Компенсаторная (замещающая) функция эмоций

Будучи активным состоянием системы специализированных мозго­вых структур, эмоции оказывают влияние на другие церебральные систе­мы, регулирующие поведение, процессы восприятия внешних сигналов и извлечения энграмм этих сигналов из памяти, вегетативные функции организма. Именно в последнем случае особенно наглядно обнаружива­ется компенсаторное значение эмоций.

¹ См. Ониани Т.Н. О возможности выработки условных рефлексов на базе эмоцио­нальных реакций, вызванных электрическим раздражением лимбических структур //

Журн. высш. нервн. деят. 1975. Т. 25. Вып. 2.

486 Тема 10. Внутренняя регуляция деятельности: психология эмоций

Дело в том, что при возникновении эмоционального напряжения объем вегетативных сдвигов (учащение сердцебиений, подъем кровяного давления, выброс в кровяное русло гормонов и т.д.), как правило, превыша­ет реальные нужды организма. По-видимому, процесс естественного отбора закрепил целесообразность этой избыточной мобилизации ресурсов. В си-туации прагматической неопределенности (а именно она так характерна для возникновения эмоций), когда неизвестно, сколько и чего потребуется в ближайшие минуты, лучше пойти на излишние энергетические траты, чем в разгар напряженной деятельности — борьбы или бегства — остаться без достаточного обеспечения кислородом и метаболическим «сырьем».

Но компенсаторная функция эмоций отнюдь не ограничивается ги­пермобилизацией вегетатики. Возникновение эмоционального напряжения сопровождается переходом к иным, чем в спокойном состоянии, формам поведения, принципам оценки внешних сигналов и реагирования на них. Физиологически суть этого перехода можно определить как возврат от тон­ко специализированных условных реакций к реагированию по принципу доминанты А.А.Ухтомского. В.П.Осипов не случайно назвал «эмоциональ­ной» именно первую стадию выработки условного рефлекса — стадию ге­нерализации. <...>

Наиболее важная черта доминанты заключается в способности отве­чать одной и той же реакцией на самый широкий круг внешних стимулов, в том числе на раздражители, впервые встретившиеся в жизни субъекта. Интересно, что онтогенез как бы повторяет динамику перехода от доминан­ты к условному рефлексу. Только что вылупившиеся цыплята начинают клевать любые контрастирующие с фоном предметы, соизмеримые с вели­чиной их клюва. Постепенно они обучаются клевать только те, которые могут служить кормом. <...>

Если процесс упрочения условного рефлекса сопровождается умень­шением эмоционального напряжения и одновременно переходом от до­минантного (генерализованного) реагирования к строго избирательным реакциям на условный сигнал, то возникновение эмоций ведет к вторич­ной генерализации. «Чем сильнее становится потребность, — пишет Ж.Нюттен, — тем менее специфичен объект, вызывающий соответствую­щую реакцию»¹. <...> Нарастание эмоционального напряжения, с одной стороны, расширяет диапазон извлекаемых из памяти энграмм, а, с другой стороны, снижает критерии «принятия решения» при сопоставлении этих энграмм с наличными стимулами. Так, голодный человек начинает вос­принимать неопределенные стимулы в качестве ассоциирующихся с пи­щей. <...>

Совершенно очевидно, что предположительное доминантное реагиро­вание целесообразно только в условиях прагматической неопределеннос­ти. При устранении этой неопределенности субъект можно превратиться

¹ Нюттен Ж. Мотивация // Экспериментальная психология. М., 1975. Вып. 5. С. f

Симонов П.В. Информационная теория эмоций 487

в «пуганую ворону, которая и куста боится». Вот поэтому эволюция сфор­мировала механизм зависимости эмоционального напряжения и харак­терного для него типа реагирования от размеров дефицита прагматичес­кой информации, механизм элиминирования отрицательных эмоций по мере ликвидации информационного дефицита. Подчеркнем, что эмоция сама по себе не несет информации об окружающем мире, недостающая ин­формация пополняется путем поискового поведения, совершенствования навыков, мобилизации хранящихся в памяти энграмм. Компенсаторное значение эмоций заключается в их замещающей роли.

Что касается положительных эмоций, то их компенсаторная функ­ция реализуется через влияние на потребность, инициирующую поведе­ние. В трудной ситуации с низкой вероятностью достижения цели даже небольшой успех (возрастание вероятности) порождает положительную эмоцию воодушевления, которая усиливает потребность достижения цели согласно правилу П = Э/(Ин — Ис), вытекающего из формулы эмоций.

В иных ситуациях положительные эмоции побуждают живые суще­ства нарушать достигнутое «уравновешивание с окружающей средой». Стремясь к повторному переживанию положительных эмоций, живые сис­темы вынуждены активно искать неудовлетворенные потребности и ситуа­цию неопределенности, где полученная информация могла бы превысить ранее имевшийся прогноз. Тем самым положительные эмоции компенси­руют недостаток неудовлетворенных потребностей и прагматической нео­пределенности, способных привести к застою, к деградации, к остановке про­цесса самодвижения и саморазвития.

Аффект. Диагностика аффективных следов. Пред­ставление о стрессе

А.Р.Лурия ДИАГНОСТИКА СЛЕДОВ АФФЕКТА¹

Проблема объективного познания чужого Я, чужих мыслей занима­
ла уже несколько поколений психологов. ]

К разрешению ее современная наука благодаря развившимся объек- j
тивным методам подошла теперь уже настолько близко, что в целом ря- 1
де случаев экспериментальная диагностика скрываемых личностью содер' j
жаний сознания перестает казаться невозможной, а методы такой)
диагностики не сегодня-завтра смогут войти в повседневную практику. I
Конечно, прежде всего в этом заинтересована судебная и следственная ]
практика. ':

Мы знаем, что каждое сильное аффективное состояние сопровожда-; ется глубокими нарушениями функций в организме человека. <...> Аф­фект нарушает всю энергетику организма, а так как корни всякого аффек­тивного состояния сосредоточены, конечно, в деятельности его нервной системы, дающей ответы и на внешние, и на внутренние раздражители, то ясно, что максимальные отклонения при аффекте наблюдаются именно в высших нервно-психических процессах: мышлении, скорости и правиль­ности ответов организма, распределении и устойчивости его внимания, за­креплении и сохранении его навыков и т.д.

Совершенно понятно, что психологи именно здесь старались найти характеризующие аффект явления; ряд психиатров, работавших в пйсоле Крепелина, и особенно ряд психологов школы Юнга установили, что аф­фект прежде всего нарушает нормальное течение ассоциаций, что при сильном аффекте ассоциации обычно резко задерживаются.

Преступление всегда связано с сильным аффектом, который у лиц, совершивших его впервые, принимает, естественно, очень острый характер. Трудно предположить, чтоб от этого аффекта преступления в психике со-

¹ Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К.Вилюнаса, Ю.Б.Гиппенрейтер. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. С. 228-234.

ЛурияА.Р. Диагностика следов аффекта 489

вершившего его человека не осталось никаких следов. Наоборот, многое убеждает нас в том, что психические следы после каждого преступления остаются в весьма заметной форме. <...>

Опишем метод, применявшийся до сих пор исследователями для экспериментальной диагностики причастности к преступлению.

Задачи экспериментальной диагностики причастности сводятся к тому, чтобы уметь вызвать искомые аффективные следы и, с другой сто­роны, уметь их объективно проследить, зафиксировать.

Обе эти задачи осуществлялись в одном методе, который приобрел достаточное оправдание в диагностике аффективных следов, именно в ме­тоде ассоциативного эксперимента.

Метод этот состоит в том, что испытуемому предъявляется какое-ни­будь слово, на которое он должен ответить первым словом, пришедшим ему в голову.

Эта как будто легкая задача на самом деле не оказывается простой. В обычных случаях, правда, испытуемый легко отвечает своим словом на предъявленное ему; это ответное слово всегда оказывается строго детер­минированным (соответственно особым ассоциативным законам) и обыч­но отнюдь не обнаруживает случайного характера.

Дело резко меняется, когда мы предъявляем испытуемому слово, воз­буждающее у него то или иное аффективное воспоминание, тот или иной аффективный комплекс. В этих случаях ассоциативный процесс сильно тормозится; испытуемому или приходит в голову сразу много ответных слов, которые путают его обычный ход ассоциаций, или же ничего не при­ходит в голову, и он долго не может дать требуемой от него ассоциативной реакции. Когда же он эту реакцию все же дает, то самый поверхностный взгляд на нее часто обнаруживает ее своеобразную нарушенность: она про­ходит с заметными признаками возбуждения, заминками, многословием, и самая ее форма нередко бывает более примитивной, чем обычно.

Все это объясняется тем, что словесный раздражитель может про­воцировать связанные с ним аффективные состояния, и эти аффектив­ные моменты извращают дальнейший ход ассоциаций. Если мы имеем перед собою преступника, аффективные следы которого мы хотим вскрыть с помощью этого метода, мы поступаем следующим образом.

Подробнейшим образом изучив по материалам следствия ситуацию преступления, мы выбираем из нее те детали, которые, по нашему мнению, достаточно тесно с ней связаны и вместе с тем пробуждают аффективные следы только у причастного к преступлению, оставаясь для непричастно­го совершенно безразличными словами. <...>

Когда группа таких критических слов разработана, мы составляем список других, совершенно обычных, не имеющих отношения к преступ­лению, по всей вероятности индифферентных слов, числом значительно больше, чем число критических, и распределяем эти критические слова по отдельности между индифферентными.

490 Тема 10. Внутренняя регуляция деятельности: психология эмоций

Предъявляя сидящему перед нами испытуемому одно за другим слова из составленного нами списка в качестве слов-раздражителей, мы просим его каждый раз отвечать любым первым пришедшим ему в го­лову словом; мы записываем данный им ответ и регистрируем в деся­тых (или сотых) долях секунды время, затраченное на этот ассоциатив­ный процесс. В обычных случаях мы получаем уже описанную нами картину: при предъявлении критических раздражителей ассоциативный процесс резко тормозится и самый ответ носит следы аффективной дез­организации.

Иллюстрируем сказанное примером:

Испытуемый Ц-в обвиняется в том, что он украл из окна вентилятор, выло­мав решетку. Накануне кражи подозреваемого видели вместе с каким-то чело­веком около этого окна, причем он якобы рассматривал вентилятор. Испытуе­мый отрицает свою причастность.

В число слов-раздражителей включаются следующие, входящие в ситуацию преступления слова: деньги, вентилятор, окно, сосед, ломать, инструмент.

Несколько примерных выдержек из протокола опыта показывает нам, как протекают реакции на эти слова.

15. Праздник — 2, 2" — идет.

16. Звонить — 2, 4" — телефон.

17. Ложка — 2, 0" — лежит.

18. Красный — 3, 4" — командир.

19. Деньги — 4, 2" — серебряные.

21. Булка — 2, 2" — пшеничная.

22. Земля — 1, 4" —- черная.

26. Вентилятор — 5, 0" — не знаю.

27. Фуражка — 3, 6" — черная.

28. Окно — 4, 2" — большое.

29. Доска — 3, 2" — деревянная.

32. Сосед — 9, 2" — как?... сосед?... забыл соседей-то?...

33. Ломать — 25, 0" — ломать?... чего ломать-то?

41. Рыба — 2, 8" — живет.

42. Снег — 2, 5" — идет.

43. Пьяный — 3, 4" — бежит.

44. Инструмент — 20, 0" — инструмент... не знаю... инструмент... как
уже это сказать... не знаю... инструмент... стоит!..

Мы видим, что реакции на раздражители, относящиеся к преступ­лению, не только протекают с резким замедлением, но и характеризуют­ся иногда заметными нарушениями и самого процесса речевой реакции (№ 26, 32, 33, 44).

С помощью только что описанного метода ассоциативного экспе­римента работало большинство западноевропейских психологов, ставив-

Лурия А.Р. Диагностика следов аффекта 491

ших себе задачей экспериментальное изучение оставшихся в психике аффективных следов (Wertheimer, Gross, Jung, Heilbronner, Schnitzler, Ph.Stein, Ritterhaus).

При всех достоинствах этого метода он, однако, имеет и некоторые недостатки, которые современная наука вполне в силах устранить.

Прежде всего, чистый ассоциативный эксперимент учитывает толь­ко состояние высшей ассоциативной деятельности, в то время как аффек­тивные следы могут отражаться и на периферической деятельности, мо­торной сфере и др.

С другой стороны, и это гораздо важнее, простой ассоциативный экс­перимент может установить лишь конечный, выявившийся этап ассоциа­тивного процесса — слово-реакцию; что же делается в том периоде, в те­чение которого испытуемый молчит и еще не дает нам ответа, каковы механизмы, которыми испытуемый доходит до ответа, насколько этот про­цесс является напряженным, аффективно возбужденным — все это выпа­дает из возможностей простого ассоциативного эксперимента. Однако в нашем исследовании именно обнаружение этих механизмов и является весьма важным.

<...> Поэтому естественно возникла мысль о том, что единственная возможность изучить механику внутренних «скрытых» процессов сво­дится к тому, чтобы соединить эти скрытые процессы с каким-нибудь одновременно протекающим рядом доступных для непосредственного на­блюдения процессов поведения, в которых внутренние закономерности и соотношения находили бы себе отражение.

Изучая эти внешние, доступные отражению корреляты, мы имели бы возможность тем самым изучать недоступные нам непосредствен­но «внутренние» соотношения и механизмы.

В этом положении и заключаются основы сопряженной или отра­женной методики. <...>

Для того чтобы выявить скрытые при ассоциативном процессе ме­ханизмы, мы связываем словесный ответ с нажимом руки, регистрируе­мым очень точным способом. Оказывается, что состояние моторной сфе­ры очень точно отражает нервно-психическое состояние испытуемого и дает объективную характеристику структуры протекающей реакции.

Каждое колебание испытуемого, столкновение различно направлен­ных тенденций, возбуждение, задержка и вытеснение пришедшего в голо­ву ответа — короче, все процессы, недоступные для непосредственного на­блюдения, с достаточной резкостью отражаются именно на моторной сфере.

Именно изучение моторной сферы дает нам возможность поставить все исследование аффективных следов совершенно на новые рельсы, придать ему значительно большую степень объективности, чем это было до сих пор, и сильно расширить пределы доступных нашему эксперименту явлений.

Тема 10. Внутренняя регуляция деятельности: психология эмоций

Прежде всего мы получаем полную возможность объективно отличить нормаль­ную, индифферентную реакцию (хотя бы и несколько замедленную) от реакции аффек­тивной, конфликтной, обнаруживающей сле­ды некоторого возбуждения. Дело в том, что моторная реакция, сопряженная с нормаль­ным ассоциативным процессом, протекает обычно совершенно правильно и представ­ляет собою простой правильный нажим; мо­торика же аффективного процесса всегда дает нам признаки резкого возбуждения: кривая нажима становится конфликтной, изломанной, покрытой резкими дрожатель­ными движениями. Наличие этих симпто­мов уже является достаточным признаком аффективности реакции.

Рис. 1. дает нам пример моторики нормальной (А) и аффективно на­рушенной (Б) ассоциации. Как мы видим, индифферентная реакция «книга — 7, 2" — белая» протекает у нашего испытуемого с некоторой замедленностью, вероятно, благодаря некоторой трудности этой ассоциации для малоразвито­го испытуемого, но совершенно нормально: правая рука находится в спокой­ном положении и записывает ровную линию, в моменте же речевой реакции дает нормальный, правильный нажим (BCD). Другая реакция этого же испы­туемого «полотенце — 7, 3" — холстинное» протекает с такой же задержкой и внешне дает совершенно нормальную реакцию. Однако по самой сути де­ла мы должны считать эту реакцию критической и могли бы ожидать за­метных нарушений: дело в том, что испытуемый, о котором здесь идет речь, причастен к убийству (совершенному за 5 дней до опыта), во время которо­го жертва сопротивлялась и поранила ему руки. Чтобы остановить кровь, он должен был оторвать кусок висевшего тут полотенца и перевязать поре­зы; с этим куском полотенца он и был задержан.

Если мы теперь взглянем на сопряженную с этой реакцией мотор­ную кривую, которая указывает и на характер самого ассоциативного про­цесса, мы увидим, насколько она принципиально отличается от моторики нормальной, индифферентной реакции. Время, предшествующее речевому ответу (латентный период), здесь занято своеобразными дрожаниями, на­рушенными по форме нажимами руки, отражающими своеобразный воз­бужденный характер соответствующего ассоциативного процесса. Этот возбужденный, конфликтный характер данного ассоциативного процесса будет вполне понятен нам, если мы вспомним, какие аффективные следы возбудило слово-раздражитель «полотенце»; в данном случае этот аффек­тивный характер реакции не проявляется в речевом ответе, но вполне проявляется в сопряженной моторной деятельности.

Лурия А.Р. Диагностика следов аффекта 493

Изучение сопряженной моторной сфе­ры открывает нам глаза на серьезность Исп. В-н происходящих перед нами процессов и _{Мот реакц пр р} тогда, когда испытуемый просто не отве­чает на данное ему слово-раздражитель.

Обычно мы считали такие отказы от 50 Ревность-30, 0" -отс. р.
реакций признаком резкой эффективно­
сти процесса; теперь мы можем говорить Рис. 2
об этом с уверенностью.

Пример одной из реакций:

Испытуемый В-н обвиняется в убийстве из ревности. На данное ему слово «ревность» он в течение 30" не дает никакого ответа. Рис. 2 показывает, одна­ко, что тотчас же после предъявления этого слова испытуемый впадает в со­стояние резкого возбуждения, что выражается в резких дрожательных движе­ниях правой руки и говорит о сильной эффективности для него этой реакции.

Изучение моторной сферы дает нэм здесь возможность непосредственно су­дить о степени аффективности самого ассоциативного процесса, а, следова­тельно, и о том, насколько резкие аффективные следы возбуждаются в психи­ке испытуемого данным словом-раздражителем.

<...> Существенным недостатком простого ассоциативного экспе­римента является то, что он объективно не может сказать, является ли данная словесная реакция первой пришедшей в голову или же до нее бы­ли другие, задержанные, оттесненные звенья. В проблеме диагностики причастности ответ на такой вопрос является особенно важным.

Моторная методика дает нам и здесь некоторый выход из положе­ния. Оказывается, что задача «нажимать пальцем» одновременно с рече­вым ответом так закрепляется у испытуемого, что даже с пришедшим в голову, хотя и невысказанным ответом связывается легкий моторный нажим. Именно благодаря этому уже наличие на линии моторики легко­го нажима, затем заторможенного, с полной объективностью говорит нам о наличии скрытого, невыявленного ассоциативного звена. Рис. 3 дает нам один из примеров такого проявления скрытых звеньев. Испытуемая М-ва причастна к убийству и ограблению, во время которого был взломан комод, где участники преступления думали найти ценные вещи.

Предъявив испытуемой слово «ломать», мы получили сильно за­
держанный ответ: «ломать — сделать надо» с признаками сильного ре­
чевого возбуждения, причем мы с уве­
ренностью можем предположить, что
ответ «сделать надо» подобран испытуе- Исп. м-вя

МОЙ искусственно И ОТНЮДЬ не является Ломать- 13, 0" -ломать... Ой,

„ я не соображу сделать надо! I

первым, что пришло ей в голову, но лишь '

прикрывает вытесненные и скрытые ас­социативные звенья. Анализ сопряжен-

Рис. 3 ной моторной кривой подтверждает это

494 Тема 10. Внутренняя регуляция деятельности: психология эмоций

предположение: уже вскоре после подачи раздражения испытуемая про­изводит ясный нажим рукой, который является признаком того, что ка­кое-то ответное слово пришло ей в голову и что был налицо импульс им реагировать; этот импульс, однако, был заторможен, (соответственно была заторможена и моторная попытка). Такой процесс повторился несколько раз и снова тормозился, пока испытуемая не нашла безразличной, не ком­прометирующей ее «прикрывающей» реакции.

Все эти случаи показывают нам, что с введением сопряженного ас­социативно-моторного метода перед нами открываются новые возможно­сти: диагностика аффективных следов встает на путь значительно боль­шей точности и объективности; становится возможным за выявленной словесной реакцией наблюдать лежащие в ее основе механизмы, оцени­вать степень напряженности, возбужденности, нарушенности, а следова­тельно и степень аффективности проходящего перед нами процесса.