Оклахома. С первых своих сознательных лет Морриган знала, что она не такая, как все

С первых своих сознательных лет Морриган знала, что она не такая, как все. Да, девочка воспитывалась у бабушки с дедушкой, но ей попадались и другие дети, которые жили точно так же. Их родители были лузерами. Дело не в том, что ее отец и мать умерли, хотя она не знала никого, кто остался бы круглой сиротой. Никакой роли не сыграло и то обстоятельство, что бабушка и дед учили ее каким-то странным вещам, когда дело доходило до религии. В Оклахоме всегда чтили протестантизм, но даже в Броукн-Эрроу ей попадались школьники, исповедовавшие другие убеждения. Ладно, их было немного, но все же…

Она отличалась от всех по другой причине. Девочка слышала и чувствовала то, чего не воспринимали другие.

Морриган вздохнула и продолжила свое занятие. Она доставала из стенного шкафа дневники и аккуратно складывала их в коробки.

— Вот она, вся моя странность, занесена в тетради в хронологическом порядке на радость публике. — Морриган склонилась и замахала руками так, словно принимала одобрение толпы. — Нет-нет!.. Зачем же такие аплодисменты?! Это чересчур, в самом-то деле.

— Морри, милая, тебе помочь?

— Нет, ба! Я в порядке.

— Хочешь стаканчик сладкого чая?

Морриган снова вздохнула, но приподняла уголки губ и постаралась передать улыбку голосом:

— Нет, ба. Не беспокойся. Я сама здесь управлюсь, мне немного осталось.

— Ладно, но скоро придут твои подружки. Если все-таки нужна моя помощь…

— Мама Паркер, да оставь ты девочку в покое. Если она говорит, что все в порядке, значит, так оно и есть!..

Морриган захихикала, услышав, как ворчит дедушка, а бабушка спокойно ему отвечает. Дед всегда знал, когда внучку нужно предоставить самой себе. Бабушку она тоже любила, разумеется, и была ей благодарна, но та имела склонность… в общем, держать ее под прицелом. Восемнадцатилетней девушке, собирающей вещи, чтобы отправиться в колледж, такое пристальное внимание совершенно не нужно. По крайней мере, не круглые сутки.

Она взяла в руки очередную тетрадку с дневниковыми записями и быстро пролистала ее. Конечно, ей было трудно свыкнуться с мыслью об отъезде. Разумеется, Университет штата Оклахома — не такая уж даль. Всего полтора часа езды. Но все равно не здесь. Не дома. Ей придется с кем-то знакомиться, заводить новых друзей. Морриган нахмурилась. Общение всегда давалось девушке с трудом. Новые люди ее не понимали. По характеру она была застенчивой и тихой, что иной раз воспринималось незнакомцами как чрезмерная гордость. Поэтому ей частенько приходилось принуждать себя улыбаться и громко здороваться, хотя хотелось просто сидеть в сторонке и наблюдать за происходящим до той минуты, пока к ней не придет уверенность в том, что можно присоединиться. Вот почему она записалась в драмкружок и даже поучаствовала в нескольких школьных постановках.

Они с дедом придумали этот план, когда Морриган еще училась в средних классах. Занятия драматическим искусством должны были помочь ей научиться играть в повседневной жизни.

Ладно, пусть это даже неправильно. Кто-то скажет, что такое поведение — своего рода обман, но на самом деле это вовсе не так. Ей необходимо было научиться приспосабливаться, причем не только ради себя самой. Для дедушки и бабушки было важно, чтобы внучка обрела друзей, вела себя как обычный человек, хотя Морриган такой не была. Они-то ее понимали, остальные — нет.

Вот она и выучилась играть, а еще записалась в танцевальный кружок и проплясала все четыре года учебы в старших классах. Девушка даже ходила на свидания, в основном с футболистами или борцами. Дед одобрял только этих парней.

В общем, Морриган производила вполне нормальное впечатление, но уже давно прекрасно сознавала, что отличается от других людей.

Она швырнула дневник в коробку. Тетрадь раскрылась на какой-то странице, исписанной детским почерком.

Морриган взяла ее в руки и прочитала:

«2 апреля (28 дней до моего девятого дня рождения!)

Дорогой дневник!

Я правда-правда думаю, что на день рождения мне подарят лошадку! И не только потому, что я давно прошу об этом дедушку с бабушкой и готова доказать им, что достаточно взрослая и смогу сама о ней заботиться. Мне рассказал об этом ветер. Он нашептывал, что моя лошадка уже в пути. Мне следует холить и любить ее. Его слова почти всегда оказываются правдой.

Наверное, я должна рассказать об этом деду».

Ей не нужно было переворачивать страницу и смотреть на продолжение этой записи, сделанной давным-давно.

Она прекрасно помнила ту малышку, которой когда-то была. Тогдашняя Морриган больше всего на свете любила деревья, землю и красивую пеструю кобылку серой масти, которую действительно получила на свой девятый день рождения. Та девочка не имела привычки то и дело поглядывать в тень, где могло затаиться что-то плохое. Она верила, что все голоса, которые звучали у нее в голове, — добрые, хорошие друзья.

«Никакая я не чокнутая, раз способна чувствовать духов земли. Не сегодня. Я не стану думать об этом сейчас! — Морриган затрясла головой. — Хлопот и без того хватает. Нужно собрать все вещи, а затем в последний раз отправиться на прогулку с друзьями, прежде чем судьба разбросает нас по разным колледжам. Битве между добром и злом придется подождать, пока я не устроюсь в общаге. Я ведь не Баффи, истребительница вампиров. — Морриган фыркнула. — Даже не Эовин, хотя отдала бы что угодно, чтобы стать девой-воительницей из Рохана. Неужели добро и зло действительно до сих пор воюют? Или все-таки это выдумки моих чудаковатых стариков?»

— Нет, — твердо произнесла она, отмахиваясь от того факта, что сама не понимала, была ли последняя мысль ее собственной или нашептанной ветром.

Желая отвлечься, девушка пролистала несколько страниц до тридцатого апреля и с улыбкой принялась читать детские записи, наполненные восторгом:

«Дорогой дневник! Дорогой дневник! Дорогой дневник!

МНЕ ПОДАРИЛИ ЛОШАДКУ! Я так и знала! Она самое красивое, потрясающее, невероятное существо на всем свете! Ей всего два года. Дед говорит, что у нас будет возможность вырасти вместе. Он такой смешной! У нее потрясающий серый окрас, очень светлый, почти серебристый. Хочу назвать ее Голубкой, потому что она такая красивая и милая. ЭТО МОЯ ЛОШАДКА!

У меня лучшие бабушка и дедушка на свете! И не важно, что они такие старые!

Сегодня вечером, пока я чистила Голубку, дед рассказывал мне о Богине лошадей по имени Эпона. Еще она распоряжается землей, деревьями, камнями и всем прочим. Дед сказал, что если я действительно рада своей лошадке, то, наверное, мне следует поблагодарить Эпону. От нее, вероятно, не ускользнет, что кто-то получил первую и жизни лошадь. Мне показалось, что это круто. Поэтому с наступлением темноты я втайне от всех подошла к большому дереву, что растет на переднем дворе, как раз под окном моей спальни, и сказала спасибо богине Эпоне. Я специально выбрала самое высокое. Если она богиня деревьев, то оно должно ей понравиться. Потом я пододвинула к стволу садовый стул, взобралась на него, встала на цыпочки и запрятала среди ветвей свой любимый блестящий камешек, тот самый, что нашла, когда пропалывала сад прошлым летом. Я сказала Эпоне, что это подарок для нее.

Знаешь, дневник!.. Клянусь, я услышала чей-то смех там наверху, в кроне дерева! Хохотала девушка!»

— А на следующий день блестящий камешек исчез, — прошептала Морриган.

Именно тогда начались ее отношения с Эпоной. Чем старше она становилась, тем чаще дед и ба упоминали Богиню. Морриган все больше думала о ней.

Она не помнила точно, когда поняла, что женский голос, приносимый ветром, принадлежал Богине. Девушка знала лишь то, что вскоре после исчезновения камешка ей начал слышаться шепот Эпоны.

Наконец настал день, когда она призналась деду, что с ней разговаривает ветер. Она до сих пор не забыла выражения его лица. Еще секунду назад они хохотали, обсуждая какую-то проделку Голубки, а туг вдруг он побледнел и стал серьезным. Затем дед усадил ее и прочитал лекцию.

Была ли она длиннющим неловким разговором про секс, месячные и тому подобное? К сожалению, нет. Это был разговор о добре и зле, о том, как они могут затронуть ее жизнь.

Морриган отложила в сторону дневник, быстро просмотрела остальные тетради и нашла ту, которую искала.

Ей не пришлось долго листать страницы, чтобы увидеть запись, сделанную сразу после лекции.

«13 сентября

Дорогой дневник!

Наверное, все эти разговоры насчет того, что 13 — несчастливое число, правда. Сегодня я рассказала деду о голосах, приносимых ветром. Он чуть не спятил, а после наговорил мне такого, что уже я чуть не сошла с ума от страха».

Девушка закрыла глаза, Дальше можно было не читать. Она прекрасно помнила тот разговор, но теперь детская наивность уже не смягчала значительности слов.

Тогда они втроем уселись за кухонным столом, и дед сказал:

— Морриган, я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушала.

Она сразу поняла, что разговор предстоит серьезный. Ведь дед назвал ее полным именем, а не «Морри» или «девочка моя». Девушка до сих пор помнила, что от его тона у нее засосало под ложечкой.

— Ты думаешь, что я сошла с ума, раз слышу голоса в шуме ветра! — выпалила она.

— Нет, милая! — Бабушка похлопала ее по руке. — Дед, да скажи же ты, что мы верим ей и вовсе не считаем ее сумасшедшей.

— Конечно, — проворчал он. — Ты не безумна. Мы не сомневаемся в том, что все это правда, — вздохнул дед и потер глаза за очками. — Ты ведь и раньше, когда была совсем маленькой, рисовала деревья и камни с сердечками внутри. Помнишь, как ты нам это объясняла?

«Разумеется, я ничего не забыла».

— Сердечки показывают, что они живые. Так я говорила.

— Верно, — подтвердил тогда дед. — Ты знаешь, что у деревьев и камней есть душа. Поэтому и ветер с тобой разговаривает.

— Выходит, он тоже живой, как и все в этом мире?

Морриган оживилась. Она подумала, что слова, приносимые ветром, не сулят ничего плохого, раз дедушка сравнил их с деревьями и камнями. Возможно, один из таких голосов, самый красивый и мелодичный, принадлежит Эпоне!

— Все не так просто, милая, — сказала в тот раз бабушка.

— Камни и деревья — это хорошо. Но вот голос, который ты слышишь…

— Голоса, — перебила она деда. — Это не всегда один и тот же голос, но я всякий раз считаю, что его принес ветер.

Старики переглянулись, потом Ричард продолжил:

— Ты ведь знаешь, что в мире существует добро и зло?

— Ага. Мы сейчас по истории проходим Вторую мировую войну. Гитлер — это зло.

— Верно.

— Многие дети верят в сатану. Он зло.

— Да. Но иногда его не так легко распознать, как Гитлера или сатану. Точно так же не всякое добро поначалу кажется самим собой.

Морриган почесала носик и сказала:

— Это как брюссельская капуста, на вкус отвратительная, но зато полезная?

Дед усмехнулся и подтвердил:

— Да, в точности так.

Морриган помнила, как до нее вдруг дошла суть того, что он пытался ей сказать.

— Ты имеешь в виду, что голоса, приносимые ветром, могут быть плохими?

— Не все, милая, — сказала бабушка.

Дед тяжело вздохнул. Даже сейчас девушка вспомнила, как подумала тогда, что он выглядит очень усталым.

Потом дед произнес:

— Твоя мама слышала голоса. Они много чего нашептывали ей. Некоторые из них несли добро. Она даже беседовала с Эпоной.

В тот раз Морриган охватило благоговение.

«Богиня на самом деле разговаривала с мамой! А если так, тогда, быть может, и я сумею ее услышать!»

Но тут дед вдруг заявил такое, что Морриган показалось, будто ее облили холодной водой:

— Но твоя мама слышала и голос, который нес зло, верила ему и в конце концов изменилась. Только с твоим рождением она осознала, что совершила ошибку и позволила темной силе завладеть своей душой.

— Но ты ведь говорил, что мама была хорошим человеком. — Морриган чуть не расплакалась.

— Все верно. В ней было много доброго. Просто на какое-то время все это подавил шепот зла.

— Я тоже его слышу?

— Морриган!.. — Дедушка наклонился и накрыл ее руку большой шершавой ладонью. — Я думаю, что один из этих голосов, которые ты слышишь, принадлежит твоей матери. Она наверняка захотела бы приглядывать за тобой. Другой, как мне кажется, может исходить от самой Эпоны. Богиня любила твою маму. Но я также считаю, что зло, подействовавшее на нее, может попытаться повлиять и на тебя.

— Мы все это говорим не для того, чтобы испугать тебя, милая, — попыталась успокоить ее бабушка.

— Нет-нет, — поддержал ее дед. — Я предпочел бы рассказать тебе об этом гораздо позже, когда ты повзрослеешь. Но ты уже сейчас слышишь голоса, поэтому должна понимать, как важно быть осторожной, — сказал дедушка.

— И умной, — улыбнулась бабушка. — Да ты и так неглупая девочка. Дедушка верно говорит, ничего не бойся, только будь осторожна.

— Но как мне узнать, что это голос зла? — Морриган и точности помнила, как она тогда испугалась.

Растерянная девочка сидела за столом. Дедушка с бабушкой держали ее за руки и уверяли, что не нужно пугаться.

— Положись на чутье, оно подскажет, — уверенно ответил дед. — Ты сможешь угадать ложь, подлость или эгоизм.

— Всегда обращай взоры к свету, милая. Деревья, камни, земля не несут в себе зла, — добавила Пэт.

— Да и мы будем рядом, чтобы помочь тебе, Морри, девочка моя, — проворчал Роберт и похлопал ее по руке.

— Конечно, милая. Мы всегда придем на помощь.

Морриган заулыбалась, вспомнив, как бабуля обняла ее после разговора, а потом попросила помочь разрезать помадку на квадратики. Видимо, она думала отвлечь внучку таким вот образом. Но если Морри и забылась, то ненадолго.

Позже, тем же вечером, Морриган прошла в конец восточного пастбища, где под огромной ивой покоилось надгробие, один камень на двоих с простой надписью:

Шаннон и Клинт.

Любимая дочь и мужчина,

рожденный любить ее

Морриган в то время была лишь маленькой девочкой и не понимала, как это странно. Ведь обычно на могильных камнях указывались полные имена, а также даты рождения и смерти. Хотя однажды она спросила об этом дедушку, а тот только и ответил, что там вырезано самое главное.

В тот день Морри шагнула под полог плачущей ивы, ветви которой обрамляли могилу, смахнула несколько опавших листьев с верхушки камня, после чего обвела пальчиком имя матери.

— Как жаль, что тебя здесь нет, — прошептала девочка. — Мне очень хотелось бы знать наверняка, что один из голосов, приносимых ветром, твой.

Морриган внимательно прислушалась. Она надеялась получить хоть какое-то доказательство того, что с ней действительно говорит мама, но до нее доносился только шорох ветвей.

Потом, когда девочка уже отвернулась от могилы, чтобы уйти, это случилось. Морриган помнила, что солнце тогда скрылось за тучей. Она поежилась от холодного резкого ветра и в его порывах неожиданно угадала: «Прислушайся к своему сердцу, и ты меня узнаешь…»

Морриган заморгала, возвращаясь из прошлого в настоящее. Она решительно захлопнула старый дневник и сунула его в ящик. Ей не хотелось вспоминать тот день. Довольно и того, что слова дедушки и бабушки с тех пор остались с ней навсегда. Совсем не обязательно вновь переживать тот день. Она схватила следующую тетрадь.

— Найти бы что-нибудь веселое, легкое. Мне сейчас это очень нужно, — пробормотала Морриган, тут же заметила ярко-розовую тетрадку в кожаном переплете, радостно вскрикнула и вытянула ее из пачки. — Она самая. Ну да, это здесь!

Она улыбнулась и стала читать запись, сделанную в тринадцатилетнем возрасте:

«4 ноября

Дорогой дневник!

Боже мой! Сегодня такое произошло!.. На дворе стоял холод, но Голубке требовалось размяться, поэтому мы выехали с ней к большому пустому полю, где она могла бы пуститься галопом. Посреди него мы наткнулись на стайку глупых диких индеек. Те вспорхнули и здорово напугали нас с Голубкой. Лошадка прыгнула вперед, стукнулась обо что-то копытом и споткнулась, а я ГРОХНУЛАСЬ С НЕЕ НАЗЕМЬ. Можешь в такое поверить? Я никогда не падаю. В общем, больно почти не было, а если бы и было, я все равно так разволновалась из-за Голубки, что не могла думать о собственных ушибах. Лошадка прихрамывала, и я подумала, что она сломала ногу. Мне пришлось заставить ее стоять спокойно, пока я ощупывала это место. От испуга я тряслась и плакала, но тут вдруг до меня дошло, что МОИ РУКИ СВЕТЯТСЯ! Вот так. На самом деле!.. Я словно зажгла маленькую свечку или другой какой огонек. Жду не дождусь, когда дед и ба вернутся домой, чтобы им рассказать!

P. S. С ногой у Голубки все в порядке».

Морриган улыбалась, с удовольствием вспоминая свое детство и милую серую кобылку. Сейчас та паслась на самом зеленом дедушкином лугу. Ей предстояло провести там годы учебы девушки, наслаждаться клевером, толстеть и радоваться жизни.

Морриган тихонечко засмеялась, подняла руку, уставилась на нее и сосредоточилась. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем на ладони заплясала крошечная искорка света, которая быстро исчезла. Морриган даже не поняла, было ли это на самом деле. Девушка вздохнула и потерла ладони. Правая все еще горела. В ней ощущалось покалывание. Вот и все. Она смогла бы повторить опыт, но только немного погодя. Дед и бабуля не могли объяснить эту странную способность. Они, как и она, понятия не имели, откуда это у нее и что оно означает.

Зато ветер кое-что знал. Последние годы он часто нашептывал ей: «Родство с огнем», «Ты способна приносить свет» и прочие столь же загадочные вещи. Морриган не понимала, что пытались сказать голоса, и боялась обращаться к ним за разъяснениями. Вдруг тем самым она попросила бы помощи у зла? Все это совершенно сбивало с толку.

— Морри, милая, уже поздно.

Девушка подпрыгнула от неожиданности, когда ее осторожно коснулась бабушкина рука, и заявила:

— Ой, ба! Не подкрадывайся ко мне. Ты меня так напугала, что я чуть не описалась!

— Следи за языком, милая, — строго сказала Пэт, но улыбнулась, чтобы смягчить выговор. — Вовсе я не подкрадывалась. Я уже три раза звала тебя, а ты тут, похоже, витаешь в облаках.

Морриган почувствовала себя глупо, сидя среди старых дневников. Ей не следовало копаться в прошлом, размышлять над странной способностью, которую теперь, в университете, придется скрывать. А вот что ей следовало сделать, так это хорошенько подумать о будущем.

— Прости, ба, — быстро произнесла она, закидывая последние дневники в коробку. — Я просто замечталась.

— Так идем же. Завтрак стынет. Глазом не успеешь моргнуть, как появятся твои девчонки. До алебастровых пещер добираться три часа. Перед такой дальней дорогой нужно хорошенько подкрепиться, — договорила она на ходу, направляясь в кухню.

Морриган поспешила за ней, соблазненная ароматами бекона, кофе и черничных кексов, проникшими из коридора. Вероятно, Патрисия собрала им отличный ланч в дорогу. Морриган стряхнула с себя странное чувство, возникавшее каждый раз, когда она призывала огонь, схватила туфли, фуфайку и окунулась в знакомое тепло кухни.

На эхо звенящего смеха, витавшее вокруг нее, она не обратила ни малейшего внимания.

— Я, блин, тащусь от того, как мама Паркер управляется на кухне, — сказала Джина, уплетая огромный сэндвич со стейком.

— Ага, но если бы она тебя услышала сейчас, то сказала бы: «Милая, следи за языком».

Морриган отлично скопировала маму Паркер. Девчонки так и прыснули от смеха.

— При ней я ни за что не стала бы так говорить. Маму Паркер нельзя сердить, а то она перестанет для нас готовить, — заявила Джина.

— Точняк, без балды, — согласилась Джейми.

— Мама Паркер слишком милая, чтобы лезть в бутылку. К тому же это было бы глупо с нашей стороны, — отозвалась Лори. — Пришлось бы переключиться на стряпню моей мамочки. Тогда прощайте, вкусные домашние сэндвичи, печенье с шоколадной крошкой, здравствуйте, гамбургеры с сыром.

— У моей мамаши представление о кулинарии ограничивается заказом пиццы по телефону. А если вдруг ее осенит вдохновение, то она закажет сырные палочки и острый соус, — сказала Джина.

— Знаете, вы ведь могли бы и сами научиться готовить для себя. Вам всем по восемнадцать. Через несколько дней вы разъезжаетесь по колледжам, и чем будете там питаться? — поинтересовалась Морриган.

— Столовской едой, разумеется, — ответила Джейми.

— Я съем все, лишь бы приготовил кто-то другой. Например, миссис Тако Белл[2]. Мне нравится ее стряпня, — заявила Лори.

— Чем питаться, говоришь? — Джина постучала по подбородку идеально наманикюренным пальчиком, изображая изумление. — Ближайшие четыре года я планирую использовать для этого пиво и футболистов.

Троицу скрутило от смеха. Морриган закатила глаза от досады на подружек. Конечно, она им симпатизировала. Девчонки дружили еще с младших классов, но даже тогда Морри считала себя старше и мудрее. То, что она вела себя по-взрослому, подруги воспринимали как милую особенность. К тому же они определенно нуждались в присмотре старших, а Морриган все больше раздражалась. Неужели эти особы никогда не повзрослеют?

— Ладно, проехали. А я все-таки рада, что могу не зависеть ни от миссис Тако Белл, ни от миссис Пицца Хат, если нахожусь вдали от дома.

Джина показала ей язык, чем лишний раз подтвердила мнение Морриган об инфантильности подружек, а потом спросила:

— Эй, кто-нибудь напомнит мне, зачем мы собрались здесь, вместо того чтобы бродить среди прилавков на сезонной распродаже?

— Морри любит почудить, а другой возможности собраться всем вместе и заняться этим у нас не будет до самого Рождества, — пояснила Лори.

— Мне не кажется, что мое увлечение относится к чудачествам.

— Подтверждение первое! Ты решила, что будет весело пройти по шестимильной лесной тропе до Кистоунской дамбы. — Лори разогнула один палец, напоминая бейсбольного судью. — Если я правильно помню, а это так и есть, ничего приятного там не наблюдалось. Жара, духота! В довершение ко всему я обнаружила клеща, который полз по моему бедру, пытаясь добраться до влагалища.

— Оно их совершенно не интересует, — сказала Морриган, стараясь не рассмеяться.

— Можешь даже не пытаться меня переубедить. Я видела серию «Доктора Хауса», в которой клещ прятался во влагалище у одной девушки, — Лори содрогнулась. — Гадость такая.

— Да, мерзко, — согласилась Джина.

— Все это выдумки. — Попытка Морри добавить в разговор здравого смысла не увенчалась успехом.

— Подтверждение второе. — Лори разогнула еще один палец. — Кемпинг.

— Да ладно тебе! Это было давно, аж в девятом классе.

— Время не стерло всего ужаса, — поджав губы, заявила Лори.

— Все было не так уж плохо. Я помню, мы хорошо провели время.

— Ну да, потому что тебе нравится изображать бойскаута, ходить в походы. Ты любишь природу. — Лори произнесла это так, словно говорила о смертельной болезни. — Мы же с того раза навсегда запомнили комаров.

— Размером с колибри, — поддакнула Джина.

— Еще клещей, — вторила Лори.

— Ой, не говорите, а то я начну чесаться, — сказала Джейми.

— И змей, — торжественно завершила перечисление Лори.

— Нам попалась всего лишь одна, совсем крохотная, — возразила Морриган.

— Можно подумать, этого мало, — проворчала Джина.

— А ведь там было красиво.

Морриган так и не призналась подругам в том, что после провальной попытки пожить в палатке они с делом часто приезжали в Кистоун. Она обожала туризм.

— Красиво? — переспросила Лори. — Ничего подобного. Там было жарко, грязно и полно жуков. Красиво в новом кафе «Старбакс». Красиво смотрится браслет, что подарил мне Кит. — Она повертела запястьем, любуясь блеском тонких золотых звеньев. — Мои великолепные танкетки «Кеннет Коул», которые ты не позволила мне сегодня надеть, потому что мы отправляемся шляться по каким-то отвратительным темным, холодным пещерам с летучими мышами, — вот что красиво. Кемпинг тут ни при чем. Улавливаешь разницу?

— Погодите, там что, будут летучие мыши? — Джипа перестала играть своими кудрями и привстала. — Мне о них никто не говорил.

— Привет! Это же пещера. Разумеется, там полно этой мерзости — сказала Джейми.

— Сейчас лето, — вздохнула Морриган. — Вы не увидите летучих мышей. Они прячутся в самых темных и прохладных частях пещеры. Если и заметите одну, то она к вам не пристанет.

— Наконец мы добрались до третьего подтверждения того факта, что Морри любит почудачить. — Лори сделала выразительную паузу и разогнула третий палец. — Танцы голяком ночью.

Джейми застонала.

— Обязательно об этом говорить? — Джина прикрыла ладонью личико, вспыхнувшее от смущения.

— Признайся, это было бы не так плохо, если бы мы надели обувь и за нами не подглядывал гаденыш Джош Риддл, — сказала Морриган.

— Мне до сих пор снятся в кошмарах поросячьи глазки того толстого мальчишки, — заметила Джина.

— А я с ужасом вижу другую маленькую часть его анатомии, — произнесла Лори.

Джина загоготала.

— Зачем мы вообще выперлись туда танцевать? Что-то я не помню, — спросила Джейми. — Наверное, мозг это заблокировал.

— Мы отмечали Эсбат. — Морриган поймала непонимающие взгляды и деловито объяснила: — Праздник полнолуния. Бабушка рассказывала мне, что некоторые язычники любят в этот день танцевать нагими. Мы решили, что было бы здорово попробовать.

— Нет, это придумала ты, а мы пошли так, за компанию, — поправила ее Лори.

— Странно, что мама Паркер столько всего знает о каких-то неведомых религиях. Она такая добрая и милая, настоящая бабушка, выглядит абсолютно нормальной. Но однажды вечером ты подъезжаешь к дому и видишь, как она льет вино и мед вокруг костра, который развела посреди дворика, при этом улыбается тебе и говорит что-то вроде: «Все в порядке, милая. Это просто ритуал в честь праздника Имболк[3]. Чувствуй себя как дома. На кухне свежее печенье», — поведала Джина.

— А мне это не кажется странным, — Морриган недовольно прищурилась.

— Не подумай ничего плохого. Я считаю маму Паркер лучшей из всех бабушек, — поспешила заверить подругу Джина.

— Но ты должна признать, что в Оклахоме такие не часто встречаются, — сказала Лори.

— Я никогда не понимала, что хорошего в том, если ты такой, как все, — пожала плечами Морриган.

— Тут ты права, — согласилась Джейми. — Всю свою жизнь я посещаю чересчур занудную методистскую церковь в Броукн-Эрроу и никогда не веселилась там так, как в тот раз, когда мы устроили игру в желания вокруг дерева на Пасху.

Девочки заулыбались, вспоминая, а Морриган пояснила:

— Пасхальное древо желаний. Так называется этот ритуал.

— Помнишь, как мама Паркер высадила вокруг него целое море цветов? — спросила Джина.

— Нарциссы, крокусы, гиацинты, — кивнула Морриган. — Я сама помогала ей закапывать луковицы в ту зиму.

— Потом, когда они расцвели, мама Паркер раздала нам шелковые ленточки, кристаллы…

— А еще клевые звездочки из блестящей фольги, — перебила Джину Лори. — После чего она выдала каждой из нас по красочной открытке, поддающейся биологическому разложению, разумеется, и велела написать на них свои желания. Потом мы привязали все это к веткам дерева.

— Да, мама Паркер тогда сказала, что это еще один способ добиться того, чтобы наши молитвы были услышаны на Пасху. Уж конечно, так встречать праздник веселее, чем подниматься чуть свет и высиживать скучнейшую службу на твердой скамье, — сказала Джейми.

— Да, это было круто, — подтвердила Лори.

— Конечно, — вторила ей Джина.

— Выходит, вы не против моих чудачеств?

Морриган старалась держаться небрежно и насмешливо, хотя в душе понимала, что отличные актерские способности не помогут. Однажды подруги раскусят ее, поймут, что она здесь чужая. Тогда они уйдут, оставив ее наедине с голосами, приносимыми ветром, и вопросами без ответов.

— Морри, детка, нам нравятся твои чудачества! — воскликнула Джина и бросилась обнимать подругу.

— Вот именно. Без них мы не стали бы дружной четверкой, — поддакнула Джейми.

— Вот почему мы здесь, собираемся последовать за тобой в пещеру, набитую летучими мышами, тогда как нам следовало бы ходить по магазинам, — заявила Лори.

— Ладно, хватит про мышей, — потребовала Джина.

Прозвучал колокол, напомнив Морриган что-то из далекого прошлого, когда фермеры звоном созывали ковбоев на обед.

— Экскурсия в пещеру начнется через две минуты! — проорал мужской голос из хриплого громкоговорителя.

Девчонки всполошились, быстро собрали остатки пикника и уложили в корзинку, приготовленную для них мамой Паркер, потом выбросили в ближайшую урну пластиковые тарелки, стаканчики и прочий мусор. Морриган схватила корзинку и поспешила убрать ее в багажник своего старенького побитого «форда». Немного подумав, она взяла с собой маленький фонарик, который, по настоянию деда, держала рядом с аптечкой, сигнальными ракетами и одеялом. Девушка сунула его в сумку и побежала рысцой, чтобы догнать вереницу людей, двинувшихся мимо сувенирной лавки и зоны отдыха к старым каменным ступеням, которые должны были привести их к входу в главную пещеру.

Девушку колотила дрожь радостного нетерпения. На этот раз ей предстояло не просто разбить лагерь в лесу или подняться по какому-то холму, заросшему деревьями. На этот раз она попадет в глубь земли. Морри чувствовала ее тягу точно так же, как ощущала изменение температуры воздуха.

«Ступай…» — прозвучало у нее в ушах.

— Подруга, иди сюда.

До Морриган дошло, что она стоит одна у начала лестницы и глазеет на удивительно неприметный разъем в земле, который и был входом в пещеру. Девушка заморгала и увидела, что из тени, сгустившейся внутри пещеры, ей машет Джина. Там же находились Лори, Джейми и остальные члены небольшой экскурсионной группы. Морриган встряхнулась и поспешила к подругам.

«Ступай…» Это слово окутало ее так же, как и прохладная темень пещеры.

Август в Оклахоме всегда отвратительно жаркий, но и пещере Морриган сразу задышала легче, быстро приспособилась к разнице температур, превышавшей шестнадцать градусов. Она догнала подружек, еще раз глубоко вдохнула и принялась вполуха слушать гида, рассказывающего об истории пещеры.

А запах здесь стоял невероятный! Пахло землей, жирной, сладкой, каменистой. Аромат заполнил все рецепторы, вызвал возбуждение и одновременно успокоил девушку.

«Это твой мир».

Эти слова всплыли у нее в голове. Морриган впервые не стала подвергать их анализу, раздумывать, хороша или плоха эта мысль, пытаться распознать, стоит ли прислушиваться к ней. На этот раз истина была слишком значимой и не могла подвергаться подобному отсеву.

«Это твой мир».

Не в силах остановиться, она пробралась в первые ряды малочисленных туристов, чтобы вслед за гидом проникнуть в самую глубину пещеры, ощутить запах, дотронуться до стен и все увидеть. Морриган дрожала от радостного предчувствия и не обращала внимания на подружек, пыхтевших сзади, пытавшихся за нею угнаться.

— Итак, если все готовы, то пойдем дальше единой Труппой, — говорил гид. — Пожалуйста, помните, освещение здесь подключено к системе таймеров, поэтому вам придется не отставать от меня и держаться остальных.

«Какая досада! Неужели я всю экскурсию должна провести в стаде?»

Ей до смерти хотелось самой исследовать это потрясающее место. Раздраженная Морриган перестала разглядывать укромные уголки пещеры, намереваясь убить взглядом зануду гида. Но вместо этого ее сердце подпрыгнуло и быстро заколотилось.

Гид был убийственно хорош, черт бы его побрал. Он смотрел на девушку так, словно читал ее мысли.

— Готовы? — Гид обратился прямо к Морриган, поймав ее взгляд своими ярко-синими глазами, и девушка кивнула в ответ. — Отлично, — сказал он. — Ой, забыл представиться. Меня зовут Кайл. Сегодня я буду вашим экскурсоводом.

Морриган казалось, что парень говорил только с ней, но несколько человек в группе оживились и выкрикнули: «Привет, Кайл». Он тем временем повернулся ко всем спиной, достал из кармана ключ, отпер маленький металлический ящик и щелкнул несколькими тумблерами, спрятанными в нем. Пещера мгновенно осветилась белыми огнями.

От досады Морриган сразу забыла про горячего парня. Ни к чему здесь освещение. Тем более такое — слишком резкое, белое, безличное. Внутри земли должны сиять, мягкие огни, к примеру, мерцающие камни или языки пламени…

— Блин, Морри, перестань пялиться и пошли! — Лори схватила ее за руку и потянула за собой.

Морриган стряхнула ладонь подруги и снова протолкнулась в первые ряды группы. Гид прошел немного и остановился. Они оказались в просторной пещере с железными перилами, за которыми лежали огромные плоские каменные глыбы.

Не успел гид открыть рта, как Морриган сама все поняла и заявила:

— Это самая глубокая часть пещеры.

— Вы абсолютно правы!

Кайл улыбнулся ей, и Морриган от неожиданности нервно ответила ему тем же. До этой секунды она даже не подозревала, что произнесла вслух ту мысль, которую кто-то ей нашептал.

Еще больше девушка удивилась, увидев, что мистер Великолепный Гид зарделся, словно ее улыбка разоружила его, и поспешил обратиться к остальным туристам:

— Как сказала молодая дама, мы оказались в самой глубокой части пещеры. От пола до потолка здесь пятьдесят футов. Значит, мы находимся на глубине примерно восьмидесяти футов от поверхности.

«Молодая дама? — подумала Морриган. — Да он сам не намного старше меня».

Лори, стоявшая рядом, обхватила себя руками и прошептала:

— Восемьдесят футов под землей! Жуть какая. Глубже всякой могилы.

— Вовсе нет, — машинально ответила Морриган, оглядывая волшебное место. — Здесь красиво и абсолютно безопасно.

«Что?.. Почему я так сказала?»

Тогда Лори обратилась к красавчику гиду:

— Эй, Кайл, моя подруга утверждает, что нам тут ничего не грозит. А вы что скажете?

— Увы, стопроцентной безопасности здесь нет. — Все туристы, кроме Морриган, всполошились, загудели, поэтому он поспешил добавить: — Сегодня нам с вами ничего не грозит. Однако все эти огромные куски гипса около входа, а также те, что вы видите здесь, откололись от потолка пещеры. — Он показал на гигантские белые обломки, валяющиеся по обе стороны тропы. — Последний обвал случился здесь в прошлом декабре. К счастью, пещера была закрыта по случаю Рождества.

— Откуда вы знаете, что сегодня на нас не свалится ни один камень? — поинтересовалась Лори.

Состояние сводов ежедневно контролируют мониторы. При малейшей опасности обвала мы сразу закрываем тот или иной участок пещер. После декабря порода не отслаивалась.

Один турист, немолодой мужчина с огромным пузом, фыркнул:

— Вам сколько?.. Наверное, лет восемнадцать, да? Не стоит ли нам поговорить с кем-то еще, например с вашим боссом, прежде чем мы отправимся дальше?

Морриган подумала, что Кайл сейчас разрумянится, задергается, поэтому на нее произвело впечатление, когда он спокойно посмотрел в глаза тому типу и ответил:

— Сэр, я и есть босс, вернее, самый старший член команды, обслуживающей пещеры. В парке я работаю вот уже шесть лет, в настоящий момент заканчиваю исследовательскую часть своей диссертации по геологии. Не волнуйтесь, вы в полной безопасности.

— Что ж, тогда ладно… — Толстяк смутился, а все женщины самодовольно заулыбались, явно отдавая предпочтение молодому красавцу геологу, а не мистеру Толстяку.

Морриган хотелось сказать: «Ну вот, я же говорила», хотя, с другой стороны, Кайл не согласился с нею на все сто.

«Здесь всегда безопасно для тех, кто связан с землей особыми узами, если камни говорят с тобой и предупреждают, где и когда упадут».

Вопреки себе Морриган внимательно прислушалась к: голосу, прозвучавшему у нее в голове. Здесь, в земной утробе, он казался ей материнским, безобидным. Она чувствовала себя в своей стихии, как будто тут и был ее дом родной. Видимо, сама земля ограждала ее от нашептываний темного бога. Именно здесь девушка могла быть уверена в том, что слышит только голос матери.

— За этим углом находится большое помещение, которое мы назвали Залом лагерной стоянки. — Туристы вновь двинулись вперед, а Кайл защелкал тумблерами и включил очередную гирлянду ярких лампочек. — Мы до сих пор не нашли ни одного признака древнего обитания, но если бы люди использовали эту пещеру в качестве убежища, то они, скорее всего, устроили бы стоянку именно здесь. Этот зал находится достаточно близко от входа, до него легко добраться. Пол здесь плоский. Стены сформированы так, что идеально подходят для полок. А в том конце пещеры течет ручей с пресной водой.

— Тьфу. Стоянка в таком месте? Здесь слишком холодно. — Лори содрогнулась. — Уж лучше ночевать в лесу с жуками.

— Вообще-то температура внутри пещеры всегда почти неизменна. Она составляет около пятнадцати градусов, может чуть колебаться в ту или иную сторону, но только в середине зимы или лета, — пояснил Кайл.

— Все равно для меня это холодно и страшно, — пробормотала Лори.

Жалобы подружки заставили Морриган обратить внимание на то, что все туристы успели надеть что-нибудь теплое. Даже Кайл набросил куртку цвета хаки с логотипом Государственного парка алебастровых пещер на кармане. Она же до сих пор держала свою в руках. Ей абсолютно не было холодно. По-прежнему чувствуя себя не такой, как все, Морриган поспешно набросила ненужную одежку на плечи и завязала спереди рукава.

— А вот этот камень действительно симпатичный, — сказала Джина. — Я почти забыла, что здесь живут летучие мыши.

Морриган проследила за пальцем подружки и увидела огромный округлый камень, освещенный розовым лучом прожектора. Валун светился яркими кричащими бликами. Морриган подумала, что ему уместнее было бы украшать «Долливуд»[4].

— Это самый большой камень в пещере, целиком состоящий из селенита.

— Он не должен быть розовым, — не подумав, произнесла Морриган и тут же сжала губы.

«Наверное, я своими замечаниями так достану симпатягу гида, что он полезет на стенку».

— Вы правы, селенит не имеет розовой окраски. — Кайл бросил на нее удивленный взгляд, в котором, однако, не было и намека на раздражение. — Это просто наша подсветка. Если вы подойдете поближе или посмотрите с обратной стороны, то убедитесь, что селенит — это прозрачный кристалл, вроде стекла. Его так легко резать, что первые поселенцы использовали пластины этого камня для окон в своих жилищах.

Не дожидаясь разрешения, Морриган сошла с тропы, взглянула на неосвещенную сторону валуна и сразу увидела прозрачный блеск стеклоподобного камня. Она протянула руку и дотронулась до него. Глыба показалась ей мягкой и прохладной. Морриган прижала ладонь к поверхности камня.

— Ты действительно красивый. Тебе совсем не нужна эта глупая розовая подсветка, — прошептала она.

По валуну пробежала дрожь, словно девушка положила руку на спину животного.

«Добро пожаловать, Приносящая Свет…»

Эту фразу не мог принести ветер. Да и голос отличался от тех, что она слышала с незапамятных времен. Ей показалось, будто слова прошли сквозь ладонь, пронзили кожу, впитались в тело. Морриган тихонько вскрикнула и отпрянула от валуна так быстро, что поскользнулась на сыром полу. Девушка замахала руками, чтобы не шлепнуться на задницу, но сильная рука поймала ее за локоть и поддержала.

— Осторожно, здесь скользко, особенно если сойти с тропы.

Потрясенная Морриган лишь кивнула, и запоздало пробормотала слова благодарности. Кайл вывел ее обратно на тропу, застенчиво улыбнулся, после чего подач знак группе следовать за ним дальше.

— Да, симпатичный парень. Высокий рост, светлые волосы — в общем, что надо. Отлично сработала, подруга, изобразив девушку в беде, чтобы привлечь его внимание, — прошептала Джина.

Морриган шла за ней, но мысли ее были далеко.

«Что происходит? Не могла же я в самом деле ощутить дрожь камня. Да и голос не мог оказаться другим, не из тех, что я слышу с детства. Или, быть может, все мои странности взяли верх над разумом и я окончательно спятила? А это значит, что мне пора собираться в психушку, а не в университет».

К тому времени, когда Морриган догнала первые ряды группы, Кайл остановил всех в том месте, где пещера вновь расширялась. Он подождал, пока все не посмотрели на него, чего-то ожидая.

«Купол…»

Это слово промелькнуло в голове у Морриган еще до того, как Кайл направил луч фонарика вверх.

— Это самый большой купол в пещере. Обратите внимание на бороздки и следы на стенах. По ним легко увидеть, что подобные купола были созданы бурными потоками воды. В течение многих лет она заполняла подземелье и создавала эту уникальную форму. Конечно, сегодня от некогда бурной реки осталось лишь мелкое прозрачное озерцо, которое вы увидите чуть позже, и этот маленький ручеек, бегущий вдоль нашей тропы.

Морриган подумала, что купол выглядит так, словно его выковыряла гигантская ложка для мороженого, запущенная в алебастровый потолок, усеянный селенитом.

«Здесь все красиво и таинственно, но почему-то знакомо. Как такое может быть? Я словно знала о куполе еще до того, как Кайл привлек к нему внимание туристов. Но ведь мне не доводилось бывать в этой пещере, как и в любой другой, до сегодняшнего дня».

Глядя вверх, Морриган подошла к гладкой стене с вкраплениями селенитовых кристаллов. Ей хотелось пронести ладонью по блестящей поверхности. Девушку так и тянуло дотронуться до стены, но она все не решалась это сделать, терзаемая страхом и желанием одновременно.

«Узнай истину».

Морри услышала шепот, прозвучавший где-то совсем рядом, и испытала огромное облегчение. Надо же такому случиться — обрадоваться тому, что преследовало ее с самого детства. Ей по-прежнему казалось, что этот самый голос раньше слышался в ветре, но сейчас он стал теплее и громче. Еще девушке доставлял облегчение тот факт, что слова звучали прямо в воздухе, а не выходили из камня. Впрочем, так ли ей это помогло? Тот, другой, голос, что шел из селенитового валуна, был гораздо более проникновенным.

— А теперь наступает тот момент экскурсии, который я люблю больше всего. — Морриган встрепенулась, услышав иронию в голосе Кайла, обернулась и увидела, что он стоит вместе с туристами возле металлического ящика с тумблерами. — Мы узнаем, что такое абсолютная темнота. Продлится она всего шестьдесят секунд, но они покажутся вам вечностью. Глазам нужен свет, чтобы должным образом функционировать. Случись вам прожить в темноте в течение шести недель, и вас поразит слепота. Давайте испытаем, что это такое! — Одним щелчком Кайл выключил все огни.

Наступила полная, непроницаемая темнота.

Кое-кто начал повизгивать в полупритворном страхе. Морриган определенно узнала голос Джины. Раздался шорох — это туристы цеплялись друг за друга. Медленно, словно находясь в воде, девушка по памяти повернулась к ближайшей стене.

Она не ощущала никакого страха. Полная темнота лишь обострила ее восприимчивость. Тело Морри словно стало жидким. Она уже представляла, как стена пещеры впитает ее не хуже губки и растворит в прозрачных кристаллах.

Морриган понимала, что такая фантазия должна была бы ее испугать, но почему-то совершенно не боялась. Ни чуточки.

Она прижала ладонь к прохладной поверхности стены, почувствовала кристаллы селенита и гладкий мягкий алебастр. Морри ничего не видела, но могла определить, где какая порода. Это поразило ее. Потом вдруг под рукой девушки возникла легкая дрожь, сродни той, что она ощутила, когда коснулась кристаллического валуна.

«Приносящая Свет…»

Имя перешло в ее тело вместе с потоком звука, издаваемого кусочками селенита. На этот раз она не отпрянула. Любопытство пригвоздило ее к месту. Рука Морриган ощутила тепло, но тут снова вспыхнул свет, и оказалось, что она стоит, уставившись на ладонь, прижатую к стене пещеры.

Селенит под пальцами девушки начал мерцать.

Морриган оторвала руку от стены и сунула в карман джинсов. Кристаллики мигнули и снова погасли.

— Я же говорила, что от этого места мурашки по телу бегают, — заявила Лори, подбежавшая к подружке. — Ни за что не хотела бы застрять здесь. Даже не верится!.. Ты должна была завизжать как резаная, когда вырубили свет, но и не пикнула, стояла здесь одна-одинешенька.

— Большое дело, — пожала плечами Морриган. — Он ведь сказал, что это продлится всего шестьдесят секунд. — Стараясь изобразить из себя нормальную девушку, она добавила: — На прошлой неделе я делала эпиляцию. Она длилась куда дольше и была гораздо страшнее.

Лори рассмеялась, а Морриган попыталась расслабиться. Джина и Джейми присоединились к ним, и все четверо последовали за группой, продолжившей свой путь по тропе.

— Клянусь богом, я была уверена, что летучая мышь вцепится мне в волосы, как только он выключит свет, — задыхаясь, проговорила Джина.

— А я замерзла, — сказала Джейми. — Интересно, сколько еще продлится эта бодяга.

— Осталось пройти около четверти мили, — рассеянно ответила Морриган и тут же удивилась, откуда, черт возьми, ей это известно.

К счастью, подруги давно привыкли, что о природе она знает все, поэтому не обратили внимания на ее экстрасенсорные догадки.

— Хорошо. Значит, скоро мы выберемся на свет божий, — сказала Лори.

— Это что, летучая мышь? — Джина, сощурившись, разглядывала очередной купол. — Кажется, я только что ее видела.

Морриган перестала слушать болтовню подружек. При малейшей возможности она дотрагивалась кончиками пальцев до гладкой сырой стены. Стоило ей коснуться селенита, как девушка сразу ощущала прилив тепла. Морри абсолютно и безусловно чувствовала душу камня. Описать это по-другому она не могла.

«Пещера оказалась живой и благодаря какому-то необъяснимому чуду признала меня. Камни дали мне имя — Приносящая Свет. — Морриган замыкала группу, бредущую по тропе, и сознавала, что попала в другой мир, где она не была чужой. — Но как такое могло быть? Почему я чувствую себя в этой дурацкой пещере как дома? Все это так же бессмысленно, как голоса, приносимые ветром, и огоньки, вспыхивавшие на ладони».

Тут девушка ощутила, что стало теплее. Должно быть, они приблизились к выходу из пещеры. Она неохотно присоединилась к группе, собравшейся вокруг Кайла.

— Современный выход из пещеры находится здесь. — Гид указал на тропу, слегка отклонявшуюся влево. — Но он искусственный. До его создания мы пользовались другим. — Кайл направил луч фонарика в маленький туннель, отходивший от главной тропы. — Нам приходилось идти, наклонившись, и даже местами протискиваться. Большую часть пути мы проделывали на четвереньках, а иногда даже ползли.

— У-у, — заныла Джина. — Клаустрофобия гарантирована. Я предпочла бы повернуть назад и выйти там же, где мы и вошли.

— Благодаря современной инженерии вам страдать не придется, — хмыкнул Кайл.

— А можно воспользоваться старым путем, если хочется? — На этот раз Морриган намеренно озвучила свои мысли вслух.

Все повернулись к ней. Лица подруг, как и следовало ожидать, выражали один ужас. Но она не обратила на них внимания, а продолжала не мигая смотреть в синие глаза Кайла.

— А вы разве не боитесь заработать клаустрофобию в этом туннеле, похожем на могилу? — Он снова посвятил фонариком в узкий проход.

— Нет, — решительно заявила Морриган. — Я считаю, что природа создала идеальный выход, и хочу им воспользоваться. — Она быстро порылась в сумке и достала фонарик. — Тем более что у меня есть вот это.

— Конечно, действуйте, — улыбнулся Кайл. — Я и сам обычно пользуюсь этим выходом, если не веду экскурсию. А вы такая миниатюрная, что вам даже не придется ползти — пройдете на четвереньках. — Он посмотрел на остальных туристов. — Кто-нибудь хочет присоединиться к мисс Любительнице Риска?

Все затрясли головами, сдержанно посмеиваясь. Лори хотела было запротестовать, но Морриган включила фонарик и прошла мимо остолбеневших подружек.

— Не выключайте свет, и все время двигайтесь вперед. На самом деле тут не так далеко. Футов через двадцать пять вы присоединитесь к нам у самого выхода. — Гид озорно улыбнулся и сразу стал похож на симпатичного подростка. — Желаю получить удовольствие.

— Спасибо, обязательно.

Морриган улыбнулась ему в ответ и в который раз попыталась определить его возраст. Поначалу Кайл казался ей совсем зеленым, но ведь он сказал пузатому типу, что заканчивает диссертацию. Значит, ему должно быть двадцать с хвостиком, разве нет? Морриган надеялась, что он все-таки старше. Молодые парни вызывали у нее досаду. Последнему кавалеру, с которым у нее состоялось свидание, было девятнадцать. Разумеется, он вел себя как тринадцатилетний, да это и неудивительно. Она чувствовала себя малость постарше своих подруг, но была на несколько веков древнее их парней.

— Не передумали? А то пойдемте с нами.

Морриган, осознав, что стоит, уставившись в туннель, освещенный фонариком, и грезит наяву черт знает о чем, едва не подпрыгнула.

«Неудивительно, что я уже несколько месяцев не ходила ни на одно свидание. Веду себя как настоящая дурища, к тому же чересчур взрослая».

— Нет-нет! Я не передумала. Просто ждала, пока вы скажете, что можно отправляться в путь.

— Понятно. — Кайл снова покраснел, и Морриган подумала, что розовый румянец делает его еще более восхитительным. — Можете идти.

— Хорошо. Ладно. Увидимся по другую сторону туннеля. — Морриган опустилась на четвереньки, включила фонарь и заползла в туннель, подальше от любопытных взглядов туристов.

Ход резко свернул направо. Она ползла, все глубже погружаясь в лабиринт. Морриган пыталась рассуждать логически, понимала, что находится всего в нескольких ярдах от остальных туристов. Если бы девушка повернула назад, то выскочила бы из туннеля и оказалась бы на цивилизованной тропе с электрическим освещением и перилами, обеспечивающими безопасность. Но логика не имела отношения к тому, что Морри испытывала с тех пор, как оказалась в пещере. Туннель был узкий, гладкий и прохладный. Она пробиралась вперед и наслаждалась чувством защищенности, которое дарило ей тесное пространство. Когда ход расширился настолько, что стало можно присесть на пятки и выпрямиться, Морриган остановилась и раскинула руки в стороны. Ее ладони одновременно коснулись стен туннеля. Она погладила камень, сосредоточилась на одном только чувстве осязания. Да, с помощью прикосновения, не глядя, девушка могла определить присутствие селенитовых кристаллов в алебастре.

«Приносящая Свет…»

Это имя отозвалось во всем ее теле. На Морриган накатило неописуемое волнение.

— Привет, — робко прошептала она.

«Мы слышим тебя, дочь Богини».

Сердце Морриган застучало, как молот.

«Это они мне? Кристаллы решили, что я дочь Богини! — Но восторг девушки быстро померк. — Что случится, когда они узнают о своей ошибке? Я не та, за кого эти камушки меня принимают, просто сирота, да и родственники мои не без странностей. Шаннон, моя мать, напоминала своих родителей. Она верила, что у деревьев и камней, как и вообще у природы, есть душа, считала, что бога или богиню нельзя заточить в каком-то доме. Но Шаннон Паркер определенно была обычной женщиной, а никакой не богиней. Подтверждение тому — ее смерть».

«Прими свое наследие».

Эти слова пришли не от камней. Они приплыли знакомым образом по прохладному воздуху пещеры.

Морриган вздохнула и пробормотала:

— Трудно такое сделать, когда я толком не понимаю, что это означает.

«Тебя коснулся божественный перст».

Такой ответ, не заставивший себя ждать, перепугал Морриган. Голоса, приносимые ветром, никогда ей не отвечали. Она ни разу с ними не беседовала. Обычно они представляли собой отдельные мысли, которые девушка улавливала, словно подслушанные фразы чужого разговора. Иногда ей слышался смех, в другой раз — плач. Но голоса не отвечали даже тогда, когда она звала мать. По спине Морри пробежал холодок тревоги, но чувство покоя, которое дарила пещера, перевесило все волнения, возникшие было от необычности происходящего.

— Коснулся божественный перст. — Морриган повторила эти слова, проверила их звучание и вкус, попыталась охватить значение. — Если это правда, тогда выходит, что кристаллы действительно меня признают, — вслух рассуждала она, но стены узкого туннеля поглощали ее голос.

Морриган растопырила пальцы, прижала ладони к стенам, сосредоточилась и тихо сказала:

— Привет. Спасибо за то, что признали меня.

Ее ладони тут же разогрелись. Кристаллы задрожали, поток тепла усилился, камень начал светиться. Морриган забыла обо всем, заинтригованная тем светом, который сама же создала. Это было совсем не то что маленькая искорка, вспыхнувшая у нее на ладони. Искорка сразу погасла, оставив ее задыхающейся и «не в духе», как выразилась бы бабушка.

Теперь же, когда зажглись кристаллы, девушка ощутила себя всемогущей.

Морриган ничуть не сомневалась в том, что сумеет создать достаточно света и разглядеть дорогу, если погасит фонарь. Она могла сотворить не только свет, но и тепло. Если бы кто-то в этот момент коснулся ее кожи, то убедился бы, что она почти горячая. Девушка словно обнаружила источник энергии, к которому могла подключиться только она одна. Его сила скрывалась в кристаллах, поблескивающих в этой пещере.

— Эй! С вами все гам в порядке?

Голос Кайла заставил Морриган вздрогнуть. Она отняла ладони от стен. Кристаллы по-прежнему светились. Девушка с благоговением уставилась на них.

— Да! Простите! — прокричала Морри из туннеля. — Я просто остановилась, чтобы поглазеть на кристаллы.

— Экскурсия закончена. Мы вас ждем, — прокричал он в ответ.

Горящий селенит был невероятно красив. Его свет доставал до алебастра, поэтому часть туннеля мерцала чистыми белыми огоньками.

— Морриган! — Голос Кайла прозвучал ближе, что сразу вывело девушку из транса, в который она погрузилась, разглядывая кристаллы.

— Уже иду! — Она поползла вперед на четвереньках, не выпуская фонаря.

Незадолго до того, как туннель еще раз сделал резкий поворот, за которым начинался широкий выход, Морриган оглянулась через плечо. Теперь кристаллы горели не так ярко. На ее глазах огоньки мигнули раз, другой… и погасли. Остаток пути Морри проделала в спешке.

Когда она появилась из туннеля, Кай взял ее свободную руку, помог выпрямиться и заметил:

— Да вы работали, наверное, до седьмого пота, пробираясь сюда. Рука у вас горит огнем. — Он нахмурился и оглядел девушку так внимательно, словно ожидал увидеть признаки клаустрофобии.

Морриган улыбнулась так ослепительно, как только смогла, и ответила:

— Пожалуй, мне следует чаще посещать спортзал. — Она притворилась, что вытирает с лица пот, хотя его не было, изобразила тяжелое дыхание. — Простите, что заставила всех ждать. Я не хотела. Просто кристаллы так красиво сверкали в свете моего фонарика, что я, наверное, увлеклась.

— Я прекрасно вас понимаю. — Красавчик гид вздохнул с облегчением и жестом показал спутнице, чтобы та следовала за ним.

Морриган заставила себя идти. Они вышли из пещеры. Девушка вновь ступила на обычную землю, и оклахомская жара тут же напомнила о себе, накатив удушливой волной. Голубое небо над головой не имело ни конца, ни края, но вне пещеры Морриган почувствовала себя потерянной, быстро заморгала и сама удивилась, почему ей так захотелось плакать.

— Боже мой! Наконец-то! — выпалила Джина, когда Морриган с Кайлом приблизились к вагонетке, похожей на трамвай, где их уже ждали все остальные.

— С ней все в порядке, — заверил группу Кайл и улыбнулся девушке. — Она прирожденный спелеолог, а это значит, что ее приходится извлекать из пещеры насильно.

— Ну так и сидите с ней в этой пещере! На мой вкус, там слишком темно и тесно, — выкрикнул какой-то пожилой господин.

Жена, соглашаясь с мужем, закивала с таким жаром, что кое-кто из туристов насмешливо фыркнул.

Радуясь, что Кайл отвлек от нее внимание группы, Морриган благодарно ему улыбнулась и тут же полезла в вагончик. Подружки потеснились, освобождая ей место, а Кайл прошел к кабине, включил двигатель и мягко стартовал от пещеры. Девушке хотелось закричать ему, чтобы он отвел ее обратно. Она что было сил вцепилась в сиденье, приказывая себе остаться в вагоне.

«Да что со мной такое? Почему я себя так веду?»

«Прими свое наследие», — витало вокруг нее в горячем воздухе.

— Итак, выкладывай правду! — Лори наклонилась к Морриган и понимающе улыбнулась. — Ты все проделала специально, чтобы этот клевый парень остался с тобой наедине. Верно?

— Ну да, — машинально ответила Морриган.

— Бьюсь об заклад, он взял тебя за руку, чтобы помочь выбраться из того жуткого туннеля, разве нет?

— Да.

— Мне кажется, ты ему приглянулась, — прошептала Джейми. — Он все время на тебя поглядывал. Боже, какой клевый. Ты окажешься полной дурой, если не раздобудешь его номер.

— Не думаю, что он намного старше меня. Ты ведь знаешь, молодые парни мне осточертели, — сказала Морриган.

— Ты старуха, — фыркнула Лори. — И всегда была такой.

Морриган поймала взгляд подруги. Внезапно ее захлестнула такая ненависть к этим барышням, что она даже перестала дышать. Ей жутко надоело окружение тупых девчонок, которые понятия не имеют о том, каково это — быть чужой.

— Ты права. Я всегда была старухой, — коротко отметила она, повернула голову и уставилась на пещеру, а подруги тем временем болтали без умолку, обсуждая высокого клевого блондина Кайла.

Морриган не терпелось вернуться домой, чтобы поговорить с двумя людьми — единственными на этой земле, кто ее понимал. Наверное, дед и бабуля разъяснят ей, что сегодня случилось.

«А еще они могут рассказать тебе о том, о чем прежде молчали», — прошептал ветер.

На этот раз Морриган к нему прислушалась.

— Нам нужно поговорить.

Старики взглянули на нее поверх очков. Как всегда по вечерам, они сидели рядом в креслах-качалках и читали, пренебрегая телевидением. Бабуля налила себе бокальчик красного вина. Дед пил кофе, без кофеина, разумеется, а на столике между ними стояла тарелка с крошками — значит, был домашний пирог с вишнями.

Пэт взглянула за спину Морриган, на пустой порог, и спросила:

— А что, милая, девочки не захотели зайти? Я испекла пирог с вишнями.

— Нет, я отослала их по домам. Ребята, мне нужно с вами поговорить.

— Что такое, Морри? — Дед снял очки.

— Сегодня, когда я была в пещере, случилось кое-что по-настоящему странное.

Вместо того чтобы, как всегда, устроиться в широком кресле, Морриган принялась расхаживать по комнате. Ее била нервная дрожь. Она и сама толком не знала, почему это так. Всю дорогу домой девушка тихонько закипала, едва-едва, сквозь зубы отвечала на реплики подружек, и вскоре они вообще перестали к ней обращаться. Те списали ее плохое настроение на ПМС[5]и продолжали весело болтать между собой, неся всякий вздор… Морриган не могла дождаться, когда в конце концов они доберутся до дома, чтобы избавиться от них.

— Расскажи нам, милая, — попросила бабушка.

— Ладно. Все началось, когда я вошла в пещеру. Я словно вернулась домой. Нет, даже больше того. Мне показалось, будто я и раньше там бывала. Только ведь это не так. — Морриган досадливо выдохнула. — Я неверно рассказываю. Когда я попала в пещеру, мне показалось, будто я там не чужая. Вы ведь знаете, как часто я себя чувствовала здесь не в своей тарелке.

Старики дружно закивали. Они прекрасно понимали девушку, потому что много лет помогали ей справляться с этой проблемой.

— Так вот, в пещере ничего подобного не было.

— Что ж, милая, ты всегда любила природу. Твоя реакция в пещере вполне понятна. Ведь ты оказалась ближе к сердцу земли, — сказала бабушка.

— Поначалу я тоже так себя успокаивала. Но затем произошло еще кое-что, и я поняла: дело тут не только в моей любви к земле.

— Так что же там приключилось? — настороженно поинтересовался дед.

«Наверное, он решил, что я поругалась с подругами».

Сколько Морриган себя помнила, дед всегда подчеркивал важность дружбы, умения ладить с людьми, стремления стать хорошим человеком. Сегодня воспоминание о том, как дед всегда настаивал, чтобы она подстраивалась под других и заводила друзей, вызвало у девушки необычную вспышку раздражения.

— Кристаллы в пещере приветствовали меня, назвали Приносящей Свет. А еще я заставляла их сиять, — резко произнесла Морри.

Несколько секунд все молчали. Еще немного, и Морриган начала бы дергаться. Поэтому она сцепила руки и принялась ждать.

Первой заговорила бабуля:

— Милая, ты имеешь в виду, что передала искорки со своих ладоней в кристаллы?

— Нет, все случилось иначе, — покачала головой Морриган. — Огонь уже был в кристаллах, а мое прикосновение заставило его зажечься.

— Подруги видели это? — поинтересовалась Пэт как-то нерешительно, словно на самом деле ей вовсе не хотелось услышать ответ.

— Нет. Никто не видел.

— Морриган, говоря, что кристаллы приветствовали тебя и назвали Приносящей Свет, ты имела в виду голоса, вроде тех, которые приносит ветер? — поинтересовался старик.

— Нет. Все было по-другому. Знаешь, дед, как это потрясающе! — Раздражение тут же прошло, девушка опустилась на корточки рядом с его креслом и схватила большую натруженную руку. — Я дотронулась до кристаллов, как теперь прикасаюсь к твоей руке, и они ожили. Я будто коснулась шкуры животного. Камешки задрожали под моими пальцами. Потом через руку я ощутила их приветствие. Это был голос, но не ветра. Он жил в моей душе. Я продолжала касаться кристаллов, и тогда они начали теплеть, а потом засветились.

Ее поразила внезапная печаль, проступившая во взгляде дедушки. Он похлопал девушку по руке, повернул голову и переглянулся с женой.

— Настала пора рассказать ей все, — заявил Ричард.

— Знаю, — согласилась Пэт.

У Морриган сжалось сердце. Она вдруг пожалела о том, что затеяла этот разговор. Дед произнес последнее слово как окончательный и страшный приговор. В глубине души она знала, что прежней ей уже не быть, стоит лишь услышать это самое «все».

— Присаживайся, Морри, девочка. Мне нужно рассказать тебе одну историю.

Дед указал на низкую табуретку, которую когда-то вырезал из ствола старого дуба. Морриган опустилась на нее лицом к старикам, в точности так, как делала бессчетное количество раз в детстве, когда они разговаривали, смеялись и обсуждали события прошедшего дня. Это воспоминание подарило ей покой.

«Ведь рядом со мной дедушка и бабушка, те самые люди, которые всю жизнь меня любят. Мне совсем не нужно бояться того, что они собираются рассказать».

— Какую, дед?

— Твоей матерью была не Шаннон.

Такие простые слова. Совсем короткое предложение. Но Морриган показалось, будто голос деда стал разящим оружием, и она поморщилась от боли.

— Не надо, милая. Все будет хорошо. — Как всегда, на выручку поспешила бабушка, но Морриган по-прежнему смотрела на деда.

— Я не понимаю, что ты говоришь. Как такое может быть, что Шаннон — не моя мама?

— Почти девятнадцать лет тому назад Шаннон отправилась на аукцион в одно поместье и купила там, как ей казалось, копию древней кельтской вазы. На самом деле это был талисман из Партолоны, другого мира, очень похожего на наш. Некоторые его обитатели выглядят в точности так, как конкретные люди, живущие среди нас. Только вот в Партолоне существует настоящая магия. Главным божеством того мира была, вернее, является Эпона.

Морриган шепотом повторила имя Богини, дед кивнул и продолжил:

— Верховная жрица Эпоны, ее Избранная, заслала талисман сюда, в Оклахому, как приманку на удочке, чтобы поймать Шаннон, которая оказалась зеркальным ее двойн