Детишки в Божьем храме

Поведение детей в храме может о многом сказать родителям. Как правило, детям в храме очень радостно. Та благодать, которую Господь дарует нам всем, ими чувствуется совершенно особенно. Заповеди блаженств гласят: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». А детишки чисты сердцем, и своим сердцем они особо чувствуют Божью благодать. Обычно детишки в храме все делают необыкновенно радостно, они с замиранием сердца ставят свечи, с удовольствием смотрят за подсвечником, протирают его. Если возраст позволяет отстоять литургию, то они и стоят особо, с особым вниманием, а в некоторые моменты с величайшим трепетом, особенно дети восьми-десяти лет, если родительской чуткостью к детской душе, родительской мудростью, чуждой насилия и излишней назидательности они приучены, подготовлены к храму.

Маленькие дети иногда плачут в храме, очень капризничают. Вы приводите своего малыша в храм, а он по какой-то причине старается поскорей уйти, убежать из него... С чем это связано? Мне ответить на этот вопрос сложно, потому что в данном случае надо обязательно обратиться к духовнику, священнику.

Хочу рассказать вам несколько случаев, которые Господь сподобил увидеть в храме.

Первый случай — на всю жизнь запомнившееся причастие совсем маленькой девчушечки (около четырех месяцев)... Шла патриаршая служба, и мама с младенцем стояла недалеко от кафедры. Крошка спала в коляске. Уже заканчивалась литургия оглашенных, девочка несколько завозилась, мама пыталась дать ей сосочку, покачать колясочку, но ничего не помогало. Буквально уже перед началом «Херувимской» девочка начала покрикивать, и мама, предчувствуя, что может начаться громкий плач, взяла ее на руки. Девчушка тут же утихла и всю Литургию до Причастия была абсолютно спокойна. Более того, когда я обратила внимание на младенца, то увидела на личике выражение несказанного блаженства, какой-то необыкновенной радости и одновременно внимания, с которыми эта кроха наблюдала, слушала, то, что происходит в храме. Причастив дочурку Крови Христовой, мама вернулась на свое место и положила ее в колясочку.

Литургия продолжалась, и девчушка опять запротестовала. Она начала капризничать, плакать, мама попыталась ее успокоить смесью из бутылочки, но это не помогло. И только тогда, когда мама взяла ее на руки, она, осмотрев вокруг, что происходит, тут же блаженно уснула.

То, как детки причащаются, может сказать очень о многом. Расскажу еще один запомнившийся случай.

В приходском храме оканчивалась Литургия. Вот-вот выйдет священник из Царских врат и произнесет слова, призывающие подойти к Святой Чаше: «Со страхом Божиим и верою приступите...»...

Детки этому самому страху Божию обучают нас, взрослых. Вспоминается лицо девочки лет четырех-пяти, которая подошла к амвону скрестив ручки на груди, и очень сосредоточенно стояла, ожидая Причастия... Что в этот момент происходило в ее головке, Единому Богу ведомо. Но это внутреннее сосредоточение, несмотря на то, что рядом стояли детки повзрослее, которые крутились, разговаривали, обратило на себя внимание. Она стояла у амвона, пока читали молитвы ко Святому Причащению. Открылись Царские Врата. Девочка сделала земной поклон и все с тем же сосредоточением выслушала все то, что произнес с амвона священник. После Причастия с этой же внутренней удивительной собранностью, серьезностью она пошла дальше — на «запивку».

Не так часто такое отношение детей к таинству, такую благоговейную сосредоточенность встретишь в храме. Это очень многому учит, в том числе, и нас, взрослых.

Боль нашего времени — «брошенные дети»

В продолжение нашей беседы мне хотелось бы затронуть еще одну тему, очень страшную, тему, которая все более актуализируется в нашей врачебной практике.

Поговорим о детях, оставленных родителями, и называемыми такими страшными словами: «брошенные дети». По роду своей деятельности мне нечасто приходилось сталкиваться с такими детьми, но случаи такие были.

Во время моей работы в роддоме было таких два случая. Одного ребенка сразу усыновили. А о втором расскажу.

Это была очень хорошая девочка, рожденная молодой женщиной. По всем данным осмотра новорожденного девчушка здорова как физически, так и неврологически. До семи дней никаких разговоров об отказе ребенка у мамы не было. Перед выпиской из роддома мама решила, что дитя забирать не будет, она от него отказывается, но по какой-то неясной причине не написала отказ. А для новорожденного младенца это очень важно, потому что материнская бумага отказа позволяет в будущем усыновить ребенка, и таким образом он мог бы развиваться нормально в семье с родителями, которые занялись бы попечением. Но мама через несколько дней просто убежала.

По оставленным ею документам по месту прописки мать, к сожалению, найти не удалось. Девочка прожила в роддоме до месяца, затем была передана на выхаживание в стационар, а потом, скорее всего, в Дом малютки.

Конечно, участь такого ребенка печальна. Почему? При отсутствии документов такого ребенка усыновить довольно сложно.

Мне хочется еще рассказать о том, как дети реагируют на родительский отказ. Вот мы говорим, что дети мало что знают и понимают.

Когда носили дочурку к матери на кормление, это был один ребенок: такая радостная, такая улыбчивая малышка, хорошо прибавляла в весе, очень контактная, если можно так сказать про новорожденного младенца. И надо было видеть девочку после того, как произошла эта трагедия. Мы говорим, что они ничего не понимают. Нет! Весь ее вид, все поведение было настолько жалким, настолько исполнено внутреннего трагизма, одного ей понятного, потому что это предательство материнское очень хорошо ощутимо детьми. И следы этого предательства проявились в очень тонких моментах ее поведения: девочка стала хуже есть, она была поначалу очень грустной, вялой.

Сначала педиатры подумали, что она заболела. Потом, через несколько дней, как бы адаптировавшись к тому, что мать предала ее, оставила ее, девочка изменила свое поведение. Удивительно выражение глаз таких детей: в них какое-то то ли вопрошение, то ли просьба. Сложно однозначно ответить, что происходит в этот момент в душе покинутого, преданного ребенка. Но то, что они своими эмоциями выражают несогласие с той жестокостью, которая была совершена по отношению к ним, это несомненно.

Замещая доктора в Доме малютки, вот с чем пришлось встретиться: малыши были в возрасте от двух месяцев до года и немножко старше. Дети разные. Среди них были и больные, и здоровые дети

Что первое бросается в глаза, когда заходишь в палаты к этим детям? В материальном плане ребята обеспечены очень хорошо. У них хорошая одежда, хорошие пеленки, памперсы, хорошее питание, красивые игрушки, удобные кроватки, постельное белье. То есть, в некоторых случаях они имеют такие вещи, которых в наше нелегкое время не имеют даже дети домашние. Но все это ничто по сравнению с главным — эти дети крайне одиноки. Этим детям нужно главное — нужна семья, нужны родители.

Если бы вы видели глаза этих малышей... Говорят, что они еще ничего не понимают. Нет! Я с этим никогда не соглашусь.

Когда приходишь в палату к ним, они тебя еще не знают и надеются, что вот эта тетя как-то заменит ту маму, которая по какой-то причине оставила их. И они хватают тебя за пальцы, за руки, за халат. Они стараются уцепиться, удержать тебя и очень плачут, когда ты отнимаешь палец от их руки, потому что на каждое, даже самое малое внимание по отношению к ним, на каждый человеческий, нежный взор, ласковое слово они очень чутко реагируют, выражают буквально море радости невостребованной детской любящей души. Для них это очень важно.

Общение с матерью, особенно с первых дней, первых месяцев жизни, очень важно для малыша. Именно в эти временные промежутки, когда мы считаем, что ребенок мало чего понимает, закладываются основы его будущего душевного, духовного, психического и физического благополучия. По опыту общения в Домах-интернатах с детьми более старшими врачи знают, что многие детдомовские ребята отстают от домашних, не потому что они не имеют достаточного питания или других материальных благ. Нет. Они не имеют главного, что нужно ребенку — семьи, в которой идет нормальное развитие. Ни один педагог, который работает одновременно с десятью-двадцатью детьми, не может компенсировать именно эти семейные взаимоотношения.

Хочу рассказать еще один случай.

В Доме малютки жила четырехмесячная малышка. Со слов персонала, она пребывала здесь временно, по какой-то причине мать не могла ее взять. Девочка настолько жизнерадостная, настолько жизнеутверждающая, жаждущая общения, что когда к ней подходишь, начинаешь разговаривать, создается такое впечатление, что она готова выпрыгнуть из кроватки, из пеленок, ухватившись за доктора, в котором, возможно, она увидела отсутствующую маму. Она готова была просто устремиться за ним! По какой причине девочка находилась в Доме малютки, не знаю.

Но, наверное, не существует такой «веской» причины, которая оправдает родителей, решивших воспитывать детей вне дома, вне семьи, — в государственных учреждениях. Единственно, что можно понять: если мать совершенно одинока, у нее нет ни семьи, ни родственников, и она настолько физически немощна, прикована к постели, что сама нуждается в уходе. Это состояние безысходности, когда и мама и ребенок находятся на попечении людей посторонних, может стать единственной причиной. Но такие случаи единичны.

А что заставляет остальных родителей оставлять своих детей? Можно только предположить. По отношению к детям это великая жестокость. Наверное, более страшного предательства, чем предательство родителями своих детей сложно себе представить.