Восстановленные воспоминания

Первые воспоминания о перенесенном насилии у меня появились 7 лет назад, в 1987 году. Раньше я даже не догадывалась, что подверга­лась сексуальным домогательствам, хотя неко­торые психотерапевты говорили, что это весь­ма вероятно, особенно в связи с тем, что я аб­солютно ничего не помню из того, что происхо­дило со мной до семилетнего возраста¹.

В последнее десятилетие велись жаркие дебаты о случаях, подобных прицеленному и эпиграфе, они разворачивались кик на страницах акаде­мических издании, так и в телевизионных ток-шоу. От и споры касались так называемых восстановленных воспоминании. Обычно это были вос­поминания о травматических событиях (чаше всего — о сексуальном насилии), которые предположительно произошли в детстве. Люди, сооб­щавшие об атом, говорили, что в течение многих лет они ничего подоб­ного не помнили. И некоторых случаях они заявляли, что их детство бы­ло безоблачным. Но потом, преимущественно в курсе психотерапии по поводу какой-либо проблемы, напрямую не связанной с предполагаемым плохим обращением или насилием, всплывали ужасные воспоминания.

По мнению некоторых авторов, эти воспоминания были вытеснены из сознания на многие годы, почему что переживать их было невыноси­мо. Но зачем, в процессе психотерапии, очи воспоминания всплыли на поверхность, поскольку в этой ситуации человек может справиться со столь ужасными воспоминаниями.

Как расценивать такую точку зрения? Если эти воспоминания ре­ально отражают произошедшие события, то они подтверждают факт на­силия, и, по сути дела, дают основания для судебного преследования.

¹ Pendergrast M. Victims of Memory: Sex Abuse Accusations and Shattered Lives. 2nd ed. Hinesburg, Vt.: Upper Access, Inc. 1996. P. 258.

Впрочем, если воспоминания абсолютно далеки от истины, то возможны тяжелые последствия как для людей, несправедливо обвиненных в страш­ных преступлениях, так и для пациентов, вынужденных вновь и вновь переживать весь ужас псевдовоспоминания.

К сожалению, инцест и сексуальное насилие над детьми рас­-
пространены куда больше, чем предполагалось раньше. Воспоминания о
подобных событиях могут сохраняться в памяти очень долго и проявлять­-
ся лишь в ответ на действие специфического раздражителя (триггера) — запаха бабушкиных духов либо вкуса печенья, — напомнившего о детстве. Однако мы должны соблюдать особую осторожность, интерпретируя воспо­минания о перенесенном насилии или плохом обращении. Многие иссле­дователи ставят под сомнение существование феномена вытеснения как такового. Эмоционально насыщенные события, возражают они, как прави­ло, лучше запоминаются, чем обыденные явления, — это явно не то, что характерно для вытеснения. Так, память о перенесенном кошмаре годами преследует жертв насилия; а оставшиеся в живых во время Холокоста не могут избавиться от воспоминаний о страданиях, которые они пережили.

К тому же приходится признать, что воспоминания, предпо­ложительно восстановленные после периода амнезии, могут оказаться сфабрикованными благодаря действию механизмов, которые мы уже об­суждали < …>. Например, мы знаем, что возможность ошибки выше при вспоминании событий далекого прошлого, нежели недавних событий. Кроме того, нам известно, что пристрастный допрос свидетеля может пробудить у него воспоминания о том, чего никогда не было, особенно если вопросы задаются снова и снова¹.

А если человек, у которого появляются подобные воспоминания, демонстрирует определенные психологические особенности? Не доказы­вают ли они то, что эти воспоминания истинны? У людей, подвергшихся насилию в детстве, часто развиваются те или иные нарушения, такие как расстройства питания, неспособность устанавливать близкие отношения, разнообразные фобии. Но каждое из этих нарушений может иметь дру­гие причины, не относящиеся к перенесенному насилию². Таким образом,

¹ См.: Ofshe R. Inadvertent hypnosis during interrogation: False confession due; < > dissociative state: mis-identified mtilti pie personality and the Satanic Cult Hypothesis Inter­national Journal of Clinical and Experimental Hypnosis. 1992. Vol. 40. P. 125-136: Ceci S., Huffman M., Smith E. Repeatedly thinking about a non-event: Source misattributions among preschoolers // Consciousness and Cognition. 1994. Vol. 3. P. 388-407; Human I.. Husband Т.. Billings F. False memories of childhood experiences // Applied Cognitive Psychology. 1995. Vol.9. P. 181-198; Loft us E.F. Creating false memories // Scientific American. 1997. Vol. 277(3). P. 70-75.

² См.: Kendall-Tackett K.L.. Wiiliams L.M., Finkelhor D. impact of sexual abuse on child­ren: A review and synthesis of recent empirical studies // Psychological Bulletin. 1 993. Vol. 11 3. P. 164-180; Kihlstrom J.F. Perception without awareness of what is perceived, learning without awareness of what is learned //The Science of Consciousness: Psychological, Neuro-psychological and Clinical Reviews - M.Velmans (Ed.). London: Routledge, 1996. P. 23-46

наличие подобной симптоматики ни в коем случае нельзя считать убе­дительным доказательством плохого обращения или насилия.

Столь же показательно, что восстановление подобных «воспомина­ний» происходит только с помощью психотерапевта, искренне убежденно­го в том, что в основе психологических проблем пациента лежит перенесен­ное им прежде насилие. Часто терапевт верит, что эти проблемы можно разрешить только в случае, если пациент не будет избегать их и восстано­вит захороненные воспоминания о насилии¹. Способствуя этому процессу, терапевт может применять различные техники, нацеленные на восстанов­ление воспоминаний, такие, к примеру, как гипноз, а также использовать лекарственные средства. Будучи уверенным в том, что действует в интере­сах пациента, он пользуется приемами, которые увеличивают вероятность возникновения ложных воспоминаний. Как мы уже заметили, гипноз и медикаменты (такие, например, как амитал натрия) немногим способству­ют точности воспроизведения информации, но неизбежно увеличивают шанс возникновения псевдовоспоминаний.

Психотерапевт, который убежден, что насилие или плохое обраще­ние действительно имело место, скорее всего, начнет задавать наводящие вопросы, чем еще больше увеличит возможность «создания» воспомина­ний. Он может формировать воспоминания пациента и другими способа­ми: например, выказывая заинтересованность или беспокойство, когда клиент находится на «верном пути», отводя больше времени темам, свя­занным с (предполагаемыми) воспоминаниями, нежели другим темам, и так далее. Таким образом, атмосфера терапевтической сессии может не­заметно направлять пациента именно к тем «воспоминаниям», которых ожидает от него психотерапевт.

Все сказанное выше ни в коей мере не стремится преуменьшить социальные и нравственные проблемы, порожденные насилием над деть­ми и инцестом. Эти злодеяния существуют на самом деле и влекут за собой серьезные, продолжающиеся всю жизнь последствия для их жертв. Но дело в том, что здесь, как и во всех других случаях, точность наших воспоминаний не может быть гарантирована. Существует вероятность того, что некоторые восстановленные воспоминания могут точно воспро­изводить события прошлого. Но не исключено и то, что некоторые, а возможно, большинство этих «воспоминаний» появились впоследствии².

¹ См.: Bass B.M., Davis Е. The Courage to Heal. N.Y.: Harper and Row, 1988.

² Для более подробного изучения зтого сложного вопроса см.: Kihlstrom Jl.F. The recovery of memory in. the laboratory and the clinic // Paper preserved at the 1993 conventions of the Rocky Mountain and the Western Psychological Associations. Phoenix, Arizona. 1993; Loftus E.F. The reality of represented memories // American Psychologist. 1993. Vol. 48. P. 518-537: Schachter D.L. Searching for Мemory: The Brain, the Mind and Past. N.Y.: Basic Books, 1996. Противоположная позиция представлена в работах: Ваss B.M., Davis E. The Courage to Heal. N.Y.: Hamper and Row, 1988: Freyd J. Betrayal Trauma: The Logic of Forgetting Childhood Abuse. Cambridge, Mass.: Harvard University Press. 1996,

4. Память и научение. Проблема формирования навыков

Р. Вудвортс

[КРИВАЯ НАУЧЕНИЯ,

ПЕРЕНОС И ЭФФЕКТЫ ПЕРЕНОСА]