Партолона 6 страница

Со своего места за столом заговорил Кеган:

— Леди Рианнон просит вас разрешить мне остаться в Сидете на время создания памятника. Я надеюсь, что вы согласитесь на это, Хозяйка Шейла и Хозяин Перт. — Он повернулся и слегка поклонился правящей чете.

— Кеган, разумеется, ты можешь остаться с нами до завершения работ, — сказала Шейла, взлетела по ступеням и взяла Кая за руки. — Я знаю, сколь близок ты был к Избранной Эпоны и ее семейству. Глубоко сочувствую твоей потере.

Перт поднялся из-за стола и присоединился к соболезнованиям своей жены.

Биркита обняла Морриган за талию и спросила:

— С вами все в порядке, дитя?

Морриган прислонилась к пожилой женщине. Она нуждалась в ее утешении и тепле.

— Нет, — прошептала девушка. — Мне нехорошо. Это ведь произошло в тот день, когда я добралась сюда, правда? Именно тогда она умерла?

— Да, верно.

— Я не понимаю, что происходит, — лихорадочно пробормотала Морриган.

— Не здесь, дитя.

Морриган стиснула зубы и сумела не задать ни одного вопроса из тех, что роились у нее в голове.

«Биркита права. Мне нужно сдерживаться».

Сперва она почувствовала на себе взгляд Кегана, потом он заговорил:

— Быть может, вы помолитесь своей Богине и попросите ее, чтобы душа Мирны поскорее добралась до лугов Эпоны?

Морриган взглянула на кентавра, до странности знакомого ей, и ответила:

— Да, конечно попрошу.

— Благодарю вас, верховная жрица.

Его улыбка была печальной, но Морри невольно ответила на нее. Кентавр сидел за столом так, что девушка могла видеть лишь его человеческий торс. Вылитый Кайл! Мускулистый и почти обнаженный. Куцый кожаный жилет едва закрывал загорелое тело. Как и у Кайла, у Кегана были густые светлые волосы, отливавшие золотом, но под солнцем он бывал чаще своего двойника, что придавало ему более здоровый и сексуальный вид.

Морриган осознала, что пялится на него как девчонка, вздрогнула и быстро пролепетала:

— Не за что.

Кай, Шейла и Перт вернулись к столу. Хозяйка продолжала бормотать гостям слова сочувствия, что, на взгляд Морриган, чересчур напоминало воркование флиртующей дамы.

Биркита сжала руку девушки. Та посмотрела на нее и перехватила многозначительный взгляд.

Затем пожилая женщина поднялась из-за стола и сказала:

— Хозяйка, прошу нас простить, но Приносящая Свет только что выразила желание утром помолиться о душе Мирны. Все жрицы должны присоединиться к ее обращению к Адсагсоне, помочь Мирне совершить путешествие в иной мир, а также помолиться за Избранную Эпоны. Нам предстоит еще много дел перед такой важной миссией. — Биркита бросила взгляд через плечо и подала едва заметный знак, по которому все жрицы Богини поднялись со своих мест, поклонились именитым гостям и начали расходиться.

Морриган поняла, что настал ее черед, и подтвердила:

— Да, у нас много дел.

— Понятно. Извинения приняты, — снисходительно бросила Шейла.

— Избранная Эпоны будет благодарна вам за молитвы о душе ее дочери, — резко заявил Кай.

Морриган перехватила взгляд мастера и удивилась странности его тона.

— Рада помочь, — сказала она и начала поворачиваться, чтобы уйти, но ее остановил голос Кегана:

— Откуда вы прибыли?

Девушка обернулась, собираясь ответить: «Из Оклахомы, что находится на юго-западе, по ту сторону моря Бан», но у нее вырвались совсем другие слова:

— Меня прислала Богиня.

Кеган смотрел на нее несколько долгих секунд, потом склонил голову и произнес с едва заметной ироничной улыбкой:

— Я совершенно не сомневаюсь в этом, миледи.

К счастью, Биркита взяла ее за руку и увела из Большого зала, прежде чем Морри успела ляпнуть что-нибудь еще. Однако новоиспеченная жрица чувствовала на себе немигающий взгляд кентавра, пока они шли вдоль столов.

Гостям Сидеты отводилось не слишком много комнат, но те покои, что предназначались для них, были просторны, удобны и отделены от других. Кеган хорошо знал их и не сомневался в том, что такая изолированность этих помещений отвечала вкусам Хозяйки Сидеты.

Кентавр нахмурился и провел рукой по волосам.

«Шейла, к сожалению, не меняется. Всегда одна и та же маска. Она любит соблазнять гостей. Не всех, разумеется. Только самых влиятельных. Богиня свидетельница, едва я перестал быть глупеньким жеребенком, как Шейла начала меня обхаживать. Остается надеяться, что во время этого визита она сосредоточится на Кае, давнишнем своем фаворите, тогда мне удастся не встречаться с ней. Я знаю, какую игру она поведет, за несколько лет успел изучить все правила, теперь вызывающие одну только скуку. Сначала она предлагает себя — такую теплую, соблазнительную, податливую. Если кавалер отвергает ее, то Шейла проявляет свою истинную природу, становится холодной и язвительной. Меня вовсе не удивляет доступность этой особы, хотя я неизменно отвергал ее все последние несколько лет. Я прекрасно понимаю эту дамочку. Она еще до меня знала, что верховный шаман и самый молодой мастер-скульптор в истории Партолоны добьется однажды высочайшего уважения и власти. Шейла жаждет и того и другого.

А самое неприятное состоит в том, что я не всегда отвергал ее. — Кеган еще раз провел рукой по волосам. — Хорошо бы принять ванну и выспаться. Первую проблему решить не трудно. Другое дело — сон. Я должен поговорить с мастером-каменщиком о том, что случилось».

Кентавр, устало вздохнув, прошел к соседним гостевым покоям, но замер в нерешительности перед входом. Кеган не сомневался в том, что Кай испытал еще большее потрясение, чем он сам. К тому же в последнее время его спутник пребывал в мрачном расположении духа.

— Хватит топтаться на пороге, заходи, — раздалось из-за кожаного полога мрачное ворчание Кая.

Кеган откинул в сторону толстую драпировку, отделявшую комнату от туннеля, огляделся по сторонам, одобрительно кивнул и заявил:

— Твоя комната роскошнее моей. Думаю, это правильно. Ты ведь у нас явный фаворит.

Кай хмуро посмотрел на него и пробурчал:

— Полагаю, ты пришел не для того, чтобы обсуждать убранство комнаты или мой статус в Сидете.

— Странно, правда? — Кеган пересек спальню, наполнил два бокала вином, один из которых вручил Каю, а сам принялся не спеша пить из второго. — Она слишком похожа на Мирну, чтобы считать это совпадением.

— Морриган — не Мирна, — резко произнес Кай.

— Все же я повторюсь! Такое сходство не может быть простым совпадением. Можно не сомневаться в том, что здесь явно не обошлось без Богини.

— Бывает, люди похожи друг на друга и без божественного вмешательства.

— Новая верховная жрица Сидеты и наша покойная Мирна не просто похожи. — Кентавр вздернул брови и саркастически улыбнулся. — Они неотличимы одна от другой.

— Ничего подобного. Мирна растолстела от беременности. Морриган стройна как…

Он умолк, и Кеган продолжил за него:

— Как Мирна до беременности. Да, эта девушка не похожа на Мирну последнего времени, но вернись мысленно на девять лунных циклов назад и попробуй только сказать мне, что их нельзя было спутать!

— Не скажу, — неохотно признал Кай.

— Что сделала бы леди Рианнон, если…

Теперь пришел черед Кая прервать собеседника:

— Нет! Ни ты, ни я не скажем ей, что в Сидете появилась новая верховная жрица, как две капли воды похожая на ее недавно умершую дочь.

— Возможно, это утешило бы ее, — пожал плечами Кеган. — Ходили слухи, будто леди Рианнон очень разочаровалась, когда Мирна не проявила никаких божественных способностей. А эта Морриган уже сейчас верховная жрица. Кроме того, ее, кажется, называют Приносящей Свет, да?

— Именно так.

Кеган предполагал, что Кай, скорее всего, не сведущ в том, каковы способности Приносящей Свет, но сам он, верховный шаман своего табуна, прекрасно знал, что означает этот титул и как редко встречаются проявления подобного дара.

— Кай, Приносящая Свет обладает уникальным умением. Ты не считаешь, что Избранной Эпоны захочется узнать о том, что Адсагсона сделала такой редкостный подарок своим людям?

— Ты действительно считаешь, что леди Рианнон было бы в радость видеть могущественную жрицу, так похожую на ее умершую дочь? Это не причинило бы ей боли?

— Подумай хорошенько, Кай. Ясно, что здесь приложила руку Богиня.

Кай долго всматривался в красивого молодого кентавра, потом заявил:

— Ты ведь пытался ухаживать за Мирной, да?

— Что из того? — снова пожал плечами Кеган. — Многие верховные шаманы обращали внимание на дочь Избранной Эпоны. Если бы она пошла по стопам матери, то со временем стала бы следующей верховной жрицей. Тогда один из нас был бы выбран ей в спутники. Это сделала бы сама Богиня.

— Если я правильно помню, ты дольше других кентавров проявлял к ней интерес.

— Верно. Мирна была привлекательной и умной. Время в ее обществе протекало незаметно. — Кеган усмехнулся. — Кстати, я никогда не скрывал того факта, что люблю внимание женщин, как наших, так и человеческих.

— Если бы Мирна вышла за тебя замуж, ты стал бы самой могущественной персоной в Партолоне.

Беззаботный тон Кегана сменился серьезным:

— Если бы она остановила свой выбор на мне, то это значило бы, что Эпона повелела мне любить ее до конца жизни.

— Именно на этот период ты и стал бы самой важной личностью во всей нашей стране.

— Каждому жителю Партолоны известно, что нет ничего позорного в том, чтобы стремиться стать верховным шаманом государства. — Кеган расслабился и по-мальчишески улыбнулся. — Особенно когда к этой должности прилагается такая прелестная супруга.

— Но она не выбрала тебя в спутники жизни.

— Да, — фыркнул Кеган. — Мирна предпочла виноградаря, человека, и таким образом перечеркнула мечту матери о том, что ее дочь когда-нибудь станет Избранной Эпоны.

— Поэтому ты считаешь, что эта верховная жрица из Сидеты будет хорошей заменой, так как леди Рианнон явно разлюбила свою дочь, когда стало ясно, что той не быть такой же, как мать? — Кай не скрывал сарказма.

— Я такого не говорил, просто повторил обычную придворную сплетню о том, что Избранная Эпоны разочарована выбором дочери.

— Ты должен быть выше всех подобных разговоров.

Негодуя на упрямство старого мастера, Кеган принялся расхаживать по комнате, не оставляя попыток урезонить Кая:

— Оставим в стороне придворные сплетни. Я просто указал на очевидное. Сходство Морриган и Мирны так велико, что его нельзя проигнорировать. Я полагаю, что это промысел Богини.

— Что же, по-твоему, мы должны делать?

— Я всего лишь предлагаю с открытой душой воспринимать волю Эпоны.

Кай прищурился и спросил:

— Кого ты имеешь в виду — нас или себя?

— Обоих, разумеется.

— Что ж, тогда я предлагаю все-таки не сообщать леди Рианнон болезненную новость, хоть при этом мы и будем, как ты сказал, с открытой душой воспринимать божественную волю. — Кеган хотел было ответить, но мастер не дал ему сказать и продолжил: — Это означает, что нам абсолютно не обязательно обсуждать сходство Морриган и Мирны с другими жителями Сидеты.

— Тут тебе придется труднее, чем мне. — Кеган вздернул бровь. — Ты фаворит Шейлы. Хозяйка — одна из тех немногих обитателей пещер, которые получили образование за пределами этого королевства. Если кому-то из местных жителей и суждено узнать Морриган, то это Шейле.

Кай вздохнул, уставился в бокал с вином и пробормотал:

— Острый взгляд этой особы ничего не пропустит. Наверное, мне просто придется чем-то занять даму, чтобы у нее не было возможности подумать о таких вещах.

— Как хорошо, что ты такой опытный мужчина. — Кеган безуспешно попытался скрыть ухмылку и даже прокашлялся, чтобы не рассмеяться. — Ладно, я с тобой согласен. Нам совсем не обязательно рассказывать кому-либо в Партолоне о сходстве недавно умершей дочери леди Рианнон и верховной жрицы Сидеты, по крайней мере сейчас. Возможно, кто-нибудь из нас передумает насчет этого еще до того, как мы вернемся в храм Эпоны. — Кеган осушил свой бокал, вытер рот тыльной стороной ладони и отвесил Каю слегка насмешливый поклон. — Отдыхайте, мастер, а я удаляюсь. — Перед тем как нырнуть под кожаный полог, он улыбнулся через плечо своему старшему приятелю. — Тебе следует знать, что я намерен проводить как можно больше времени с Морриган, чтобы оставаться открытым для промысла Богини. Предлагаю тебе лишить Шейлу возможности задавать вопросы. Уверен, ты придумаешь, чем ее занять. — Кеган расхохотался и вышел вон, а вслед ему понеслось грозное:

— Чертов наглый кентавр!

Мастер-скульптор с улыбкой направился в хорошо оснащенную личную купальню, где смыл с себя дорожную грязь и пот.

«Какой удивительный поворот судьбы — найти могущественную жрицу, как две капли воды похожую на Мирну, умершую и не наделенную никакими талантами. Это перед Каем я делал вид, что легко отношусь к провалу попытки окрутить Мирну. На самом деле меня потянуло к дочери Избранной Эпоны с первой минуты нашего знакомства. Когда она решительно отвергла мои ухаживания, не почувствовав никакой взаимной тяги, это нанесло огромный удар по моему самолюбию. Надо же, девчонка предпочла мне обыкновенного, ничем не примечательного человека. До сих пор изумляюсь!

Вдруг появление этой другой Мирны, молодой женщины, одаренной Богиней необычными возможностями, будет для меня вторым шансом? Пути Эпоны часто таинственны и неисповедимы.

Лично я не возражал бы против того могущества, которое принесла бы мне такая подруга».

Кеган в глубокой задумчивости прошел к себе, вздохнул и поудобнее улегся на мягком меховом ложе, устроенном для него на полу. Он закрыл глаза и приказал себе уснуть, хотя перед его мысленным взором стояло лицо Морриган, так похожей на Мирну. Когда наконец он все-таки забылся, то во сне слышал эхо женского плача.

— Скорее всего, я так же похожа на Мирну, как Кеган на Кайла, — сказала Морриган, когда Биркита помогала ей переодеваться в ночную рубашку.

Они отослали остальных жриц плести веревки из священной травы для завтрашней особой молитвы и наконец-то остались вдвоем.

— Кайл? — переспросила Биркита, усаживая Морриган, чтобы расчесать ей волосы.

— Это тот человек, которого я знала в Оклахоме, копия Кегана, если, конечно, не считать того, что он не лошадь.

Биркита замерла, внимательно посмотрела в лицо Морриган и полюбопытствовала:

— Между этим Кайлом и вами что-то было.

— Ты совсем как моя ба, — вздохнула Морриган. — Та всегда знала про меня все, даже лишнее.

— Расскажите.

— В тот день, когда появилась здесь, я впервые побывала в пещере.

Биркита очень удивилась и заметила:

— Вы же говорили, что в Оклахоме они есть.

— Да, но люди в них не живут.

— Как такое может быть?

— Там все по-другому. Пещеры в Оклахоме, как и во всем моем старом мире, совершенно не приспособлены для жилья, в отличие от Сидеты. Люди посещают пещеры, но не живут в них — по крайней мере теперь. Поэтому в тот день я в первый раз оказалась в пещере и услышала, как кристаллы приветствуют меня, называя Приносящей Свет. Тогда-то я и познакомилась с Кайлом.

— Он имел какое-то отношение к пещере?

— Да, показывал ее людям, — кивнула Морриган. — Это была его работа. Да и жил Кайл совсем рядом с ней, но я узнала об этом позже, когда вернулась туда глубокой ночью. — Девушка умолкла и с трудом сглотнула.

Ей было нелегко вспоминать о том, что она натворила.

— Я поругалась с бабушкой и дедушкой из-за собственной глупости. Наверное, ты уже догадалась, что я убежала в пещеры.

— Конечно, дитя мое. Ваше место в чреве Богини. Только там вы можете обрести покой.

— Тогда я этого еще не понимала. Просто меня потянуло туда. Было поздно. Я думала, что в пещере никого нет, вошла и вызвала свет в кристаллах. Это… было удивительно. Если бы ты знала, Биркита, какую силу я в себе почувствовала. При этом я сознавала, что поступаю правильно.

Почтенная жрица молча кивнула в знак понимания.

— Ну вот, Кайл увидел свет и выследил меня в пещере. Мы… Он и я… Еще раньше, днем, между нами протянулась какая-то ниточка. Когда он увидел, как я вызываю свет…

Биркита пригладила волосы Морриган, улыбнулась и сказала:

— Прикосновение Богини часто вызывает в людях благоговейный трепет.

— Это было нечто большее. — Морриган почувствовала, как у нее горят щеки. — Не благоговение… — Она замолчала, подыскивая нужное слово, и в конце концов смущенно выпалила: — Настоящая страсть!

— Я никогда не была замужем, дитя, но это не означает, что она мне незнакома, — Биркита все поняла.

Щеки Морриган пылали. Ей совсем не хотелось вдаваться в детали того, что произошло между ней и Кайлом.

— В общем, дедушка и бабушка нашли меня в пещере с Кайлом. Застукали в самый неподходящий момент, и тут начался обвал. Они выбрались, я уверена, но Кайл ни за что не хотел меня оставлять. Он… погиб, и я оказалась сперва в кристаллическом валуне, а затем здесь.

— Вот почему присутствие Кегана так на вас подействовало.

Морриган кивнула, а про себя добавила: «По этой же причине меня так раздражает флиртующая Шейла».

— Все очень сложно. Особенно потому, что Кеган и мастер-каменщик определенно узнали меня, — промямлила она с несчастным видом.

— Возможно, это не так уж и плохо, — медленно произнесла Биркита, словно обдумывая ситуацию. — Мастера не собираются в спешке возвращаться в храм Эпоны, чтобы сообщить горюющей матери о том, что двойник ее недавно почившей дочери живет в Сидете. Чего они добились бы тем самым?

— Не знаю, — скатала Морриган, хотя ей стало нехорошо при мысли о том, что Шаннон Паркер, женщина, которую до недавнего времени она считала своей матерью, узнает о ее присутствии в Партолоне.

— Ничего, только причинили бы боль леди Рианнон. Они промолчат, а если что-то и скажут, то не сейчас, а попозже. Лично мне кажется, что мастер-скульптор Партолоны неспроста оказался двойником того человека, которого вы узнали в своем прежнем мире.

Морриган хотела было поправить Биркиту, сказать, что на самом деле ей не хватило времени узнать Кайла, но потом она вспомнила, как он на нее смотрел, касался губ и тела. Девушке пришлось подавить дрожь, начавшуюся было от нахлынувшего желания.

— Вероятно, это Адсагсона привела к вам Кегана. А дары Богини, дитя мое, никогда не следует игнорировать.

Той ночью Морриган увидела во сне мужчину. У него было тело Кайла, его руки и губы, но лица она не видела. Пока он невероятно страстно, почти яростно занимался с ней любовью, у нее в голове звучал язвительны и мужской смех.

Морриган проснулась задолго до того, как Биркита пришла к ней в спальню. Девушка встала и тщательно оделась. Она выбрала светло-желтое платье из струящегося материала, похожего на дорогой лен с примесью тяжелых шелковых нитей. Оно прекрасно облегало тело, и было украшено желтыми ограненными камнями. После этого Морри опустилась на лежанку, поджала ноги и прислонилась спиной к каменной стене. Она поглаживала Брину и думала о Мирне.

Дедушка с бабушкой говорили, что Рианнон и Шаннон были похожи, как близнецы. Морриган видела свою мать в селенитовом валуне и знала, что это так. Если бы не печальная улыбка Рианнон, то этих женщин можно было бы назвать клонами. Кайл и Кеган определенно похожи. Несмотря на детали, например длину волос у мастера-скульптора, и одно различие покрупнее — лошадиную часть туловища! — их можно было бы легко спутать. Дедушка называл ее отца двойником мужа Шаннон. Если верить Бирките, тот тоже был кентавром. Это было так же верно, как и странно. Поэтому, исходя из логики, она и Мирна тоже должны были иметь одинаковую внешность. Только вот Мирна умерла в тот день, когда Морриган появилась в Партолоне.

Душа Рианнон, ее матери, говорила что-то про человеческую жертву, необходимую для того, чтобы пересечь грань и оказаться в Партолоне. Морриган тогда решила, что Рианнон имела в виду Кайла, но теперь сомневалась в этом.

Мало того что дочка Шаннон была похожа на нее, так теперь оказалось, что она умерла. От этой мысли Морриган затошнило. «Вполне возможно, что именно я тому причиной. Нет. — Тошнота подкатила к самому горлу Морри, и той на секунду показалось, что она не сможет ее подавить. — Нет, — решительно повторила девушка самой себе. — Я не имею никакого отношения к смерти Мирны, потому что была в Оклахоме. До того дня, когда случился тот ужасный обвал, я даже не подозревала о существовании Партолоны, не говоря уже о Мирне».

Но темный бог Прайдери знал о существовании Партолоны, знал о Мирне и о ней, Морриган. Если верить дедушке, Прайдери присутствовал при ее рождении.

— Нет! — вскрикнула Морриган, вскочила и принялась метаться по комнате, несмотря на протестующие вопли Брины. — Прайдери не имеет ко мне никакого отношения. Я принадлежу Адсагсоне. Я не такая, как моя мать. Я не стану слушать нашептывания темного бога.

«Конечно, Рианнон не понимала, что слушает тьму, пока не стало слишком поздно. Так рассказывал дед. Сейчас совсем другое дело. Кроме того, меня предостерегли, поэтому я знаю, чего опасаться. — Она остановилась и внимательно посмотрела на себя в зеркало. — Я не имею отношения к уходу Мирны, но неудивительно, что начала терять рассудок, узнав о нашем сходстве и ее смерти. Самое малое, что я могу, так это помолиться о душе Мирны.

— Морриган! — позвала Биркита с другой стороны кожаного полога. — Можно войти?

— Да, конечно, — быстро отозвалась девушка.

Биркита вошла в спальню, огляделась и спросила:

— Вы одна? Мне показалось, я слышала голоса.

— Я просто говорила сама с собой. — Морриган указала на свое отражение и робко улыбнулась.

— Позавтракаем? — Биркита слегка встревожилась.

— Мне… кажется, что сначала нужно помолиться за Мирну. — Морриган умолкла и глубоко вздохнула. — Нет, даже не кажется. Я точно знаю, что хочу сделать это до завтрака. По-моему, все разумно. Вчера ведь мне пришлось поститься до начала ритуала Темной луны. Эта молитва не менее важная, — закончила она со спокойной уверенностью в том, что была права, решив следовать своему чутью.

— Да, миледи, — одобрительно произнесла Биркита. — Если вы здесь подождете, я позову всех жриц.

— Пусть Кеган и Кай тоже об этом узнают.

— Обязательно, миледи.

После ухода Биркиты Морриган продолжала рассматривать себя в зеркало и наконец спросила сама себя:

— Ты хотя бы понимаешь, что делаешь?

«Прими свое наследие».

Эти слова будто витали вокруг нее в прохладном воздухе пещеры. Морриган попыталась узнать голос Богини, но услышала лишь свои собственные сомнения.

Девушка решила, что ей импонирует торжественная суета, поднятая ее жрицами (они сами назвали себя ее жрицами!). Они пришли сопровождать Приносящую Свет в Усгаран для особой молитвы. Ей также понравился сладкий запах веревок, сплетенных из лаванды и шалфея и принесенных ими с собой. Ароматы этих трав проникали повсюду. Они внезапно напомнили Морриган о душистой оклахомской весне, когда она сидела во дворе дедушкиного дома и наблюдала, как колибри кормятся в цветах мимозы.

Жриц было всего двенадцать. Они выстроились перед девушкой в две колонны, по шесть в каждой. Брина беззвучно шлепала рядом, когда они медленно продвигались по туннелю, пропитанному ароматами трав. Шествие проходило в тишине, что позволило Морри задаться вопросом о том, куда же подевалась Биркита, и окончательно разнервничаться на подходе к Усгарану.

В просторной пещере было пусто, если не считать Кегана, Кая и, к счастью, Биркиты. Все трое стояли перед селенитовым валуном. При появлении Приносящей Свет Биркита присела в почтительном поклоне. Жрицы разошлись по обе стороны валуна и заняли свои места. Затем, как по команде, они повернулись к горящим жаровням и подожгли толстые веревки, сплетенные из лаванды и шалфея. Женщины позволили сухим травам погореть секунду или две, тотчас затушили огонь и вновь расположились перед огромным камнем, окутанные сероватым ароматным дымом.

Морриган, заново потрясенная звериной красотой кентавра, с трудом удерживалась, чтобы не пялиться на него. Кеган выглядел молодым, красивым и очень необычным, хотя на лице его было серьезное и грустное выражение, подобающее такому случаю.

«Любопытно, в каких отношениях он был с Мирной? Все-таки Биркита назвала его повесой!..»

Морриган тут же отогнала прочь эту мысль. Она твердо сказала себе, что отношения Мирны и Кегана совершенно ее не касаются. Ей нужно было сосредоточиться на молитве о душе умершей девушки, а не думать о всяких сантиментах. Этим могла бы тешить себя какая-нибудь героиня сериала.

Морриган перестала разглядывать Кегана, прошла вперед и остановилась перед массивным селенитовым валуном точно так же, как проделала это накануне, во время ритуала Темной луны. После вчерашнего мероприятия камень по-прежнему оставался темным. Морри закрыла глаза и сосредоточилась.

«Что мне сказать, чтобы помочь душе Мирны, да и еще кое-кому? Например, Рианнон или Шаннон, той самой женщине, которую я представляла своей матерью и о которой тосковала всю свою жизнь».

Девушка почувствовала неожиданный приступ злобы, подогреваемой отчаянием, подняла руки и заговорила звенящим голосом:

— Адсагсона, я взываю к тебе, живущей на небе и на земле! — Она помолчала и опустила руки, разведенные в стороны.

Юная жрица, не открывая глаз, стараясь разобраться в сложных чувствах, вызванных в ее душе жизнью и смертью Мирны, продолжала:

— Наши гости, мастер-скульптор Кеган и мастер-каменщик Кай, принесли нам печальную весть. Умерла Мирна, дочь Избранной Эпоны. Теперь мы, твои жрицы и я, просим тебя сопроводить ее душу в царство Богини, а также помочь тем, кого она оставила здесь. Облегчи их боль хоть как-то.

По-прежнему не открывая глаз, Морриган замолчала. Она боролась с приступом ревности, грозившим ее захлестнуть.

«В эту минуту Шаннон, вероятно, оплакивает смерть дочери. Точно так же я когда-то рыдала в подушку бесконечными ночами, пока не засыпала от изнеможения. Я до последней секунды глядела на фотографию этой женщины и тосковала по матери, которой никогда не имела. Все это время, бесконечные годы, Шаннон была жива и здорова. Она жила себе счастливо в Партолоне и любила свою настоящую дочь. — Эмоции переполняли Морриган, вызывали в ней дрожь. — Дед и ба слишком долго скрывали правду! Это было несправедливо. Если бы они сразу все мне рассказали, то я могла бы оказаться в Партолоне раньше. Уж способ-то я точно нашла бы! Тогда у меня была бы мать, пусть даже мне пришлось бы делить ее с собственным двойником. В конце концов, Мирна умерла, а я жива. Я осталась бы у Шаннон, но эту возможность у меня забрали».

Гнев Морриган вспыхнул ярче. Так взвивается пламя костра, когда туда подбрасывают сухие мертвые ветки.

В пещере нависла тяжелая тишина, которую неожиданно прервал голос Биркиты:

— Всемилостивейшая Богиня, дарующая покой, госпожа сумеречных царств и утробы земли, мы благодарим тебя за то, что ты направила душу Мирны к золотым вратам, ведущим на прекраснейшие луга Эпоны. Говорят, что однажды она обретет новую телесную оболочку, которой даст рождение другая мать. Поэтому душа вновь появится на земле, но уже в по-настоящему крепком теле и с более мудрым умом. Мы все желаем, чтобы этот путь был радостным для Мирны, дочери Рианнон Маккаллан, Избранной Эпоны, более всех любимой своей Богиней.

Поначалу Морриган обрадовалась, что Биркита не дала церемонии прерваться, но, по мере того как она слушала жрицу, в груди у нее всколыхнулись другие чувства.

«Биркита знает, что Рианнон была моей матерью, а вовсе не Мирны, тем не менее специально назвала ее по имени! Неужели нельзя было обойтись без этого? Зачем понадобилось напоминать всем, что Богиня особенно любила именно Рианнон? Моя мать, настоящая представительница клана Маккаллан, прослужила Богине в этом качестве почти всю свою жизнь. Дед даже рассказывал, что Эпона перед смертью матери простила ей все ошибки. Бирките следовало бы проявить больше уважения к Рианнон».

Прежде чем бывшая верховная жрица успела произнести что-то еще, Морриган почувствовала, как в ее душе ярко запылал гнев.

«Да!.. Это праведное чувство. Так и надо», — прозвучал у нее в голове соблазнительный шепот.

— Сегодня я молюсь не только о Мирне и ее матери, но и обо всех, кому эта смерть принесла горе, кто опечален несправедливостью такого исхода, — страстно проговорила Морриган и крепко зажмурилась.

Для нее эти слова имели не только двойной смысл. Они обладали глубиной, были многослойными. Эти пласты складывались из печали, горя, боли, потерянности.

— Помоги нам обрести счастье в печали, смысл в несправедливости, свет во тьме. Может быть, я сумею стать его частью.

Гнев, много лет едва тлевший в ее душе, продолжал полыхать. Она открыла горящие глаза и выбросила вперед руки так, словно швырнула на валун все чувства, накопившиеся в ней.

— Услышьте меня, души кристаллов! Да будет свет!

На ее призыв откликнулся не только этот камень. Все селенитовые кристаллы во всем Усгаране запылали великолепным яростным огнем.

Морриган воздела руки. Она упивалась страстью и мощью, пламеневшей вокруг и внутри ее.

«Да! Владей своей мощью. Таково твое наследие».

— Я заявляю права на то, что принадлежит мне. Я верховная жрица. Мой огонь горит сейчас здесь для всех, кто испытал боль или несправедливость.

«Я больше не сирота и не изгой», — молча добавила девушка, обращаясь к голосу, звучавшему у нее в голове.