Почему он наступает?

Основные социальные факторы, влияющие на возникновение этого кризиса, те же, что и у кризиса тридцати лет, но действуют они более открыто и остро. Меняется лишь их степень их значимости.

На первый план выходят последствия «культа молодости», которые проявляются в том, что после 40 лет намного труднее, чем раньше, устроиться на работу или, например, в том, что в общественном сознании красивый человек обязательно молодой. Эти стереотипы усиливаются средствами массовой информации, детально рассказывающими об ухищрениях кинозвезд по устранению возрастных изменений, и рекламой, живописующей средства избавления от морщин или чудо-лекарства, излечивающие все болезни, обязательный набор которых должен быть «у каждого второго», переступившего 40-летний рубеж. Все это приводит к тому, что у многих людей после 40 лет снижается самоотношение и как следствие, вера в собственные силы и возможности.

Следующий социальный фактор, который влияет на появление кризиса, — негативный стереотип старости. Если раньше старость просто пугала, не хотелось о ней думать, то теперь происходит «примерка» ее на себя. Человек начинает размышлять о том, какой будет его собственная старость, и в свете навязанного негативного стереотипа видит ее тяжелой и печальной.

Усиливает кризис наличие в нашем обществе отрицательного отношения к любым жизненным переменам и восприятие стабильности как необходимого условия счастья. Тем более что 40-летние, как правило, уже имеют негативный опыт переживания социально-экономических изменений, произошедших в нашей стране, изменений, которые если и не ухудшали качество жизни, то требовали мобилизации и активных действий для преодоления их последствий.

Переживание такого опыта формирует у многих страх изменений: всеми силами человек старается сохранить стабильность. При этом он может заявлять о своем желании изменить собственную жизнь, но на самом деле, какой бы болезненной она ни была, она его устраивает. Неизвестность и необходимость предпринимать какие-либо действия пугают еще больше. Как правило, человек не признает наличие у себя этого страха, чаще он говорит о том, что изменить ничего нельзя по совершенно объективным обстоятельствам. Как писал М.С. Пек (1996), многие люди не готовы к переживанию душевной боли, вызванной отказом от того, что они переросли. Поэтому они цепляются за выношенные идеи, стандартные методы работы, ракурсы, с которых привычно смотреть на мир.

«Уже мало что в жизни можно изменить. В 30 лет можно было подумать о перемене профессии, причем подойти к этому вопросу кардинально, где-то подучиться. Сейчас получается, что этих возможностей становится все меньше и меньше». Ж., 41.

«Страшно что-либо менять, так как уже выработан некий стереотип поведения, который помогает тебе выживать. И еще вопрос: смогу ли я, применив новую модель поведения в реальности, быть более счастливым? Может, оставить все как есть?» М., 35.

Углубляет кризис стереотипное отношение к детским качествам как к негативным, от которых нужно избавляться, которые нужно скрывать от окружающих. Еще с младенчества, когда, к примеру, взрослые говорят ребенку: «Ты уже такой большой, а ведешь себя как маленький!», или в качестве наказания грозят перевести в младшую группу (или в младший класс, если ребенок — школьник), человек усваивает идею о том, что быть ребенком — позорно.

Получается, что в течение жизни человек часто теряет контакт со своим «Внутренним ребенком», тем более что в нашей культуре существует мало возможностей для его выхода наружу: праздников, карнавалов и т.п. Открытые проявления «детских качеств» многие считают для себя непозволительными.

«Конечно, порывы есть, но приходится себя осаживать. Молодым девочкам позволителен громкий смех, а тетечкам — уже нет. Ведь нужно более или менее соизмерять свой внутренний мир с тем, как тебя видят другие». Ж., 41.

Под «Внутренним ребенком» мы понимаем качества и проявления, традиционно приписываемые детям: спонтанность, открытость, умение играть. По мнению К. Юнга (1994), именно Ребенок прокладывает путь будущему преобразованию личности, синтезирует противоположные качества характера и высвобождает новые возможности, придающие жизнеспособность человеку. Ребенок умеет радоваться, бескорыстно любить, позитивно воспринимать жизнь, он может «видеть сердцем», что способствует активизации творчества и продуктивности. Ярко описывает свою собственную встречу с ним К. Юнг. Находясь достаточно долго в депрессивном состоянии, он решил предоставить полную свободу своим бессознательным импульсам. А затем вспомнил свои детские ощущения от игры в кубики, построения замков и домиков из бутылок. И наконец, после длительного внутреннего сопротивления сам стал играть: выстроил из камней несколько домиков и замок — маленькую деревню. И этим он занимался всякий раз, когда перед ним возникало жизненное затруднение. К. Юнг писал, что все ценное в тот период было сделано им благодаря этой детской игре с камнями.

Однако в реальной жизни из-за стереотипного восприятия детских качеств как негативных люди чаще всего не следуют своим импульсам, как это сделал К. Юнг, хотя у некоторых они и присутствуют.

«Хочется какой-то остроты, хочется как-то “растормошиться”, проснуться, сделать что-нибудь безумное. Но уже, наверное, смелости не хватит…». М., 37.

Следующий социальный стереотип, влияющий на кризис, — убеждение в том, что счастливая жизнь – обязательно материально и социально успешная. Поэтому многие, достигнув определенного уровня материального благополучия и высокого социального статуса, ждут автоматического ощущения счастья и удовлетворенности жизнью. Однако можно согласиться с Юнгом, что слишком часто социальное утверждение происходит за счет потери целостности личности, гипертрофированного развития той или иной ее стороны. Профессиональное становление человека, тем более успешное, способствует преимущественному развитию у него лишь тех качеств, которые требуются для его профессиональной деятельности.

Между тем успешность освоения социальных ролей часто достигается за счет дисгармонии, преимущественном развитии каком-либо одного качества в ущерб другим. Кроме того, часто приходится жертвовать важными аспектами жизни, например, недостаточно внимания уделять общению с детьми или супружеским отношениям. Поэтому стремление к материальной стороне жизни как к основной редко делает человека счастливым. Более того, постоянная погоня за чем-то не дает ему возможности испытывать радость и получать удовольствие от простых житейских дел.

Следующий социальный фактор, определяющий появление кризиса, — это необходимость активного освоения в первой половине жизни социальных ролей — семейных и профессиональных. Когда они освоены, у человека появляется возможность подумать над тем, что представляет собой он сам без тех ролей, которые им исполнялись, возникает шанс приобрести новый взгляд на самого себя.

Однако на появление кризиса влияют не только социальные, но и внутриличностные факторы. Одним из важнейших можно назвать страх смерти, который актуализируется из-за появления уже довольно заметных признаков старения. Его может усилить уход из жизни родителей, воспринятый как сигнал, «сообщающий» человеку, что «он следующий».

Как отмечает Джеймс Холлис, одна из распространенных проекций в среднем возрасте — это восприятие родителя как символического защитника. Даже если энергетические ресурсы родителей к этому времени снижены или отношения с ними конфликтные или холодные, наличие родителей воспринимается как защита от окружающего мира. Исчезновение защиты вызывает экзистенциальную тревогу.

Помимо этого, появляется осознание расхождения между мечтами, жизненными целями человека и его реальным положением. И если 20-летний человек рассматривается как подающий надежды, то 40 лет — это время исполнения данных когда-то обещаний.