Глава 6. Микки миновала перекресток, отделявший парк от улицы, и пошла по тротуару, что тянулся мимо чудесных прудов с маленькими водопадами

Микки миновала перекресток, отделявший парк от улицы, и пошла по тротуару, что тянулся мимо чудесных прудов с маленькими водопадами, которые обрамляли Вудворд-парк с севера. На следующей развилке она повернула от северной стороны улицы к центру парка, где пока еще не утихла суета вокруг сцены, возведенной лишь накануне вечером. Обрывки стихотворных строк звучали, дразня ее и соблазняя посмотреть спектакль.

Святые источники бьют над землей,

Дым подношений поднимается над землей,

Орел и дикий лебедь взлетают над землей,

И праведность также поднимается над землей,

К ногам богини...

Заинтересовавшись, Микки порылась в памяти, припоминая историю Медеи. Она смутно помнила, что это была древнегреческая трагедия, и что Медею обманул ее муж Ясон, и... Микки наморщила лоб, пытаясь разобраться во всем том мусоре, который вбивали ей в голову на уроках английского языка в колледже.

...Но женщины никогда не возненавидят своих детей...

Эта строка, принесенная легким ветром, прорвалась сквозь паутину воспоминаний. Ну конечно. Медея разозлилась на Ясона, потому что он променял ее на более молодую женщину, дочь короля какой-то там местности, куда Медея с Ясоном бежали после того, как Медея предала свою родину, чтобы спасти Ясона...

— Символично... — пробормотала себе под нос Микки. — Таковы мужчины...

Она замедлила шаг, приблизившись к группе людей, устанавливавших освещение и переставлявших с Места на место фанерные декорации. На сцене находились несколько актрис, но они молчали. Трое нервно топтались в левой части сцены. Одна женщина стояла на правой стороне. Все были одеты в греческие туники, волосы актрис свободно спадали на спины. И все оглядывались с таким видом, как будто ждали: из темноты за краем сцены вот-вот материализуется нечто... Микки остановилась, наблюдая, и пыталась понять, почему актрисы выглядят так встревоженно.

— Черт побери, где Медея? — громко вопросили из маленькой открытой палатки, стоявшей неподалеку.

Микки от неожиданности даже подпрыгнула.

— Она... она сказала, что ей надо сделать перерыв, — робко произнесла одиноко стоявшая женщина.

— Это было полчаса назад! — взревел голос из палатки. — Как, интересно, мы можем наладить звук без Медеи?

Микки посмотрела туда, откуда доносился голос. Но в темной палатке можно было различить только слабо освещенный звукооператорский пульт, мигавший крошечными лампочками, да еще тень человека, стоявшего перед ним.

— Я могу нацепить два микрофона и читать ее роль вместе со своей, — предложила одна из женщин, прикрывая ладонью глаза, в которые бил свет софитов, и глядя в сторону палатки.

Микки решила, что там, видимо, скрывается режиссер.

— Это не поможет. Мы не можем сделать точный расчет таким образом. Черт побери! Я уже устал от выходок Кэти. Эта маленькая штучка думает, что она и в самом деле Медея!

Мужчина замолчал, и Микки слышала, как он раздраженно шагает взад-вперед по покрытой листьями земле. Потом, как будто взгляд Микки привлек внимание мужчины, он повернулся к ней.

— Эй, вы! Не могли бы вы нам помочь?

Микки посмотрела по сторонам. Рядом с ней никого не было. Этот тип обращался именно к ней.

— Я? — Она нервно хихикнула.

— Да, это займет всего несколько минут. Можете вы подняться на сцену? Пусть они подают вам реплики, а вы прочтете несколько строк.

— Но я же не знаю роли, — глупо ответила Микки.

— Это не важно.

Мужчина махнул рукой какому-то рабочему, стоявшему рядом со сценой.

— Дайте этой леди роль и скажите Чио, чтобы прикрепил ей микрофон.

Он снова повернулся к Микки.

— Хотите, дам вам парочку билетов на премьеру за то, что вы нас выручаете?

— Л-ладно... — пробормотала Микки.

Ну и влипла! Впрочем, Нелли нравятся такие спектакли, вот ее и можно пригласить...

Чувствуя себя весьма не в своей тарелке, Микки поднялась на сцену. Один человек сунул ей в руку тетрадку с ролью, другой парень, которого режиссер назвал Чио, отвел назад ее волосы и аккуратно прикрепил к ним миниатюрный микрофон.

— Эй, — крикнул Чио, обращаясь к режиссеру, — а у нее такие же густые волосы, как парик у нашей Кэти!

— Ну и хорошо, проба будет точнее.

— Вот ваша метка, — сказал Чио, показывая линию, начерченную на полу. — Вам нужно стоять здесь, и когда коринфские женщины прочтут свои строки, я вам махну и вы прочитаете обращение Медеи к Гекате.

Он достал из кармана рубашки карандаш и обвел часть текста.

— Вот эта строфа, тут. Стойте лицом к зрителям и старайтесь говорить как можно медленнее и отчетливее. Понятно?

Микки кивнула.

— Отлично.

Он рассеянно похлопал ее по плечу и ушел со сцены.

— Вы справитесь, — сказала одна из женщин, улыбаясь Микки. — Это просто ерунда!

— Ну, не знаю, — прошептала Микки в ответ. — Я никогда прежде не обращалась к богиням.

— Ой, да не беспокойтесь вы! Вы и не призовете никакую богиню, если вы не Медея на самом деле, — сказала женщина, продолжая усмехаться.

— Или не жрица крови, служащая Гекате, — добавила другая женщина.

— Или не вообразите себя разом и Медеей, и великой актрисой, — продолжила первая леди.

Все актрисы разом закатили глаза при этих словах. Ясно было, что отсутствующая прима слишком вжилась в роль.

— Готовы, леди? — крикнул режиссер.

Все четыре женщины ободряюще посмотрели на Микки, и она вышла в центр сцены, к своей метке.

— Хорошо, давайте наконец все сделаем, чтобы можно было отправиться по домам. Первая коринфская женщина, начинайте.

Голос Первой коринфской женщины был сильным и чистым; она повторила строки, которые Микки уже слышала издали:

Дым подношений поднимается над землей,

Орел и дикий лебедь взлетают над землей,

И праведность также поднимается над землей,

К ногам богини...

По коже Микки пробежал легкий холодок, но испуг тут же сменился возбуждением. Голос актрисы как будто заполнил все пространство вокруг, отогнав тревогу.

Вторая коринфская женщина пылко заговорила, обращаясь к Микки:

Женщины ненавидят войну, но мужчины будут воевать.

Женщины могут ненавидеть своих мужей и сыновей своих отцов,

Но женщины никогда не возненавидят своих детей.

Микки следила глазами за строками в тетрадке, слушая дрожащий от избытка чувств голос Первой женщины:

Но я — я буду добра к своему мужу,

Я буду любить своих сыновей и дочерей и почитать богов.

Чио с дальнего конца сцены ткнул пальцем в Микки, и она, как пришпоренная лошадь, ринулась читать роль Медеи:

Лучше помолчите, вы, женщины.

Вам бы посмотреть, как подруги варваров выносят предательство;

Присмотритесь и вы поймете.

Между словами текста здесь стояло примечание в скобках: «Медея опускается на колени и молится». Микки бросила на Чио вопросительный взгляд. Он кивнул и показал на пол. Глубоко вздохнув, Микки встала на колени и начала читать обращение:

Не зря же я почитала дикую серую

Богиню, что бродит в темноте, мудрую,

Чьи владения — людские перекрестки, дикие

Твари и Древняя тайная магия,

Гекату, сладкий цветок черной луны.

Голос Микки набирал силу, а когда заговорила Первая коринфская женщина, в животе начало покалывать и по всему телу словно побежали электрические разряды. Возбуждение нарастало, адреналин подступал к горлу, и дальше голос Микки зазвучал еще мощнее. Если б она посмотрела на режиссера, она бы увидела, как он лихорадочно хлопочет над переключателями и кнопками пульта. Если бы она глянула на актрис, стоявших неподалеку от нее на сцене, она бы увидела, как легкое удивление на их лицах сменилось смущением и потрясением. Но Микки никуда не смотрела, кроме текста перед собой, а слова на листе бумаги проявлялись, сияя, словно ее голос пробудил их к жизни.

Королева ночи, услышь мольбу твоей заблудшей жрицы.

Прости, что я забыла твои пути.

Микки запнулась. Маленький заклеенный пластырем порез на ладони начал болезненно пульсировать. А в ушах зашумело, как будто рядом был океан. Она почувствовала, как ночной ветерок, только что легкий и прохладный, внезапно обдал ее жаром, взметнув волосы, словно они, как и ее тело, тоже были напитаны электричеством. И, подхваченный ветром, аромат необычных духов, которые Микки капнула себе на запястья, вдруг стал очень сильным. Микки глубоко вдохнула, впитывая запахи роз, корицы, жары... Как бы подавленные необычайной красотой роскошного аромата, светящиеся слова текста поблекли, и Микки уже не могла различить их. Но это не имело значения. Как ни странно, но текст звучал в ее голове, и, всхлипнув, Микки выкрикнула слова, эхом отдавшиеся по всему парку:

Я призываю тебя, Геката, той кровью, что течет в моих венах,

И прошу, чтобы ты помогла мне вернуться на службу тебе и твоим владениям,

Чтобы я могла снова вспомнить, как применять магию крови и

Древнюю красоту, которая есть Царство роз.

Оглушительный рев раздался в ночи, загремев в ушах Микки с такой силой, что у нее закружилась голова. Она сморгнула слезы и огляделась вокруг, как будто только что очнувшись от глубокого сна.

«Ох, черт! Опять на меня это накатило!» Микки лихорадочно пыталась понять смысл всех этих ярких прожекторов и женщин, с разинутыми ртами уставившихся на нее «Пьеса! Вот дерьмо!»

Микки посмотрела на текст, который все еще сжимала во вспотевших руках. Слова, напечатанные там черным по белому, ничего не прояснили. Это не были те стихи, которые она только что произносила. Да что же с ней такое происходит?

В задней части сцены кто-то трижды хлопнул в ладоши.

— Неплохо для импровизации. — Голос был полон сарказма. — Искренне трогает.

Микки хотя и с трудом, но все же поднялась на ноги, когда к ней подошла привлекательная маленькая женщина в золотой тоге и темном парике с длинными волосами.

— Но звезда уже вернулась. Так что я заберу микрофон и займу свое место на сцене, а вы можете идти.

Микки похолодела от унижения, когда актриса протянула руку, чтобы взять скрытый в волосах микрофон.

— Ох! Черт... — взвизгнула прима, отдергивая руку и слизывая выступившую на пальцекровь. — Эта штука меня уколола!

Микки подняла руку и коснулась розы, все еще красовавшейся за ухом.

— Извините... — пробормотала она, быстро доставая микрофон. — Обычно у роз «микадо» не бывает длинных шипов.

— Кэти, милая, все в порядке. Она просто помогала нам наладить звуковую дорожку. — Это на сцену выскочил Чио.

Кэти выхватила из руки Микки микрофон и негодующе повернулась к ней спиной; звукорежиссер принялся торопливо прилаживать микрофон к парику звезды.

— Кто-нибудь, принесите мне пластырь, или я истеку кровью! И... бог мой! Что это за запах? Кто, чтоб вас всех, облился духами? я как будто в борделе стою, а не на сцене! Бога ради! Я ухожу на пару секунд, и тут же все превращается в полное дерьмо!

На сцене появились еще люди, и Микки тихонько спустилась вниз, не обратив внимания на режиссера, искренне поблагодарившего ееи напомнившего, что она может получить свои билеты на премьеру в дирекции парка.