Общеэтнические черты

Трудолюбие и связанное с ним усердие во всех сферах трудовой де­ятельности — важнейшая черта японского национального характера. Ко­нечно, трудолюбие присуще и другим народам. Вряд ли можно сказать, что, например, немцы, американцы, англичане менее трудолюбивы. Одна­ко трудолюбие японца или немца — это не одно и то же. Немец трудит­ся размеренно, экономно, у него все рассчитано и предусмотрено. Японцы отдаются труду самозабвенно, с наслаждением. Присущее японцам чув­ство прекрасного они выражают и в процессе труда.

В японском языке есть специфическое выражение фурю. Оно состо­ит из иероглифов фу — ветер и рю — поток, понятие «ветра и потока»

¹ Пронников ВЛ., Лобанов ИД. Японцы. Этнографические очерки. М.: Наука, 1983. С. 31-44.

Пронников В.А., Ладанов И.Д Черты характера японцев 389

передает чувство прекрасного. Согласно утверждениям японского писа­теля Тэцудзо Таникава эстетическое чувство — это основа японского на­ционального характера, именно та кардинальная черта, вокруг которой группируются все остальные¹.

Всем известно, пишет Т. Таникава, что в каждой японской семье, как бы ни была она бедна, всегда находится горшок с растениями и панно-картина, висящее в специальной нише. Если имелся какой-нибудь ма­ленький клочок земли, то на нем разбивался садик. В таких садиках са­жали два-три дерева, ставили каменный фонарь, покрывали землю мхом и вели за садиком тщательный уход². Такие садики современные турис­ты находят во многих уголках японских больших городов. Если бы к тому имелась возможность, то каждая японская семья стала бы облада­тельницей подобного садика.

Известна тенденция японцев рано (в пятьдесят или пятьдесят с не­большим лет) удаляться от дел и предаваться эстетическому наслаждению природой — деревьями, цветами, птицами, ветром и луной, в соответствии с фурю. Все, что в представлении иностранцев соединяется с Японией, пишет Т. Таникава, — обучение женщин художественной аранжировке цветов, ис­кусству чайной церемонии и сочинению стихов; обучение мужчин военным искусствам — имеет отношение к фурю⁸.

Японское фехтование носит название кэндо, японское искусство стрельбы из лука называется кюдо. Первое означает «путь меча», а вто­рое— «путь лука». Под путем здесь, как известно, понимается не путь — дорога, а единый Закон, единый Путь всех вещей. «Путь меча» и «путь лука», получив такой философский аспект в сознании японцев, были воз­ведены в разряд искусства, отвечающего требованиям красоты. В связи с этим основной целью стрелка из лука, например, должно быть не попа­дание в мишень, а овладение самим искусством стрельбы. Когда стрелок в совершенстве сможет овладеть каждым своим движением, когда он ос­вободится от навязчивого желания во что бы то ни стало попасть в цель, стрела устремится к цели сама собою. Подобное относится к каратэ, дзю­до, айкидо. Японцам свойственно умение улавливать движение жизни в самых скрытых ее формах. Эстетические нормы в большой степени оп­ределяют жизненную философию японцев, художественный вкус прони­зывает весь уклад их жизни.

На протяжении многих веков в Японии культивировалось чувство прекрасного, превращаясь постепенно в своего рода религиозный культ по­клонения красоте, который распространялся среди всех слоев населения.

Издавна обучение писать иероглифы не только правильно, но и кра­сиво вырабатывало соответствующий эстетический навык. Поскольку сис-

¹ См. Таникава Т. Душа японца // Восточное обозрение. 1939. № 1. С. 72.

² См. там же. С. 73.

³ См. там же. С. 74-76.

390 Тема 9. Типология индивидуальности

тема написания была сложной и при этом точность линии, ее красота и выразительность давались лишь путем эмоционального усилия, то перепи­сывание иероглифов рассматривалось как занятие на уровне эстетики.

В японском языке имеются эстетические понятия ханами — любо­вание цветами, цукими — любование луной и юкими — любование снегом. И в этих категориях языка выражается существенная часть повседневной жизни. Традиция поклонения прекрасному передается от поколения к поколению. Она сказывается во всем, проявляется в чувствах, словах и поступках. Сами японцы считают, что присущее им особое чувство кра­соты — это их национальное преимущество, которым иностранцы могут только восхищаться.

Повышенная восприимчивость к красоте сделала японцев чрезвы­чайно эмоциональными. Им свойственно смотреть на все с точки зрения личного переживания, даже тогда, когда поставленная цель может быть достигнута лишь путем трезвого объективного подхода. Конечно, любовь к прекрасному свойственна всем народам, но у японцев это одна из важ­нейших черт и переживается ими как национальная традиция.

Традиция, точнее, традиционализм проник в поведение, помыслы и чаяния японской нации, стал важнейшей чертой ее характера. Сложивши­еся в японском обществе традиции особенно ярко выражают преемствен­ность в общественной жизни, закрепляя национальные, культурные и быто­вые элементы. Японцы бережно относятся к культурному наследию прошлого, они сохраняют классический театр, чайную церемонию, икебана. В динамичном обществе XX века японцы ищут опору в постоянстве и нахо­дят его в традиционных формах искусства.

Новогодняя неделя в Японии — дань традициям и древности, а пери­од цветения японской вишни — сакуры считается национальным празд­ником, и самый разгар его приходится на день рождения Будды. Цветок сакуры — символ мужественной души японца.

Японцы во всем видят смысл, уходящий корнями в далекую древ­ность. На Новый год у каждого дома ставятся ветки сосны (символ дол­голетия, могущества), сливы и бамбука (символ постоянства и добродете­ли), развешиваются пучки соломы и узкие бумажные полоски, на которых пишутся новогодние пожелания. Соломенные пучки затем сжигают, «что­бы отогнать злых духов», как это делали в старину. Особенно сильно вли­яние на японцев традиционных ценностей семейной системы, которая все­гда носила консервативный характер. Действия индивида ограничивались определенными рамками — ориентацией на семейный коллектив, полное подчинение главе семьи.

Отношение японцев к культуре, шедшей с континента, не исчерпыва­лось ни отталкиванием, ни слепым преклонением; достаточно часто оно приобретало характер соревнования, диалога, который стал внутренним принципом японской культуры. Заимствованные элементы иноземной культуры творчески переплавлялись, приобретали новый характер и посте-

Пронников В.А., Ладанов И.Д. Черты характера японцев 391

пенно становились составной частью японской традиции. Японию можно охарактеризовать как устойчивую и в то же время «открытую» систему культуры в противоположность странам типа Индонезии («открытая», но неуравновешенная культурная система, хотя традиции ислама и способству­ют возникновению противоположной тенденции) и типа Индии, Китая (ус­тойчивый, «закрытый» тип, чрезвычайно неохотно уступающий иноземным влияниям). Психологически японская «открытость» ведет к совмещению любви к традиции с любовью к чужому и новому. Поэтому японский тра­диционализм — явление особого рода.

В современной Японии с большим вниманием относятся к традици­ям, к далекому прошлому, к памятникам старины. Японцы усиленно стре­мятся сохранить неизменными унаследованные от предыдущих поколений нормы поведения, формы культуры. Для них характерно бережное отноше­ние к сложившемуся ранее укладу жизни как к культурному наследию, внимание не только к содержанию поведения, но и к внешним проявлени­ям, к стилю, благодаря чему форма поведения остается особенно устойчивой. Нынешняя обстановка в Японии свидетельствует о живучести традиций в политическом мышлении и социальном поведении японцев. Японский традиционализм оказывает многоаспектное влияние на общественно-поли­тическую жизнь страны.

Япония благодаря своему островному положению и высокой плот­ности населения могла ассимилировать постепенно и перерабатывать все вновь доходившие до нее культурные влияния в соответствии со своими национальными задачами. После окончания периода самоизоляции во второй половине XIX в. здесь редко возникало желание создать защит­ный барьер против слишком сильного внешнего культурного натиска. Впитывая чужую культуру постепенно, Япония сумела сохранить свою исконную культуру, оперируя по своему усмотрению элементами привхо­дящих культур, т.е. по-настоящему их ассимилируя, а не отталкивая, как это были вынуждены делать многие другие культуры, чтобы просто сохра­ниться и выжить.

Японцы перенимали у других то, что представляло для них интерес на конкретном этапе их исторического развития. Каждый элемент чу­жой культуры осваивался таким образом, чтобы можно было его приспо­собить к японским условиям. В результате заимствования всегда носи­ли прагматический характер, используясь для тех или иных нужд. И это было не простое заимствование, а определенного рода гибкая трансформа­ция в связи с теми социальными потребностями, которые возникали в разные периоды исторического развития. Во всем этом процессе четко виден устойчивый этноцентризм, явившийся питательной средой одной из доминирующих черт японского национального характера — гордости за свою нацию.

Японский этноцентризм имеет глубокие исторические корни. Он обусловлен особенностями этногенеза, географическим положением и

392 Тема 9. Типология индивидуальности

спецификой производства в стране, всем ходом социального развития. Оторванность от континентальных цивилизаций, постоянное опасение на­шествия породили у японцев стремление к замкнутости, усилили нацио­налистические тенденции. В результате в психологии японцев особое зна­чение приобрела сложная социально-психологическая система, в которой понятие «мы», т.е. японцы, четко противостоит понятию «они» — все, кто не японцы. Японцы любят все конкретное, образное. То, что не имеет об­разности, не возбуждает у них интереса.

Японцы объясняют это своей нелюбовью к абстракциям. В Японии и под философией понимают не то, что в Европе или в Америке. Европейцам, чтобы вникнуть в суть вещей, надо осуществить «отлет» от предмета, абстрагироваться, посмотреть на него со стороны. Лишь после такого мыс­ленного оперирования с предметом европейцы получают затем конкретное представление о нем и осуществляют практическую деятельность с ним. Японцы же делают иначе: им свойственно проникновение в «глубь» пред­мета без особого абстрагирования. Такой метод «вхождения» заимствован ими у китайцев, чье мышление отличается удивительной конкретностью. При восприятии какого-либо нового предмета китайцы стараются припом­нить, подыскать что-нибудь похожее, ранее встречавшееся. Когда им нуж­но понять это новое, они пытаются найти общие «зерна» его со старым, уже знакомым, и таким путем объясняют смысл и назначение нового. Вот не­сколько примеров из трактата Сунь-цзы о военном искусстве: «Удар вой­ска подобен тому, как если бы ударили камнем по яйцу»; «Мощь — это как бы натягивание лука, рассчитанность удара — это как бы пуск стрелы»; «...мощь того, кто умеет заставить других идти в бой, есть мощь человека, скатывающего круглый камень с горы в тысячу саженей»¹. Такой тип кон­кретного мышления в Японии прослеживается как в науке и искусстве, так и в повседневной жизни.

У японцев, как и у китайцев, конкретность мышления связана с осо­бенностью языка и письменности. Складывание такой черты характера, как практицизм, во многом обусловлено привычкой выражать свои мыс­ли конкретным образом.

Решая те или иные задачи, японцы действуют на основе своего пре­дыдущего опыта, сопоставления результатов практических действий, а не путем абстрактных построений. Сталкиваясь со сложными ситуациями, они подходят к их решению с утилитарных позиций. Многие исследователи японского национального характера подчеркивают, что японцами принима­ется сразу то, что имеет для них практическую ценность. Этому соответству­ет и японская логика мышления: она основывается скорее на обстоятель­ствах, чем на заданных принципах.

¹ Цит. по: Конрад Н.И. Избранные труды. Синология. М., 1977. С. 31.

Пронников В.А., Ладанов ИА Черты характера японцев 393

Черты группового поведения

Группа — это объединение людей по различным признакам, напри­мер по возрасту, профессии, полу и т.д. Социальная психология под груп­пой понимает такое образование, в котором люди осознают свою принад­лежность к этому образованию, хотя мера и степень осознания этой принадлежности может быть различной¹. Группа здесь выступает как «микросреда», в которой четко проявляются вполне определенные груп­повые черты. Подобное явление характерно для любой этнической сооб-щности, разница заключается лишь в степени групповой сплоченности. В Японии она очень высока. В системе черт группового поведения японцев выделяются прежде всего дисциплинированность, преданность авторите­ту и чувство долга.

В межличностных отношениях японцев дисциплинированность про­является как стремление к упорядоченности. Эта черта предполагает строгое следование определенному порядку, совершение поступков, прием­лемых для других, прилежное исполнение своего долга, бескорыстное ува­жение вышестоящих и старших.

В Японии существуют организации, называемые кёдотай (букв, объе­динение, община). Особенности этих организаций в значительной степени объясняются исторической традицией. Потребность коллективной органи­зации работ и жизни тесно связана с групповым конформизмом. Японцы воспринимают организации как органические единицы. Для каждой орга­низации характерна тенденция быть всеохватывающим объединением в определенном месте (в деревне, на предприятии и т.п.) и включать всех потенциальных членов. В организации господствует патерналистское по­кровительство со стороны лидера, что ориентирует ее на особые ценности, создает атмосферу солидарности и как бы семейных отношений. Систему этих отношений называют отношениями оябун-кобун. Оябун означает лич­ность со статусом оя (родитель), кобун — личность со статусом ко (ребе­нок). Оябун — глава объединения — выступает как защитник интересов группы, его роль сходна с ролью отца и главы семьи. От его способностей, статуса, личной привлекательности зависит функциональная прочность от­ношений оябун-кобун. Кобун — все остальные члены объединения — нахо­дятся между собой в таких же отношениях, как в семьях младшие и стар­шие братья, они должны беспрекословно следовать за оябун в интересах стабильности объединения и, следовательно, жизненного благополучия каж­дого его члена. По своей организационной основе такие корпорации напо­минают семейно-цеховое ремесленное производство.

В течение многих веков в сознании японцев культивировалась не­обходимость следования примеру вышестоящего. Это рассматривалось в

¹ См. Андреева Г.М. Социальная психология. М., Х980.

394 Тема 9. Типология индивидуальности

качестве важной ценности жизни. Основой таких взглядов на взаимоот­ношения людей послужили идеи Конфуция, проникновение которых в Японию началось еще в IV в. Конфуцианство закрепляло традиционно-патриархальные устои и социальное неравенство, регламентировало обще­ственные отношения, устанавливая строгую иерархию в семье и обществе. С самого детства японцу прививается привычка подчинять свое Я инте­ресам группы. В нем воспитывается сознание зависимости от семьи; пер­вые поклоны, которым учат японского ребенка старшие, дают ему пред­ставление о субординации, о его месте в группе.

Строгая регламентация в структуре японского общества, система се­мейного воспитания и организация образования в стране привели к по­вышенной значимости авторитета. На первом плане издавна было «бес­прекословное следование за авторитетом», а такие ценности, как удовлетворение личных интересов и достижение личного успеха, играли второстепенную роль. Поклонение авторитету и сейчас поддерживается различными средствами, рассматривается как социальная норма.

С эпохи феодализма в Японии популярно изречение, состоящее из пяти иероглифов: хи-ри-хо-кэн-тэн (несправедливость—справедливость-закон—власть—небо). Это выражение означает следующее: несправедли­вость подвластна справедливости, справедливость — закону, закон — вла­сти, а власть подчиняется только Законам Неба.

В течение длительного времени в японском обществе культивиро­валась мысль о том, что хотя земная власть никогда не превзойдет Зако­ны Неба, ибо они сильнее, чем земные законы, но неразумным будет вос­ставать против нее. Эта идея глубоко укоренилась в сознании японцев. Она берет свое начало от конфуциева рэй (кит.— ли), регламентировав­шего взаимоотношения людей в общественной, служебной и личной жиз­ни. Требования рэй послужили основой послушания, повиновения и преклонения перед авторитетом. Смысл конфуцианской морали усвоен японцами в виде следующего изречения: «Отношения между старшим и младшим подобны отношениям между ветром и травой: трава должна склониться, если подует ветер».

Еще в токугавский период японский ученый Дзёкэн Нисикава в сво­ей книге «Судьба крестьянина» (1721) писал: «В силу того, что низшие классы не имели возможности играть какую-либо роль в управлении стра­ной, они обязаны были только подчиняться»¹. В 1879 г. министр внутрен­них дел Хиробуми Ито заявил, что «иметь много людей, которые судили бы о политике, значит навлечь на страну несчастье»². Дух покорности поддер­живался в народе культивированием страха перед властью: полицейскими, правительственными и армейскими чиновниками. В представлении япон-

¹ Цит по: Минами X. Нихондзин-но синри (Психология японцев). Токио, 1968. С. 2.

² Там же.

Пронников В.А., Ладанов И.Д. Черты характера японцев 395

цев власть — это «нечто длинное и плотное». Воспитывая боязнь «быть за­вернутым во что-то длинное и плотное», власти насаждали дух смирения и покорности.

Полицейские, например, всегда использовались для культивирова­ния этого духа, начиная с раннего детства. Непреодолимый страх перед полицией, перед правительственными чиновниками остается у японцев и по сей день, особенно среди людей старшего поколения. Это было не­однократно подтверждено данными опроса, периодически проводимого Исследовательским центром по изучению общественного мнения при канцелярии премьер-министра Японии. В книге Масами Симидзу «Как вступать в контакт с другими» в качестве одного из правил жизни ука­зывается, что «смиренное преклонение — лучший способ войти в контакт с правительственными чиновниками»¹. Подобные рекомендации содер­жатся и в книгах последних лет.

Покорность и смирение перед власть имущими превратились в ха­рактерную черту многих японцев, легли в основу неписаного кодекса их поведения. (Конечно, у крестьян в далеких провинциях они выражены более отчетливо, чем у рабочих на крупных предприятиях современного типа.) Этот кодекс всегда подкреплялся чувством долга, соблюдением личных обязательств, и все правила поведения сопровождались педантич­ными детализированными церемониями. Сейчас эти церемонии приспо­соблены к новым условиям и занимают в шкале человеческих ценностей большое место как «ответственность за совершаемые поступки из чувства долга». Конечно, нельзя считать эти качества исключительно японскими, их можно наблюдать и у других народов. У японцев же они приобрели силу, способствующую подавлению собственного Я.

Дух покорности создавал у японцев не только привычку механичес­кого повиновения, но и сдерживал развитие их личности. Выходившие в токугавский период книги по сингаку — «повседневной этике», пропове­довали народным массам идею о том, что каждый должен поступать не так, как ему заблагорассудится, а верно служить вышестоящему, забыв о себе. Согласно предписаниям, любое свое спонтанное желание японец дол­жен был отвергать как эгоистичное. Высшей добродетелью, по сингаку, являлось принесение себя в жертву.

Дух покорности, прививавшийся в течение веков, выработал у япон­цев определенный тип «психологических наклонностей»: жизнь и пове­дение индивида регулируются строго установленными нормами, смысл которых не оспаривается. Японцы настолько усвоили эти правила, что в результате каждый стал испытывать удовольствие, когда чувствовал над собой присутствие авторитета.

¹ Там же. С. 4.

396 Тема 9. Типология индивидуальности

Обыденно-житейские черты

Вежливость, аккуратность, терпеливость, бережливость, любознатель­ность и другие примыкающие к ним черты обыденно-житейского плана группируются вокруг стержневой черты — самообладания, включающего различные оттенки и отношения.

В Японии популярно выражение: «Самурай холоден, как его меч, хотя и не забывает огня, в котором этот меч был выкован». И действительно, самообладание и сдержанность — качества, которые с древних времен счи­тались у японцев признаками храбрости. Эти черты национального харак­тера во многом обусловлены влиянием буддизма, проповедовавшего терпе­ние, самовоздержание и учтивость. В средние века наличие этих качеству самурая считалось обязательным условием, так как он должен был уметь сохранять присутствие духа в ответственных случаях.

Идея умеренности и самовоздержания пронизывает все виды япон­ской культуры. Эта философия хорошо иллюстрируется и высказывания­ми Лао-цзы: «Тот, кто знает, где остановиться, не подвергает себя опаснос­ти»; «Тот, кто знает свой жребий, тот не будет унижен». Каждый японец извлекает отсюда идею о том, что нельзя желать большего, чем тебе отпу­щено судьбой. Японские писатели старых времен, например Камо-но Тёмэй («Надежды на хижину») и Кэнко («Записки от скуки»), защищая эту идею, в художественной форме доносили ее до читающей массы. Все это создава­ло специфический японский стиль поведения.

Японцы со школьной скамьи усваивают положения о самовоздержа­нии, им постоянно внушают, что такое миропонимание составляет основу жизненной философии. В связи с этим в Японии часто советуют придер­живаться таких жизненных правил: 1) примиряйся с ситуацией, какой бы она ни была; 2) находи возможность соблюдать установленные правила; 3) ограничивай себя в развлечениях; 4) причиной несчастья считай само­го себя. Следование этим правилам не могло не сказаться на особом подходе японцев к оценке объективной действительности: в характере японцев и их мировоззрении ярко обозначился фатализм.

Эта черта имеет глубокие корни в сознании японцев. Во время чрез­вычайных обстоятельств, стихийных бедствий японцы предпочитают при­держиваться позиции тэй сисэй — смирения, пассивного выжидания, ког­да «все пройдет само собой». Литературные произведения и песни, в которых фигурируют слова «судьба», «рок», «предрешенность» и т.п., ценят­ся и пользуются большой популярностью у современных японцев. Фата­лизм, иррациональное ощущение предрешенности прослеживается в раз­личных аспектах жизни: за многими жизненными событиями японцы видят какие-то скрытые силы. Однако у современных японцев получил развитие и рациональный подход к действительности, часто связанный с личными интересами. Критерием рационального поведения является успех

Пронников В.А., Ладанов И.Д. Черты характера японцев 397

в жизни. Между тем успех, считают японцы, зависит от бережливости и в большой степени от вежливости.

Вежливость — это несомненно одна из кардинальных обыденно-жи­тейских норм в системе национального характера японцев. Вежливость — альфа и омега японского образа жизни. Печать вежливости в Японии ле­жит повсюду.

На улицах, в садах и общественных учреждениях можно встретить изречения, призывающие к вежливости. «Человек не должен подчинять­ся ничему другому, кроме добра и вежливости» — гласит одно из самых распространенных изречений. И японцы отвечают на эти призывы имен­но вежливостью. В Японии никого не удивят приветливые продавцы в магазинах, внимательные шоферы такси, учтивые официанты. «Здесь об­служивание всегда сопровождается улыбкой и никогда — чаевыми!» — отмечает Мишель Комморс в своих очерках «Сервис с улыбкой»¹.

Вежливость японца пронизывает взаимоотношения гостиничной при­слуги и гостей, водителя такси и пассажиров, хозяина какого-нибудь мага­зинчика или продавца и покупателей. Японские магазинчики средней руки нередко просто пустуют (продавцы коротают время где-либо в уютном уголке). Покупатель обычно извещает о своем приходе словами: «Гомэн насай!» («Извините, пожалуйста!»). Он может долго рассматривать товар, интересоваться подробностями, расспрашивать и т.д. Ему всегда дадут веж­ливый ответ. Но перед тем как взять что-либо в руки, японец извинится и спросит разрешения хозяина. Вежливая речь является непременным атри­бутом общения в Японии. В общении, как и в других аспектах жизни, япон­цы до педантичности аккуратны. Эта черта бросается в глаза каждому.

Многих, впервые посетивших Японию, поражают устройство жилища, атрибуты одежды и убранства помещений. На всем печать строгости и по­рядка. И везде поразительная чистота. Наглядную картину этой стороны национального характера японцев создал в своей книге Н.Т.Федоренко.

«Мы входим в " гэнкан" — небольшую прихожую. Каменный пол из отполированных булыжников серых и буроватых тонов. За ним — дере­вянный настил, приподнятый, как театральные подмостки. Здесь мы остав­ляем верхнюю одежду и, по старинному правилу, снимаем свои ботинки, которые сразу же ставим на увлажненные кругляки таким образом, чтобы можно было легко, как бы с ходу надеть их при прощании. На пол в япон­ском доме не полагается ступать теми же ботинками, в которых вы шли по грязной дороге. Ведь уличную пыль главным образом приносят на обуви... Надеваем легкие туфли и проходим в комнату. Но когда с дощатого пола, зеркально отполированного, нам нужно войти в комнату с циновочным по­лом, мы снимаем и эти легкие туфли. Ходить по циновке принято лишь в специальных матерчатых носках — " та-би" — либо в обычных носках»².

¹ Цит по: Федоренко Н.Т. Японские записки. М., 1960. С. 372.

² Там же. С. 22.

398 Тема 9. Типология индивидуальности

Естественно, такую идеальную чистоту может позволить себе чело­век с достатком, в жилищах бедняков — все проще. Однако стремление к такому идеалу общенационально.

Аккуратность и чистоплотность в сочетании с бережливостью служат как бы фундаментом для овладения известными производственно-практи­ческими навыками, позволяющими японцам с поразительной точностью и совершенством создавать продукцию, которая является предметом завис­ти многих зарубежных фирм. Безусловно, здесь надо отдать должное и лю­бознательности японцев.

Особенности национального характера японцев, как и любой другой этнической общности, социальны по своей природе. «Своеобразие условий жизни каждого народа, — справедливо отмечает Н.Джандильдин, — спе­цифика окружающих его на протяжении всего периода существования явлений вырабатывает у него определенный оттенок в способе восприя­тия мира, в образе мышления, т.е. то, что дает ему возможность подмечать и обнаруживать черты, скрытые для других народов»¹. Способ производ­ства, условия жизни японцев создали у них особый стиль проявления познавательных способностей.

Те, кто встречаются с японцами впервые, сразу замечают их пытли­вость, стремление вникнуть в суть вещей, докопаться до скрытого смыс­ла. «" Что вы скажете о японцах? " — спросили мы как-то одного нашего инженера, сопровождавшего по Москве группу японских энергетиков.— " Они как-то по-особенному любознательны", — не задумываясь ответил тот». Как же это «по-особенному»? Нам думается, что мы не сделаем здесь открытия, если скажем, что японцы любознательны по натуре, по духу жизни, нам хочется сказать, что любознательность — это врожденная чер­та японского национального характера, хотя мы уже не раз подчеркива­ли тот факт, что национальный характер народа формируется в условиях его жизнедеятельности. Но как бы там ни было, любознательность неот­делима от японца.

Надо заметить, что особенностью любознательности японца является ее практическая направленность, даже можно сказать, прагматическая на­целенность. Когда инженер-японец берет в руки необычное для него изде­лие, он старается «схватить» это изделие в единстве формы и содержания. Любознательность японца детерминирована конкретностью его мышления. В этом несомненно сказалось и влияние буддизма.

Японский буддизм далек от каких бы то ни было аналитических, аб­страктных построений. Буддизму свойственна простота, конкретность, лако­ничность. Адепты буддизма настойчиво учатся тому, как без слов прини­мать участие в общении. В этом им способствует постулат о нераздельном

¹ Джандилъдин Н. Природа национальной психологии. Алма-Ата, 1971. С. 90.

Пронников В.А., Ладанов И.А- Черты характера японцев 399

единстве субъекта и объекта, суть которого хорошо иллюстрируется одной притчей из буддийской литературы: «Маленькая рыбка сказала морской королеве: " Я постоянно слышу о море, но что такое море, где оно — я не знаю". Морская королева ответила: " Ты живешь, движешься, обитаешь в море. Море и вне тебя и в тебе самой. Ты рождена морем, и море поглотит тебя после смерти. Море есть бытие твое"»¹. Японцев учат познавать суть вещей без абстрагирования, потому и любознательность японцев конкретна. Возможно, это имеет прямую связь с особенностями их творческой уст­ремленности.

¹ Цит. по: Завадская Е.В. Культура Востока в современном западном мире. М., 1977. С. 55-56.