Социальная ситуация развития личности при хронических соматических заболеваниях

Любая хроническая болезнь, независимо от того, какова ее биологическая природа, какой орган или функциональные системы оказываются пораженными ею, ставит человека в пси­хологически особые жизненные условия. Болезнь является со бытием в жизни, способным изменить ее течение, заставить человека по-новому взглянуть на собственную жизнь, ее смысл, себя самого; она может вызвать чувство утраты, вины, а следо­вательно, особую остроту переживания ценности и субъектив­ной прелести жизни. Если для врача болезнь выступает прежде всего в качестве страдания тела (отметим сразу же, что даже психиатры, имеющие дело с душевными болезнями, в большей степени заняты поисками мозгового субстрата этих болезней, несмотря на традиционную для европейской медицины установку на то, что следует лечить больного, а не болезни только), то для психолога она, главным образом, выступает в своем человеческом качестве: как событие жизни и как страдание души.

В этом отношении самые разные хронические заболевания могут выступать для человека как психологически однотипные, создавая одинаковые жизненные обстоятельства, типичные си­туации. Это сходство нашло, как мы уже отмечали, свое отра­жение в клинической феноменологии личности соматических больных, а также в многочисленных попытках анализа личностно-средовых (Соложенкин В.В., 1989) взаимодействий, био-социопсихологических соотношений и т.д.

Следует при этом обратить внимание на уже отмечавший­ся нами факт, что при изучении роли " личности и среды" в возникновении разнообразных психических изменений у боль­ных хроническими заболеваниями, подавляющее большинство исследователей исходит из признания изначальной оторванно­сти, а иногда и противопоставления человека, его психики и среды. (Хотя вместе с тем имеется в виду и то, что человек действует в среде, социальном мире; этот факт трудно не учи­тывать или отрицать).

Утвердившееся в отечественной психологии представле­ние о недостаточности и неэффективности подобного подхода еще не стало общепринятым в клинико-психологической лите­ратуре. В то же время дальнейшее движение исследовательской мысли, направленное на понимание сущности психологических трансформаций личности больного человека, требует более при­стального рассмотрения этого вопроса, его обсуждения в тради­циях отечественного психологического подхода. Остановимся на этом вопросе более подробно.

Одним из фундаментальных методологических принципов, которому следует отечественная психология все последние десятилетия своего существования, является принцип анализа психики в ее развитии, становлении. Не случайно поэтому такое большое внимание исследователи традиционно уделяют проблемам онтогенеза психики и ее патологии. Именно изучение процесса формирования психики и ее распада при различных заболеваниях позволяет обратиться не только к констатации наличного уровня психического развития субъекта, но и проследить закономерности становления психологических новообразований, постепенного усложнения и обогащения психики человека на различных этапах онтогенеза или, наоборот, в случае патологии рассмотреть механизмы и закономерности распада психики. Последний, как следует из многочисленных работ в области патопсихологии, не есть негатив развития, а представляет собой качественно особый процесс (Выготский Л.С., 1983; Зейгарник Б.В., 1962, 1969, 1986; Лебединский В.В., 1985, 1990; и многие другие). Требование к изучению того или иного психологического феномена в его развитии в полной мере относится и к исследованию личности, в том числе, в условиях хронической болезни. На важность подобного подхода указывали многие исследователи-психологи (Выготский Л.С., Рубинштейн С.Л., 1976; Леонтьев А.Н., 1975; Зейгарник Б.В., 1969; Анцыферова Л.И., 1981; Абульханова-Славская К.А., 1981; Асмолов А.Г., 1990; Братусь Б.С., 1988; и многие другие). В частности, Д.Б. Эльконин, обсуждая проблемы диаг­ностики, отмечает, что ее необходимо разрабатывать с точки зрения не структуры личности. Ведь какова бы ни была " идеальная схема структуры личности, главное -имеются ли возможности развития личности и как оно идет" (Эльконин Д.Б., 1989. С.503).

Не ставя перед собою неразрешимой в рамках данной работы задачи развернутого теоретического анализа проблем психологии личности, мы не можем вместе с тем не остановить­ся на вопросе, к которому мы обращаемся, о том, что стоит за понятием " личность". Используя это понятие, мы вкладываем в него то содержание, которое утвердилось в работах школы Выготского - Леонтьева. Согласно представлениям А.Н.Леонтьева, личность - относительно поздний продукт онтогенетиче­ского развития, так как для того, чтобы стать личностью, необходимо установление достаточно широких связей с миром, выработка собственного отношения к миру в целом, отдельным его элементам. Основу личности составляет иерархизированная система деятельностей и стоящих за ними мотивов. Поскольку соотнесение мотивов друг с другом возникает лишь на определенной ступени развития человеческого индивида, то и личностью человек становится относительно поздно. А.Н.Леонтьев выделяет три основных параметра анализа личности: 1) широта связей человека с миром; 2) степень иерархизированности мотивов; 3) общая конфигурация (структура) мотивационной сферы (или общая структура личности).

Согласно А.Н.Леонтьеву, факторы физического порядка в характеристику личности не входят, а являются лишь услови­ями, предпосылками формирования и изменения личности. А.Н.Леонтьев отмечает, что " в исследовании личности нельзя ограничиться выяснением предпосылок, а нужно исходить из развития деятельности, ее конкретных видов и форм и тех связей, в которые они вступают друг с другом, так как их развитие радикально меняет значение самих этих предпосылок" (Леонтьев А.Н., 1975. С. 186). Данное представление о личности было взято нами в качестве рабочего при рассмотрении особен­ностей личности в условиях хронического соматического забо­левания. Представления А.Н.Леонтьева о личности содержат указание на центральное звено анализа при обращении к пробе.

Эта проблема широко освещалась в литературе, только в последние годы опубликовано в отечественной психологии несколько фундаментальных работ на эту тему (Асмолов А.Г., 1990; Братусь Б.С., 1987).

Это же звено выделяется в качестве основного, фактически, в любой концепции личности, что прекрасно показано в ряде аналитических работ последнего времени (Асмолов А.Г., 1990; Братусь Б.С., 1987; Вилюнас В.К., 1989; и другие). Кроме того, деятельностный подход к анализу личностных феноменов уже показал свою эвристичность в многочисленных работах школы Б.В.Зейгарник, направленных на анализ различных форм личностных аномалий (Зейгарник Б. В., 1969, 1980, 1986). Одним из центральных, сложных по генезу и структуре личност­ных феноменов является внутренняя картина болезни (ВКБ). Являясь продуктом собственной творческой активности субъек­та (пациента), ВКБ проходит длительный путь становления, формирования, представляющий собою процесс более или менее развернутой познавательной активности субъекта, направлен­ной на понимание новой жизненной ситуации - ситуации бо­лезни и овладения ею, а также собственным поведением в новых жизненных обстоятельствах.

Этот " всплеск" творческой активности субъекта, ориенти­рованной на самопознание, связан прежде всего с тем, что любая болезнь не является нейтральным событием в жизни человека. Сам факт болезни (появления болезненных ощущений, в частности), преломляясь через призму уже сформированных потребностей и мотивов, приобретает различный по своему индивидуальному наполнению личностный смысл. Болезнь как событие жизни благодаря собственной активности пациента оказывается включенной, встроенной в сложную иерархичес­кую систему смысловой сферы личности.

До сих пор мы оставляли в стороне вопрос о психологиче­ской сущности процесса, в результате которого болезнь как событие человеческой жизни получает те или иные смысловые характеристики, т.е. свой личностный статус.

Для того, чтобы подойти к анализу этого процесса, необ­ходимо более подробно остановиться на описании новой жизнен­ной ситуации, возникающей в условиях болезни, и ее роли в судьбе человека как личности.

В литературе уже неоднократно отмечалось, что болезнь сужает пространство возможной активности человека, создает дефицитарные условия для развития его личности (Зейгарник Б.В., 1980; Братусь Б.С., 1988; и другие), может даже спровоци­ровать кризис психического развития человека и вследствие этого возникновение психических новообразований как нор­мального, так и патологического типа. Последние, в свою оче­редь, могут видоизменить весь имеющийся жизненный (в том числе и телесный) опыт. Для того, чтобы подойти к обсуждению психологической природы этих процессов, нам необходимо сде­лать некоторое отступление, обратившись к существующим в психологии представлениям.

В отечественной психологии уже давно принято в качестве бесспорного положение о том, что развитие психики не есть стабильное и непрерывное движение, оно представляет собой прерывистый процесс, чреватый кризисами (Выготский Л. С., 1983; Божович Л.И., 1968; Запорожец А.В., 1986; Леонтьев А.Н., 1975; Эльконин Б.Д., 1989; и многие, многие другие). Понятие " кризис развития" использовано Л.С.Выготским еще в 30-х годах нашего столетия (Выготский Л.С., 1983) для пони­мания переходных периодов в развитии психики ребенка. Со­гласно Л.С.Выготскому, кризисы развития возникают на " стыке двух возрастов и знаменуют собой завершение предыдущего этапа развития и начало следующего" (Божович Л.И., 1978. С.26). Накапливающиеся на каждом возрастном этапе онтогене­за психологические изменения подготавливают переход на но­вый этап психического развития, а новообразования каждого предыдущего этапа развития становятся основой для формиро­вания психики на следующем этапе.

Л.С.Выготский ввел в этой связи в " психологический обиход" понятие " социальная ситуация развития" в качестве исходного момента анализа при рассмотрении динамики психи­ческого развития ребенка. " Социальная ситуация развития", в понимании Л.С.Выготского, не есть просто среда, т.е. то, что находится вне человека в виде совокупности объективных внеш­них факторов развития, не есть просто обстановка развития, а представляет собой " то особое сочетание внутренних процессов развития и внешних условий, которое является типичным для каждого возрастного этапа" (Божович Л.И, 1988. С. 152) и обусловливает как психическое развитие на этом этапе, так и психологические новобразования, возникающие в этот период.

Рассматривая вопрос о роли среды и наследственности в развитии ребенка, Л.С.Выготский отмечает: " Всякое развитие в настоящем базируется на прошлом развитии. Развитие не простая функция, полностью определяемая икс-единицами на­следственности плюс игрек-единицами среды. Это исторический комплекс, отображающий на каждой данной ступени заключен­ное в нем прошлое. Другими словами, искусственный дуализм среды и наследственности уводит нас на ложный путь, он заслоняет от нас тот факт, что развитие есть непрерывный самообусловливаемый процесс, а не марионетка, управляемая дерганьем двух ниток... Раскрыть самодвижение процесса раз­вития - значит понять внутреннюю логику, взаимную обу­словленность, связи, взаимосцепление отдельных моментов из единства и борьбы заложенных в процессе развития противопо­ложностей" (1983. Т.5. С.309-310).

Л.С. Выготский обращает особое внимание на важность решения вопроса о роли среды в развитии человека: " Одна из величайших помех для теоретического и практического изуче­ния детского развития - неправильное решение проблемы среды и ее роли в динамике возраста, когда среда рассматривается как нечто внешнее по отношению к ребенку, как обстановка развития, как совокупность объективных, безотносительно к ребенку существующих и влияющих на него самим фактом своего существования условий. Нельзя переносить в учение о детском развитии то понимание среды, которое сложилось в биологии применительно к эволюции животных видов" (Выготский Л.С., 1984. Т.4. С.258).

И далее: "... К началу каждого возрастного периода складывается совершенно своеобразное, специфическое для данного возраста, исключительное, единственное и неповторимое отношение между ребенком и окружающей его действительностью, прежде всего социальной. Это отношение мы и назовем социальной ситуацией развития в данном возрасте. Социальная ситуация развития представляет собой исходный момент для всех динамических изменений, происходящих в развитии в течение данного периода. Она определяет целиком и полностью те фор мы и тот путь, следуя по которому ребенок приобретает новые и новые свойства личности, черпая их из социальной действительности, как из основного источника развития" (там же).

Следовательно, изучая динамику и содержание психических изменений, необходимо, прежде всего, раскрыть социальную ситуацию развития. Другой важный вопрос, возникающий в этой связи, — " как из жизни... в этой социальной ситуации необходимо возникают и развиваются новообразования..." (там же), т.е. новые черты личности, структура сознания и т.д. Следующий шаг - психологические последствия, связанные с возникновением психологических новобразований: это новое восприятие окружающего мира, изменение внутренней жизни и активности и т.д. В свою очередь это означает распад прежней социальной ситуации развития и возникновение новой. Такова общая схема динамического развития возраста.

Обращение к понятию " социальная ситуация развития" при обсуждении вопросов изменения и развития личности в условиях соматического заболевания ставит перед нами задачу уточнения самого содержания этого понятия, его дифференци­ации с другими, сходными по значению понятиями. Прежде всего необходимо обратиться к представлению о социально-пси­хологической ситуации или, точнее, социально-историческом образе жизни. В литературе мы часто находим использование этих понятий как идентичных. В частности, рассматривая про­блемы развития личности, А.Г.Асмолов (1990) обращается к понятию социально-исторического образа жизни, который " характеризуется как совокупность типичных для данного общества, социальной группы или индивида видов жизнедеятельности, которые берутся в единстве с условиями жизни данной общности или индивида (Асмолов А.Г., 1990. С. 166). Автор подчерки­вает, что социальная ситуация развития " представляет собой именно условие осуществления деятельности и источник разви­тия его личности" (там же), без которого " невозможен сложный процесс строительства личности", но вместе с тем эти условия рассматриваются " как безличные" предпосылки развития лич­ности (там же).

Можно согласиться с автором в том, что социально-психо­логические условия в подобном их понимании имеют " безлич­ный" характер, но в этом случае они не есть то же самое, что " социальная ситуация развития". Л.С.Выготский, как мы уже отмечали, подчеркивает в качестве главного признака социаль­ной ситуации развития " особое сочетание внутренних и внеш­них процессов развития", т.е. рассматривает ее как единство, " сплав" особого рода, образующийся в деятельности человека. Последняя и служит источником того, что нейтральные, " без­личные" условия (социально исторический образ жизни, соци­ально-психологическая ситуация) приобретают эмоциональную окраску, пристрастность, " личностность".

Процесс подобного наделения нейтральных элементов си­туации субъективной значимостью уже давно стал привлекать пристальное внимание психологов. К.Левин вводит для описа­ния этого круга феноменов понятие " жизненное пространство", обозначающее реальность особого рода, объединяющую субъек­та с его потребностями и намерениями и его психологическое окружение (Lewin К., 1935, 1936; Зейгарник Б.В., 1981). При этом " конкретное поведение человека является реализацией его возможностей в данном жизненном пространстве" (Зейгар­ник Б.В., 1981, С.47); введением понятия " временная пер­спектива" К.Левин включает прошлое и будущее человека в структуру текущего плана жизни.

Идея К.Левина была использована В.К.Вилюнасом при анализе процессов онтогенетического развития мотивации (Вилюнас В.К., 1990). В частности, вводя понятие " мотивационное поле", автор отмечает, что " жизненное пространство" может быть рассмотрено (в современной интерпретации) как " субъ­ективно переживаемый образ действительности" (с.248), а совокупность взаимодействующих субъективно пристрастных отношений, собственно, и является реальным носителем упомянутого мотивационного поля" (там же). Приведем еще несколько фрагментов из работы В.К.Вилюнаса, имеющих не­посредственное отношение к обсуждаемой теме. Автор отмечает: " Тезис о всеобщей мотивационной значимости отражаемых яв­лений определяет специфическое представление о реальном (и ситуативном) обнаружении человеческой мотивации. Из него следует, что человек в каждый момент находится под влиянием целой системы актуализированных мотивационных отношений и побуждений, составляющих вследствие взаимодействия своего рода мотивационное поле (курсив мой - В.Н.), которое дина­мично и гибко определяет как достигаемые им цели, так и многочисленные нюансы способа их достижения..." (Вилюнас В.К., 1990. С. 248). И далее: " В ситуационном развитии моти­вации происходит постоянное разворачивание в динамическое субъективное мотивационное поле порождаемых этими система­ми оценок и побуждений; в развитии мотивации субъект нахо­дится в постоянном поиске оптимальных решений (если не стратегических, то тактических, в мотивационном поле будуще­го; его решения формируют мотивационные системы, которые в мотивационном поле настоящего непосредственным побужде­ниям противопоставляют особый слой мотивации долженство­вания. Направленность поведения человека в каждый момент определяется балансом устанавливающихся в этой движущейся системе сил" (Вилюнас В.К., 1990. С.257).

Можно легко заметить, что в данном подходе утверждает­ся мысль о неразрывном единстве человека и мира (среды, социальной ситуации); единстве, творцом которого выступает сам субъект, наделенный потребностями, мотивами, т.е. " внут­ренними необходимостями жизни" (Вилюнас В.К., 1984). Он выступает как в качестве активного творца собственного внут­реннего мира, так и мира вокруг себя (хотя последний и суще­ствует вне и независимо от субъекта).

Понятие, близкое по психологической сущности понятию " мотивационное поле" было введено в свое время также Н.А.Бернштейном (1966) при анализе живого движения. Это " моторное поле". Конечно, сложная архитектоника живого дви­жения все же не идет ни в какое сравнение с теми проблемами, запутанными жизненными отношениями, конфликтами и т.д., в условиях которых разворачивается и воплощается в жизнь человеческий - личностный поступок. Тем более впечатляю­щее значение могут иметь идеи Н.А.Бернштейна, получившие плодотворное развитие в работах отечественных психологов (Гордеева, Зинченко, Девишвили, 1975; Гордеева, Зинченко, 1982; Запорожец А.В., 1986; и многие другие). Движение, как утверждает Н.А.Бернштейн - активный поиск, направленный на решение двигательной задачи; оно осуществляется во внеш­нем пространстве, но имеет и собственное внутреннее пространс­тво, включающее когнитивные и эмоционально-оценочные компоненты. Вся " совокупность свойств моторики в ее взаи­моотношениях с внешним пространством" (цит. по: Запоро­жец А.В., 1986. С. 147) и составляет моторное поле. Последнее " строится посредством поисковых пробующих движений, зон­дирующих пространство во всех направлениях" (там лее). Таким образом, даже относительно более простые формы психической активности предполагают, с одной стороны овладение внешни­ми условиями предметного пространства, собственными возмо­жностями, их соотнесением не только в пространстве, но и во времени. Это последнее обстоятельство - модель будущего или " потребного будущего" по Н.А.Бернштейну - основа решения двигательной задачи. А.В.Запорожец замечает в этой связи: "... В живом движении присутствуют как бытийные характери­стики, так и характеристики, которые принято называть собст­венно психологическими, субъективными. Иными словами, в нем в неразвитой и поэтому трудно расчленимой форме присут­ствуют значение и смысл" (там же. С. 150).

Можно предположить в этой связи, что в такой сложной форме активности, каковой является деятельность личности в социальном пространстве, сочетание подобных бытийных и субъективных характеристик выступает в еще более настоятель­ной, сложной и многозвенной форме.

Обратимся к еще одному понятию, введенному в психоло­гическую литературу Ф.Е.Василюком (1984). Это понятие " жиз­ненный мир". Окружающий человека мир, как справедливо заключает Ф.Е.Василюк, " оставаясь объективным и материаль­ным, не есть, однако, физический мир, т.е. мир, как он пред­стает перед наукой физикой, изучающей взаимодействие вещей, это - жизненный мир" (Василкж Ф.Е., 1984. С.86). Человек, да и любое живое существо, " изначально вживлено в этот мир, связано с ним материальной пуповиной своей жизнедеятельно­сти" (там же). Выделяя внешний и внутренний аспекты жиз­ненного мира, представляя теоретически сконструированную типологию жизненных миров, исследователь последовательно проводит мысль о единстве и нерасторжимости связи человека с его сложной внутренней организацией (сопряженностью, свя­занностью отдельных " единиц жизни") и мира, " видимого сквозь призму его жизни и деятельности" (там же. С.92). Утверждается динамизм этого особого образования, его возмо­жная гибкость и подверженность развитию. Последнее осуще­ствляется по инициативе самого субъекта жизни, человека.

Наконец, в контексте обсуждаемой темы невозможно не остановиться на активно ведущихся в последние годы исследо­ваниях по психологии образа (Смирнов С.Д., 1985). Ряд поло­жений, убедительно аргументированных в этих исследованиях, привлекают наше внимание. Прежде всего, обращает на себя внимание мысль о том, что " любой образ есть не что иное, как элемент образа мира" (Смирнов С.Д., 1985. С. 145); образ мира есть целостность, которая не составляет простую сумму образов отдельных явлений, " а с самого начала развивается и функци­онирует как некоторое целое" (там же. С. 144). В генетическом плане образ мира имеет социальную деятельностную природу; он рождается в " ходе освоения и развития деятельности и общения" (там же. С. 149). Функциональное значение образа мира, как утверждается в данном исследовании, состоит в том, что он " предшествует актуальной стимуляции". " Образ мира генерирует познавательные гипотезы не только в ответ на по­знавательную задачу, а постоянно" (там же. С.145), благодаря чему непрерывно происходит движение от " субъекта на мир".

Принципиальное значение имеет утверждение о том, что " любой самый простой познавательный акт, завершающийся построе­нием образа, начинается по инициативе субъекта, т.е. имеет в качестве первого звена процесс, детерминированный внут­ренней самообусловленностью субъекта" (там же. С.164). Благодаря овладению системой значений, субъект получает возможность отражения скрытых " глубоких, существенных ха­рактеристик мира", образующих его " ядерные структуры" (там же. С. 149). В частности, к числу последних относится и отра­жение " узлов деятельностей в форме значений, узлов биодина­мической ткани движения, отражаемых в темном мышечном чувстве" (там же). Следовательно, являясь продуктом деятель­ности, образ мира, в свою очередь, обнаруживает " инициирую­щие и регулирующие" влияния на нее. Последнее возможно только в том случае, если " психика выполняет активную роль на всех этапах развития системы " деятельность - образ" (там же. С. 168). Изучение активного " вклада" эмоций, мотивов, установок в познавательную деятельность человека предполага­ет раскрытие сущности их опосредствованного активирующего влияния - " через модификацию целостного образа мира" (там же. С.210).

Итак, подведем итоги. Начиная с высказанных еще в 30-е годы идей Л.С.Выготского о социальной ситуации развития и до настоящего времени в отечественной психологии (в работах школы Л.С.Выготского) ведутся мучительные поиски той еди­ницы анализа, которая содержала бы в себе как в капле воды представление о человеке, его психике в единстве с миром. Для Выготского и его последователей - это социальный мир, человеческая культура, история (что и отличает позицию Л.С.Выготского и его учеников от концепции К.Левина). Мы находим в упоминавшихся выше работах различную расстанов­ку акцентов, преобладающее выделение одного из аспектов анализа того сложного образования, которое Л.С.Выготский называл социальной ситуацией развития. Наше пристрастие к этому понятию легко объяснимо. Оно традиционно, вся совокуп­ность работ в области генетической психологии базируется на этом понятии. Оно " приросло" к проблеме развития психики. Разделяя точку зрения тех исследователей, которые не ограни­чивают онтогенез первоначальным формированием психики, а предполагают возможность продолжающегося в течение жизни человека развития (в том числе, и личностного), мы рассматри­ваем социальную ситуацию развития как основное звено психо­логического анализа этого процесса.

Исследования последних лет, рассмотренные выше, от­крывают возможность более полного раскрытия сущности этого понятия, включения его в контекст современных общепсихоло­гических теоретических положений. Обратимся в этой связи снова к определению понятия " социальная ситуация развития", данного первоначально Л.С.Выготским: среда не есть обстанов­ка развития, а представляет собою особое сочетание внутренних и внешних процессов развития. Необходимо отметить, что для Л.С.Выготского (и его школы) социальная ситуация развития не есть простая совокупность отдельных элементов, характери­зующих порознь внешние условия ситуации и внутренние каче­ства субъекта. Обращаясь к категориальному аппарату теории деятельности, можно было бы сказать, что это совокупность социальных отношений, устанавливаемых в деятельности субъ­екта и реализуемых в ней. Не случайно Л.С.Выготский отме­чает, что внешние элементы среды могут сами по себе не изменяться, но социальная ситуация развития в то же время может коренным образом перестроиться за счет совершившихся внутренних изменений субъекта, перестроек его деятельности (добавим мы), приведших к изменению всего внутреннего пси­хического мира человека.

Следовательно, структура социальной ситуации развития задается актуальной деятельностью субъекта в данном социаль­ном пространстве. Человек как творец жизни, собственного развития идет " навстречу миру" в своем познании этого мира. Он строит свой образ мира, элементы которого модифицируют для него наличную актуальную ситуацию. Благодаря присутст­вию в образе мира эмоционально-мотивационных компонентов возникает возможность наделения внешних элементов ситуации личностными метами, пристрастностью, субъективностью (мотивационное поле, по В.К.Вилюнасу). Можно было бы отметить даже, что в процессе деятельности, ориентированной на позна­ние мира, субъектом в данной наличной ситуации строится собственная социальная ситуация развития; это творческий акт самоопределения себя в мире. В литературе мы находим понятие " процесс опредмечивания образа", отражающее зависимость деятельности субъекта в наличной ситуации от его образа мира (Давыдов, 1979; Смирнов, 1985). Т.е. образ мира опосредует производимую в деятельности субъекта структурацию и катего­ризацию элементов социальной среды, с одной стороны, и соб­ственного внутреннего мира, с другой.

Другой важной, как нам представляется, особенностью социальной ситуации развития является то, что она включает в себя как имеющиеся в данный момент, презентированные в образе мира человека элементы, так и отсутствующие. Они открываются в ней за счет познавательной активности субъекта,

Полезно вспомнить в этой связи, что тем узлом, который связывает эти элементы, для Л.С.Выготского выступает переживание. Крити­ческий анализ подобного подхода содержится в ряде работ отечест­венных психологов; наиболее развернуто эта критика представлена в школе Л.И.Божович (1968).

При всем очевидном сходстве подобного понимания сущ­ности социальной ситуации развития с тем образованием, кото­рое В.К.Вилюнас называет мотивационным полем, нельзя не отметить и имеющиеся различия. Главное из них состоит в том, что она как чрезвычайно динамичное образование может функ­ционировать только при наличии непрекращающегося диалога человека с миром: с другими людьми и воплощенным в пред­метном мире их социальным опытом; с самим собой - в про­цессе формирования образа ситуации, а также реализации себя как личности.

Мы уже отмечали, что сам факт болезни, угрожающей жизни и благополучию человека, стимулирует его познаватель­ную активность. Она направлена при этом не только на поиск причин и сущность самого телесного страдания (этот аспект познавательной активности больного нашел отражение в рабо­тах А.Ш.Тхостова, 1991; Г.А.Ариной, 1991; О.И.Ефремовой, 1991), но и всего того, что выходит непосредственно за его пределы. Как жить дальше? На что опереться, чтобы сохранить жизнь и свой человеческий облик? Все эти задачи на " смысл" не могут не отразиться на структуре социальной ситуации развития в целом. Они наполняют ее элементы чрезвычайно напряженным эмоциональным зарядом, способным ограничить всю жизненную активность человека рамками одного этого поиска.

Обратимся теперь к другому важному в контексте данной работы понятию - кризис развития.