Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Превращение тревожности






В ВОЗБУЖДЕНИЕ1

Организм есть целое. Поскольку вы можете абстрагировать био­химические, поведенческие, экспериментальные и другие функции и сде­лать их специфической сферой интересов, постольку вы можете подхо­дить к целому организму с различных аспектов, при условии, что вы осознаете, что любые изменения в организме в какой-то сфере вызывают изменения в каждой другой соответствующей области.

Мне нравится пользоваться термином «ориентация», который яв­ляется центральным, единым и, таким образом, действенным во многих сферах. Для надежности мы должны денек поупражняться в языке и тер­минологии, достойных и подходящих для целостного взгляда. Между тем мы должны пользоваться неуклюжим многословием. Один из таких комп­ромиссных терминов — «психосоматический», как будто душа и тело суще­ствуют раздельно и соединяются только в редких случаях.

Например, в Германии мы использовали термин «невроз сердца» для синдрома тахикардии, повышенного потоотделения и легкого тремора. Некоторые из нас считали это результатом тиреозной гиперактивности, другие — результатом состояния тревоги.

«Согласно твоему целостному взгляду, это результат и того, и дру­гого»2.

Нет, это не результат, это идентичность.

1 Перлз Ф.С. Внутри и вне помойного ведра. СПб.: Петербург — XXI век, 1995.
С. 139-146; Перлз Ф.С, Гудмен П., Хефферлин Р. Практикум по гештальттерапии //
Там же. С. 345-354.

2 Текст построен в форме внутреннего диалога. Фразы, взятые в кавычки, принадле­
жат внутреннему оппоненту автора и во многом провоцируют его к полемике с традици­
онными объяснениями тревоги. (Примечание отв. редактора.)


Перлз Ф. [Понимание тревоги в гештальттерапии]... 549

У меня есть множество доказательств, чтобы говорить сейчас о тре­воге, особенно ее физиологическом, фантастическом и вовлекающем аспектах.

Вы называете наше время «эпохой тревоги».

Фрейдово определение сути лечения невротиков есть свобода от тре­воги и золота.

Многие психиатры боятся тревоги и избегают вызывать ее у своих больных.

Гольдштейн считает тревогу следствием катастрофических ожида­ний. Что касается объяснений, вновь на переднем плане видим психоана­лиз. Фрейд, ориентируясь на прошлое, подходит к этому с точки зрения подавления агрессии, кое-кто еще (я забыл, кто-то из учеников Фрейда) — подавления инстинкта смерти. Итак, выбирайте.

Я отвергаю всякую объяснительность как средство интеллектуализа­ции, препятствующее пониманию.

Для меня обсуждение тревоги особенно важно, поскольку оно откры­вает дверь к динамическим аспектам функционирования организма.

«Я не понимаю твоих рассуждений. Для меня тревога является поражением, разрушающим фактором, достигающим иногда, как ты сам сказал, состояния болезни».

Терпение, мой дорогой. Я допускаю, что выражение: «Оно открыва­ет дверь» — плохо выбрано. Ты был бы удовлетворен, если бы я сказал: «оно представляет мне удобный случай или освобождает».

«Да, мой дорогой».

Ты удовлетворен, дружище? Ты слушаешь и ждешь, что я должен сказать о «нормальной» динамике. Хорошо?

«Хорошо, но я бы вернулся назад. Так умны твои рассуждения. По­зволь только напомнить твое заявление, что незаконченная ситуация бу­дет стремиться к завершению»1.

Да, но как?

«Питьем воды во время жажды».

Откуда мы получаем для этого энергию? Ни машина, ни организм не могут функционировать без энергии.

«Ну, отсутствие воды формирует либидонозный катексис2».

Я допускаю, что этот термин Фрейда хорош для формирования отно­шения «фигура/фон». Гештальтисты называют это — «характер требова­ния». Вода требует быть поглощенной.

«Для меня это звучит бессмысленно. Воде не следовало бы говорить такие вещи».

1 Стремление к завершенной целостности, к гештальту — один из центральных прин­
ципов гештальттерапии. (Примечание отв. редактора.)

2 Здесь — заряд.


550 Тема 10. Внутренняя регуляция деятельности: психология эмоций

Не будь занудой. Конечно, термин является поэтической проекцией, но он феноменологически точен.

«Итак, ты принимаешь либидо в этом случае?»

Да, если ты испытываешь сексуальное влечение к этой воде. Необ­ходимо ли сохранять либидо в его изначальной связи с сексуальной энер­гией?

«Тогда мы еще должны сказать, где выйдет энергия, которая вошла в воду?»

Ты спрашиваешь, и я отвечаю: я не знаю. Я могу только теоретизиро­вать и согласиться на промежуточный термин. Я могу сделать кое-что еще. Я могу включить мою теорию эмоций.

Я говорил прежде, что не согласен с теорией дефекации Аристотеля и Фрейда. Я не считаю, что эмоции настолько неудобны, что от них нуж­но освобождаться. Считаешь ли ты или нет тревогу эмоцией, ей будет найдено место в этой теории.

«Поэтому ты используешь уловку объяснительности?»

Частично да, но ты увидишь, что это приведет и к некоторому реаль­ному пониманию природы тревоги.

«Ладно, выкладывай».

Если ты говоришь это только из вежливости, то я не уверен, с чего начать. Мне даже немного стыдно.

«Ну, я могу посмеяться над тобой. Итак, выкладывай. Вначале было несколько терминов, несколько общих терминов, созданных людьми, кото­рые так же мало, как и я, знали, что есть специфическая энергия организ­ма. Они не хотели связывать себя чем-то, сказав: это электрическая или химическая, или либидонозная энергия, или что это вовсе не энергия. Итак, они дают ей индифферентное имя, нечто похожее на бергсоновское опреде­ление, или биоэнергия, или «энергия жизни»».

Мне нравится термин возбуждение. Возбуждение может ощущаться, оно похоже на специфическое свойство протоплазмы — возбудимость. Это возбуждение обеспечивается метаболизмом организма. Некий гештальт, ко­торый с точки зрения выживания имеет наибольшую значимость, получает небольшое возбуждение для ориентации и овладения.

Во многих случаях это овладение требует экстраординарного коли­чества возбуждения, и это воспринимается как эмоция. Возбуждение в этом случае вызывает гормональную трансформацию, которая превраща­ет генерализированное индифферентное возбуждение в специфическое возбуждение.

Мы уже знаем, что гнев и страх связаны с адреналином, а секс — с половыми железами, о гормональной ситуации при горе, радости, отчаянии и т.д. мы еще не знаем.

Следующий шаг. Эти эмоции не только освобождаются, но и транс­формируются, главным образом, в моторную энергию: в гневе — в удары


Перлз Ф. [Понимание тревоги в гештальттерапии]... 551

руками и ногами, в горе — в рыдание, в радости — в танец, в сексе —... ну, мне не нужно говорить тебе об этих смехотворных движениях.

После того, как имеющееся возбуждение полностью трансформиру­ется и будет пережито, мы получаем хорошее завершение, удовлетворение, временный мир и нирвану. Только «освобождение» едва ли вызовет ощу­щение истощения и опустошения.

Итак, возбуждение является и ощущением, и основной формой энер­гии организма.

«Фритц, поздравляю, это хорошо. Твоя теория соответствует фактам. Возможно даже, что твоя трансформационная теория оригинальна. В ней только один недостаток».

?

«Ты упустил тревогу, или возможно, ты смешиваешь страх и трево­гу? В таком случае тревогу можно было бы связать с адреналином, а не с тироксином».

Ты — мошенник. Я рад, что ты — часть меня, но иногда ты слиш­ком глуп. Ты мог понять, что не только я представляю тревогу как состо­яние болезни, в то время как эмоции, как я уже писал, являются нормаль­ным эмоциональным метаболизмом.

«Ты хочешь сказать, что активность щитовидной железы является ненормальной и вызывает тревогу?»

Не будь идиотом. Слушай. Прекрати эту клоунаду и слушай. Я пишу серьезную научную книгу.

«Я согласен, что ты пишешь книгу, но будет ли она серьезной — это еще вопрос. Итак, что это за щитовидка?»

Я представляю себе, что щитовидка играет роль общего возбудите­ля, нечто такое, что приводит определенные химические вещества, такие как карбогидраты, в состояние возбуждения.

«Сейчас ты скачешь: от одного аспекта к другому, от биохимичес­кого — к психологическому».

Я знаю, я нащупываю, давай сформулируем это так. Щитовидная железа обогащает биохимическое сырье в биоэнергию, как аккумулятор, где химическая энергия трансформируется в электрическую.

«Мне это нравится. Поэтому щитовидка не может вызывать тре­вогу?»

Она может. Скажем, временами человек, у которого производится слишком много тироксина, — базедов тип, сверхвозбужденный человек — более предрасположен к тревоге, чем нормальный.

«Так, а что есть норма?»

Нулевая точка оптимальной продукции тироксина. Слишком малое его количество ведет к кретинизму, состоянию низкого возбуждения, ту­пости, лени. Его противоположностью является больной с базедовой болез­нью, который всегда в движении.

«Откуда поступают химические вещества?»


552 Тема 10. Внутренняя регуляция деятельности: психология эмоций

Из пищи, которую мы ассимилируем, превращая в эти химические вещества.

«Откуда берется пища?»

С рынка.

«Что направляет ее на рынок?»

Мой голод.

«Что вызывает твой голод?»

Отсутствие этих веществ.

«Откуда химические вещества поступают?»

Из пищи, которую мы ассимилируем.

«Откуда берется пища?»

С рынка. Эй, прекрати. Ты разыгрываешь дурака.

«Нет, я разыгрываю твою теорию курицы и яйца. Ну, кончай разбазаривать время и дай нам что-нибудь конкретнее».

Хорошо, ты можешь представить, что тревога всегда связана с буду­щим?

«Ты имеешь в виду определение Гольдштейна, что тревога есть ре­зультат катастрофических ожиданий?»

«Мне тревожно увидеть своего друга», — это звучит позитивно и со­всем не катастрофически.

«Да, я вижу, что тебе тревожно закончить свою книгу».

Итак, что мы знаем о будущем?

«Ничего. Очень мало».

Что мы знаем о настоящем?

«Достаточно, если нас оставят в покое».

Да, я сделаю шаг дальше и вернусь к философии ничто. Будущее со­держит множество возможностей, но об их осуществлении мы не знаем ничего. Скажем без преувеличения, мы не знаем ничего, кроме как через магический кристалл, если ты веришь в это. И даже с магическим крис­таллом мы не осознаем будущее, но видим его так же, как мы не можем осознать прошлое, но вспоминаем о нем.

Итак, это моя первая теория. Тревожность есть напряжение меж­ду «сейчас» и «потом». Эта брешь является пустой, так что обычно она заполняется планами, предсказаниями, разумными ожиданиями, гарантий­ным полисом. Она заполняется с привычным повторением. Эта инерция предотвращает нас от обладания будущим и подвешивает к ничто. Для большинства людей будущее является стерильной пустотой.

Сейчас давай рассмотрим наиболее частую форму тревоги — боязнь перед публикой. Я склонен считать, что всякая тревога есть боязнь перед публикой. Если это не боязнь перед публикой (т.е. связанная с исполнени­ем), тогда рассматриваемое явление есть страх. Или тревога является попыт­кой побороть страх ничто, часто представляемое в форме «ничто = смерть».

Когда солдата Шнайдера-Гебба и Гольдштейна, раненного в голову, просили выполнить абстрактную задачу, он испытывал глубокую тревогу.


Перлз Ф. [Понимание тревоги в гештальттерапии]... 553

«Почему он не может сразу сказать, что он не может или не желает это выполнить? Причем без наличия тревоги, вызванной необходимостью выполнения, дающей возможность создать тревогу в целом?»

Мы переходим сейчас ко второму уровню моей теории неврозов — уровень проигрывания роли. Если в какой-то момент мы не уверены в каких-то своих ролях, у нас развивается тревога. Мы переходим к вооб­ражению и высказыванию Фрейда, что размышление есть репетиция. Мы репетируем наши роли, если не уверены в них. И мы приходим к факту, что вся реальность есть сейчас, и как только мы покидаем безопасную позицию соприкосновения с настоящим и прыгаем в будущее в своем воображении, мы теряем поддержку нашей ориентации. И мы приходим к противопоставлению самоактуализации и актуализации концепции Я, как постоянному источнику тревоги. И тогда мы приходим к динамике возбуждения, когда трансформация возбуждения в эмоцию и в обладание блокируется, застаивается. Мы получаем избыток возбуждения.

Мы понимаем сейчас роль транквилизаторов в современной психиат­рии. При лоботомии мы отсекаем жизнь, фантазии больного, которая через неправильное распределение возбуждения сбивается с панталыку.

У слова «тревога» — в латинском языке — есть дополнительное значение: «узкий проход». Возбуждение не может свободно течь через узкий проход, который ведет к трансформации. Это же относится и к уз­кой грудной клетке.

С помощью этого мы приближаемся к психологическому аспекту тревоги. Мобилизованное сверхвозбуждение требует больше кислорода. Сердце начинает усиленно биться, чтобы обеспечить организм кислородом, потому что мы поддерживаем наше дыхание в предвкушении будущего. Это вызывает дополнительное напряжение сердца, и доктор обычно про­сит сердечных больных избегать чрезмерного возбуждения.

Теория Фрейда, объясняющая тревогу родовой травмой, является про­екцией в прошлое. При тревоге дыхание не упорядочено. Подавление ли­бидо, агрессия блокирует возбуждение. У меня есть фильм, показывающий, что любая стадия страха исчезает, как только больной приходит в соприкос­новение с настоящим, и вновь появляется, когда он озабочен будущим. <...>

* * *

Освобождение от <...> тревожности всегда считалось одной из основ­ных психотерапевтических задач. < „.>

Тревожность — невротический симптом par excellence. Даже если сам человек не ощущает ее, поскольку она подавляема, она будет явной для каждого наблюдательного глаза, проявляясь в беспокойстве, повы­шенном пульсе, поверхностном дыхании. Поскольку психотерапевты считают ее основным симптомом у всех пациентов, то теоретизиро-


554 Тема 10. Внутренняя регуляция деятельности: психология эмоций

ваниям по этому поводу нет конца. Травма рождения, придушенность широкой грудью матери, «конвертированное» либидо, задерживаемая аг­рессия, стремление к смерти, — все это и многое другое кажется различ­ным теоретикам центральным феноменом в тревожности. Каждая тео­рия может быть справедливой по отношению к определенным специфическим случаям; но все они не замечают общего во всех случа­ях тревожности. Между тем, это очень простое психосоматическое собы­тие. Тревожностьэто переживание трудности дыхания во время заб­локированного возбуждения. Это переживание попытки набрать больше воздуха в легкие, скованные мышечным сжатием грудной клетки.

Мы используем термин «возбуждение» (волнение) для обозначения повышенной энергетической мобилизации, которая возникает, когда имеет место сильная заинтересованность и глубокий контакт, будь то эротический, агрессивный, творческий и любой другой. При возбуждении всегда возни­кает усиление метаболического процесса окисления накопленных пищевых субстанций, и потому — насущная потребность в большем количестве воз­духа. Здоровый организм реагирует на это просто учащением и увеличе­нием амплитуды дыхания.

Невротик же обязательно пытается контролировать возбуждение — и его основным методом является вмешательство в дыхание. Он пыта­ется для себя и для других сделать вид, что он безразличен, что он оста­ется «спокойным и холодным», не теряет власти над собой; вместо спон­танного углубления дыхания — как вдохов, так и выдохов, — он произвольно, намеренно пытается продолжать дышать так, как было уме­стно перед возбуждением с его усиленными окислительными процессами. Затем, вопреки самому себе, он сжимает грудную клетку, чтобы усилить выдох, чтобы избавить легкие от углекислого газа (продукта окисления), чтобы создать вакуум, в который может войти свежий воздух. Само анг­лийское слово anxiety (беспокойство; тревога) происходит от латинского angusto, — узость, сужение. Тревожность возникает вместе с непроизволь­ным сжатием груди. Она возникает во всех случаях (как невротических, так и не связанных с неврозом), когда организму не хватает кислорода. Таким образом, это, собственно, не симптом невроза; в неврозе тревож­ность возникает как чрезвычайное состояние, вызываемое конфликтом между сильным возбуждением и боязненным самоконтролем.

Тревожность нужно отличать от страха, хотя обычно ощущаемая ме­жду ними связь легко может найти объяснение. Страх вызывается неко­торым опасным объектом в среде, с которым нужно либо что-то сделать, либо избегать его. Тревожность же — внутриорганическое переживание, не имеющее прямого отношения к внешним объектам. Без сомнения, воз­буждение страха, если оно подавляется, вызывает тревожность; но тревож­ность вызывается подавлением и любого другого возбуждения. В действи­тельности многие ситуации вызывают страх, но в нашем обществе


Перлз Ф. [Понимание тревоги в гештальперапии]... 555

«сильная» личность старается не проявлять его, и таким образом устанавливается тесная связь между тревожностью и страхом.

Приятная перспектива также может вызвать тревожность — когда, например, мы говорим, что человек «затаил дыхание в ожидании чего-то». Тревожность возникает, когда мы стремимся ввести возбуждение в рамки принятого. Это то, что Фрейд называл «инстинктивной тревожно­стью», вызываемой именно излишним контролем необходимых функций организма. Другой известный случай тревожности, не связанной со стра­хом — сценическое волнение, доходящее до «страха». Публика не явля­ется чем-то, с чем нужно что-то делать, или чего нужно избегать, и она не представляет реальной опасности (если только это не тот случай, когда публика запаслась гнилыми помидорами). Актер волнуется, и без его вол­нения-возбуждения исполнение было бы фригидным и безжизненным. Если ему удается преодолеть затруднения дыхания, он разогревается и наполняется волнением. Часто актеры перед спектаклем беспокойно хо­дят взад-вперед. Это, конечно, лучше, чем стоять, но еще лучше было бы глубоко дышать. Усложнение этой ситуации «смущением» мы будем рас­сматривать позже, но в общем в этом случае артист предчувствует, что что-то будет не так, что он плохо сыграет и тем прервет слияние между собой как реальным исполнителем и идеалом себя, как артиста, который никогда не обманывает ожидания публики (свои).

Хотя тревожность, как правило, имеет свое особое качество, зависящее от того, какого рода возбуждение блокировано, по большей части, как гово­рилось, она проникнута страхом. Поскольку сексуальное и агрессивное воз­буждение в особенности опасны и наказуемы, полный страха контроль та­кого возбуждения различными способами вмешивается в нормальное дыхание. Чтобы остановить взрыв гнева или крик ярости, человек сдержи­вает дыхание. Это имеет двойную функцию: с одной стороны, лишение воз­буждения его топлива — кислорода, с другой — задерживается то, что было бы выражено, если бы человек позволил себе свободный выдох. Так же во время мастурбации или полового акта человек может, чтобы скрыть это, или стыдясь своей «животности», подавлять возбужденное, шумное дыхание. Выпяченная грудь, выдающая стремление выставить напоказ «мощный» торс, так же дает мало воздуха, потому что опасаясь, что отсутствие чего-то существенного за этим фасадом может проявиться, человек удерживает его очень жестко. При искусственном сосредоточении и «глазении» также сдерживается дыхание, что является частью подавления вызывающего опа­сение отвлекающего фактора.

Нет ничего патологического в приостановке дыхания на мгновение, что происходит при внезапном появлении сильного стимула. Наблюдения над животными показывают, что будучи внезапно потревоженным, живот­ное на мгновение останавливает все внешние движения, в том числе и дыхание. Как будто, когда для ориентации в новой ситуации необходимо полное внимание, любой звук или чувство мышечного движения, проис-


556 Тема 10. Внутренняя регуляция деятельности: психология эмоций

ходящего при дыхании, может помешать. Мы стараемся избежать этих помех, либо дыша более поверхностно, либо вообще задерживая дыхание на несколько секунд. Но патологично неопределенно долгое поддержание такого состояния.

Дыхание не сводится к вдоху; полный цикл включает выдох-и-вдох. В нормальных условиях выдох не требует усилия, он сводится к «отпусканию», расслаблению мышц, поднимающих ребра и опускающих диафрагму. Но выдох, разумеется, так же важен, как вдох, потому что он очищает и опустошает легкие, чтобы мог войти новый воздух. Количество воздуха, которое может быть выдохнуто, очевидно, зависит от того, сколь­ко его вошло со вдохом, так что культуристы придают более важное зна­чение фазе вдоха. Но если имеет место интерес и возбуждение, а также какое-либо мышечное усилие, глубина дыхания образуется сама собой вполне адекватно, без помощи искусственных упражнений.

Хотя свободное дыхание рассеивает тревожность, невротик, страдаю­щий этим состоянием, просто не может последовать совету вдыхать и выдыхать, т.е. дышать. Именно этого — дышать — он не может, потому что несознаваемо и из-за этого неконтролируемо он мешает своему дыха­нию системой двигательных напряжений, таких, как напряжение диафраг­мы, направленное против тенденции рыдать или выразить отвращение, напряжение горла против тенденции кричать, выпячивание груди, чтобы казаться внушительнее, сдерживание агрессивного движения плеч и мно­жество подобных напряжений. <...> Невротик совершенно не способен к полному невынужденному выдоху. Его выдох осуществляется неровными порциями, как бы «лесенкой», и может закончиться, как бы наткнувшись на стену, задолго до освобождения легких.

Лечение тревожности по необходимости должно быть косвенным. Необходимо найти, какие возбуждения человек в настоящее время не может принять как свои собственные. Поскольку они возникают спон­танно, они должны быть связаны с подлинными потребностями организ­ма. Должны быть найдены пути удовлетворения этих потребностей без опасности для других функций организма. Нужно найти также, каким образом различными структурами мышечных напряжений человек оста­навливает полный выдох.

Если в целом, как мы утверждаем, лечение тревожности должно быть косвенным, основанным на сознавании1 того, какое возбуждение лежит в его основе, и преодолении сопротивления к принятию его как своего собственного, частичное облегчение в каждом данном приступе тревожно­сти может быть достигнуто, как это ни парадоксально, посредством еще большего сжимания груди, а не расслабления. Иными словами, поддайтесь

1 Awareness — сознавание своего актуального (настоящего) психического и телесно­го опыта, способность его замечать — центральное понятие и основной прием в гештальт-терапии. «Сознавание-замечание» принципиально отличается Ф.Перлзом от интрос­пекции.


Перлз Ф. [Понимание тревоги в гештальттерапии]... 557

двигательному импульсу, который вы чувствуете, и последуйте ему (но не добавляйте других). Основа для достижения более глубокого и длительно­го улучшения дается в следующих двух экспериментах на мышечное сосре­доточение и развитие.

Если вы склонны к тревожности и сознаете это, попробуйте убе­диться для самого себя во всем вышесказанном. Студент описывает это следующим образом: «Я пережил один не сильный приступ тревожнос­ти за последние четыре месяца. Это было во время подготовки к экзаме­ну по физиологии. Чем усерднее я работал, тем меньше, казалось, я знал. Провалиться на экзамене было бы невыносимо для моего самолюбия. Я испробовал ваш совет и попробовал еще больше сжать грудь. Это, по-ви­димому, помогло. По меньшей мере, я смог примириться с провалом на экзамене (в конце концов я его сдал). Главное здесь было в том, что я смог думать более спокойно после того, как освободился от физического напряжения недышания».

«Прочтя про тревожность, я попробовал рассеивать мои собственные приступы описанными дыхательными упражнениями. Благодаря свобод­ному выдоху и вдоху, релаксации диафрагмы и т.п., я смог покончить с почти парализующей меня напряженностью тревожности, получив гораз­до большую свободу действовать и думать в той ситуации, в которой я это применил (и в других, потому что тревожность, возникшая в одной ситу­ации или от одного стимула, распространялась на другие и оставалась в течение долгого времени после того, как вызывающий ее стимул исчезал). Однако тревожность продолжает возвращаться, потому что ничего не сде­лано, чтобы исправить первоначальный провоцирующий инцидент или стимул».

«Должен сказать, что при чтении описание тревожности меня не очень впечатлило. Я совершенно забыл об этом, пока через несколько дней не пошел на встречу, исход которой был для меня очень важен. В ожидании я читал журнал, но вдруг обнаружил, что совершенно не пони­маю, что читаю, и понял, что проявляю как раз те симптомы тревожности, которые описаны в эксперименте. Я дышал быстро и поверхностно и ста­новился все более возбужденным с каждой минутой. Так что я постарал­ся дышать глубоко. Сначала это было очень трудно, потому что в дей­ствительности я сам не давал себе замедлить дыхание и сделать его более естественным. Но я продолжал попытку, и скоро почувствовал, что начинаю брать себя в руки. В то же время я заметил, что холодный пот, выступавший у меня на шее и на руках, исчезает. Я все меньше чувство­вал себя ягненком перед закланием, и все больше — человеком, который собирается поговорить с таким же человеком, как я сам. Я был поражен, что могу что-то предпринять в отношении состояния, которое раньше считал совершенно неуправляемым».

Некоторые совершенно неправильно интерпретировали сказанное, как в следующих отрывках: «...Я не уверен, что глубокое дыхание — ответ


558 Тема 10. Внутренняя регуляция деятельности: психология эмоций

на любую тревожность». — Конечно нет! Советы относительно дыхания в этом эксперименте давались с ясной оговоркой, что это не магическое излечивающее средство, а всего лишь средство несколько облегчить приступ в данный момент; склонность к тревожности все время изменяется, в зави­симости от перемен в том, что является основой тревоги, т.е. освобождения блокированного возбуждения.

«Дыхание несомненно связано с тревожностью. Но даже сейчас, ког­да я вдыхаю и выдыхаю, я все еще чувствую переполняющую меня тревожность. Я чувствую себя как бы плачущим, но я не могу плакать. Я лишь тяжело дышу и чувствую себя напряженным во всех отношениях. Руки сжимаются и разжимаются, нижняя челюсть сжата. Я пожимаю плечами и думаю: " Этому не поможешь; нужно постараться пережить это как можно легче". Я чувствую все, что вы говорите в своем описании ды­хания, кроме того, " выдох — это просто не требующее усилий эластичное возвращение ребер и мышц в расслабленное состояние, предшествующее вдоху". Мой выдох требует усилия. Как будто я выталкиваю воздух, при­чем какая-то часть меня сильно сопротивляется, и выдох кончается по­давленным рыданием. Забавно, что я не замечал этого раньше. Я пыта­юсь усилить это, и, к моему большому удивлению, это приносит облегчение, как вы и сказали. Дальше, когда я чувствую себя слишком возбуж­денным, я заставляю себя вдыхать и выдыхать, лучше на улице, — и я нашел, что это тоже помогает».

Некоторые предпочитают оставлять исследования дыхания на вербальном уровне: «Относительно этой концепции тревожности: вы это серьезно? Это остроумная идея, но я недостаточно знаю физиологию, что­бы судить об этом. Нужно было бы больше доказательств». — Можно дать достаточно ссылок на авторитетные физиологические исследования. Но здесь мы не ставим своей целью сказать все, что может иметь отно­шение к делу, в особенности, если дело идет о привлечении ненужных технических подробностей. Мы ограничиваем себя, по большей части, тем, что вы сами можете проверить на собственном опыте. В этом конкрет­ном случае — если вы обнаружите в своем собственном функциони­ровании, что тревожность действительно возникает, когда возбуждение блокируется и, напротив того, рассеивается, если вы можете расслабить собственные ограничения, накладываемые на дыхание, — какое еще дока­зательство вам нужно?

Сознаете вы в данный момент тревожность или нет, мы рекомен­дуем вам обратить внимание на ваше дыхание. Представьте и почувст­вуйте себя дышащим. Вспомните, что само слово «психология» происхо­дит от греческого слова «душа», которое первоначально означало «живое дыхание». Может быть, вам сначала будет легче наблюдать за дыха­нием других: за частотой дыхания, глубиной (величиной), нерегулярно-стями, остановками; зеванием, тяжелыми вздохами, покашливанием,


Перлз Ф. [Понимание тревоги в гештальттерапии]... 559

сопением, хмыканием, чиханием, пыхтением и т.п. Теперь посмотрите, можете ли вы в своем собственном дыхании различить части этого сложного процесса? Можете ли вы почувствовать, как воздух входит в ваш нос, проходит через горло и шею в бронхи? Можете ли вы почувст­вовать, как ваши ребра расходятся, когда вы вдыхаете, как растягива­ется спина, как увеличивается пространство, которое вы занимаете, ко­гда вы расширяете грудь? Можете ли вы прочувствовать выдох как эластичное, без всякого усилия, возвращение ребер и мускулов в состоя­ние покоя, предшествующее следующему вдоху?

Зевание и потягивание обычно ассоциируются с дремотой. Мы зева­ем и потягиваемся утром, когда еще не вполне проснулись, или вечером, когда устали и собираемся спать. Но если зевание и потягивание не по­давляются во имя хороших манер, они спонтанно осуществляются во мно­гих других случаях; например, в состоянии скуки, когда мы должны быть внимательными, или, наоборот, когда мы напряжены, например, перед на­чалом экзамена или перед выходом на сцену, и т.п. Общее во всех этих ситуациях то, что мы нуждаемся в разминке, организм требует изменения существующего состояния.

Чтобы увидеть зевание и потягивание в наиболее благоприятной форме, понаблюдайте за кошкой, когда она просыпается после полуденной жары. Она вытягивает спину, растягивает лапы насколько возможно, освобождает челюсть, и при этом все время наполняет себя воздухом. На­полнившись до максимального объема, она дает себе «сдуться», как воз­душному шарику, — и готова к новым делам.

Утреннее зевание и потягивание восстанавливает рабочий тонус мышц, расслабленных во время сна. В других случаях это энергичное раздувание и затем уменьшение объема — спонтанная попытка организ­ма освободиться от сжимания при произвольном сдерживании чего-то. Человек не так уж много зевает вечером в тот момент, когда он может сразу лечь спать. Зевание возникает скорее тогда, когда он чувствует себя сонным, но должен бодрствовать.

Скука — это состояние неопределенного ожидания. В ситуациях, когда приходится с нетерпением поглядывать на часы, каждый знает, что скука исчезнет, как только удастся освободиться и начать делать то, что кажется интересным. В ситуации, когда человек, по видимости, свободен, но «не знает, что с собой делать», он сам блокирует потребности и инте­ресы от сознавания. При ожидании начала экзамена или выхода на сце­ну человек возбужден, но должен ждать сигнала к началу действия.

Все это ситуации подавляемого возбуждения. Подавление достига­ется напряжением мышц, поверхностным дыханием, и таким образом — иммобилизацией организма. Чтобы предотвратить или хотя бы смягчить это сжимание, организм проявляет спонтанную и здоровую тенденцию к зэванию и потягиванию. Но на подавлении и этого настаивают те, кто —


560 Тема 10. Внутренняя регуляция деятельности: психология эмоций

справедливо или нет — полагают, что такое действие со стороны других означает, что скуку вызывают они сами. И если вы даже при определен­ных обстоятельствах в определенном обществе считаете необходимым следовать этим принципам вежливости, по крайней мере, в других случа­ях вы можете сделать зевание и потягивание постоянной практикой — на радость и пользу вашему организму.

Сделайте своей привычкой зевать и потягиваться при возможно­сти. Возьмите за образец кошку. Начиная зевок, дайте нижней челюс­ти опуститься, как будто она совсем падает. Наберите воздуха, как будто нужно наполнить не только легкие, а все тело. Дайте свободу рукам, распустите локти, отведите назад плечи насколько возможно. На вершине натяжения и вдоха отпустите себя и дайте всем напря­жениям, которые вы создали, расслабиться.


Ж.Нюттен ПРЕПЯТСТВИЕ И ФРУСТРАЦИЯ1






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.