Некоторые австрийские контраргументы

После краткого изложения Ланге мы рассмотрим некоторые возражения, выдвинутые австрийскими критиками. Они сводятся к трем главным пунктам: что предложение Ланге подрывает базовые предпосылки социализма, статическая природа теории Ланге и проблема инициативы.

Мизес (1949, с. 701-702) утверждает, что по традиционному определению социализм обязательно предполагает «полную отмену рынка и конкуренции при обмене». Предполагаемое превосходство социализма основывается на «унификации и централизации», присущими самой идее планирования.

Следовательно, нет ничего ближе к полному признанию правильности и неопровержимости анализа экономистов и уничтожающей критики планов социалистов, чем положение, когда интеллектуальные лидеры социализма заняты разработкой схем... в которых рынок, рыночные цены на факторы производства и конкуренция обмена должны будут сохраниться.

Хотя имя Ланге и не упоминается, ясно, что в этом отрывке метят в схемы, аналогичные придуманным им. Хотя мы действительно можем принять, что немало выпущенного после того литературы «рыночного социализма» действительно подрывает социализм, в защиту Ланге можно высказать несколько аргументов. Во-первых, он подчеркивает, что в его системе распределение доходов находится под общественным контролем, и совершенно отличается от капиталистического. Во-вторых, он указывает, что социалистические плановики будут принимать во внимание внешние издержки и выгоды, которые игнорируются частными фирмами (хотя он не указывает, как именно). В-третьих, хотя его система в какой-то степени имитирует конкурентную экономику, сам Ланге указывает, что при настоящем капитализме «преобладают олигополия и монополия» (1938, с. 107), что приводит к худшем распределению ресурсов. И наконец, мы сошлемся на эссе Ланге (1967), в котором он возвращается к аргументам, высказанным тридцатью годами раньше. В нем он пишет, что его исходные предложения, имитирующие рынок, есть ни что иное, как метод решения системы совместных уравнений (общего равновесия). Сейчас, когда доступны электронно-вычислительные машины, пишет он, ничто не мешает решать эту систему непосредственно. «Рыночные процессы с их неуклюжими пробами выглядят устаревшими. Их можно считать вычислительным устройством доэлектронной эры (1967, с. 158). В этом свете более уместно было бы считать идеи Ланге «неоклассическим», а не «рыночным» социализмом: понятно, что он просто считал рынок – даже свой искусственный рынок 1938 года – единственным средством достижения оптимизации определенного рода.

Второе возражение Ланге, сделанное австрийцами, относится к статической природе его решения. Лавой (1985, гл. 4) считает, что Ланге ответил на вопрос, который Мизес считал тривиальным, и не смог ответить на трудный вопрос динамики. Ланге, несомненно, использовал теорию статического равновесия, но его метод относительно статичен, и он указал механизм приспособления, который будет приводить к общему равновесию после изменения любого параметра (например, изменений в технологии или предпочтениях потребителей). Действительно, Мизес не считал особой проблемой экономические расчеты в статических условиях. Но под «статическими» условиями Мизес понимал полный застой, в котором «одни и те же события экономической жизни постоянно повторяются» (1935, с. 109). Какие бы недостатки не имела система Ланге, сложно утверждать, что Мизес предвидел их заранее.

Более серьезное возражение выставлено Мизесом и Хайеком, а затем подчеркнуто Лавоем. Оно относится к скорости приспособления к изменениям параметров. Хайек, например, замечает, что в реальном мире «правилом есть постоянные изменения» и указывает, что «будет ли достигнуто желаемое равновесие и насколько близко к нему можно подойти, зависит только от скорости изменений» (1949, с. 188). Далее Хайек пишет, что централизованно указываемые цены не смогут реагировать на изменения так гибко, как настоящие рыночные. Важность этого замечания выходит далеко за рамки оценки конкретного аргумента Ланге. В более общем виде, если расчеты, требующиеся для социалистического планирования, занимают слишком много времени относительно темпа изменений потребительского спроса и технологий, тогда планирование проблематично. Мы доказываем в главах 3 и 6 этой книги, что при современных компьютерных технологиях необходимые расчеты могут быть выполнены достаточно быстро.

Возможно, на этом моменте стоит остановиться подробней. Обвинение в «статической» природе системы Ланге, которая якобы лишает ее всяких преимуществ в реальной жизни, - центральная часть современного возрождения австрийских возражений. Хотя предложения, выдвигаемые в нашей книге, значительно отличаются от предложений Ланге, некоторые могут подумать, что к ним применима та же критика. Особенно касается наших идей утверждение Мизеса и Хайека, что социалистические плановики не смогут, если экономика не статична, иметь необходимую для них полную и своевременную информацию о производственных возможностях. В той степени, в какой эти утверждения основываются на ограничениях средств связи и возможностей хранения данных, они просто устарели. Но может быть для них есть еще какие-то основания? Лавой пишет, что проблема заключается не столько в сборе данных, сколько в создании релевантных данных. Действительно, если технология и потребительский спрос меняются с течением времени, лучший способ достичь любой заданной цели не всегда (даже примерно) известен заранее. Требуются эксперименты. В той части, в какой капиталистические предприниматели проводят такие эксперименты, они выполняют важную социальную функцию. Но сама идея, что ее способны выполнять только капиталистические предприниматели, кажется нам безосновательной 15. Социалистическая экономика может выделить «инновационный бюджет», в котором заранее согласованная часть рабочего времени будет выделена для таких экспериментов с новыми процессами и продуктами. Уже существующие предприятия или группы людей с новыми идеями могут делать заявки на долю этого бюджета. Распределение бюджета можно разделить между двумя или более параллельно действующими агенствами, чтобы будущие разработчики новинок имели больше шансов получить финансирование для своих идей (а риск «окостенения» всего процесса был бы меньше). После получения результатов экспериментов успешные новые продукты могут быть включены в общий план, а успешные технологии «зарегистрированы» в качестве элемента общей структуры затрат/результатов экономики. Более подробное обсуждение смотрите в главах 6 и 9.

Третье возражение относится к стимулам и их связью с социальной функцией капитализма. Ланге для достижения оптимального распределения ресурсов заставляет своих социалистических директоров придерживаться определенных правил. Мизес на это отвечает, что при всей схожести таких социалистических директоров и получающих жалованье менеджеров капиталистической акционерной компании, сам аргумент не принимает во внимание жизненно важной роли самих капиталистов, которая не может быть воспроизведена наемными функционерами. Динамические изменения капиталистической экономики требуют

чтобы капитал был убран от определенных методов производства, от определенных проектов и идей и был применен к другим методам... Этим занимаются не менеджеры акционерных компаний, это в основном дело капиталистов – капиталистов, которые покупают и продают акции, делают займы и возвращают их,... спекулируют всеми видами товаров (Mises, 1951, с. 139).

Мизес идет дальше: «Ни один социалист не сможет оспорить, что функция, которую капиталисты и спекулянты выполняют при Капитализме,... может быть ими выполнена только потому, что ими постоянно движет стимул сохранить свою собственность и получить прибыль, которой собственность можно увеличить или с помощью которой хотя бы прожить без уменьшения капитала» (с. 141). Может быть и так, но важность этого аргумента здесь не совсем ясна. С одной стороны, Мизес возражает против рыночного социализма, утверждая, что рыночная система не может работать без капиталистов. Это тоже может быть верным, но, как мы уже указывали выше, «рыночный социализм» - не очень точное описание системы Ланге. Может быть, Мизес хочет сказать, что главные решения по инвестициям, решения о ликвидации или слиянии предприятий и т.д., не могут сводиться к выполнению заранее установленных правил? Это тоже верно, и даже, наверное, ослабляет позицию Ланге. Но если Мизес утверждает, что такие решения могут быть сделаны сознательно, с должным учетом риска, но без излишнего консерватизма, только индивидуумами, мотивированными образами будущего личного богатства (в случае успеха) или личного финансового краха (при неудаче), то мы самым решительным образом возражаем.

9. Почему рабочее время?

На конференции 1992 года, организованной по предложению Вацлава Клауса в Институте Парето в Лозанне, мы были единственными экономистами, защищавшими идею плановой экономики. Наше использование трудовой теории стоимости было раскритиковано как форма «натурализма». Нас убеждали, что считать основой стоимости именно труд не больше оснований, чем, например, нефть. Одним из элементов нашей научной программы последнего десятилетия была попытка заново обосновать научную ценность трудовой теории стоимости. Существует все возрастающее количество эмпирических исследований, подтверждающих трудовую теорию стоимости, и мы уверены более, чем когда-либо, в прочности этого подхода 16.

Против нас были выставлены два новых возражения, на этот раз экономистами левого крыла. Во-первых, встал вопрос, можно ли вообще использовать категорию трудовой стоимости в социалистической экономике. Разве мы не должны рассматривать стоимость и «абстрактный труд», на которой она основана, как нечто специфическое для капитализма? Во-вторых, разве Маркс не был суровым критиком идеи «трудовых денег», а мы предлагаем то, что изругал Маркс?