в хитоне, хотя ей и понадобилась небольшая помощь Стража, чтобы удержать его в подобающем виде... Возможно, хитон как раз потому так сильно и понравился Микки, что ей потребовалась помощь Стража...

— Значит, ты теперь считаешь его лучше, чем... джинсы?

— Джинсы...— Микки рассмеялась, снова вернувшись мыслями к стоявшей перед ней девушке и порывисто обнимая Джии. — Знаешь, теперь действительно хитон мне нравится больше, чем джинсы.

Джии в ответ пылко обняла жрицу.

— Что ж, желаю тебе хорошего отдыха, Эмпуза.

— И тебе тоже, Джии. Слушай, а почему бы мне не позвать тебя и других девушек утром, как только я проснусь, и мы бы позавтракали вместе? У меня есть кое-какие новые идеи, и я хочу обсудить их с вами.

— Как пожелаешь, Эмпуза.

Джии поклонилась, легко сбежала по ступеням с балкона и исчезла в темноте.

Оставшись наконец одна, Микки тут же принялась беспокоиться. Как и накануне, на балконе перед стеклянной дверью спальни стоял небольшой стол. И он снова был уставлен мясом и сыром, хлебом и вином. Стол был накрыт на одну персону, однако кресел возле него стояло два.

Микки нахмурилась. Так быть не должно. Она пригласила Стража на ужин, и это должен быть именно ужин.

Она закрыла глаза и подумала о тех служанках, что появились волшебным образом, когда она пожелала вино, мыло, чистую одежду...

— Мне нужен второй прибор на стол. Пожалуйста, — сказала она.

Не прошло и десяти секунд, как Микки услышала два коротких удара в дверь спальни. Она крикнула: «Входите!» — и в дверях появилась девушка из тех, что приходили к горячему источнику. Она принесла поднос с полным столовым прибором. Микки встретила ее на середине комнаты.

— Спасибо, что откликнулась так быстро. Она протянула руки к подносу.

— Приношу извинения, Эмпуза. Если бы я знала, что ты ужинаешь не одна, я бы позаботилась о том, чтобы стол накрыли на двоих.

— Не беспокойся из-за этого. Это я в последнюю минуту придумала, — быстро сказала Микки, надеясь, что служанка угадывает только ее желания, а не то, говорит ли жрица правду или лжет. — Я сама все поставлю.

Девушка слегка смутилась, но кивнула.

— Разумеется, Эмпуза. Должна ли я принести еще вина и еды?

— Нет. Там всего достаточно. Не стоит беспокоиться.

— Это не беспокойство — служить тебе, Эмпуза.

Микки напомнила себе, что не следует слишком часто вздыхать.

Может для этих девушек и не было беспокойством служить ей, но она уже могла с уверенностью сказать, что для нее подобная усердная служба чересчур утомительна.

Изменив тактику, Микки спросила:

— Как тебя зовут?

Девушка удивленно моргнула.

— Дафна.

— Дафна... чудесное имя.

Служанка покраснела.

— Дафна, я с удовольствием сама отнесу все это на стол. — Микки отобрала поднос у растерявшейся Дафны. — Но ты наверняка понадобишься мне утром. Я намерена позавтракать в компании четырех воплощений стихий. Тебя не затруднит принести все необходимое для нас?

— Я все сделаю, Эмпуза.

— Прекрасно! А теперь ты и... э-э... остальные девушки можете отправляться на отдых. Сегодня мне больше ничего не понадобится.

Дафна открыла рот, намереваясь возразить, и потому Микки добавила быстро и твердо:

— Спокойной ночи, Дафна! Увидимся утром, я позову тебя приготовить завтрак.

Дафна неохотно присела в реверансе и вышла из спальни.

— Вот еще геморрой, — пробормотала Микки себе под нос, ставя прибор на стол. — Все эти «Да, Эмпуза, что я могу сделать для тебя, Эмпуза, как пожелаешь, Эмпуза» теоретически, возможно, звучат неплохо. Но на практике это чистый геморрой.

«Но наверное, меня бы это не раздражало так сильно, если бы я не затеяла свидание тайком, как подросток, нарушающий запрет родителей...»

— Я не подросток! — сообщила Микки своему отражению в зеркале, расчесывая сохнущие волосы мягкой щеткой. — А он не мой приятель. Это ничем не отличается от делового ужина. И хватит так по-дурацки нервничать!

Стол был готов. Она была готова — ну, по крайней мере, насколько могла. Микки вышла на балкон и села в кресло. Положив руки на колени, она закрыла глаза и подумала о Страже...

...О том, как он внимательно наблюдал сегодня за женщинами... о его смехе... о жаре его тела, когда он стоял так близко от нее... о его прикосновении... и о том, каким одиноким он выглядел, когда уходил в тень за деревом, вместо того чтобы присоединиться к обедающим компаниям...

— Эмпуза, у тебя грустный вид. Что-то случилось?

Микки открыла глаза. Он стоял за кругом света от канделябра у стола.

— Я не грущу. Я просто сосредоточилась. Я пока не привыкла звать кого бы то ни было, просто думая о нем.

— Этим даром обладает каждая Верховная жрица Гекаты.

— Ох, мне это вполне нравится... просто нужно некоторое время, чтобы освоиться с таким методом. — Она показала на кресло по другую сторону стола. — Прошу, садись. Я и не подозревала, насколько голодна, пока не почуяла запахи всей этой еды.

Он медленно вышел из тени, как будто специально чтобы она привыкла к его виду. Микки сообразила, что ей не следует на него таращиться — это выглядело бы слишком грубо. Но он был существом настолько невероятным, что она не могла просто улыбаться и вести вежливую беседу, делая вид, что он вовсе не вызывает у нее потрясения. Копыта Стража в тишине простучали по мраморному полу балкона, притягивая внимание Микки. В этот раз он был одет в другую тунику, тоже не скрывающую его мускулистые ноги. Однако Микки отметила, что, хотя и покрытые гладкой шерстью, они все же больше походили на человеческие, нежели на звериные. Кожаный нагрудник плотно облегал грудь и живот Стража, очерчивая совершенно человеческие мышцы. «Нет, — мысленно поправила себя Микки, — ни у одного обычного мужчины нет подобной груди. Да, он больше не каменный, но выглядит так, словно высечен из мрамора».

Она вдруг поняла, что Страж уже подошел к столу и просто стоит неподвижно, а она рассматривает его. Микки почувствовала, как на щеках вспыхнул румянец смущения.

— Как это называется? — брякнула она, стараясь как-то сгладить бесцеремонность, с которой таращилась на него.

— Эмпуза?.. — Он недоуменно вскинул брови.

— Вот эта кожаная штука на тебе. Я ничего такого прежде не видела. — Микки приподняла край своего наряда. — Джии только сегодня утром объяснила мне, что вот это называется хитон. Вот мне и интересно, как называется твоя одежда.

Микки понадеялась, что она не выглядит в его глазах полной идиоткой. Возможно.

Страж оглядел себя, потом снова посмотрел на Микки.

— Это воинская кираса.

— Кираса, — повторила Микки. — А под ней хитон?

— Нет, это короткая туника. Воины не надевают хитоны на битву.

Поскольку выражение его лица говорило о том, что Микки, похоже, развеселила его, она ткнула пальцем в его голые ноги:

— Но для битвы, мне кажется, стоит их прикрыть.

Лицо Стража окаменело.

— Я бы так и сделал, будь человеком. Греческие воины для защиты в бою надевают особую кожаную обувь с ремнями, которые опоясывают ноги наперекрест от лодыжек до колен. — Он приподнял мощное копыто и стукнул об пол с тяжелым грозным звуком. — Но я не нуждаюсь в такой защите.

По коже Микки пробежал легкий холодок, вызванный одновременно страхом и восхищением. Она посмотрела в темные глаза Стража и ужасно загордилась оттого, что ее голос прозвучал совершенно нормально:

— Ха! Прирожденная защита вроде этой, должно быть, очень полезна при твоей работе.

— Быть Стражем Гекаты — не работа для меня; это сама жизнь.

Микки заставила себя беспечно рассмеяться и потянулась к ломтям холодного мяса, лежавшего на блюде.

— Ты просто не представляешь, сколько мужчин в моем прежнем мире говоря то же самое о своей работе.

— Я не мужчина, — прорычал он.

На этот раз Микки все-таки вздохнула. Она подчеркнуто отложила вилку и посмотрела ему в глаза.

— Я прекрасно это осознаю. Точно так же догадываюсь, как ты и прочие обитатели этого мира прекрасно осознаете, что я не такая, как другие Эмпузы. Но разве я из-за этого раздражаюсь? Нет. Разве я чувствую необходимость постоянно напоминать тебе, что я пожалуй, на добрых двадцать лет старше, чем предыдущие жрицы, и что я совершенно не понимаю почти ничего из происходящего вокруг меня? Нет. И это по двум причинам: во-первых, потому что это надоедает, а во-вторых, потому что постоянное нытье ничего, черт побери, не изменит. Я хочу сказать, я могла бы постоянно жаловаться из-за того, что мне хотелось бы быть выше ростом или стройнее, но от этого ничего не прибавится к моим пяти футам семи дюймам, и ничего не убавится от... — Микки подумала, подсчитывая. — От тех десяти лишних фунтов, которые у меня имеются.

Она резким, разочарованным движением показала на кресло напротив себя.

— А теперь не будешь ли ты так любезен сесть и приступить к ужину? Я ужасно голодна, а когда я голодная, я становлюсь сварливой. Так что давай поедим.

К удивлению Микки, Страж на этот раз не огрызнулся и не сделал попытки уйти. Он просто сел к столу.

Микки взяла вилку и решительно нагрузила на свою тарелку лучшие куски мяса и сыра. Этим вечером к ним добавились темные отборные оливки, и жареный сладкий перец, и свежий инжир. Микки вдруг заметила, что Страж просто сидит за столом, и посмотрела на него, вопросительно приподняв брови.

— Я не привык есть в обществе других, — медленно произнес он.

Микки не нужно было спрашивать, почему это так. Джии уже дала ответ на этот вопрос. Все обитатели этого мира смотрели на него как на чудище, на нечто вроде говорящего и ходящего на двух ногах зверя. Даже сама богиня строго напоминала своей жрице, что Страж никогда не был человеком и никогда им не станет.

Ну, Микки было плевать на это. Да, он не был человеком, но и животным он тоже не был.

— Там, откуда я родом, считается неприличным и подлым заставлять кого-то есть в одиночестве, исключая его из общества.

— Но ты не подла, Микадо.

Он произнес это совсем не как вопрос, однако Микки все равно ответила:

— Нет. Иной раз я бываю эгоистична и упряма, даже цинична, но могу дать слово: я никогда не вела себя подло и низко.

Пока Микки говорила, что-то изменилось в лице Стража. Как будто ей удалось снять защитную маску, которую он натянул на себя, и Страж неожиданно оказался чудовищно ранимым. Неприкрытые чувства отразились в его глазах. Микки вспомнила ужасающий одинокий рев, который слышала во снах, — и рев этот разносился по всему современному ей миру от каменной статуи... Микки захотелось протянуть руку, коснуться Стража, сказать ему, что все будет отлично... но она вдруг испугалась, и вовсе не того фантастического существа, что так неловко сидело напротив нее за столом. Она испугалась самой себя.

Микки снова занялась своей тарелкой, перекладывая на ней куски. Вскоре она услышала звяканье ножа и вилки. Микки налила себе белого вина, настолько холодного, что на стенках кувшина выступили капли влаги, и порадовалась, что это оказалось то же самое вино, которое она пила возле горячего источника. И подняла наконец взгляд на Стража.

— Вина?

Он кивнул, и она наполнила и его бокал тоже. Потом подняла свой и улыбнулась.

— За розы, — сказала она.

Страж мгновение-другое помедлил. Как-то странно шевельнув рукой, он пробормотал себе под нос какое-то слово. Но потом тоже поднял бокал. Бокал полностью утонул в его могучей руке, и Страж держал его очень осторожно, словно боясь раздавить.

— За нашу новую Эмпузу, — сказал он.

Когда Микки поднесла бокал к губам, она увидела, что в вине плавает прекрасный цветок белой розы. Его там не было прежде; это Страж заставил его возникнуть — для Микки. Микки закрыла глаза и выпила, вдыхая сладкий аромат розы, идеально сочетавшийся со вкусом вина.

Позже Микки вспоминала этот момент как то мгновение, когда она полюбила чудовище.