О гражданственности искусства

В искусстве не бывает «сегодня, как вчера, а завтра, как сегодня». Искусство — всегда процесс, всегда поиск, всегда движение. И процесс этот бесконечен. Если ты остановился — значит, ты отстал. Залог молодости искус­ства, его жизнеспособности, его необходимости — в стремлении к новому, в непрерывности движения, в постоянном чувстве не­удовлетворенности.

— Новый спектакль — новые задачи, новые проблемы, новые искания. В искусстве не бывает постоянных величин и вечных истин. Но в нем есть вечные ценности и абсолютные понятия. В нем нет неизменных критериев, но есть неизменные требо­вания.

И первое из них — требование гражданственности.

Что это значит? Чутко ощущать, чем живет общество, что волнует современного зрителя, ответа на какие вопросы ищет он в искусстве и ради чего идет он сегодня в театр.

Идейность произведения, его гражданственность не может быть для художника «одной из проблем». Это фундамент, это предпосылка, здесь произведение искусства начинается или не начинается. Можно обладать изощренной техникой и даже та­лантом и не быть художником, ибо, если человек не ощущает с чуткостью самого совершенного барометра дыхания жизни, дыхания времени, его творения будут всего-навсего изыском ума, игрой фантазии. Не больше.

Художник должен гражданственно жить в своем обществе, без этого никакое профессиональное мастерство, умение и даже талант не помогут, ибо составная часть таланта — ощущение пульса жизни, круга интересов людей, того, что их волнует, что они принимают и что отрицают. Можно ошибиться в про­цессе репетиций, но не жить проблемами и идеями, которые волнуют нынешнее общество, народ, нельзя. Забывая об этом, мы не замечаем, что превращаемся в ремесленников, неспособ­ных создать ничего подлинного, нужного, общественно значи-

мого. Когда я Совершенно точно знаю, ради чего ставится то или иное произведение сегодня, когда мне ясен его непосред­ственный посыл, который меня граждански волнует в данный момент, тогда я могу все образное построение спектакля наце­лить на решение конкретных идейно-художественных задач. И в результате — спектакль стреляет в ту цель, в которую он был направлен.

И второе — идея должна быть понятием эмоциональным. Она должна заражать художника. Толстой писал потому, что не мог не писать. Нам же не хватает толстовской одержимости идеей. А только из этого рождается будущее потрясение про­изведением искусства. Если же у нас, создателей спектакля, только холодное, умозрительное определение идеи, откуда воз­никнуть потрясению?

Режиссер не может быть бесстрастным или беспристраст­ным. Режиссер не может равнодушно смотреть на прекрасное или уродливое. Все его способности, знания, опыт должны слу­жить одной цели — утверждать новое, прекрасное в нашей жизни. Свое искусство он должен мобилизовать на борьбу с низким, пошлым, враждебным тому идеалу, которому служит народ и его партия, — коммунизму.

Я глубоко и искренне убежден, что без четкой идейной эмо­циональной направленности нет искусства. Без этого условия ни одно крупное произведение искусства состояться не может. И здесь нужно быть очень честным по отношению к себе и к своему труду. Важно найти слияние того, что тебя как ху­дожника волнует, с тем, чем живет страна, народ. В этом про­является четкость мировоззренческих позиций художника, его чувство гражданственности.

Человек, наделенный природой самыми блестящими способ­ностями к режиссуре, бесплоден, если он не знает жизни, если он не чувствует себя гражданином, если желание что-то утвер­дить, против чего-то возразить не является его внутренней по­требностью.

Нечеткость же гражданских позиций, отсутствие чуткости к ритмам жизни, точности в определении главных ее тенденций приводит к примитивному, поверхностному пониманию того, что есть сегодняшний день в искусстве, что значит идти в ногу со временем и быть впереди и общем движении к будущему. Все это связано с вопросами мирошшреппи режиссера.

До тех пор пока он не решит, и чем смысл пьесы, для чего ставить ее сейчас, у него не будет базы для разговора с акте­рами, а следовательно, и со зрителем, даже если он архиталантлив.

Все это — исходные условия подлинного творчества. Ими оп­ределяются а более частные, чисто профессиональные, стороны режиссерской деятельное!