Философия хозяйства как мировоззрение

Объективная логика развертывания философии хозяйства как общенаучной дисциплины преображает ее в новый тип метафилософии и мировоззрения. Приставка «мета» здесь не случайна, а выражает тот факт, что философия хозяйства не просто использует философию в своих целях, не просто делает ее своей частью или же сама становится частью философии. Дело в том, что естественное слияние философии и хозяйства рождает новую дисциплину, общеродовое качество которой превосходит масштабы как философии, так и хозяйства. Поэтому философия хозяйства не только взаимодействует с философией, но и судит, оценивает ее с точки зрения этого своего общеродового — метафилософского, мировоззренческого — качества. Философия хозяйства приемлет и взаимодействует не со всякой философией, а лишь с классической метафизикой. К позитивизму, эмпиризму, прагматизму, экзистенциализму, постмодернизму философия хозяйства относится отрицательно, справедливо усматривая в них замену мыслей искусственными иероглифами, фикциями, симулякрами.

Два газа, кислород и водород, в своем слиянии дают качественно новую субстанцию, воду, в которой газы преображаются в принципиально иное состояние.

Так и философия хозяйства есть не просто очередное философское и экономическое учение, а преображение философствования и «экономствования» как таковых в новый тип метафилософии, метанауки и мировоззрения, непосредственно соприкасающихся с трансцендентальными силами вечности, действующими посредством жизни и живого мышления.

Первой формой такого мировоззренческого мышления была сама философия, из лона которой вышли математики, логика и многие другие специальные науки. Философия одаряла отделяющиеся от нее науки первоначальным смысловым капиталом; и пока этот капитал наличествовал, специальные науки развивались, размножались и плодоносили. Но как только смысловая энергия исходных мировоззренческих проектов иссякала, развитие наук превращалось в специализированные раздробление и разрушение их предметных организмов. Появились даже глубоко научные суждения о конце науки как таковой.

Фактически речь идет не о конце науки, а о конце научного развития, обособленного от философских универсалий. Объективная потребность науки в философском миросозерцании осталась. Но сама философия после Гегеля отреклась от своего классического наследия, погрязнув в дебрях разрушительной специализации.

В таких условиях эту потребность науки начали в XX в. удовлетворять искусственные мировоззрения. Речь идет о концепциях ноосферы, синергетики, коэволюции, этногенеза, социобиологии, психоанализа, структуруализма. Не следует отрицать позитивных моментов в этих концепциях, которые стремились выявить универсальные аспекты специальных наук и на их основе создать цельные мировоззрения. Но в целом они как раз с проблемой целого так и не справились, т. е. не смогли стать философскими мировоззрениями, ибо все они с аксиоматическим упрямством исключали из своих всеобъемлющих синтезов метафизические и религиозные идеи.

Единственным исключением из этого псевдоатеистического ряда стала философия хозяйства, которая возникла как ответ на вызов предметно трансцендентного и провиденциального универсализма в науке, культуре и бытии. Философия хозяйства не могла не возникнуть; это было выше ее сил, ибо так решил миротворный совет трансцендентных и провиденциальных сил вечности.

Возникшая философия хозяйства взяла на себя функции универсального мировоззрения современной эпохи, являясь своеобразным возрождением изначальной философской мудрости как «науки наук».

Подобно тому как мудрость в облике Афины Паллады родилась из головы Зевса сразу в зрелом состоянии и в полной боевой и жизненной готовности, так и философия хозяйства появилась тоже сразу в цельном и относительно законченном виде. У нее нет обычной истории, становления и развития, ибо не она находится в истории и в развитии, а развитие и история находятся в ней. Сама же она укоренена в трансцендентном и провиденциальном мире вечности, хотя живет и плодоносит во временном мире человека.

Древние греки полагали, что в каждой науке столько науки, сколько в ней философии. Затем ученые со времен Галилея стали утверждать, что мерой научности любой науки является степень математизации ее содержания. Как бы это ни было парадоксально, но сегодня в каждой науке столько науки, сколько в ней есть философии хозяйства. К этому выводу можно придти от потребностей науки, а можно и под давлением жизни. Этот вывод верен даже в самых отвлеченных исследованиях физики, астрономии и микробиологии. Объекты этих наук стали доступны человеку лишь благодаря успехам хозяйственной деятельности, создавшей экспериментальные научные производства и приборы, которые позволяют ученым изучать эти сферы бытия. Сегодня уже очевидно, что не только предметы познания даны человеку посредством хозяйственной деятельности, но и само познание становится своеобразным видом хозяйствования и даже бизнеса. Общенаучное значение практики как критерия истины конкретизируется в философии хозяйства, которая является нераздельным единством созерцания, мысли и творческого действия. Критерием истины является именно хозяйственный этос, ибо в нем знания проверяются практикой, а сама практика — смысловыми и трансцендентными константами жизни.

Философия хозяйства снабжает современные науки мировоззренческими и смысловыми проектами, которые делают возможным само их существование даже в качестве абсолютно обособленных дисциплин. Это касается и самой философии, которая сегодня в своей академической форме не может сказать ничего вдохновляющего ни науке, ни обществу, ни человеку, ни бытию. Порою кажется, что философия хозяйства становится последним прибежищем науки, культуры и философии в период надвигающегося научного варварства и рабства.

В качестве метафилософского и мировоззренческого мышления философия хозяйства имеет дело с более глубоким и фундаментальным предметом, чем экономика. Если хозяйство выражает общеродовую сущность всего многообразия экономических явлений, то в чем тогда выражается общеродовая сущность всего многообразия хозяйственных феноменов? Если хозяйство — предметная сущность экономики, то что является предметной сущностью самого хозяйства?

Хозяйство — сфинкс, требующий своей трансцендентной разгадки здесь и теперь. Если экономика есть проявление хозяйства, то хозяйство есть проявление жизни. И теперь предметом философии хозяйства является уже жизнь, взятая как целостность материальных и идеальных, сознательных и бессознательных, физических и метафизических, конечных и бесконечных, целевых и орудийных, формальных и энергийных явлений. Всякое хозяйство есть экономика, но не всякая экономика есть хозяйство. Всякая жизнь есть некое протохозяйственное событие, но не всякое хозяйство есть жизненное явление, ибо в нем еще дана и некая мудрость не от мира сего.

В смысловом пространстве жизни хозяйство выступает как главное орудие войны между живым и неживым. Посредством хозяйства жизнь одушевляет неживое, преображает его в служебные органы живого и сознания. Посредством хозяйства человек опознает себя в природе, а природа узнает себя в мысли и сознании. Но посредством же хозяйства неживое превращает живое в мертвое, естественное — в искусственную бесконечность. Посредством хозяйства неживое избавляется от человека и природы, а человек и природа отходят от живого. Следовательно, в хозяйстве должна действовать некая метахозяйственная сила, охраняющая его от язвящего дыхания неживого, бездны.

В мировоззренческом плане философия хозяйства развивает и культивирует размышляющий, полифонический тип познания, которое преодолевает наукоцентризм человеческого бытия. Основной методологией этого типа мышления является диалектика, энциклопедизм и холизм. В качестве полноценных средств исследования философия хозяйства использует не только научные и философские принципы, но и методы морали, религии, искусства. И в этом плане предмет философии хозяйства уже не дан, а задан; он выявляется в ходе и посредством метафилософского синтеза разнокачественных подходов к исследованию хозяйственной жизни. И результатом такого синтеза является уже не просто системное, а энциклопедическое понимание хозяйства как совокупности различных системных образов жизни.

Хозяйства есть организующая сила трансцендентности, посредством которой все формы человеческой деятельности преображаются в более общее пространство жизни. Жизненная субстанция одушевляет все проявления хозяйственной демиургии человека, устанавливая свою самодержавную власть в философии хозяйства.

Основным вопросом и ядром философии хозяйства как мировоззрения является вопрос о соотношении труда-священнодействия и труда-проклятия; труда как рабства и труда как свободы; труда как дьявольского порабощения мира и человека и труда как осуществления хозяйственного логоса; труда как реализации божественного замысла в человеке и труда как прометеевской попытки дьявола самостоятельно выбраться из заточения; труда-корыстолюбия и труда ради труда; труда как увлеченности миром и труда как отвлеченности от мира.

Какова подлинно хозяйственная эсхатология? Исчезнет хозяйство вовсе? Заменится чем-то иным? Преобразится в свою истинную форму?

И здесь философия хозяйства сталкивается с рядом неразрешимых противоречий, антиномий, которые непреодолимы в рамках научных, философских, нравственных подходов. Более того, эти антиномии неразрешимы вообще в рамках светского экономизма и хозяйствования.

Хозяйство — орудие борьбы жизни против смерти и смерти против жизни? Чьи аргументы в итоге будут более весомыми на чаше весов высшей мудрости? Без хозяйства жизнь невозможна, но и с хозяйством она не может уклониться от гибельной встречи со смертью.

Следовательно, нужен более общий объективный контекст, в котором эти хозяйственные антиномии преодолеваются посредством «третьего» качества и термина. Такой контекст нам предоставляет хозяйственное богословие. Лишь в рамках богословского видения мира и человека возможно адекватное понимание труда-хозяйства, поддержание нормального горения пламени труда.

Изначально труд и хозяйство даны как благодатные проявления энергий божественного Слова-Логоса. «И взял Господь Бог человека, которого создал и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать и хранить его» (Быт. 2, 15). После грехопадения труд вместе с человеком и землей оказался в зоне Божьего наказания. «…Проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; тернии и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят…» (Быт. 3, 17—19).

Приход Сына Божьего, Его Вознесение не оставили человека на произвол земли и князя тьмы. В каждом трудовом и хозяйственном акте помимо человека и природы действует и спасительная благодать Святого Духа, Истины, Утешителя, пришедшего в мир в Пятидесятницу и пребывающего в нем постоянно после Вознесения Христа. Эта благодать Святого Духа действует извне хозяйства, посредством хозяйства и для хозяйства, а сам труд и хозяйство неведомыми путями вершат и Его волю, а не только человеческую пользу. Таким образом, человек причастен к истине, абсолюту не только волей, умом, знанием, верой и красотой, но и трудом, хозяйством. «Не трудящийся да не ест» (2 Фесс. 3, 10), т. е. да не живет. Такова высшая аксиома хозяйственной мудрости, мудрости как хозяйства.