Адлер А.

Белорусский государственный педагогический университет

Имени Максима Танка

Факультет психологии

Кафедра прикладной психологии

Психология семьи

Учебно-методическое пособие

Минск 2001

УДК 159.9(075.8)

ББК 88.4я73

Х917

Печатается по решению кафедры прикладной психологии факультета психологии БГПУ им. М. Танка

Составители: В.И. Слепкова, А.А. Костюкович

Рецензент: кандидат психологических наук, доцентА.Н. Сизанов

Х917 Психология семьи: Учебно-методическое пособие /Сост. В.И. Слепкова, А.А. Костюкович. – Мн.: БГПУ им. М. Танка, 2001. – 345 с.

В хрестоматии представлены работы ведущих зарубежных специалистов по психологии семьи. Сборник включает в себя тексты, раскрывающие основные теории семьи, подходы к пониманию гендерных различий, теории любви.

Является содержательным и методическим дополнением к учебному курсу «Психология семьи».

Предназначена для студентов психологических факультетов, аспирантов и преподавателей.

ББК 88.4я73

© Составление. В.И. Слепкова, А.А. Костюкович, 2001

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Хрестоматия адресована в первую очередь студентам факультета психологии БГПУ им. М. Танка, изучающим психологию семьи. Сборник текстов ведущих зарубежных авторов является содержательным и методическим дополнением к учебному курсу «Психология семьи». В нее включены материалы, являющиеся основой для подготовки к семинарским занятиям и выполнения контрольных работ студентами вечерней и заочной форм обучения.

Отбор текстов для хрестоматии произведен с учётом базовой программы программы курса «Психология семьи», которая включает разделы, посвящённые как теориям семьи, так и актуальным проблемам современной семьи.

Настоящая хрестоматия прежде всего даёт возможность студентам познакомиться с различными теоретическими подходами к пониманию процессов, происходящих в семье. В ней содержатся работы авторов, принадлежащих к одному из двух важнейших теоретических направлений современной психологии семьи – психодинамическому и системному.

В хрестоматию включены статьи А. Адлера, К.Г. Юнга, К.Хорни, раскрывающие истоки различий мужской и женской психологии.

Вошедшие статьи Э. Фромма и П. Кутера посвящены теориям любви, ревности и других чувств, пронизывающих отношения мужчин и женщин.

Знание основных тем и понятий работ, включенных в хрестоматию, является необходимым и обязательным условием успешного усвоения курса «Психология семьи».

В.И. Слепкова

Адлер А.

МУЖСКОЕ И ЖЕНСКОЕ НАЧАЛО [1]

Ранее мы сделали из наших исследований вывод что над всеми видами психической деятельности домини­руют две великие склонности. Эти две склонности – соци­альное чувство и индивидуальное стремление к власти и господству – влияют на все виды человеческой деятельно­сти и накладывают свой отпечаток на социальные установ­ки любого индивидуума как при его стремлении к само­сохранению, так и при выполнении им трех великих жизненных задач: любви, работы и общения. При анализе механизмов нашей психики нам нужно приобрести навык исследования количественных и качественных соотноше­ний этих двух факторов, если мы хотим понять душу чело­века. Взаимоотношение этих факторов определяет способ­ность данной личности постичь логику общественной жизни, а следовательно – ее способность подчинить себя разделению труда, которое вытекает из требований этой общественной жизни.

Разделение труда представляет собой важнейший фак­тор в жизни человеческого общества. Каждый когда-то и где-то должен внести в него свой вклад. Всякий, кто не вносит своего вклада, кто отрицает ценность обществен­ной жизни, является по определению антисоциальной личностью и ставит себя вне сообщества людей. В простых случаях подобного рода речь идет об эгоизме, злобе, ин­дивидуализме и смутьянстве. В более сложных случаях мы имеем дело с чудаками, бездельниками и преступниками. Общественное осуждение подобных типов и черт харак­тера вытекает из понимания их причин и осознания то­го, что они несовместимы с требованиями общественной жизни.

Таким образом, ценность любой личности определяет­ся ее отношением к себе подобным и степенью ее участия в разделении труда, которого требует общественная жизнь. Если человек приемлет эту общественную жизнь, это придает ему важность в глазах других людей и превращает его в звено великой цепи, связывающей членов общества. Место личности в обществе определяется ее способностями. Эта простая истина в прошлом была сильно запутана и затем­нена, поскольку стремление к власти и желание домини­ровать привнесли в нормальное разделение труда ложные ценности. Стремление к власти и господству исказило кар­тину общества и дало нам ложные критерии человеческих ценностей.

Индивидуумы нарушили разделение труда, отказываясь адаптироваться к своей роли в обществе. В дальнейшем но­вые трудности возникли по причине амбиций и властолю­бия индивидуумов, которые вмешивались в общественную жизнь и общественный труд ради своих эгоистических ин­тересов. Дополнительные осложнения возникли из-за клас­совых различий в нашем обществе. Личная власть и эконо­мический интерес повлияли на разделение труда, закрепив все лучшие позиции в обществе – а именно те, которые дают наибольшую власть над ним, – за членами опреде­ленных групп, в то время как остальные индивидуумы из других групп были лишены права на эти позиции. Призна­ние этих многочисленных посторонних факторов влияния на структуру общества позволяет нам понять, почему раз­деление труда никогда не было равномерным. В обществе постоянно действуют силы, нарушающие разделение тру­да и пытающиеся создать для одной группы привилегии, а другую поработить.

Тот факт, что человечество состоит из мужчин и жен­щин, приводит к разделению труда другого вида. По чисто физическим причинам женщины не допускались к неко­торым видам деятельности, и в то же время иные дела не поручались мужчинам на том основании, что они найдут себе лучшее применение на других работах. Это разделение труда, по всей вероятности, возникло совершенно стихийно. Все движения за эмансипацию женщин, когда им удава­лось взглянуть на предмет беспристрастно, признавали ло­гичность этой точки зрения. Цель разделения труда не в том, чтобы лишить женщин их женственности или разру­шить естественные взаимоотношения между мужчинами и женщинами. В идеале нам всем предоставляется возмож­ность заниматься тем, для чего мы лучше всего приспособлены. По мере развития человеческой цивилизации это раз­деление труда развивалось таким образом, что женщины взяли на себя некоторые виды работ для того, чтобы муж­чины могли более эффективно заниматься другими. Мы не вправе осуждать это разделение труда до тех пор, пока оно действует справедливо и без злоупотребления способно­стями или ресурсами.

МУЖСКОЕ ГЛАВЕНСТВО

В результате развития нашей культуры в направле­нии личной власти, особенно благодаря усилиям некото­рых индивидуумов и классов общества, желающих обес­печить привилегии для себя, это разделение труда приняло характерные черты, которые повлияли на строение всей нашей цивилизации. Соответственно важность мужского начала в современной культуре всячески подчеркивается. Разделение труда становится таким, что привилегирован­ной группе – а именно мужчинам – гарантируются опре­деленные преимущества, и результатом этого является их господство над женщинами в разделении труда. Домини­рующее мужское начало направляет деятельность жен­щин таким образом, что мужчины, как кажется, получа­ют от жизни максимум удовольствия, в то время как женщинам поручают те дела, которых мужчины предпо­читают избегать. В настоящее время имеет место постоян­ное стремление мужчин к господству над женщинами и, соответственно, неудовлетворенность господством муж­чин со стороны женщин. Поскольку оба пола зависят друг от друга, легко понять, что такая постоянная напря­женность между ними ведет к разладу и конфликтам, которые неизбежно должны быть чрезвычайно болезнен­ными для обоих полов.

Все наши институты, наши традиции, наши законы, наша мораль, наши обычаи свидетельствуют о том, что они выработаны и поддерживаются привилегированными мужчинами во славу мужского господства. Эти установле­ния достигают даже детской и оказывают чреватое послед­ствиями влияние на психику ребенка. Ребенку не обяза­тельно в полной мере понимать эти влияния для того, чтобы его эмоциональная жизнь была ими глубоко затронута. О таких установках следует вспомнить, например, когда мы видим, как маленький мальчик впадает в ярость, если его попросить надеть “девчачью” одежду. Если вы позволите жажде власти у мальчика достичь определенного уровня, вы наверняка увидите, что он отдает предпочтение приви­легиям мужского пола, которые, как он осознает, гаран­тируют его превосходство повсюду.

Мы уже упоминали о том, что в процессе воспитания детей в наших семьях стремление к власти незаслуженно переоценивается. Соответственно склонность поддерживать и расширять мужские привилегии является логическим следствием этого стремления, так как в семье символом власти обычно служит именно отец. Его таинственные появления и исчезновения вызывают у ребенка куда боль­ший интерес, нежели постоянное присутствие матери. Ре­бенок быстро признает важную роль, которую играет его отец. Ребенок видит, что Папа задает в семье тон, прини­мает все решения и везде выглядит лидером. Ребенок ви­дит, что все его слушаются и мать просит его совета. С любой точки зрения отец кажется ему сильным и могу­щественным. Есть дети, которые до такой степени пре­клоняются перед своими отцами, что полагают, будто те всегда правы; чтобы доказать правильность своего мне­ния, для них достаточно заявить, что так однажды сказал их отец. Даже в тех случаях, когда влияние отца кажется менее выраженным, у детей все равно создается впечат­ление главенства отца, если дело выглядит так, будто он несет на себе весь груз ответственности за семью, хотя на самом деле, возможно, лишь разделение труда дает ему возможность применять свои силы более эффективно.

Что касается истории происхождения мужского гос­подства, мы должны заметить, что в природе это явление не встречается. Этот факт подтверждается тем, что для гарантии мужского господства оказываются необходимы­ми многочисленные законодательные установления. Так­же это указывает: до того, как господство мужчин обрело силу закона, вероятно, были другие эпохи, в которые привилегии мужчин были далеко не так надежно обеспе­чены. История это подтверждает. Во времена матриархата главенствующую роль, особенно в том, что касалось детей, играла женщина, мать. Тогда любой мужчина в пле­мени обязан был чтить высокое положение матери. Иные обычаи до сих пор носят отпечаток этого древнего поряд­ка – например, в некоторых культурах дети называют всех незнакомых мужчин “дядями” или “кузенами”. Переходу от матриархата к господству мужчин, должно быть, пред­шествовала жестокая борьба. Мужчины, которым хотелось бы верить, что их привилегии и прерогативы имеют ес­тественное происхождение, удивятся, если узнают, что вначале мужчины не обладали этими привилегиями и должны были их отвоевывать. Одновременно с триумфом мужчин произошло подчинение женщин, и это наиболее ясно проявляется в истории развития законов, которая свидетельствует об этом длительном процессе подчинения.

Таким образом, господство мужчин не является чем-то естественным. Имеются данные, доказывающие, что оно возникло главным образом в результате постоянных стычек между первобытными племенами, в ходе которых мужчина получил более важную роль воина и в конце концов использовал свое новообретенное превосходство для того, чтобы начать главенствовать самому и в своих целях. Рука об руку с этим процессом шло развитие прав собственности и наследства, которые стали орудием гос­подства мужчин: мужчина обычно приобретал собствен­ность и владел ею.

Подрастающему ребенку, однако, не обязательно чи­тать книги по этому вопросу. Хотя древняя история ему совершенно неизвестна, он ощущает, что мужчина явля­ется привилегированным членом семьи. Это случается да­же в тех случаях, когда отцы и матери благодаря своей прозорливости отказываются от этих привилегий, унасле­дованных от прошлых времен, в пользу большего равен­ства. Очень трудно убедить ребенка, что мать, занятая ведением домашнего хозяйства, так же важна, как отец, который занимает ответственную должность вне дома.

Вдумайтесь, что это означает для мальчика, который с первых дней жизни видит привилегированное положение и преобладание мужчин. Со дня своего рождения он вос­принимается с гораздо большим энтузиазмом, чем дочь, так как родители зачастую предпочитают детей мужского пола. На каждом шагу мальчик ощущает, что, будучи сы­ном и наследником, он имеет большие привилегии и бо­лее серьезное значение в обществе. Случайно услышанные высказывания и ненароком увиденные происшествия об­ращают его внимание на то, что роль мужчины более важ­на. Главенство мужчин также становится для него очевид­ным, когда он видит, как всю грязную работу выполняют работницы-женщины, и эти впечатления подкрепляются тем, что женщины вокруг него отнюдь не уверены в своем равенстве с мужчинами.

Важнейший вопрос, который все женщины должны задавать будущим мужьям перед вступлением в брак, это: “Как ты относишься к господству мужчин, особенно в семейной жизни? ” Однако в действительности этот во­прос редко задают и на него еще реже отвечают. Иногда мы видим, что женщины стремятся к равенству с мужчи­нами, а порой видим, что они в различной степени про­являют им покорность. В противоположность этому мы замечаем, что мужчины с детства уверены: им предстоит играть более важную роль. Они толкуют эту уверенность как свою безусловную обязанность и сосредоточиваются на решении проблем, которые ставит перед ними жизнь и общество, привилегированным, мужским путем.

Каждая ситуация, возникающая из этого взаимоотно­шения, жадно впитывается ребенком. Из нее он всякий раз выносит ряд картин, в которых по большей части женщина являет собой жалкую фигуру. Таким образом, развитие мальчика происходит под ярко выраженным муж­ским влиянием. То, что он считает достойными целями в своей борьбе за власть, – это исключительно мужские ка­чества и мужской взгляд. Из этого вырастает типично мужская социальная установка, корни которой ясно вид­ны. На некоторые черты характера наклеиваются ярлыки “мужских”, на другие – “женских”, хотя объективных ос­нований для таких оценок не существует. Если мы срав­ним психологию мальчиков и девочек и найдем данные, которые, как кажется, подтверждают эту классификацию, речь пойдет не о естественных явлениях, а об индивидуу­мах, заключенных в очень узкие рамки, чьи жизненные и поведенческие установки сужены особыми концепциями власти. Эти концепции власти непреложно указали им их место в миропорядке.

Различию между “мужественными” и “женственными” чертами характера нельзя найти оправданий. Мы видим, что обе эти группы черт характера чаще всего используются для удовлетворения стремления к власти. Другими словами, мы видим, что человек может стремиться к власти и будучи наделен такими якобы “женственными” чертами, как послушание и смирение; равно как преиму­щества, которые получает послушный ребенок, иногда ставят его в более выгодные условия по сравнению с непослушным ребенком, хотя в обоих случаях стремление к власти наличествует. Наши психологические исследо­вания часто затрудняются тем обстоятельством, что стремление к власти выражается иногда очень сложным способом.

По мере того как мальчик подрастает, мужественность превращается в его важную обязанность. Его честолюбие, его стремление к власти и главенству бесспорно связаны с обязанностью быть мужественным и отождествляются с ней. Для многих мальчиков, желающих власти, недостаточно просто знать о своей мужественности; они должны дока­зать, что они мужчины, и поэтому должны иметь приви­легии. С одной стороны, они могут достичь этого, прилагая усилия, чтобы выделиться; с другой стороны, могут пре­успеть в этом, всячески помыкая окружающими их жен­щинами. В зависимости от степени встречаемого ими со­противления такие мальчики для достижения своей цели прибегают либо к упрямству и бунтарству, либо к хитро­сти и ловкости.

Поскольку каждый человек оценивается соответствен­но критериям привилегированного мужского пола, неуди­вительно, что мы всегда напоминаем ребенку именно об этом стандарте. Он неизбежно начинает мерить себя этой меркой, наблюдая за собой в действии и размышляя о том, достаточно ли “мужественны” его поступки, является ли он “настоящим мужчиной”. То, что в наше время принято считать “мужественностью”, является прежде всего чистой воды эгоизмом, удовлетворением своего самолюбия и вну­шением себе чувства превосходства и доминирования над другими. Все это совершается при помощи таких на пер­вый взгляд позитивных характеристик, как мужество, си­ла, верность долгу и одержание всяческих побед (особенно над женщинами), приобретение чинов, наград и титулов, сопротивление так называемым “женственным” наклонно­стям и тому подобное. Идет постоянная битва за личное превосходство, поскольку стремление к преобладанию счи­тается “мужской” добродетелью.

Таким образом, мальчик имитирует те особенности, ко­торые он замечает у взрослых мужчин, особенно у своего отца. Последствия этой искусственно внушенной мании ве­личия мы наблюдаем в нашем обществе повсюду. Уже в детстве мальчика подстрекают к тому, чтобы обеспечить для себя некоторый объем власти и привилегий, и это на­зывается “мужественностью”. В наихудших случаях она де­градирует в высокомерие и жестокость.

Преимущества, которые мужчины получают по праву рождения, при нынешнем положении вещей очень заман­чивы. Поэтому нам не следует удивляться, когда мы ви­дим, что многие девочки выбирают для себя мужской стиль поведения либо как недостижимый идеал, либо как крите­рий собственного поведения. Этот идеал может проявлять­ся в качестве социальной установки в отношении как по­ведения, так и внешности. По-видимому, в условиях нашей культуры многим женщинам хочется быть мужчинами! К этой группе мы, в частности, можем отнести девочек, от­личающихся неудержимым желанием проявить себя в тех играх и видах деятельности, которые по физическим при­чинам больше приличествуют мальчикам. Они лазают по деревьям, предпочитают играть с мальчиками и избегают любой “женской” деятельности как чего-то постыдного. Они получают удовлетворение лишь от мужских занятий. Нам нетрудно понять, почему они отдают предпочтение муже­ственности, стоит лишь осознать, что стремление к пре­восходству связано больше с тем значением, которое мы придаем тому или иному виду деятельности, чем с дея­тельностью как таковой.

МНИМАЯ НЕПОЛНОЦЕННОСТЬ ЖЕНЩИН

Мужчины обыкновенно оправдывают свое господ­ствующее положение не только тем, что оно якобы явля­ется естественным, но и тем, что их главенство с неизбежностью вытекает из неполноценности женщины. Эта концепция неполноценности женщины настолько распро­странена, что затрагивает все расы. С этим предрассудком связана и некоторая присущая мужчинам тревожность, ве­роятнее всего, появившаяся в период борьбы с матриарха­том, когда власть женщин была причиной для реальной тревоги. Указания на это постоянно встречаются в литера­туре и истории. Один древнеримский автор пишет: “Mulier est hominis confusio” – “Женщина – это искажение чело­века”. Популярной темой богословских диспутов был во­прос о том, обладают ли женщины душой, а на тему, яв­ляются ли женщины на самом деле людьми, написаны ученые диссертации. Столетия охоты на ведьм являются пе­чальным свидетельством заблуждений, страхов и недора­зумений вокруг таких вопросов, царивших в течение всей этой постыдной эпохи.

Зачастую женщины считались источником всяческого зла, что отражено в библейском догмате о первородном грехе и в “Илиаде” Гомера. История Елены показывает, как одна женщина бывает способна ввергнуть целые на­роды в смуту и несчастья. Легенды и сказки всех веков повествуют о моральной неполноценности женщин, их злобе и двуличии, их коварстве и непостоянстве. Понятие “женской порочности” даже использовалось в качестве аргумента в судебных процессах. Пословицы, анекдоты, поговорки и шутки во всех литературах и у всех народов полны уничижительных отзывов о женщинах. Женщины обвиняются в злобности, мелочности, скудоумии и так далее.

Для подтверждения женской неполноценности мужчи­ны не останавливаются ни перед чем. При этом в одних рядах с мужчинами – сторонниками этого тезиса, подоб­ными Стриндбергу и Шопенгауэру, идет немало женщин, смирившихся с мыслью о собственной неполноценности. Это поборницы женского долга подчиняться. Пренебреже­ние женщинами и их работой повсеместно демонстрирует тот факт, что женщинам зачастую платят меньше, чем муж­чинам, даже в тех случаях, когда их работа имеет одинако­вую стоимость.

При сравнении результатов тестов интеллектуальных способностей и одаренности было обнаружено, что к некоторым предметам, например математике, мальчики про­являют больше таланта, в то время как девочки более способны к другим предметам – например, языкам. Маль­чики действительно проявляют больший талант, чем де­вочки, в учебе, которая готовит их к традиционно муж­ским профессиям, однако это превосходство скорее видимое, нежели реальное. Если мы внимательнее иссле­дуем положение девочек, мы поймем, что тезис о более слабых умственных способностях женщин – заведомая ложь.

Девочкам каждый день объясняют, что они менее спо­собны, нежели мальчики, и могут заниматься лишь самой простой работой. Неудивительно, что рано или поздно их удается убедить, будто женщинам уготована горькая судь­ба и этого ничем не исправить, и даже заставить поверить в собственную неполноценность. Запуганная таким обра­зом, девочка будет подходить к “мужским” занятиям – ес­ли ей вообще представится такая возможность – с преду­беждением. Прежде всего она будет считать, что они не смогут ее достаточно заинтересовать. А если ей и удастся ими заинтересоваться, вскоре у нее опустятся руки из-за недостатка поощрения и веры в себя.

В таких условиях так называемые доказательства низ­ких способностей женщин могут показаться убедитель­ными. Для этого имеются две причины. Во-первых, это заблуждение подкрепляется тем фактом, что о ценности того или иного человеческого существа зачастую судят с сугубо коммерческой точки зрения или исходя из одно­сторонних и крайне эгоистических критериев. При нали­чии таких предрассудков трудно ожидать понимания то­го, насколько исполнительность и способности совпадают с психологическим развитием. Все это подводит нас ко второму тезису, являющемуся причиной появления со­физма о более низких умственных способностях женщин. Часто упускается из виду, что с того момента, когда девочки появляются на свет, им постоянно внушают пред­рассудки, всецело рассчитанные на то, чтобы лишить их веры в ценность собственной личности, подорвать их уве­ренность в себе и уничтожить их надежду когда-либо сде­лать что-нибудь достойное. Если этот предрассудок посто­янно подкрепляется, если девочки вновь и вновь видят, как женщин обрекают на подчиненные роли, нетрудно понять, почему они теряют решительность, оказываются не в силах принять на себя свои обязанности и самоуст­раняются от разрешения жизненных проблем. После всего этого стоит ли удивляться, что девочки могут казаться бесполезными и бездарными!

И все же если бы мы, общаясь с любым человеческим существом, подрывали его самоуважение в том, что каса­ется его отношений с обществом, внушали, что ему не стоит и надеяться чего-либо в жизни достигнуть, и ли­шали его решительности, а затем обнаружили бы, что из него так ничего и не вышло, мы бы не посмели утвер­ждать, что были правы с самого начала. Нам бы, навер­ное, пришлось признать, что причиной всех его несча­стий являемся мы сами!

В условиях нашей цивилизации девочке легче легкого потерять решительность и уверенность в себе. И тем не ме­нее проведенные тесты интеллектуальных способностей да­ли интересные результаты: одна группа девочек в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет показала более вы­сокие таланты и способности, чем любая другая группа, включая и мальчиков. Дальнейшие исследования выявили, что все эти девочки живут в семьях, где мать либо является единственным кормильцем, либо вносит большой вклад в семейный бюджет. Эти девочки росли в среде, где предрас­судки относительно умственной неполноценности женщин либо отсутствовали, либо были слабо выражены. Они своими глазами видели плоды тяжелого труда своих матерей и в результате их развитие шло гораздо более свободно и неза­висимо, без всякого влияния тормозящих факторов, не­разрывно связанных с верой в неполноценность женщин.

Еще один довод против наличия какой-либо истины в этом предрассудке – это немалое число женщин, достиг­ших равных высот с мужчинами в широком диапазоне об­ластей деятельности, особенно в литературе, искусстве, ремеслах и медицине. Кроме этих выдающихся женщин име­ется, как известно, не меньшее число мужчин, которые не только ничего не добились в жизни, но и настолько бес­толковы, что их легко можно было бы считать доказатель­ством (разумеется, подложным) того, что мужчины явля­ются низшим полом.

Черты женского характера, которые якобы служат до­казательством утверждения о неполноценности женщин, при тщательном рассмотрении оказываются не более чем проявлениями заторможенного психического развития. Мы не претендуем на то, что можем превратить любого ребен­ка в так называемую “талантливую личность”, но мы все­гда можем сделать из него “бездарного” взрослого. Сами мы, к счастью, такого ни разу не сделали. Однако мы зна­ем других, которые в этом более чем преуспели. То, что в наши дни такая судьба постигает девочек чаще, чем маль­чиков, легко признать. Более того, мы часто были свидете­лями, как на наших глазах считающиеся “бездарными” де­ти внезапно обнаруживали такие таланты, что это казалось едва ли не чудом!

ОТКАЗ ОТ ЖЕНСКОЙ РОЛИ

Очевидные преимущества, данные мужчинам, при­вели к таким нарушениям в психическом развитии жен­щин, что в настоящее время наличествует почти всеобщая неудовлетворенность женской ролью, которую я назвал “мужским протестом”. Умственное развитие женщин дви­жется почти по тому же пути и подчиняется почти тем же правилам, что и у тех мужчин, которым их место в жизни внушило сильное чувство собственной неполноценности. Дополнительное, усугубляющее ситуацию осложнение ожи­дает девочку из-за предрассудка относительно ее якобы не­полноценности, обусловленной ее полом.

Если значительное число девочек оказываются в силах как-то компенсировать свой недостаток, это происходит благодаря их характеру и умственным способностям, но порой также вследствие некоторых благоприобретенных привилегий. Это ясно показывает, как одна ошибка может привести к другим. Подобные привилегии – это особые по­блажки, освобождение от обязанностей и удовольствия, которые имеют то мнимое преимущество, что они, как представляется, демонстрируют глубину уважения к жен­щинам. В этом может заключаться некий идеализм, но в своей основе этот идеал всегда создан мужчинами для их собственной выгоды. Жорж Санд однажды очень красноречиво сказала об этом: “Добродетельность женщины – это прекрасная выдумка мужчины”.

В общем, мы можем различить три вида реакции жен­щин на современный стереотип женщины. Один вид уже описывался: девочка, развивающаяся в активном, “муж­ском” направлении. Она становится чрезвычайно энер­гичной и честолюбивой и постоянно борется за преус­пеяние в жизни. Она стремится превзойти своих братьев и товарищей-мужчин, занимается деятельностью, которой обычно занимаются мужчины, интересуется видами спор­та, в которых доминируют мужчины, и так далее. Зачас­тую она избегает всяческих любовных и брачных связей. Если она вступает в такую связь, ее брак может оказаться под угрозой из-за того, что она стремится отодвинуть мужа в семье на второй план. Такая женщина может ис­пытывать сильную неприязнь ко всякого рода работе по дому. Она может высказывать эту неприязнь прямо или проявлять ее косвенно, говоря, что очень плохо делает эту работу. В последнем случае она станет доказывать свою правоту, постоянно демонстрируя, какая она бестолковая хозяйка.

Женщина этого типа стремится компенсировать зло мужского отношения к женщинам “по-мужски”. Она все­гда готова к обороне. Ее называют “сорванцом”, “бой-бабой”, “мужеподобной женщиной” и тому подобное. Эти ярлыки, однако, основаны на ложных представлениях. Немало людей считают, что такие девочки формируются под влиянием врожденной аномалии, некоего “мужско­го” секрета желез, который и является причиной их “муж­ской” социальной установки. Однако вся история циви­лизации показывает, что угнетенное состояние, в котором находятся женщины, и те ограничения, которым они должны подчиняться даже сегодня, невыносимы ни для одного человеческого существа; они всегда вызывают бунт. Если этот бунт сегодня выражается в так называемой “маскулинизации”, причина этого проста – имеются все­го лишь две половые роли. Мы должны следовать одной из двух моделей: либо идеальной женщины, либо идеаль­ного мужчины. Отказ женщины от своей роли выглядит поэтому как “маскулинизация”, и наоборот. Это происхо­дит не по причине какого-то таинственного секрета желез, а из-за того, что альтернативы просто не существует. Нам не следует ни на минуту упускать из виду те трудные условия, в которых происходит психическое развитие де­вочек. Пока мы не в силах гарантировать каждой жен­щине абсолютное равенство с мужчиной, мы не можем требовать от нее согласия подчиниться всем предполагае­мым стереотипам поведения, существующим в нашем об­ществе.

Второй тип реакции бывает у тех женщин, которые идут по жизни с социальной установкой покорности, которые проявляют почти невероятную приспособляе­мость, послушание и безропотность. На первый взгляд такая женщина со всем соглашается и исполняет все, что ей велят, однако при этом выглядит такой неуклюжей и беспомощной, что ей ничего никогда не удается сделать как следует. У нее могут наблюдаться нервные симптомы, которые демонстрируют миру, насколько она слаба и как нуждается в защите. Таким образом она ясно дает понять, насколько неподготовлена к своей роли в жизни. Она просто невинная жертва своих “нервов”. “Посмотрите на меня, – будто бы говорит она, – я такая старательная. Ес­ли я больна и не справляюсь, это не моя вина”. И по­скольку она “больна”, ей оказывается не под силу удов­летворительно решить ни одной жизненной проблемы. Готовность этой женщины подчиниться, ее покорность, ее самоотречение коренятся в том же бунтарском духе, что и у женщин описанного выше типа, а их бунт ясно дает понять: “Мне такая жизнь не по нраву! ”

Женщина, которая никак не восстает против женской роли, но несет в себе мучительное сознание того, что она обречена всю жизнь быть существом низшего порядка и подчиняться другим, представляет собой третий тип. Она твердо убеждена в неполноценности женщин, а также в том, что сделать в жизни что-либо достойное – это судьба одних мужчин. Вследствие этого она соглашается с приви­легированным положением мужчин. Ее голос вливается в хор, славящий мужчину – деятеля и вершителя – и тре­бующий предоставить ему особое положение. Она так от­кровенно демонстрирует, что считает себя слабой, словно стремится вознаградить себя за это дополнительной под­держкой. Но эта социальная установка – не что иное, как начало тщательно спланированной мести. В конечном счете она переложит все свои обязанности на мужа, с легким сердцем бросив в сторону: “Это мужское дело! ”

Хотя женщин и считают низшими существами, дело воспитания детей в большой степени возложено на них. Представим себе женщин этих трех типов при исполне­нии этой важнейшей и труднейшей задачи. Женщины первого типа, имеющие “мужскую” социальную установ­ку, будут проявлять чрезмерную строгость и стараться почаще наказывать своих детей, которые будут расти под сильнейшим давлением – давлением, от которого они, само собой разумеется, будут пытаться избавиться. В луч­шем случае подобное воспитание превращается в бес­смысленную муштру. Дети обычно считают матерей тако­го типа очень плохими родителями. Всяческий крик и суматоха не приводят ни к чему хорошему, а кроме того, есть опасность, что дочери таких женщин будут подра­жать матери, в то время как сыновей подобное воспита­ние на всю жизнь отвратит от женщин. Среди мужчин, выросших под гнетом подобных матерей, мы встречаем немало таких, которые бегут от женщин как от чумы и неспособны доверять ни одной из них. В результате мы получаем явный конфликт между полами, причину кото­рого легко понять, несмотря на то что некоторые иссле­дователи до сих пор говорят о “неправильном распреде­лении мужских и женских элементов”.

Женщины остальных двух типов также оказываются пло­хими родителями. Они могут быть настолько нерешитель­ны, что дети скоро замечают их неуверенность в себе и становятся неуправляемыми. В этом случае мать с удвоен­ными усилиями ворчит и ругает и грозит пожаловаться па­пе. То, что для наведения дисциплины она взывает к муж­чине, снова выдает ее и показывает ее неверие в собственное умение воспитывать детей. Она слагает с себя обязанность растить детей, тем самым как бы подтверждая свое убеж­дение, будто только мужчины способны делать все, в том числе и воспитывать детей. Такие женщины просто избега­ют любых усилий по воспитанию и безжалостно перекла­дывают ответственность за это на отцов и учителей, по­скольку считают себя неспособными успешно сделать это самостоятельно.

Неудовлетворенность женской ролью еще более оче­видна у девушек, которые уходят от жизни по каким-нибудь так называемым “высшим” соображениям. Ярким примером таких случаев могут служить монахини и дру­гие женщины, чей род деятельности требует безбрачия. Этот жест ясно демонстрирует их нежелание согласиться с ролью женщины в обществе. Аналогичным образом мно­гие девушки в раннем возрасте поступают на работу, поскольку им кажется, что полученная ими благодаря этому независимость избавляет их от угрозы брака. Основ­ной причиной этого также является нежелание взять на себя роль женщины.

Как быть, однако, с теми случаями, когда брак за­ключается и у нас есть основания полагать, что женская роль взята на себя добровольно? Оказывается, что брак не обязательно является признаком того, что девушка примирилась с женской ролью. Типичным в этом отно­шении можно считать следующий пример. Тридцатише­стилетняя женщина пришла к врачу, жалуясь на различ­ные нервные симптомы. Она была старшим ребенком от брака между стареющим мужчиной и очень властной жен­щиной. То, что мать пациентки, весьма красивая девушка, вышла замуж за старика, внушает подозрения, что в бра­ке родителей пациентки определенную роль сыграло не­довольство женской ролью. Брак этот оказался несчастли­вым. Мать правила в доме как абсолютная властительница, всегда старалась настоять на своем любой ценой и ни в грош не ставила чувства других. При любой возможности она загоняла мужа в угол. Как рассказывала пациентка, ее мать даже не позволяла отцу прилечь на диван отдохнуть. Вся ее деятельность была сосредоточена на соблюдении неких “принципов ведения домашнего хозяйства”, кото­рые, как она считала, необходимо насаждать повсюду. Эти принципы были для семьи непреложным законом.

Наша пациентка была очень способным ребенком, в ко­тором отец души не чаял. Однако ее мать никогда не была ею довольна и всегда была настроена против. Позднее, ко­гда в семье появился сын, к которому мать относилась с куда большим пониманием и любовью, атмосфера в доме стала невыносимой. Девочка осознала, что у нее имеется союзник в лице отца, который, при всей своей скромности и уступчивости в других вопросах, мог заступиться за дочь, если затрагивались ее интересы. Так у нее развилась глубокая ненависть к матери.

В этом конфликте двух упрямцев любимым объектом на­падения дочери стала навязчивая страсть матери к чистоте. Мать пациентки была настолько брезглива, что даже за­ставляла служанку протирать дверную ручку всякий раз по­сле того, как та за нее возьмется. Девочке стало доставлять особое удовольствие ходить как можно более грязной и оборванной и пачкать все в доме всякий раз, когда ей пре­доставлялась такая возможность.

Черты характера, развившиеся у нее, были прямо про­тивоположны тому, что ожидала от дочери мать. Этот факт однозначно опровергает теорию наследования ха­рактера. Если у ребенка развиваются только те черты, которые расстраивают и раздражают мать почти до невы­носимости, причиной тому наверняка сознательный или бессознательный умысел. Вражда между матерью и доче­рью продолжалась, и трудно представить себе более ожес­точенную вражду.

Когда этой девочке исполнилось восемь лет, ситуация была следующей. Отец всегда брал сторону дочери; мать с лицом мрачнее тучи ходила по дому, делала иронические замечания, насаждала свои “правила” и изводила дочь по­преками. Та, озлобленная и агрессивная, старалась уязвить мать своим сарказмом. Дополнительным осложняющим фак­тором был врожденный порок сердца ее младшего брата – любимчика матери и очень избалованного ребенка, кото­рый пользовался своей болезнью для того, чтобы еще бо­лее завладеть вниманием матери. Было ясно, что ни один из родителей не ладит с обоими детьми. Таковы были усло­вия, в которых выросла эта девочка.

Затем у нее появилось нервное заболевание, причину которого никто не мог объяснить. Главным симптомом бо­лезни были мучившие ее дурные мысли о матери, настоль­ко навязчивые, что они мешали всему, что она пыталась делать. В конце концов девочка внезапно и глубоко, хотя и достаточно безрезультатно заинтересовалась религией. Че­рез некоторое время ее дурные мысли исчезли. Это припи­сывали действию того или иного лекарства, хотя вероят­нее всего мать пациентки просто была вынуждена перестать к ней придираться. Однако остаточные явления болезни сохранились – выражались они в сильнейшем страхе пе­ред громом и молнией.

Девочка верила, что гром и молния – кара за ее нечис­тую совесть и когда-нибудь она от них погибнет, посколь­ку у нее появлялись такие дурные мысли. Легко понять, что в это время пациентка пыталась избавиться от нена­висти к матери. Девочка делала большие успехи, и ее буду­щее казалось безоблачным. Особое влияние на нее оказало высказывание учителя: “Эта девочка сможет все, если за­хочет! ” Сами по себе эти слова не имеют большого значе­ния, однако для этой девочки их подлинный смысл был таков: “Мне по силам все, надо только постараться”. Стои­ло ей это понять, и ее конфликт с матерью разгорелся с новой силой.

Наступила юность, и она выросла прекрасной молодой женщиной, у которой было множество поклонников; од­нако ее отношения с другим полом были сильно затрудне­ны остротой ее язычка. Ее влекло только к одному мужчи­не – пожилому человеку, жившему по соседству, и все опасались, как бы она когда-нибудь не вышла за него за­муж. Но некоторое время спустя этот человек уехал, и на­ша пациентка не имела женихов до двадцати шести лет. В тех кругах, где она вращалась, это было чем-то из ряда вон выходящим, и никто не мог этого объяснить, так как ни­кто не знал, в каких условиях она росла. Ожесточенная вой­на, которую она вела с матерью с детства, сделала ее не­обычайно сварливой. Единственным, что доставляло ей удовольствие, была борьба. Поведение матери постоянно раздражало дочь и заставляло жаждать побед над ней. Выс­шим счастьем для нее были ожесточенные словесные бата­лии; так она тешила свое самолюбие. Ее “мужская” соци­альная установка выражалась также в том, что девушка старалась участвовать в спорах лишь с противником, побе­дить которого ей не составляло труда.

В возрасте двадцати шести лет она познакомилась с дос­тойным человеком, которого не устрашил ее воинствен­ный характер и который очень настойчиво ухаживал за ней. При том он был крайне почтителен и покорен. Родствен­ники принуждали ее выйти замуж за этого человека, но девушка отвечала, что не может об этом и думать – так он ей противен. Зная ее характер, это не трудно понять, одна­ко после двух лет сопротивления она наконец приняла его предложение, пребывая в глубокой уверенности, что по­работила его и сможет теперь делать с ним все, что захочет. Втайне она надеялась обрести в нем второй экземпляр сво­его отца для исполнения всех ее желаний.

Вскоре она обнаружила, что заблуждалась. Буквально че­рез несколько дней после свадьбы ее муж превратился в завзятого домоседа, который покуривал трубку и, устро­ившись поудобнее, почитывал свою газету. Он уходил на работу в контору, пунктуально возвращался домой к обеду и ужину и беззлобно ворчал, если они не были готовы к его возвращению. Он требовал от нее чистоплотности, люб­ви, пунктуальности и прочих качеств, которые она счита­ла неразумными и вовсе не желала их культивировать. Их отношения даже отдаленно не напоминали отношений ме­жду ею и ее отцом.

Итак, молодая женщина оказалась у разбитого корыта. Чем большего она требовала, тем менее был склонен муж удовлетворять ее желания. Чем больше он упирал на ее обязанности домохозяйки, тем меньше она занималась домашним хозяйством. Она не упускала ни одной воз­можности напомнить мужу, что фактически он не вправе ничего от нее требовать, так как до замужества она ясно дала понять, что не любит его. Это не производило на него абсолютно никакого впечатления. Он настаивал на своем с таким упрямством, что будущее стало ее трево­жить. Когда этот добродетельный, положительный чело­век ухаживал за ней, он пребывал в опьянении самоот­речения, однако едва он завладел ею, это самоотречение исчезло.

Ситуация не улучшилась, когда она стала матерью и была вынуждена исполнять новые обязанности. Между тем ее взаимоотношения со своей матерью, которая во всем энергично принимала сторону зятя, все ухудшались и ухудшались. Постоянная война, шедшая в ее доме, ве­лась такой тяжелой артиллерией, что не стоит удивляться тому, что муж пациентки порой действовал неправильно и необдуманно, поэтому иногда жалобы жены были вполне справедливы. Поведение мужа было прямым следствием ее неприступности, а та, в свою очередь, была результатом нежелания пациентки примириться со своей жен­ской ролью. Первоначально ей казалось, что она всю жизнь сможет играть в избалованную принцессу и до конца жизни ее будет сопровождать какой-нибудь раб, который станет исполнять все ее желания. Пациентка счи­тала, что жить можно лишь при таких условиях.

Как же она должна была теперь поступить? Могла ли она развестись с мужем, вернуться к своей матери и при­знать себя побежденной? Она была неспособна самостоя­тельно зарабатывать на жизнь, потому что к этому ее ни­когда не готовили. Развод нанес бы жестокий удар по ее гордости и тщеславию. Жизнь была для нее сплошной му­кой; с одной стороны – критика мужа, а с другой – тяже­лая артиллерия матери, проповедующей чистоплотность и аккуратность.

И вдруг она тоже стала чистоплотной и аккуратной! Це­лыми днями занималась чисткой и наведением глянца на все в доме. Казалось, она наконец исправилась и приняла к сведению те поучения, которые мать столько лет вбивала ей в голову. Вначале эта внезапная перемена, должно быть, обрадовала мать и мужа пациентки, наблюдавших, как эта молодая женщина делает в доме генеральную уборку. Од­нако все хорошо в меру. Она мыла и протирала до блеска каждый уголок дома; все ей мешали, и она также мешала всем. Если после того, как она что-нибудь вымоет, кто-либо дотрагивался до этой вещи, ей приходилось перемы­вать ее заново, причем поручить это она никому не могла.

Нервное расстройство, выражающееся в постоянном мы­тье и наведении чистоты, чрезвычайно распространено у женщин, которые бунтуют против своей женской участи и своей скрупулезной чистоплотностью пытаются возвыситься над теми, кто менее брезглив. Бессознательная цель их уси­лий одна – устроить во всем доме побольше беспорядка. Мало где можно было видеть такой беспорядок, как в доме этой женщины. Ее целью была не чистота, а дискомфорт всей ее семьи.

Мы могли бы привести много случаев, когда примире­ние с женской ролью оказывается чисто внешним. То, что у нашей пациентки не было подруг, то, что она ни с кем не ладила и никого не уважала, вполне укладывается в пред­полагаемую нами картину ее жизни.

В будущем нам необходимо разработать лучшие методы воспитания девочек, чтобы лучше подготовить их к при­мирению с жизнью. Как показывает описанная выше ис­тория болезни, даже при самых благоприятных условиях достичь этого примирения не всегда представляется воз­можным. Вымысел о неполноценности женщин поддер­живается в наше время законом и традицией, хотя все, кто сколько-нибудь разбирается в психологии, его отри­цают. Поэтому мы должны быть начеку всякий раз, когда этот вымысел появляется на свет, и исправлять ложные социальные установки, которые его порождают. Мы долж­ны так поступать не из-за какого-то патологически пре­увеличенного почтения к женщинам, но из-за того, что нынешнее неправильное отношение к ним подрывает ло­гику всей нашей общественной жизни.

Воспользуемся этой возможностью, чтобы обсудить еще одну проблему, которой зачастую пользуются для того, чтобы унизить женщин: так называемый “опасный воз­раст” – период, через который они проходят примерно в возрасте пятидесяти лет и во время которого некоторые черты характера усиливаются. Для любой женщины, всту­пившей в климакс, физиологические изменения, претер­певаемые ею, кажутся потерей всех имевшихся у нее ра­нее оснований претендовать на значимость. В этих условиях она с удвоенными усилиями ищет каких-то способов са­моутвердиться, поскольку ее положение стало более шат­ким, чем когда-либо. Основополагающий принцип нашей цивилизации гласит, что ценность имеет лишь нынешняя деятельность индивидуума; трудности во время старения испытывают все индивидуумы, но стареющие женщи­ны – особенно.

Ущерб, который наносится стареющей женщине ее принижением, испытывают все люди, поскольку в жиз­ни любого человеческого существа имеются непродуктив­ные периоды. О том, что люди свершили, будучи в рас­цвете сил, не следует забывать и в их преклонные годы. Нельзя отлучать людей от духовных и материальных благ общества лишь потому, что они стареют. Для женщин такое обращение фактически означает унижение и пора­бощение. Представьте себе, с каким беспокойством де­вочка-подросток предчувствует эту пору своей жизни. Женственность не исчезает с прекращением менструаций. Честь и достоинство человеческого существа не зависят от воз­раста, и надлежащее почтение к нему должно быть га­рантировано.

КОНФЛИКТ МЕЖДУ ПОЛАМИ

Причиной всех этих малоприятных ситуаций явля­ются заблуждения, присущие нашей цивилизации. Если для цивилизации характерны какие-либо предрассудки, эти предрассудки касаются всех сторон этой цивилиза­ции, и их признаки можно обнаружить повсюду. Заблуж­дения относительно неполноценности женщин и, соот­ветственно, превосходстве мужчин постоянно разрушают гармонию между полами. Из-за этого во все сексуальные отношения привносится в высшей степени нежелатель­ный элемент конфликта, угрожающий любой возможно­сти счастья между полами и даже подрывающий ее. Этот конфликт отравляет, искажает и разъедает всю нашу чув­ственную жизнь. Этим объясняется, почему гармоничные браки так редки; этим объясняется, почему столь многие дети вырастают, считая, что брак – нечто чрезвычайно трудное и опасное.

Предрассудки вроде описанных нами выше могут в зна­чительной степени не позволить детям правильно понять жизнь. Вспомните, сколько молодых девушек считает брак лишь каким-то аварийным выходом в жизни, и подумайте о мужчинах и женщинах, видящих в браке лишь неизбеж­ное зло! Трудности, возникшие первоначально из-за этого конфликта между полами, сегодня приняли поистине ги­гантские масштабы. Чем меньше склонны женщины играть роль послушной самки и чем больше стремятся мужчины сохранить свое привилегированное положение, тем ожес­точеннее становится этот конфликт.

Товарищество и дружба – признаки действительного примирения со своей половой ролью и реального равнове­сия между полами. Подчинение одного индивидуума дру­гому так же невыносимо в сексуальных отношениях, как и в международной жизни. Каждому следует анализировать эту проблему с большой тщательностью, поскольку ошибочная социальная установка может привести к серьезным трудностям для обоих партнеров. Эта сторона человеческой жизни настолько важна, что в нее вовлечен каждый из нас. Еще большую сложность приобретает она в наше время когда детей принуждают следовать поведенческим установкам, которые включают в себя пренебрежение к другим людям и их неприятие.

Спокойное воспитание могло бы, разумеется, преодо­леть эти трудности, но мы живем в суетное время, когда ощущается недостаток действительно испытанных и ап­робированных воспитательных методов. Особую проблему представляет собой лежащий в основе всей нашей жизни принцип конкуренции, доведенный и до детской. Все эти факты жестко, даже слишком жестко определяют ход на­шей последующей жизни. Страх, заставляющий столь мно­гих людей избегать основанных на любви отношений, вызван главным образом бессмысленным давлением, ко­торое заставляет любого мужчину доказывать свою муже­ственность при любых условиях, даже если для этого он вынужден прибегать к предательству и злобе или силе.

Очевидно, что, взаимодействуя друг с другом, эти факторы лишают межчеловеческие отношения всякой ис­кренности и доверия. Донжуаны – это мужчины, не уве­ренные в собственной мужественности и нуждающиеся для ее подтверждения во все новых победах. Недоверие между полами, приобретшее всеобъемлющий характер, не позволяет людям быть откровенными друг с другом, и вследствие этого страдает все человечество. Преувеличен­но мужественный идеал означает постоянный вызов, постоянное подстегивание самого себя, постоянную тре­вогу, которые приводят только к тщеславию, самовос­хвалениям и сохранению установки на “привилегирован­ность”. Все это, разумеется, не способствует оздоровлению общественной жизни.

У нас нет причин выступать против движений за жен­скую эмансипацию. Наш долг – оказывать им поддержку в борьбе за свободу и равноправие, потому что в конечном счете счастье человечества в целом зависит от создания условий, в которых женщины смогут примириться со своей женской ролью, а мужчины в отношениях с ними достиг­нут счастья и спокойствия.

ЧТО МЫ МОЖЕМ СДЕЛАТЬ?

Из всех установлении, разработанных для улучше­ния взаимоотношений между полами, наиболее важным является совместное обучение мальчиков и девочек. Это ус­тановление признается не везде и не всеми; у него есть и оппоненты, и защитники. Главный аргумент его сторонни­ков заключается в том, что при помощи совместного обу­чения люди разного пола получают возможность познако­миться друг с другом в самом раннем возрасте и это раннее знакомство может до некоторой степени разрушить пред­рассудки и в дальнейшем избавить людей от многих тревог. Противники совместного обучения обычно заявляют, что к моменту поступления в школу мальчики и девочки уже настолько различны, что, обучая их вместе, мы только усу­губляем эти различия, поскольку мальчики начинают чув­ствовать себя скованно. Это происходит из-за того, что в школьные годы интеллектуальное развитие у девочек идет быстрее, чем у мальчиков. Мальчики, которые считают се­бя обязанными утвердить свою важность и превосходство, внезапно осознают, что их превосходство иллюзорно. Дру­гие исследователи утверждали, что при совместном обуче­нии мальчики в обществе девочек чувствуют себя неловко и теряют самоуважение.

В этих аргументах, несомненно, заключается некото­рая доля истины, однако они применимы только в тех случаях, когда мы понимаем совместное обучение как соревнование между полами, цель которого – выяснить, чьи таланты и способности выше. Если учителя и учени­ки понимают совместное обучение таким образом, оно и в самом деле пагубно. Если мы хотим, чтобы совместное обучение увенчалось успехом, нам требуются учителя, которые лучше понимают его. Совместное обучение пред­ставляет собой тренировку и приготовление к сотрудни­честву в будущем между людьми различного пола при совместном выполнении различных задач. Без таких учи­телей совместное обучение потерпит неудачу – и его про­тивники сочтут свою позицию более чем справедливой.

Только поэту под силу дать точный анализ взаимоот­ношений между полами во всей их полноте, мы же долж­ны удовлетвориться тем, что укажем на главное. Девочка-подросток действует во многом так, как если бы она была существом низшего порядка, и все, что мы говори­ли о компенсации физических недостатков, вполне приложимо к ней. Разница заключается в том, что девочку заставляет верить в свою неполноценность окружающая действительность. Ее поведение определено ею настолько однозначно, что даже весьма прозорливые исследователи время от времени безосновательно уверялись в ее непол­ноценности. В результате оба пола барахтаются в навозной куче борьбы за престиж, и каждый пол пытается играть роль, для которой он не приспособлен. Что из этого вы­ходит? Их жизни еще более усложняются, их взаимоот­ношения лишаются всякой искренности и наполняются софизмами и предрассудками, которые уничтожают вся­кую надежду на счастье.