Прямые доказательства

Чаще всего для доказательства гипотезы о приобретенности вос­приятия формы ссылаются на данные о восстановлении зрения у паци­ентов, которые родились слепыми из-за врожденной катаракты. Катарак­та представляет собой помутнение хрусталика; зрение восстанавливает­ся удалением всего хрусталика или его помутневшей части. В принципе это идеальный естественный эксперимент, так как в качестве испытуе­мого мы имеем человека, владеющего членораздельной речью, не обла­дающего никаким зрительным опытом и способного рассказать нам о том, что он воспринимает. Если такой испытуемый воспринимает в ос­новном точно так же, как и нормально видящий человек, то ясно, что прошлый опыт не может быть детерминантом восприятия. Но если бы его восприятие оказалось неорганизованным или организованным со­всем не так, как у нормально видящего человека, то это, по-видимому, будет означать, что восприятию мы должны учиться. Большинство дан­ных о таких медицинских случаях врожденной слепоты, кажется, в ос­новном подтверждают эмпирическую гипотезу. Утверждалось, что эти пациенты сразу после восстановления зрения не способны отличить одну форму от другой, для этого необходим длительный процесс научения.

¹ Фактически в этих экспериментах было получено прямое доказательство восприятия удаленности, потому что поведение младенцев свидетельствовало о том, что они могли раз­личать ситуации, в которых один и тот же предмет находился на различных расстояниях.

[2 Зак. 222S

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

Эти данные, однако, обладают серьезными недостатками. Условия наблюде­ний и прошедшее после операции время не описывались соответствующим образом; степень сохранности зрения до операции была в зависимости от слу­чая различной; в некоторых случаях пациентами были маленькие дети, сооб­щения которых трудно оценить; неизвестно, использовалась ли соответствую­щая корректирующая оптика и была ли она адекватной. Более того, после операции пациенты сталкивались с незнакомым новым миром, и исследова­тель (обычно сам хирург) часто не знал, какие задавать вопросы или какие предъявлять тесты, чтобы выявить впечатления испытуемого. В одном случае, например, пациентка «испытывала серьезные трудности, пытаясь описать свои ощущения таким образом, чтобы передать сколь-нибудь ясное представление о них другому». Многие из этих данных поэтому неубедительны... Складыва­ется впечатление, что в этих исследованиях никак не различались процессы восприятия и интерпретации. В XVIII и XIX вв. (когда и проводилась боль­шая часть описанных работ) проблема ставилась исследователями следующим образом: сможет ли слепой, который отличает сферу от куба с помощью ося­зания, идентифицировать эти формы зрительно в тот момент, когда он начина­ет видеть? Наблюдения над пациентами с только что возвращенным зрением, по-видимому, показали, что не сможет. Однако для такого вывода нет никаких оснований. Пациент, может быть, и видит сферу и куб как различные формы, но не знает их названия до тех пор, пока ему не будет дана возможность их ощупать. Более того, даже если бы ему говорилось, что есть что, и он мог бы запомнить эту информацию, при дальнейшем обучении она могла бы потребо­ваться для правильной идентификации, но не для перцептивного различения.

В некоторых из описанных случаев ясно, что зрительное поле такого паци­ента состоит не из неразличимых, неясных очертаний, а из форм и контуров, которые могли бы восприниматься, но, разумеется, не могли быть названы. Часто в описании конкретного случая говорится о пациенте, который смотрит на какой-нибудь предмет и спрашивает: «Что это такое?» Один из пациентов с высокой степенью развития интеллекта был по сути дела способен при пер­вом же предъявлении идентифицировать мяч как нечто круглое, а игрушеч­ный деревянный блок — как нечто прямоугольное. В одном из более недав­них случаев сообщение пациента также наводит на мысль, что пациент мог видеть объекты, но был не в состоянии идентифицировать их. Поэтому наблю­дения над пациентами, только что обретшими зрение, никак не могут считать­ся подтверждающими эмпиристскую теорию восприятия формы.

Другой прямой подход к проблеме роли опыта в восприятии фор­мы связан с экспериментами с младенцами или животными. При этом либо выявляется природа их восприятия сразу или вскоре после рожде­ния, либо анализируются последствия, которые имеет для их восприятия лишение возможности видеть от рождения до момента тестирования. Поскольку животные и младенцы не разговаривают, приходится на ос­новании их поведения делать выводы о том, что они воспринимают. При работе с животными обычно используется методика, при которой живот­ное научают различать две формы, выбор одной из которых всегда под­крепляется. Так как такое научение невозможно, если различия между формами не воспринимаются, то успешное научение означает восприятие формы. Поскольку к тому же предполагается, что для многих видов жи­вотных способность научиться решению такой задачи и адекватно вы-

Рок И. [Проблема врожденного и приобретенного в восприятии] 179

полнить ее требует определенного уровня развития, этот эксперимент проводится лишь тогда, когда животное становится достаточно взрослым. Поэтому животных лишали возможности видеть до момента проведения эксперимента. К сожалению, это ведет к известным трудностям в интер­претации результатов.

Однако вполне вероятно, что животное имеет определенные врож­денные предпочтения и отвращения по отношению к различным зритель­ным стимулам и соответствующее поведение может проявляться с рож­дения. Если есть такое поведение, то должно быть и восприятие формы. Мы уже рассматривали такого рода доказательства, хотя и не в связи с восприятием формы. Так, врожденная способность восприятия удаленно­сти животными многих видов могла бы проявиться в ситуации зритель­ного обрыва благодаря врожденному страху перед падением с высоты.

В исследованиях свойств стимулов, которые вызывают различные инстинктивные реакции, было установлено, что одним из таких свойств является форма. Так, например, на следующее утро после вылупливаиия птенцы морской чайки лучше реагируют на модель клюва родителей, если эта модель удлинена, направлена вниз и имеет на конце выступ.

Используя этот же метод, один из исследователей установил, что вылупившиеся цыплята могут достаточно хорошо различать определен­ные формы, поскольку вскоре после появления на свет они начинают кле­вать на земле маленькие предметы. Цыплят после вылупливаиия до мо­мента проведения эксперимента держали в совершенно темном помеще­нии (от 1 до 3 дней). На время эксперимента цыплят помещали в ящик, на стене которого были прикреплены небольшие трехмерные объекты разной формы, покрытые прозрачным пластиком. Когда цыпленок кле­вал фигуру, происходило замыкание чувствительного микропереключате­ля, и клевок таким образом регистрировался. В одном из эксперимен­тов было четыре различные фигуры: сфера, эллипсоид, пирамида, звезда. Число поклевок этих фигур 100 цыплятами составило 24346 для сферы, 28122 для эллипсоида, 2492 для пирамиды и 2076 для звезды. Еще один эксперимент позволил установить, что предпочтение круглых и эллип­соидных фигур не было основано на возможных различиях в размере между ними и другими фигурами. Таким образом, ясно, что существует сильное предпочтение округлых форм. По-видимому, трудно избежать вы­вода, что недавно вылупившиеся и не имеющие предыдущего опыта цып­лята воспринимают форму¹.

Методика предпочтения использовалась также в опытах с детены­шами обезьян и младенцами. Несколько лет назад была разработана ме­тодика исследования наличия у младенцев восприятия цвета. Она зак­лючалась в регистрации того, на какую из помещенных над его головой циетных пластин чаще всего смотрит младенец. Эта методика была ис-

¹ Эти же цыплята предпочитали трехмерную сферу плоскому круглому диску, что также указывает на врожденное восприятие глубины.

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

Рис.2

пользована затем для выяснения того, будут ли младенцы предпочитать рассматривать одну конфигурацию, а не другую. Если младенцы обнару­живают предпочтение, то из этого следует, что они должны воспринимать различия, а значит, воспринимать форму. Экспериментатор видит глаза младенца через небольшое отверстие, как это показано на рис. 2, и отме­чает, куда смотрит младенец. Направление взгляда определяется по тому, что отражается от центральной зрачковой области поверхности глаза. Через отверстие можно снять фильм и позднее проанализировать движе­ния глаз по кинопленке.

Уже в первую неделю жизни у младенцев явно имеются предпочте­ния, и эти предпочтения со временем меняются. Младенец обычно смотрит на сложную конфигурацию, предпочитая ее менее сложной. Однако эти исследования почти не содержат данных по предпочтению формы, т.е. по предпочтению одной формы другой. Так, например, в рис. 3 а предпочита­ется b, но нет предпочтения между cud. Внешние очертания а и b одина­ковы, они отличаются лишь внутренней конфигурацией. Эта методика ис­пользовалась в опытах с новорожденными, причем применялся более точ-

Рок И. [Проблема врожденного и приобретенного в восприятии] 181

ный анализ того, на что в данной конфигурации предпочитает смотреть ребенок. Так, новорожденный будет предпочитать смотреть на треугольник, а не на однородное поле, и делает он это, почти не меняя положения глаз. Кроме того, обнаруживается тенденция смотреть на определенные части фигуры, такие, как вершины угла. Тем не менее не ясно, что означают эти данные. Предпочтение сложных фигур или даже определенных частей фи­гуры не обязательно доказывает, что имеет место восприятие организован­ной формы или что формы выглядят для младенца такими же, как и для нас. Вполне возможно, что движения глаз определяются максимальными различиями в стимуляции, а не перцептивной организацией этой стимуля­ции. Только явное предпочтение среди форм равной сложности при равен­стве других физических признаков, таких, как яркость, могло бы свидетель­ствовать о присутствии восприятия формы.

Большинство данных, полученных в экспериментах с животными, выращенными в темноте или в условиях отсутствия структурированной зрительной стимуляции, похоже, свидетельствует о нарушении восприя­тия формы. Эти результаты приводились в качестве подтверждения пра­вильности позиции эмпиристов. В самых ранних экспериментах такого типа животные выращивались в полной темноте. Например, в одной из работ шимпанзе прежде, чем проводилось тестирование, содержались в темноте от 7 до 16 мес. Очевидно, что зрительное восприятие этих жи­вотных было недостаточным, они плохо различали объекты, а многие обычные зрительные рефлексы у них отсутствовали. Впоследствии, одна­ко, детальная проверка позволила установить наличие в зрительной сис­теме этих животных клеточных изменений, известных под названием оптическая атрофия. Очевидно, световое раздражение необходимо для нормального созревания и функционирования зрительной нервной сис­темы. Поэтому в последующих экспериментах животные находились не в темноте, а на свету, но без структурированной зрительной стимуляции. Этого можно легко добиться, или с самого рождения выращивая живот­ных с пластиковыми, рассеивающими свет пластинками на глазах, или выращивая животных в темноте, ежедневно освещая их, когда их глаза закрыты такими пластинками. <...>

Возможно, зрение вначале обучается осязанием, но позднее в ре­зультате многих лет независимого зрительного опыта это взаимоотноше­ние обращается, и зрение начинает доминировать. Этот вопрос недавно исследовался на младенцах в возрасте от 7 дней и старше¹. В одном слу-

¹ Доминирование зрения в интермодальных конфликтах не является безусловным. Так, одно из недавних исследований адаптации к призматическим искажениям во время гаптического обследования видимых предметов показало, что когда внимание обращается преимущественно на вид предметов, адаптируется осязание, когда же внимание обращает­ся на осязательные ощущения, адаптационные сдвиги возникают в зртельной модаль­ности (см.: Kelso УЛ. et al. Allocation of attention and the locus of adaptation to displaced vision // Journal of Experimental Psychology: Human Perception and Performance. 1976. Vol. 1. P. 383-394). (Примечание редактора источника.)

Тема 15. Познавательные процессы; виды и развитие

чае предъявлялся зрительный объект, и экспериментаторы внимательно следили за тенденцией к схватыванию предмета, точно так же как и за характером самого схватывания. Было обнаружено, что все исследовав­шиеся младенцы, предвосхищая схватывание, придавали своим пальцам форму, адекватную форме и размерам предмета. В другом случае пред­мет помещался в руку младенца, когда ни рука, ни предмет не были вид­ны. При этом не было примеров, когда пальцам в ответ на прямой фи­зический контакт придавалась подходящая форма, такой контакт также никогда не вел к попыткам посмотреть на предмет, по крайней мере у самых маленьких детей. В третьем случае младенцы рассматривали два поляризованных изображения объекта через соответствующие поляризу­ющие фильтры, что вело к восприятию стереоизображения объекта, рас­положенного между головой младенца и экраном, где в действительнос­ти, конечно, ничего не было. Младенцы старались схватить этот объект и обнаруживали признаки беспокойства, когда им это не удавалось. В другом эксперименте стереообраз выглядел похожим не на телесный предмет с определенной достаточно твердой поверхностью, а на нечто те­кучее. Это привело к возникновению другого типа поведения руки: мла­денец двигал руку к объекту, но останавливался перед ним с раскрыты­ми пальцами, которые он и не пытался сомкнуть.

Это исследование показывает, что совсем маленькие дети руковод­ствуются в своих первых исследовательских действиях исключительно зрительной информацией, так что даже ощущение объекта как телесной, осязаемой вещи не кажется, как считали столь многие, результатом обу­чения зрения осязанием. Соответствующая подготовка пальцев перед контактом говорит о возможности правильного восприятия формы на основе одного только зрения. Напротив, раннее поведение младенцев не кажется управляемым на основе чисто тактильной информации.

Из этих работ можно сделать вывод, что в действительности <...> ребенок учится тактильной оценке величины и формы предметов благо­даря получаемой одновременно зрительной информации. Другими слова­ми, когда ребенок схватывает предмет, положение пальцев по отношению друг к другу и к руке как целому отражается в проприоцептивной ин­формации, идущей в мозг. Размер и формы, которые начинает означать этот комплекс сигналов, вполне могут быть результатом его ассоцииро­вания с одновременно поставляемыми зрением сведениями. В этом, ра­зумеется, и состояло значение описанных выше экспериментов по адап­тации. Поэтому можно было бы сказать, что становление восприятия раз­мера и формы посредством осязания осуществляется благодаря процессу визуализации, по крайней мере, у тех, кто не был рожден слепым.

Р. Фанц ВОСПРИЯТИЕ ФОРМЫ¹

Задолго до того, как ребенок начинает исследовать окружающий мир с помощью рук и ног, он уже активно исследует его глазами. Что видит младенец, когда он смотрит в одну точку, глядит по сторонам? Ощущает ли он лишь хаос пятен различного цвета и яркости или он вос­принимает и различает определенные формы? Этот вопрос всегда интере­совал философов и естествоиспытателей, ибо он касается природы и пер­воисточников знания. В основе его давний спор: природа или воспита­ние? Одну крайнюю позицию занимает нативист, который полагает, что ребенку от рождения свойствен широкий круг зрительных способностей и склонностей, развившихся еще у животных за миллионы лет, и что это с «первого взгляда» придает воспринимаемому миру примитивный поря­док и смысл. Другую крайнюю позицию защищает эмпирист, по мнению которого ребенок учится видеть и использовать то, что он видит, только путем проб и ошибок или с помощью ассоциации, начиная свое разви­тие с состояния, которое Джон Локк охарактеризовал как tabula rasa.

Давно известно, что грудные дети даже в самый ранний период жизни способны видеть свет, цвет и движение. Однако часто утверждают, что они не могут реагировать на такие стимулы, как конфигурация, ви­димая структура, величина или объемность, — короче говоря, не воспри­нимают форму. Эта позиция — последняя крепость эмпириста, которая до недавнего времени была почти неприступной. Как узнать, что видит маленький ребенок? Мои сотрудники и я недавно разработали экспери­ментальный подход к изучению этого вопроса. Мы уже выяснили, что грудные дети способны — по крайней мере в некоторой степени — вос­принимать форму, хотя, по-видимому, действительность не укладывается в простую схему нативизма, так же как и эмпиризма. В настоящее вре­мя мы исследуем вопрос о том, как и когда дети в этом раннем возрас-

¹ Фанц Р. Восприятие формы // Восприятие: механизмы и модели / Под ред. Н.Ю.Алек -сеенко. М.: Мир, 1974. С. 338-342, 346-350.

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

те используют способность к восприятию формы, чтобы придавать свое­му миру упорядоченность и смысл.

Наша методика ведет начало от исследований на низших живот­ных. Эти исследования, которые важны и сами по себе, были предпри­няты в 1951 г. и проводились на только что вылупившихся цыплятах. Как это ни парадоксально, цыплята могут более прямым путем, чем высшие животные, «сообщать» нам, что они видят. Вскоре после вылуп-ления из яйца они начинают разыскивать мелкие предметы, которые можно было бы клевать и есть. Их целенаправленные реакции, контро­лируемые зрением, — идеальный материал для наблюдения и экспери­ментального исследования.

Мы предъявляли цыплятам ряд мелких предметов различной фор­мы. Каждый из них был заключен в прозрачную пластмассовую ко­робочку, чтобы устранить возможное влияние осязания, обоняния или вкуса, но это не мешало цыплятам часами клевать объекты «предпо­читаемой» ими формы (рис. 1). К каждой коробочке была подсоединена электрическая цепь для регистрации числа ударов клювом.

Рис. 1. Чтобы исследовать предпочтение определенных форм только что вылупившимися цыплятами, регистрируют, сколько раз они клюют объект той или иной формы. Объекты находятся в пласт­массовых капсулах, укрепленных в стенке ящика с цыплятами

Фанц Р. Восприятие формы

В эксперименте было использовано более 1000 цыплят и около 100 различных предметов. Чтобы исключить всякую возможность научения, брали цыплят, вылупившихся в темноте, которые до самого начала опыта никогда не были на свету и не имели дела с настоящей пищей. Когда им предъявляли 8 предметов разной степени округлости, от шарика до пи­рамиды, они клевали шарик в 10 раз чаще, чем пирамиду (рис. 2). Из плоских форм они предпочитали кружочки треугольникам независимо от относительной величины тех и других; из кружочков наибольшее вни­мание цыплят привлекали те из них, диаметр которых был около 3 мм. В специальном опыте для выяснения роли объемности цыплята неизмен­но предпочитали шарик плоскому диску.

Полученные результаты убедительно доказали, что цыплята обла­дают врожденной способностью воспринимать форму, объемность и размер. К тому же они используют эту способность с определенным «смыслом»: без всякого предварительного научения выбирают те объекты, которые ско­рее всего могут быть съедобными — округлые, трехмерные, близкие по ве­личине к частицам обычного корма. Аналогичные способности свойствен­ны и другим птицам. Так, например, Тинберген обнаружил избиратель-

■ 1 200, -----------------.------------------, ------------------, -------------------, ------------------, ------------------, ------------------ 1

Рис. 2. Как видно из этих графиков, цыплята предпочитают

более округлые формы. Здесь представлены результаты опытов

на 112 цыплятах с 8 тест-объектами, изображенными внизу:

I — реакции цыплят в первые 10 мин пребывания на свету;

II — реакции после 40 мин пребывания на свету.

По оси ординат отложено число ударов клювом

Тема 15. Познавательные процессы: виду и развитие

ность в реакции клевания у только что вылупившихся птенцов серебрис­той чайки: они предпочитают клевать предметы, сходные по форме с клю­вом взрослой чайки, из которого они обычно получают пищу.

Разумеется, то, что верно в отношении птиц, не обязательно прило-жимо к человеку. Возможно, что врожденная способность к восприятию формы, которая развилась у птиц, была утрачена на каком-то этапе эво­люционного пути, ведущего к приматам, хотя это и кажется маловероят­ным; или, что более правдоподобно, новорожденным детенышам прима­тов необходим какой-то период постнатального развития, чтобы они мог­ли достичь функционального уровня, с самого начала свойственного более «скороспелому» цыпленку.

Когда мы решили исследовать зрительные способности еще совсем беспомощных младенцев, мы смогли найти лишь один подходящий по­казатель — движения глаз. Если ребенок всегда чаще направляет свой взор на одни формы, чем на другие, то он, очевидно, способен восприни­мать форму. Исходя из этого, мы разработали тест на зрительный инте­рес; нашими первыми испытуемыми были детеныши шимпанзе.

Рис. 3. Камера для исследования зрительного интереса у детенышей шимпанзе и грудных младенцев. Ребенок или детеныш лежит в «кро­ватке» и смотрит на предметы, подвешенные к потолку камеры. Экс­периментатор, глядя внутрь через небольшое отверстие, регистрирует длительность фиксации каждого объекта

Фанц Р. Восприятие формы

Детеныш лежал на спине в удобной кроватке внутри специальной камеры с одноцветной окраской стенок и равномерным освещением (рис. 3). К потолку этой камеры мы прикрепляли ту или иную пару тест-объектов на небольшом расстоянии один от другого. Их предъяв­ляли по нескольку раз в течение коротких периодов, один справа, дру­гой слева и наоборот. Через небольшое отверстие в потолке можно было видеть крошечные отражения объектов в глазах животного. Когда от­ражение одного из них находилось в центре глаза над зрачком, мы зна­ли, что детеныш шимпанзе смотрит прямо на этот объект. Эксперимен­татор регистрировал с помощью электрического счетчика продолжитель­ность фиксации каждого объекта; затем определяли статистическую достоверность полученных результатов. Нашим первым испытуемым был пятимесячный шимпанзе. Позднее мы наблюдали одного детеныша с момента рождения; его содержали в темноте, так что он мог пользо­ваться зрением только во время тестов. В обоих случаях мы обнаружи­ли явное предпочтение определенных предметов, что указывает на врож­денную способность различать их.

Перейдя от шимпанзе к человеку, мы не внесли существенных из­менений в методику экспериментов (рис. 4), если не считать того, что мы

Рис. 4. Интерес к различным формам определяют, наблюдая отражение их в глазах испытуемого. В данном случае отражение находится в центре глаза и, следовательно, ребенок смотрит прямо на предмет. (Так как у этого ребенка еще плохо развита бинокулярная ко­ординация, объект фиксируется только правым глазом.) Длительность каждой фиксации регистрируют с помощью электрического прибора

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

не нарушали условия повседневной жизни наших испытуемых. Экспери­менты не причиняли детям никакого беспокойства, но зато требовали от исследователей огромного терпения. Интерес к предъявляемым объектам исчезает у детей быстрее, чем у детенышей шимпанзе, и они склонны засыпать во время опытов. <...>

С ролью зерен в жизни цыпленка, пожалуй, сравнима та роль, ко­торую играют в жизни грудного ребенка окружающие его люди. Строе­ние лица — самая характерная особенность человека; это самый надеж­ный признак, позволяющий отличить его от всех других объектов, а так­же от других людей. Поэтому можно ожидать, что фигура, похожая на человеческое лицо, наверное, будет привлекать внимание ребенка, если он вообще способен к избирательному восприятию.

Мы провели опыты с тремя плоскими объектами, сходными по ве­личине и форме с головой человека (рис. 5). На одном из них мы изо­бразили черной краской стилизованные черты человеческого лица; на другом мы нарисовали те же элементы лица, разбросанные в беспоряд-

Рис. S. Приспособительное значение восприятия формы видно из того, что дети предпочитали «настоящее» лицо (I) фигуре, где черты лица изображены в беспорядке (П), и обе эти фигуры — контрольной фигуре (III). На графиках представлено среднее время фиксации каждой из этих трех фигур при предъявлении их во всех возможных парных сочетаниях грудным детям разного возраста

Фанц Р. Восприятие формы

ке, а на третьем сплошь закрасили черной краской верхний участок, рав­ный по площади всем чертам лица. Отдельные черты мы сделали дос­таточно крупными, чтобы их могли различить дети самого младшего воз­раста и острота зрения не играла никакой роли. Все три объекта мы предъявляли во всех возможных парных сочетаниях 49 младенцам в возрасте от 4 дней до 6 месяцев.

Результаты были примерно одинаковыми для всех возрастов: дети чаще всего смотрели на «настоящее» лицо, несколько реже — на фигуру с беспорядочно разбросанными чертами лица и почти не обращали внимания на третью, контрольную фигуру. Избирательность в отношении «настояще­го» лица была сравнительно невелика, но она постоянно проявлялась у от­дельных детей, особенно у младших. Зтот результат указывал на то, что восприятие формы присуще детям (как, впрочем, и цыплятам).

Эта мысль получила дальнейшее подкрепление, когда мы предло­жили нашим маленьким испытуемым выбор между шаром и плоским диском одинакового диаметра (рис. 6). Когда текстура поверхности и распределение тени позволяли ясно отличать шар от диска (иными сло­вами, при наличии заметного различия в их виде), объемная форма вы­зывала у детей в возрасте от 1 до 6 месяцев больший интерес. Этот не обусловленный прошлым опытом выбор структуры, ассоциирующейся с трехмерным объектом, служит свидетельством восприятия глубины.

Рис. 6. Для выявления интереса к трехмерным объектам использовались диски и шары с гладкой и шероховатой поверхностью (вверху слева). Ин­терес к человеческому лицу проверяли с помощью трех фигур овальной формы (внизу слева). Шесть тест-объектов, изображенных справа, включа­ют: лицо, печатный текст, концентрические круги и три одноцветных дис­ка — белый, желтый и красный. Диаметр круглых объектов около 15 ем, длина овальных объектов около 22 см

190 Тема 15, Познавательные процессы; виды и развитие

Последний эксперимент, который мы здесь рассмотрим, чрезвычайно убедительно демонстрирует большую привлекательность формы и структу­ры по сравнению с цветом и яркостью. На этот раз мы предъявляли 6 тест-объектов — плоских дисков около 15 см в диаметре; три из них были с изображениями лиц, концентрических кругов и печатного текста. Три дру­гих были однородными (красный, желтый и белый) (рис. 7). Мы предъяв­ляли их на голубом фоне, один за другим в различной последовательнос­ти, и отмечали длительность первой фиксации взглядом каждого из них.

Гораздо интереснее других для детей оказалось изображение лица; далее следовали печатный текст и концентрические круги. Три ярко ок­рашенных однородных диска оставались далеко позади и ни в одном случае не заняли первого места. Не было никаких указаний на то, что интерес к формам и структурам представляет собой вторичное явление или обусловлен прошлым опытом.

Почему сложные структуры столь привлекательны для детей само­го раннего возраста? Мне кажется, что это связано с характером исполь­зования зрения ребенком и взрослым человеком. Одна из функций зре­ния — распознавание предметов при различных условиях. Цвет и яркость меняются в зависимости от освещения, кажущийся размер зависит от рас-

Время фиксации, %

Т. Бауэр [ВОСПРИЯТИЕ Y МЛАДЕНЦЕВ]¹

<...> В изучении восприятия удаленности у младенцев есть три боль­шие проблемы. Во-первых, воспринимают ли младенцы вообще удален­ность или же они воспринимают переменные, которые лишь специфициру­ют ее? Когда им показывается приближающийся предмет, видят ли они его приближающимся (восприятие удаленности) или же они просто видят его увеличивающимся в размерах (восприятие проксимальных переменных)? Во-вторых, когда и каким образом младенцу удается достичь координации восприятия и действия, необходимой для успешного поведения в простран­стве? Наконец, в-третьих, как организм приспосабливается к росту внутри моторной и сенсорной систем после установления координации восприя­тия и действия?

Первый из этих вопросов вызвал большое количество теоретичес­ких споров, но очень мало исследований. Как отмечалось, решение этой проблемы предполагает использование в качестве показателя какой-либо формы пространственного поведения, тогда как именно в этом отно­шении поведенческий репертуар младенца очень беден. <...>

Многие авторы полагали, что анализ ответов на приближающиеся предметы мог бы позволить нам оценить перцептивные способности де­тей более юного возраста. <...>

Бауэр, Броутон и Мор² <...> предъявляли младенцам реальные движущиеся предметы, создававшие как зрительные изменения, так и движение воздуха. Предметы двигались достаточно медленно, и во вре­мя опыта регистрировались не только мигательные реакции, но и другие проявления младенцев. Результаты, однако, были весьма скудными до тех пор, пока в условия эксперимента не была введена еще одна моди-

¹ Бауэр Т. Психическое развитие младенца. М.: Прогресс, 1979. С. 101, 103, 105-109,
111, 112-117-119, 122-125, 127, 130-131.

² См.: Bower T.GJl, Broughton JM„ Moore M.K. Infant responses to approaching objects:
an indicator of response to distal variables // Perception and Psychophysics. 1970. 9.

Бауэр Т. [Восприятие у младенцев]

фикация. Ее суть состояла в том, что предметы показывались ребенку только тогда, когда он находился в вертикальном или полувертикаль­ном положении. Эта модификация была существенной, так как выясни­лось, что младенцы до 2—3 месяцев никогда не находятся в полностью бодрствующем состоянии, если они лежат на спине¹. Поскольку трудно ожидать координированного поведения от того, кто находится в полусон­ном состоянии, изменение позы оказалось необходимым. Как только эта модификация была введена в эксперимент, у младенца в возрасте двух недель стали наблюдаться отчетливые защитные реакции. Они показа­ны на рис. 1. Защитное поведение состояло из трех четко различающих­ся компонентов: 1) широкое раскрытие век, 2) откидывание головы и 3) поднимание рук до положения, при котором они оказывались между предметом и лицом. Моргания не наблюдалось. Это поведение явно но­сило функциональный, приспособительный характер. Оно должно было бы создать наилучшую возможную защиту в том случае, если бы пред­мет действительно ударил младенца. Разумеется, этот ответ был ответом

¹ См.: Prechtl H.P.R. Problems of behavioral studies in the newborn infant // D.S. Lehrman, R.A. Hinde, E. Shaw (eds.). Advances in the study of behaviour. N. Y.: Academic Press, 1965.

13 Зак. 2228

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

на движение реального предмета, с которым, в частности, связаны смеще­ния воздуха.

На следующем этапе эксперимента изучались ответы младенца на движение воздуха и зрительные изменения в отдельности. Смещения воз­духа приводили к возникновению выраженных ответов, которые были бы совершенно отличны от ответов, вызываемых приближающимся предме­том. Одно только движение воздуха вызывало очень быстрое закрывание глаз, за которым следовало медленное вращательное движение головы; ни откидывания головы, ни поднимания рук не было. Таким образом, переме­щения воздуха в отдельности не могут быть ответственны за защитные реакции младенца, возникающие в ответ на приближение предмета. После этого следовало бы изучить ответы на одну только зрительную стимуля­цию, но, к сожалению, это не было сделано. Вместо анализа ответов на весь комплекс зрительных изменений исследователи ограничились изучением ответов лишь на один компонент зрительных изменений — оптический градиент расширения. При этом использовалось устройство, изображенное на рис. 2. Это устройство исключало изменение параллактических пере­менных: бинокулярного параллакса и параллакса движения. Единствен­ной сохранившейся переменной был оптический градиент расширения. Младенцы на второй неделе жизни обнаруживали защитные реакции в ответ на показ приближающегося объекта, заданного исключительно опти­ческим градиентом расширения. Однако интенсивность их ответов была

Рис. 2. Теневой ящик. По мере того как объект удаляется от матового экрана, приближаясь к точечному источнику света, тень от объекта на экране увеличивается в размерах. Так как в этих условиях нет параллактических признаков удаленности, единственным источником информации о расстоянии может быть только оптический градиент расширения

Бауэр Т. [Восприятие у младенцев]

ниже, чем в естественной ситуации. Поскольку другие оптические призна­ки приближения не были изучены, мы не можем сказать, было ли умень­шение интенсивности реакций младенцев вызвано недостатком в зритель­ной стимуляции или же отсутствием движения воздуха. <...>

Бауэр и др.¹ осуществили две дальнейшие модификации в другой серии экспериментов. Одна из модификаций была введена для того, что­бы проверить, действительно ли младенцы реагируют на изменения уда­ленности объекта. Можно было бы допустить, что младенцы отвечают не на приближение объекта, а скорее на его кажущееся увеличение. Не впол­не ясно, почему ребенок должен защищаться от увеличивающегося объек­та, но такое предположение может быть сделано. Чтобы проконтроли­ровать эту возможность, экспериментатор предъявлял младенцам пару объектов — сначала один, а затем другой.

Один объект был маленьким (пенопластовый куб со стороной 20 см), он останавливался от младенца на расстоянии 8 см. Другой объект был больше (куб со стороной 50 см) и приближался только на 20 см. На рас­стоянии 20 см проекция большого объекта на сетчатку была идентична по величине проекции меньшего объекта, находящегося на расстоянии 8 см. Геометрические соотношения, которые имели место в этой ситуации, показаны на рис. 3. Если бы младенцы отвечали просто на увеличение

Рис. 3. Объекты различной величины, приближающиеся к младенцу на расстояние, с которого они проецируют ретинальные изображения одинаковых размеров. Объект А, представляющий собой куб со сто­роной 20 см, приближается на расстояние 8 см (Xj). Объект В — куб со стороной 50 см — приближается на расстояние 20 см (Y_x). С этих расстояний они видны под одним и тем же углом

¹ См.: Bower T.O.R., Broughton J.M., Moore M.K. Infant responses to approaching objects: an indicator of response to distal variables // Perception and Psychophysics. 1970. 9.

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

ретинального изображения, видимого, как таковое, они не должны были бы различать эти предъявления и воспринимали бы их в равной степени угрожающими. Если они отвечают на изменения удаленности, мы долж­ны были бы ожидать значительно более выраженную реакцию на малень­кий, близкий объект, так как он приближается на более близкое расстоя­ние и поэтому более опасен. И в самом деле, наблюдался выраженный ответ на маленький, более близкий объект при полном отсутствии реак­ции на большой, удаленный объект. Это означает, что младенцы в действи­тельности реагировали на воспринимаемое изменение удаленности.

Таким образом, эта серия экспериментов в целом свидетельствует о том, что младенцы в возрасте одной недели воспринимают удаленность и изменения удаленности по крайней мере на основании оптического градиента расширения. Поскольку эта способность присутствует в столь раннем возрасте, представляется маловероятным, что она является ре­зультатом научения. <...> Сколько раз за первую неделю своей жизни младенец испытывал удары в лицо от налетающих на него предметов? Почти наверняка ни разу, и пока этого не случалось, нет и возможного основания для научения.

Демонстрация того, что младенцы воспринимают третье измерение пространства, позволяет нам дать строгую интерпретацию результатов экспериментов на различение. Так как младенцы воспринимают удален­ность в одной ситуации, было бы излишней перестраховкой отрицать то, что они могут воспринимать ее и в других ситуациях. Представляется очень вероятным, что именно удаленность является основанием для раз­личения, обнаруженного, например, в экспериментах Бауэр¹. Детали это­го эксперимента описаны в подписи к рис. 4. <...> Итак, младенцы в очень раннем возрасте воспринимают удаленность и ее изменения.

Как рано они оказываются способными воспринимать удаленность с достаточной для контроля пространственных действий точностью? <...>

Бауэр² изучала дотягивания у младенцев на второй неделе жизни. Она показывала младенцам два объекта — один из них на границе зоны досягаемости, а другой — на расстоянии вдвое большем. Близкий объект вызывал примерно в два раза больше протягиваний руки, чем далекий, что свидетельствует о некотором различении удаленностей. Однако, кро­ме частоты, эти реакции ничем другим не отличались. Учитывая обсуж­дение результатов эксперимента Круикшанк, мы, по-видимому, должны сделать вывод, что младенцы пытались дотянуться до далекого объекта и, следовательно, точные перцептивно-моторные координации еще не сформировались. Данные о периоде между двумя неделями и шестью месяцами полностью отсутствуют. Мы просто не знаем, когда дотягива-

¹ См.: Bower T.G.R. Stimulus variables determining space perception in infants // Science.
1965. 148. P. 323-324.

² См.: Bower T.G.R. Object perception in infants // Perception. 1972. 1. № 1.

Бауэр Т, [Восприятие у младенцев]

Б

Рис 4. Бауэр исследова­ла константность величи­ны с помощью кубов раз­ной величины, помещен­ных на различном рас­стоянии от младенца. Ус­ловным стимулом был куб со стороной 30 см на расстоянии 1 м, тестовы­ми стимулами — кубы со сторонами 30 и 90 см, рас­положенные на расстоя­нии 1 или 3 м: А — обстановка экспе­римента. Эксперимент начинался с выработки условной реакции, ко­торая подкреплялась экс­периментатором словами «ку-ку» (см. правый ри­сунок). Условная реак­ция — поворот головы б сторону — вызывала замыкание цепи и отмечалась на ленте самописца.

После завершения выработки реакции, а также перед каждой последующей сме­ной стимулов между младенцем и стимульным полем помещался непрозрачный экран (с фотографии Соло Медника).

Б — здесь показаны основные результаты для разных условий соотношения вели­чины в удаленности тестовых стимулов с величиной и удаленностью условного стимула. Полученные результаты, по всей видимости, позволяют сделать вывод, что восприятие удаленности вносит определенный вклад в различение тестовых объектов (По: Bower T.G.R. The Visual of World Infants. Copyright © 1966 by Scientific American, Inc.).

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

Рис. 5. Схематическое изображение устройства для создания мнимых предметов. Неосязаемый объект мо­жет быть создан спомощью тенево­го ящика, в котором два противопо­ложным образом поляризованных пучка света отбрасывают двойную тень предмета на матовый полупроз­рачный экран. Младенец видит двойные тени через очки с поляри­зующими свет стеклами, которые по­зволяют видеть каждым глазом только одну тень. Врожденные про­цессы бинокулярного стереовосири-ятия объединяют эту монокулярную информацию таким образом, что младенец начинает видеть трех­мерный телесный объект, располо­женный перед плоскостью экрана (По: Bower T.G.R., Broughton J.M., Moore M. К. Demonstration of inter-ntion in the reaching behavior of neo­nate humans // Nature. 19706. 228. №5272

ние становится точным, поскольку пока еще не были проведены соответ­ствующие исследования.

В связи с этим экспериментом следует сделать несколько замеча­ний. Прежде всего дети дотягивались до объектов. Так как ни они сами, ни объекты не двигались и никакой информации об оптическом расши­рении не было, должны были бы быть какие-то другие признаки, специ­фицирующие удаленность, на которые и отвечал младенец. Наиболее ве­роятными переменными такого рода могли быть параллакс движения и бинокулярный параллакс. Бауэр, Броутон и Мор¹ провели эксперимент, в

¹ См.: Bower T.G.R., Broughton J.M., Moore M. К. Demonstration of intemtion in the reaching behavior of neonate humans // Nature. 1970. 228. № 5272.

Бауэр Т. [Восприятие у младенцев]

котором младенцам был доступен только бинокулярный параллакс. Схе­ма применявшегося в эксперименте устройства показана на рис. 5. Все исследовавшиеся дети, возраст которых был равен одной-полутора неде­лям, пытались дотянуться до неосязаемого, созданного стереоскопическим эффектом иллюзорного объекта. Это показывает, что уже в столь раннем возрасте бинокулярный параллакс специфицирует удаленность объектов. Таким образом, есть по крайней мере две переменные, которые определя­ют восприятие удаленности предметов у совсем маленьких детей — би­нокулярный параллакс и оптический градиент расширения.

Другая особенность этого эксперимента служит указанием на то, каким образом развертывается восприятие абсолютной удаленности. Все дети были удивлены и обеспокоены, когда их руки достигали местопо­ложения иллюзорного предмета и, разумеется, ничего там не находили¹. Это беспокойство было значительно более выраженным, чем то, которое наблюдалось в эксперименте Бауэр², где младенцы не могли дотянуться до объектов, поскольку объекты были вне пределов досягаемости. Кроме того, если в ситуации предъявления объектов на слишком большом рас­стоянии от младенца частота попыток дотягивания снижалась, то в экс­перименте с мнимым стереоскопическим объектом она оставалась на постоянном достаточно высоком уровне. Это можно было бы считать признаком того, что в первом случае младенцы знают причину своих неудач, знают, что их руки не дотянулись до того места, где находится объект. В ситуации с мнимым объектом дети знают, что их руки достиг­ли местоположения объекта, поэтому они не могут понять причину сво­их неудач. <...>

Мы рассмотрели данные о том, как ребенок приходит к локализации предметов в пространстве, но пока не касались того, как ребенок начинает воспринимать сами предметы. Это отнюдь не бессмысленный вопрос. Не­обходимо разрешить очень сложную проблему, связанную с вопросом о том, почему мы видим вещи, а не промежутки между ними. Рис. 6 хорошо ил­люстрирует суть этой проблемы. Когда мы смотрим на изображенные фи­гуры, их части видятся нами то как предметы, то как промежутки между ними. Почему же мы не делаем таких ошибок в нашей повседневной жиз­ни? Что позволяет нам утверждать, что вещи — это вещи, а пустота между

^! Ласки (См.: Lashy R.E. The effect of visual feedback of the hand on the reaching and retrieval behaviour of young infants // Child Development. 1977. 48. P. 112-117) исследо­вал поведение младенцев в ситуации другого интермодального конфликта между зрени­ем и осязанием. Перед младенцем находилось зеркало, в котором он видел привле­кательный предмет. Под зеркалом на месте мнимого изображения находился другой такой же реальный предмет. Когда ребенок схватывал этот второй предмет, то возникал конфликт между восприятием предмета и осязательными ощущениями от него, с одной стороны, и отсутствием вида руки в поле зрения - с другой. Заметное изменение поведе­ния младенца в данной ситуации по сравнению с контрольными условиями было обнару­жено лишь в возрасте 5-ти и более месяцев.

² См.: Bower T.G.R. Object perception in infants //Perception. 1972. 1. № 1.

Тема 15, Познавательные процессы: виды и развитие

Б

Рве. в. Восприятие того, что изображено на таких рисунках, постоянно меняется: А — «Солнце и Луна» М.К.Эшера (1961). Мы видим белых птиц то как птиц, то как светлые промежутки между серыми птицами. В нашем восприятии они поочередно становятся объектом или фоном. (Из коллекции C.Roosevelt, Washington, D. С); Б — анало­гично и эта фигура воспринимается то как белый крест на черном фоне, то как черный крест на светлом фоне

Бауэр Т. [Восприятие у младенцев]

ними и на самом деле пустота? Гештальтпсихологи разработали набор пра­вил, которыми, по всей видимости, пользуются взрослые для того, чтобы выделить предметы в некотором множестве раздражителей. В расцвете гештальтпсихологии таких правил насчитывалось более ста¹, но большин­ство из них имеет второстепенное значение.

Есть три основных правила, иногда называемые законами перцеп­тивной организации, в которых как частные случаи содержатся все ос­тальные. Это правила общей судьбы, хорошего продолжения и близости.

Гештальтпсихологи настойчиво утверждали, что обнаруженные ими закономерности восприятия не могут быть приобретены с помощью на­учения в ходе развития, имеют врожденный характер и отражают струк­турные особенности нервной системы ребенка. Их доводы были очень сложными и в значительной мере сводились к аналогиям из области физиологии и физики². Несмотря на то, что гештальтпсихологи никак не опирались на результаты непосредственных наблюдений за младенцем, их аргументация была почти повсеместно принята³. Врунсвик⁴ был, пожалуй, единственным психологом, который предложил иное объяснение, соглас­но которому законы перцептивной организации усваиваются в раннем детстве с помощью проб и ошибок.

Недавно было проведено несколько экспериментов с целью прове­рить, действительно ли младенцы воспринимают окружение организован­но и подчиняется ли их восприятие закономерностям, обнаруженным гештальтпсихологами. <...>

Для проверки действенности правила хорошего продолжения <...> младенцам в возрасте шести недель показывали проволочный треугольник с наложенной на него полосой (рис. 7, А) и формировали условную реакцию на его появление. После непродолжительной тренировки им показывали один из четырех тестовых стимулов, изображенных на рис. 7, Б. Эти фигу­ры были подобраны как возможные варианты исходной ситуации воспри­ятия — той, к которой у них была выработана условная реакция. Если вос­приятие младенцев согласуется с правилом хорошего продолжения, то они должны были бы воспринимать исходную фигуру так же, как ее видят взрослые, т.е. как треугольник с наложенной на него полосой. Если их вос­приятие не подчиняется этому правилу, то они могли бы думать, что под

¹ См.: Helson H. The fundamental propositions of gestalt psychology // Psychological Review. 1973. 40. № 4.

^й Более подробно о законах перцептивной организации и взглядах гештальтпсихоло-гов на восприятие см.: Величковский В.М., ЗинченкоВЛ., ЛурияА.Р. Психология воспри­ятия. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1973.

^s См.: Hebb D.O. The organization of behaviour. N. Y.: John Wiley, 1949.

* См.: Brunswik E. Perception and the representative design of psychological experiments. Berkeley, Calif.: University of California Press, 1956.

Тема 15, Познавательные процессы: виды и развитие

Рис. 7. С этими объектами был проведен эксперимент

на дополнение:

А — условным стимулом служил треугольник с приклеенной

к нему горизонтальной полоской, которая нарушала оптическую

непрерывность его контура;

Б — из тестовых стимулов конфигурации 3 и 4 были больше похожи на условный стимул, чем конфигурации 1 и 2. Тот факт, что в действительности наиболее эффективной оказалась конфи­гурация 1, можно считать доказательством близости процессов дополнения у младенцев и взрослых (По: Bower T.G.R. The Visual World of Infants. Copyright © 1966 by Scientific American, Inc.)

полосой ничего нет. В этом случае они могли бы видеть первоначальную фигуру любым из трех остальных показанных на рис. 7, Б способов. В эк­сперименте подсчитывалось количество условных реакций на каждую фи­гуру: фигура, вызвавшая больше всего реакций, считалась наиболее похо­жей на контрольную. Полученные результаты недвусмысленно свидетель­ствовали в пользу полного треугольника (фигура 1 на рис. 7, Б), означая, что младенцы воспринимали исходную фигуру как треугольник с наложенной на него полосой. Это говорит о том, что даже шестинедельные младенцы могут использовать правила хорошего продолжения.

М. Зенден