Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 1. В роскошной пурпурной спальне женщина, сидя на архимаге верхом, вынула две шпильки из своих отливающих серебром волос






 

В роскошной пурпурной спальне женщина, сидя на архимаге верхом, вынула две шпильки из своих отливающих серебром волос. Было темно и сыро, лишь мелькали надоедливые тени.

Заколдованная луна на заколдованном небе была проглочена изображением облаков там, где сводчатая крыша образовывала дугу, как раз в тот момент, когда архимаг содрогался под умелыми настойчивыми ласками девицы, которую привел ему Ластел.

Она отказалась назвать свое имя, поскольку он не мог назвать своего. Но она так выразительно показала своими глазами и своим телом, чем могла бы одарить его, что маг потратил целый вечер, пытаясь понять, в чем тут подвох. Нет, он не боялся мести ее спутника, хотя торговец наркотиками мог испытывать ревность, он не имел достаточной смелости (или предусмотренной договором защиты), чтобы отважиться выступить против мага класса Хазарда.

Из всех магов в облюбованном чародеями Санктуарии только трое были архимагами, безымянными адептами вне ответственности, и этот Хазард — один из них. В сущности, он был самым могущественным из этой троицы. Когда он был молодым, у него было имя, но он забыл его, как очень скоро забудет и все прочее: украшенную куполами и шпилями речную дельту, в которой стоит Санктуарии — место крайнего упадка в Рэнканской империи; различные болезни, которым он подвергался десятилетиями в окруженной болотами крепости гильдии магов; компромиссы, на которые шел, чтобы оказать влияние на политиканов, куртизанок и преступников (так смело, что даже границы магии и обычного мира разрушались его чарами, а его младшие адепты повергались иногда демонами, поднимавшимися из неприступных теснин, чтобы выполнить его приказание здесь, на краю мироздания, где не остается равновесия между логикой и верой, законом и природой, небесами и адом); изощренные методы, через которые действовала его воля в городке, столь переполненном злом и аморальностью, что и гордые боги, и демоны колдунов соглашались: его обитатели заслужили свою судьбу, — все это и еще многое другое ушло от него за миг, в течение которого сгорает падающая с неба звезда.

Первый Хазард затуманенным взором следил за движениями женщины, он был близок к эякуляции, испытывая чувства, которые, как он думал, покинули его за долгие годы. Дряхлость прокрадывается в плоть, даже если тело сохраняется молодым тысячелетиями, и в глубины ума. Он не обращал внимания на свой возраст, старался не думать об этом. Годы — его мандат.

Только очень искушенный враг мог победить его, а такие встречались редко. Обычная смерть, болезнь или колдовство его собратьев были подобны мошкаре, которую он отгонял запахом своего пота: надлежащая диета, лекарственные травы, колдовство и твердая воля давно одолели их настолько, насколько он хотел.

Поэтому так удивительно было его вожделение, желание этой женщины; он забавлялся, радовался, он не чувствовал себя так хорошо уже много лет. Вначале небольшая нервная дрожь покрыла мурашками его затылок, когда он заметил серебристый блеск ее черных волос, но эта женщина была не настолько стара, чтобы испугать его. Чувственные движения ее тела переполнили его страстью, и он поддался искушению, забыв о своем месте и роли в мире. И вот он уже не ужасный адепт, скручивающий мир, чтобы удовлетворить свою прихоть и получить успокоение, а простой мужчина.

В тот момент, когда глаза его затуманились, он не видел алмазного блеска нависших над ним заколок; его слух был заполнен его собственным дыханием, песня-ловушка, которую она нежно напевала, захватила его, прежде чем он задумался о страхе или о необходимости что-то сделать.

И вот острия заколок коснулись его напряженного горла и вошли в его плоть. Он не мог шевельнуться, его тело не реагировало на приказы мозга, он не мог контролировать даже язык.

С горечью думая об унижении, он надеялся, что его плоть опадет, как только жизнь отлетит. Когда он почувствовал, что острия входят в его тело и начинают вытягивать жилы, связывающие его с жизнью, он попытался бороться. Зрение его прояснилось, он заставил глаза подчиниться командам мозга. Но даже будучи архимагом, он не был всемогущ и не смог заставить свои уста наслать на нее проклятие, он только наблюдал за ней — за Саймой, он узнал ее наконец, ту, которая за последнее время с наслаждением отправила на тот свет немало его собратьев. Она так медленно двигалась, что у него было время поблагодарить ее взглядом за то, что она не завладела его душой. Песня, которую она напевала, затуманивая сознание, недешево обошлась ей: смерть, которая придет за ней, не будет столь сладостной, как у него. Если бы он мог говорить, он поблагодарил бы ее — не стыдно быть поверженным сильным противником. Они заплатили каждый свою цену одному и тому же хозяину.

Он еще контролировал ситуацию. Сайма не мешала ему. Не следует делать то, что может вызвать гнев определенных сил. Ко где-нибудь она столкнется с этим человеком и с многими другими, кого она увела из этой жизни в загробный мир. Тени умерших обычно не прощают ошибок.

Когда грудная клетка Хазарда перестала подниматься и опускаться, Сайма соскользнула с него, перестав напевать. Она облизнула острия заколок и воткнула их обратно в свои густые черные волосы, стащила тело с кровати, привела его в приличный вид, одела и поцеловала в кончик носа перед тем, как отправиться назад, туда, где ее ожидали Ластел и другие. Проходя через бар, она взяла кусочек лимона, раздавила его пальцами, покапала соком на запястья, помазала им за ушами и в ложбинке у горла. Эти люди могли быть грубыми некромантами и трижды проклятыми лавочниками с купленными впрок чарами, чтобы отражать насылаемые заклятия, опустошавшими душу и кошелек, но не было ничего более не подходящего для их носов.

Лысая голова Ластела, его плечи борца, безупречные в выполненной на заказ бархатной одежде, легко узнавались. Он даже мельком не взглянул на нее, продолжая болтать с одним из чиновников принца-губернатора Кадакитиса — Молином Факельщиком, официальным священником Вашанки. Шел праздник Нового года, и эта неделя была заполнена гуляньями, которые были одобрены властями Рэнке: поскольку (хоть они завоевали и подчинили себе земли и народы Илсига, так что некоторые рэнканцы осмеливались называть илсигов «червями» прямо в лицо) им не удалось подавить поклонение богу Ильсу и его пантеону, сам император дал указание, что рэнканцы должны относиться терпимо и с уважением к празднествам «червей», посвященным сотворению мира и возобновлению года богом Ильсом. Сейчас, особенно в связи с тем, что империя Рэнке вела изнурительную войну на севере, было не время допускать возникновения распрей на ее окраинах из-за таких мелочей, как привилегии малоизвестных и слабых богов.

Восстание в буферных государствах на северной границе Верхнего Рэнке и раздуваемые слухи о кровопролитии в горных.краях Стены Чародеев, выходящем за пределы разумного, доминировали в монологе Молина:

— Что вы говорите, уважаемая леди? Может ли быть, чтобы волшебники Нисибиси заключили мир с варварским властителем Мигдона, найдя к нему путь через твердыни Стены Чародеев? Вы много путешествовали, это видно… А может, и вправду мятеж на границе — дело рук Мигдона и их орды так страшны, как мы вынуждены полагать! Или все дело в неурядицах с рэнканской казной, и северное вторжение — это лекарство для нашей больной экономики?

Ластел моргнул припухшими веками, потом все же посмотрел на нее, его пухлая рука обвилась вокруг ее талии. Сайма ободряюще улыбнулась ему, а затем обратила внимание на священника.

— Ваше святейшество, как это ни грустно, но я должна признать, что угроза мигдонианцев весьма реальна. Я изучала реальность и магию в Рэнке и за его пределами. Если вы желаете проконсультироваться и Ластел разрешит, — она была самой отчаянной насмешницей в Санктуарии, — я буду рада сопровождать вас в день, когда мы оба будем готовы к «серьезному» рассуждению. Но сейчас во мне слишком много вина и веселья, и я вынуждена прервать вас — извините меня, пожалуйста, — поскольку моя свита ждет, чтобы отнести меня домой, в постель. — Она скромно взглянула на пол танцевального зала и сосредоточилась на своих ногах в комнатных туфлях, высовывающихся из-под желтых юбок. — Ластел, мне необходим ночной воздух, или я упаду в обморок. Где наш хозяин? Мы должны поблагодарить его за оказанное гостеприимство, я такого не ожидала…

Привычно напыщенный священник улыбался с нескрываемым удовольствием, Ластел даже приоткрыл веки, хотя Сайма кокетливо дергала его за рукав.

— Лорд Молин!

— Ничего-ничего, дорогой мой. Как много времени прошло с тех пор, когда я говорил с настоящей леди… — рэнканский священник поклонился и попытался свести все к шутке, чтобы не скомпрометировать ни свою жену, ни сластолюбивую сероглазую незнакомку, и нашел возможным не отвечать на деликатный вопрос о местонахождении Первого Хазарда, пообещав лишь выразить их благодарность и уважение отсутствующему хозяину.

Потом леди и Ластел ушли, а Молин Факельщик расстался с желанием узнать, что она нашла в Ластеле. Несомненно, это были не собаки, которых он разводил, и не его скромная усадьба, и не его дело… Ну, конечно, это могли быть только.., наркотики.

Знающие люди говорили, что наилучший кррф — черный с клеймом Каронны — поступал по каналам Ластела. Молин вздохнул, услышав щебетание своей жены среди гудения толпы. Где же этот Хазард? Проклятая гильдия магов была слишком высокомерной. Никто не мог нанести удар так, как эта гильдия, и затем уйти в тень. Он был рад, что не имел обязательств перед принцем, чтобы идти… Но какая женщина! Как же ее зовут? Он уверен, ему говорили, но он забыл.

На улице свет факела и их дыхание окутались белым паром в холодном ночном воздухе. Ожидая свои носилки цвета слоновой кости, они посмеивались над различием слов «серьезный» и «официальный»: Первый Хазард был серьезным; Молин был официальным; Темпус — цербер — серьезным; принц Кадакитис — официальным; дестабилизационная кампания, которую они осуществляли в Санктуарии на деньги финансируемой мигдонианцами колдуньи Нисибиси (которая пришла к Ластелу по кличке Беспалый под видом хорошенькой хозяйки каравана, торгующей наркотиками Каронны), была серьезной; угроза вторжения на севере, в провинции, на задворках империи была официальной версией. Пока звучал ее смех, Ластел приобнял ее.

— Ты справилась?..

— О да! Я прекрасно провела время. Это была удивительная идея, — прошептала она, говоря как придворная дама на рэнкене, диалекте, который она использовала исключительно на публике с тех пор, как они — знаток Лабиринта Беспалый и беглая колдунья-убийца Сайма — решили, что наилучшим прикрытием для них будет то, которое обеспечивалось ее магией. Ее брат Темпус знал, что Ластел и Беспалый — одно лицо и что она была с ним, но не решался разоблачить их: он жертвовал своим молчанием, если не своим благом для их союза. В определенных границах они считали безопасным для себя продавать смерть и информацию для обеих сторон в наступающем кризисе. Даже сейчас, когда война только приближалась. Эта ночная работа доставляла ей удовольствие и несла выгоду. Когда они добрались до его скромного поместья, она подарила ему частичку ласк, что использовала против Первого Хазарда, который хотел казаться бравым и, вполне вероятно, выжил бы, будь у него покрепче сердце. Перед началом любовного акта за свои услуги она потребовала плату черным кррфом в размере стоимости одного рэнканского солдата. Он заплатил ей и теперь наблюдал, как она растворяла его в воде над огнем, охлаждала и несла в постель, перемешивая пальцем вязкую жидкость. Ластел был рад, что не торговался с ней о цене и не оспаривал ее привычку всегда использовать кррф.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.