Обозначение общих черт

В английском языке приблизительно 18 000 слов (главным обра­зом, прилагательных), обозначающих различные формы поведения чело­века⁴. На первый взгляд эта масса слов напоминает семантический кош­мар. Однако очевидно, что названия черт связаны с основными структур­ными единицами личности, и наша задача будет заключаться в том, чтобы по возможности обнаружить эту связь.

Эти тысячи названий возникают благодаря существованию двух различных видов воздействия. Прежде всего, мы должны быть уверены,

¹ Чувству как единице оценки личности отдают предпочтение Мак-Дугалл (McDou-
gall W. Energies of men. N. Y.: Scribner, 1933) и Мюррей с Кристиной Морган (см.: Mur­
ray НЛ., Morgan Ch.D. A clinical study of sentiments, I // Genetic Psychology Monographs.
1945. Vol. 33. P. 3-149).

² См.: Goldstein K. The organism. N. Y.: American Book, 1939. Ch. 7.

³ См.: Lewin K. Principles of topological psychology. N. Y.: McGraw-Hill, 1936. Ch. 17.

⁴ См.: Allport G.W., Odbert H.S. Trait-names: a psycho-lexical study // Psychological
Monographs. 1936. № 211.

Олпорт Г, [Теория черт] 365

что люди испытывают желание давать имена тому, что действительно существует в человеческой природе. Если бы простые смертные не име­ли способностей и диспозиций, мы вряд ли давали бы им названия. Бо­лее того, названия в некоторой степени поправляют сами себя, посколь­ку бесполезно сохранять ложные верования в нечто фантастическое, да­вая ему имя; все преимущества в том, чтобы использовать названия, обозначающие реальные психические структуры. Это одна из причин, по которой существуют названия черт. Если бы она была единственной, то соответствие словаря психологической реальности было бы точным, го­раздо более точным, чем на самом деле.

Другой фактор, влияющий на наш лексикон названий черт, в корне отличается от первого; он связан с причудливыми формами культурных влияний. Очень давно благодаря медицине Галена в английский язык вошли такие названия черт, как сангвиник, холерик, меланхолик, флегма­тик, добродушный, гнилодушный, а также хладнокровный, душевный, без­душный и сердечный (произошедшие из веры в то, что в сердце распола­гаются ум и чувства). Протестантская Реформация с ее подчеркнутым вниманием к духовному миру и самоанализу принесла много полезных прилагательных, обозначающих черты (среди них искренний, набожный, нетерпимый, аккуратный, фанатичный), а также многие составляющие Я: самоуважение, самоуверенность, самолюбие, доверие к самому себе, са­мооценка. Себялюбие — название, придуманное пресвитерианцами около 1640 года. Растущий субъективизм в литературе восемнадцатого века принес апатию, разочарование, депрессию, мечтательность. Высший свет добавил пристойность, неотесанность, занимательность, скуку. Нынеш­нему времени принадлежат многие выражения, некоторые из которых все еще считаются сленгом: зазывала, карьерист, битник, громила, подхалим, очковтиратель, недотепа, паникер, пройдоха, жиголо, экс-горожанин. В этот постоянно пополняемый словарь характеристик человека психологи вне­сли интроверта, невротика, регрессивный тип, психопата, соматотони-ка, шизоида и многих других. Некоторые символические обозначения от­мирают, но названиям черт свойственно множиться — без сомнения, это отражает постоянно растущий интерес к человеческой природе.

Поэтому мы заключаем, что отчасти действующие названия черт ука­зывают на общие характеристики, по которым можно сравнивать людей. Иначе говоря, во многих терминах отражается стремление выразить истин­ные свойства людей. Этому соответствуют около 25 % названий.

Но язык сложен. Он служит также для оценок. Когда мы говорим, что женщина привлекательна, мы говорим не о диспозиции, расположен­ной «внутри человека», а о воздействии на других людей. Такой преоб­ладающий оттенок оценки имеют около 30 % названий черт, среди них прелестный, ангельский, скучный, отвратительный, завидный, злой, вели­колепный, докучливый, обаятельный.

366 Тема 13. Строение личности

Часто трудно провести черту между названиями, отражающими дей­ствительность, и оценочными названиями. Прежде всего, слова похвалы или порицания, такие как честный, законопослушный или бескорыстный, могут подойти для того, чтобы отразить желаемый образ самого себя, и человек может стремиться (формировать черту) соответствовать социаль­ному идеалу.

Есть еще два класса терминов. Мы обозначаем временные состояния ума, настроения, эмоций или текущей деятельности, например, смущенный, тараторящий, ликующий, бешеный. Такие названия описывают поведение, но не подразумевают постоянных «предпочитаемых паттернов». Из тех 18 000 слов таких около 25 %. Наконец, мы должны учесть большое мно­жество обозначений (20 % от всех), являющихся метафоричными или со­мнительными, таких как бодрый, аморфный, полный, плодовитый.

Когда мы говорим, что перечень простых описывающих человека тер­минов содержит примерно 18000 слов, мы упускаем громадное число пи­шущихся через дефис и составных выражений: любитель природы, ненави­дящий притворство, человек, которого никогда не заботят детали и т.д. Не является ли число возможных описаний человека в английском языке (или в других высокоразвитых языках) практически бесконечным?

Подводя итоги, отметим, что наша теория названий черт считает названия, предложенные словарем, символами, в которых смешаны пси­хологическая, культурная и этическая составляющие. Оценочные и уни­чижительные высказывания малополезны при изучении структуры лич­ности, однако они могут быть полезны при изучении социального влия­ния одних людей на других. Вероятно, число простых (безоценочных) слов, явно указывающих на устойчивые (не временные) черты, находит­ся между 4000 и 5000. Однако возможны столь многие комбинации слов, что число доступных обозначений черт гораздо больше.

В лучшем случае названия черт — это классифицирующие назва­ния. Другими словами, называя и Тома, и Теда агрессивными, мы не под­разумеваем, что их агрессивность по своей сути идентична. Обыденная речь — плохой ориентир в психологических тонкостях. Но слова — лишь грубые вместилища. Мы вкладываем в них громадное множество значений, которые приблизительно, но очень грубо сопоставимы друг с другом.

Словесные обозначения — это почти все, с чем нам приходится рабо­тать, как бы мы ни были этим недовольны. Возможно, когда-нибудь у пси­хологической науки будут другие обозначения черт (факторные или мате­матические), но прогресс в этом направлении слишком незначителен для того, чтобы склонить нас к отказу от элементарной приверженности родно­му языку. Наша участь — анализировать черты с помощью слов, делая в этом направлении все, что возможно, для точной характеристики наших терминов. <...>

Олпорт Г. [Теория черт] 367

Личностные диспозиции

<...> Продолжим наше обсуждение названий черт. Мы обнаружили, что некоторые из них берут начало от исторических лиц или вымышлен­ных персонажей: донкихотство, нарциссизм (по-английски сначала было Narcissusistic, затем narcissistic, сейчас narcistic), шовинизм, садизм, квис-линги. Человек может быть охарактеризован как гомеровский персонаж, раблезианец, толстовец. Мы можем назвать человека «иудой», «донжуа­ном», «пиквиком», «отелло», «Фальстафом». Во всех этих случаях и во мно­гих подобных мы замечаем некоторые особенно выдающиеся характерис­тики того или иного индивидуума, берем их как ярлычки и время от вре­мени (не часто) навешиваем их на других людей.

Упомянутые выше черты не относятся к общим. Было бы абсур­дом пытаться сравнивать всех (или бйльшую часть) людей по шкале, созданной для измерения своеобразной демонстративной утонченности франта Бруммеля или сексуальной жестокости маркиза де Сада. Уже сам факт, что мы сейчас используем эти характеристики, демонстрирует то, что мы отделили их от индивидуальных образов, стремясь приложить их к другим индивидам, которым они могут подойти. Слова обобщают. Даже говоря «этот мальчик», мы указываем на особенное посредством двух абстрактных слов. Только имя собственное — например, Франклин Рузвельт — приближается к обозначению личности как единственного на свете уникального события.