Была ли Римская республика справедливой

...Какую справедливость можно предполагать в человеке, не служащем Богу, как скоро ни душа телом, ни человеческий разум пороками отнюдь не могут повелевать справедливо, не служа Богу? А если в таком человеке нет никакой справедливости, то без всякого сомнения ее нет и в собрании человеческом, состоящем из таких людей. Следовательно, нет в этом собрании и того согласия в праве, которое образует из толпы человеческой народ, дело которого называют республикой. К чему после этого стал бы я говорить о пользе, общением которой объединенная совокупность людей, согласно упомянутому определению, называется народом? Ведь если вникнуть в дело надлежащим образом, то и нет никакой пользы от жизни тем, которые живут нечестиво, как живет всякий, кто не служит Богу, а служит демонам; тем более нечестивым, чем более они, будучи самыми нечестивыми духами, желают, чтобы им приносили жертвы как богам. Но полагаю, что сказанного нами о согласии в праве достаточно, чтобы видеть, что по смыслу упомянутого определения тот народ, в котором нет справедливости, не есть народ, образующий так называемую республику. В силу этого там, где нет той справедливости, чтобы Бог единый и высочайший повелевал и повинующемуся по Его благодати Граду не приносить жертв никому, кроме Его самого, и вследствие этого во всех людях, принадлежащих к тому граду, законным порядком душа вполне повелевала бы телом и разум пороками; чтобы как праведник каждый отдельно, так и собрание и народ праведников жил верою, проявляющею свои действия в любви, которою человек любит Бога соответственно тому, как должен быть любим Бог, и ближнего, как самого себя, - где, говорю, нет такой справедливости, там решительно нет собрания людей, объединенного согласием в праве и общением пользы. Если же последнего нет, то нет, конечно, и народа, если подобное определение народа верно. Следовательно, нет и республики: дела народного нет там, где нет самого народа.

Как, следовательно, нужно определить понятие народа и республики, чтобы сказать, что эти названия правильно усвоили себе не только римляне, но и другие царства

Если же народу дать не это, а другое определение, если сказать, например: Народ есть собрание разумной толпы, объединенной согласным общением вещей, которые любит, в таком случае, чтобы видеть, каков тот или иной народ, нужно обратить внимание на то, что он любит. Чтобы, впрочем, он ни любил, если это собрание не толпы животной, а существ разумных, и если оно объединено согласным общением любимых им вещей, оно не без основания носит название народа. Народ будет, конечно, настолько лучше, насколько в лучшем он едино-душен, и настолько хуже, насколько единодушен в худшем. По нашему последнему определению, народ Римский, действительно, есть народ; и дело его, без всякого сомнения, есть дело публичное - республика. Что любил этот народ в свои первые и последние времена и вследствие каких нравов, дошедши до жестоких возмущений, а от них до союзнических и гражданских войн, пошатнул и расстроил это единодушие, составляющее некоторым образом здоровье народа, о том свидетельствует история. Из этого однако же не следует, чтобы он не был народом, или чтобы дело его не было республикою, пока остается какое бы то ни было собрание разумной толпы, объединенное согласным общением вещей, который любит. А что сказал я об этом народе и об этой республике, то нужно считать за сказанное мною и за мой образ мыслей о народе и республике Афинян или каких-либо других греков, о народе и республике Египтян, о том первом Вавилоне ассирийцев, когда в народ-ном управлении своем держали они малыя или великия царства, и всяком другом каком бы то ни было народе. Вообще град нечестивых, который не находится в повиновении у Бога, повелевающего, чтобы жертвы приносились только Ему одному, и в котором вследствие этого душа правильным образом и вполне не повелевает телом, а разум пороками, чужд истинной справедливости.

Там не может быть истинной добродетели,