Брателло

Ночь ушла. Пришла рассветная промозглая сырость. Пришла и выгнала меня из безымянной щели в развалах под Вторым столбом. Ночью я почти не спал. Какой-то наглый до безобразия бурундук ходил по моей голове. Сквозь чуткий таёжный сон казалось, что не бурундук это, а стая голодных и злых медведей. Сырость проникла в спальник. Забрала остатки вечернего тепла. Подкралась снизу от камня. Нахлобучила сверху через одежду. В общем, к утру замерз я капитально и на рассвете решил перебраться наверх, к солнцу. На Первый столб. Собрал вещички. Затолкал в ту же щель, где ночевал. И - на Колокол через Соболя.

Пять утра. Внизу туман. Внизу не видно ни зги. Внизу сырость и холод. Но наверху Первого уже солнце. Наверху уже тепло. Я знаю об этом, и предвкушение этого тепла гонит вверх. Гонит, согревая движением замерзшие за ночь мышцы. Скользковато тут с утра. Тем более в сапогах. Ну, да и фиг с ним. Мы люди не гордые, мы и по скользкому ходим. К теплу бы добраться. Вышел в колокольную щель. Хоп - и я в расклинке. Руки на Коммунаре. Ноги на Пролетарке. Союз колхозников и работниц. Кто придумал такие названия? К теплу, скорее к теплу.

На выходе из Колокола остановился передохнуть. Посмотрел вниз. А там сплошное молоко тумана. Даже елок не видно. Вдруг услышал слева шорох. Повернулся. По коммунаровской горизонталке кто-то ползет. Кого это ещё кроме меня в такую рань домовой не любит? Смотрю - спускается какой-то парень. Ближе выходит. Мать моя женщина - так это же Вовка. Двоюродный брат. У меня челюсть отпала - брателло, которого я три года не видел. Вылез из щели брат Вовка, тоже удивляется. Вот ведь место встречи какое. Если вы потеряли друг друга, встречайтесь на Колоколе возле Коммунара. " Как дела? Как жизнь? Как тетя Люся? Дядя Миша как? Да нормально все. Три года не виделись". А лет нам с гулькин нос - Вовке двадцать два, а мне и подавно пятнадцать. Три года назад я сопливым мальчонкой был, а Вовка в армию уходил. Про Столбы тогда и речи не было. Я и знать не знал, что брателло на Столбы ходит. Да и он удивился такому явлению. По ходу дела выяснилось, что на Коммунар братка лазил рассвет встречать. А вообще, тусуется он под Львиными воротами, ниже Алёнки, на Славянах. Хорошо тусуется - компания там у него. И вот тут произошел между нами стандартный для Столбов разговор. Разговор, результатами своими сгубивший не одного начинающего столбиста… В буквальном смысле сгубивший, а не в переносном.

- Женька, ты на Коммунаре был?

- Нет, брат, не дошёл еще.

- А Баламуты ходишь?

- Да, конечно.

- Ну, тогда пошли. Пупсиком. Делай, как я…

После этих слов брателло, как вьюн, сиганул в Горизонталку. Меня резко кинуло в жар. Как это? Вот так вот без подготовки. Без всёго и на Коммунар? Но брат уже заполз в самый верх щели. Сейчас он скроется за поворотом и будет меня ждать. А я? Я-то что? Я-то куда? Я-то почему и зачем?.. Страха улететь не было. У столбистов таких страхов не бывает. Была неуверенность - смогу ли? Не поверну ли с половины дороги назад? А ещё был какой-то дикий восторг. Я зайду на Коммунар. То, о чём мы с пацанами даже не мечтали. Нашим самым высшим достижением на то время был Уголок на Перьях. А что такое Митра, мы знали только из рассказов. И вот Коммунар… Я еще секунду помедлил и, как в омут головой, как в холодную воду с обрыва, прыгнул в Горизонталку. Прыгнул и пополз. Правая часть тела самовольно вываливалась вниз. Левая клинилась в щели и никак не хотела отклиниваться. Я упорно полз. И выполз. Вовка стоял возле вертикалок. " Молодец, Женька" - ухмыльнулся провокатор - " Самое трудное позади! …" - и ещё раз ухмыльнулся. По горизонтальной исчезающей площадке мы с братом обошли шершавую громадину Коммунара и добрались до вертикального отлома. Пупсик. Мой восторг только усилился. Было бы место поровнее я, наверное, сплясал танец с саблями. Вовка пошел вверх. Я за ним. Да, на Баламут это место действительно похоже. Хотя, наверное даже попроще. Делов-то - катушка с боковой ручкой…. Шаг. Два. Три. И вот оно свершилось. Я тут. Я на Коммунаре. Танец с саблями. Салют из всех орудий. Оркестр, туш. Шампанское рекой. Кто не понимает, тому поясню - Коммунар это такая столбовская печать в паспорт. Типа прописки. Если ты сам на Коммунар зашёл, то ты наш, ты столбист. Я зашел, и грех было не сплясать танец с саблями. Я и сплясал. От души сплясал… Мы с братом упали на коммунарскую скалу и под ласковыми лучами восходящего солнца принялись обсуждать наши пацанские дела. Вовка собрался жениться. Пришел конец его вольной столбовской жизни.… Окрутила его Наташка со Славян.

Минут через двадцать братка собрался вниз. Я за ним. Держась, в откидку, за боковой отлом, мы начали спускаться к переходу на Горизонталку. Вовка шустро ушел влево и скрылся за скалой. Я подошел к Перекрестку. Справа Рояль. Вверху Пупсики. Слева переход в Ползунок. А внизу.… Внизу на пятьдесят метров нет ничего. Я посмотрел вниз между ног и увидел белый туман где-то далеко-далеко. Более там ничего не было. Не было даже ёлок. Они под туманом остались. А скала, заворачиваясь в отрицаловку, уходила под меня и терялась из вида. И куда там ставить ногу, я просто представить не мог. Попробовал так. Попробовал этак. С левой ноги. С правой. Еще чуть ниже. Еще. Ну, нет там ничего, хоть тресни. Руки начали предательски дрожать. Ноги поползли вниз. Я поднялся наверх. Попрыгал, расслабляясь. Заорал что-то дикое - кураж поймать. И снова вниз. Нету там никакой полочки - хоть ты умри. Хоть из штанов выпрыгни. Было бы зеркало заднего вида - посмотрел бы и слез. А так помирай на Коммунаре!

И не столько от голода с холодом, сколько от стыда. Придут люди часа через три- четыре, снимут. Вот только как я им в глаза смотреть буду, людям этим? Нет, надо пробовать ещё раз….

После третьей попытки, стал я налаживаться к прыжку с Коммунара. Уж больно там заманчиво прыгнуть. Раз, и все проблемы готовы. Но удержали какие-то смутные сомнения. Правильно удержали. Не всякий скалолаз там прыгнет. Попытался ещё раз тем же ходом. Снова ногу потянул вниз. Еще. Еще. Еще. Вдруг чувствую - кто-то меня за эту ногу хватает и тащит вниз со всей дури. Слышу брателловский голос - " Тяни ногу, Женька, не ссы" Тяну через не могу. Хоп, и я на полочке. Пять сантиметров всего не дотягивался. Оказывается, Вовка, меня не дождавшись, тут же вернулся. А мне с перепуга показалось, что я часа полтора там тусовался….

Спустились мы с Коммунара в Каменный Сквер, брат пошел к себе на стоянку, а я на камушек возле березы прилег, отдышаться. И вот тут-то, ребята, меня конкретно затрясло. Ни до, ни во время «подвига», а после. Лежу на спине и всеми конечностями о камень брякаю. И ни солнце меня не греет, ни беломорина, ни ощущение счастья. Лежу - трясусь. Как подумаю, куда и как бы я планировал в случае чего, так все сильнее и сильнее трясти начинает. Вы, наверное, думаете, что после этакой трясучки, я мирно в живой уголок пошпилил, зверье кормить? Плохо же знаете вы столбистов. Оттрясясь, я решил урок закрепить. И еще раз на Коммунар залез. Один и сам. И слез. Сам и один. Причем, в том самом месте на спуске у перекрестка, я явственно ощутил, как какой-то добрый и заботливый " провокатор", по-братски берет меня за ногу и тянет вниз. На пять сантиметров ниже, чем я могу. И шепчет тихонько: «Не ссы, Женька, тяни ногу»… А брата я после этого на скалах не встречал. Женился Вовка на Наташке. И родили они сына. А потом второго. А я больше на Коммунар не ходил. Ходил в другие места. На Столбах очень много мест, куда ходить можно. А много позже ходил и другими ходами. Не на Столбах - по жизни. И всегд, а когда не мог до чего-нибудь дотянуться, вспоминал братское напутствие:

«Не ссы, Женька, ногу тяни!». И помогало!