Песня о соломоне мудром

Знаком вам мудрый Соломон,

Знаком его конец!

Умом постигнув всех и вся,

Все суетой назвал мудрец

И пожалел, что родился.

Велик и мудр был Соломон!

А толку что? Прошли года -

И миру истина ясна,

Что мудрость - сущая беда.

Блажен, кому чужда она!

Красивой Клеопатры вам

Знаком плохой конец!

Беря героев римских в плен,

Она погибла наконец

И превратилась в прах и тлен.

Была царица хоть куда!

А толку что? Прошли года -

И миру истина ясна,

Что красота и та беда.

Блажен, кому чужда она!

Знаком и храбрый Цезарь вам,

Знаком его конец!

Он захватил над Римом власть,

Но был заколот сей храбрец,

Как раз когда он правил всласть.

Он закричал: " И ты, мой сын! "

Вы видите, прошли года -

И миру истина ясна,

Что храбрость - сущая беда.

Блажен, кому чужда она!

Вам любопытный Брехт знаком,

Он был вам прежде мил!

Но докучал вопросом он:

Кто богача обогатил?

И вы его скорее - вон.

Как любознателен был Брехт!

Но видите: прошли года -

И миру истина ясна,

Что любознательность - беда.

Блажен, кому чужда она!

А вот пред вами тот, чья жизнь

На волоске - Макхит!

Пока он разуму внимал

И грабил там, где надлежит,

Он равных в мастерстве не знал.

Но вот он сердцу волю дал,

И дни нужны, а не года,

Чтоб стала истина ясна,

Что даже чувственность - беда.

Блажен, кому чужда она!

VIII

Борьба за собственность.

Комната в Олд Бейли.

Люси. Входит Смит.

СМИТ. Сударыня, с вами хочет поговорить госпожа Полли Макхит.

ЛЮСИ. Госпожа Макхит? Введи ее.

Входит Полли.

ПОЛЛИ. Здравствуйте, сударыня. Сударыня, здравствуйте!

ЛЮСИ. Что вам угодно?

ПОЛЛИ. Вы меня узнаете?

ЛЮСИ. Конечно, узнаю.

ПОЛЛИ. Я пришла, чтобы извиниться перед вами за свое вчерашнее пове-дение.

ЛЮСИ. Очень интересно.

ПОЛЛИ. Собственно, единственное, что может меня извинить, это мое

несчастье.

ЛЮСИ. Да-да.

ПОЛЛИ. Сударыня, вы должны простить меня. Господину Макхиту не следовало ставить нас в такое положение, не правда ли? Вы можете сказать ему это.

ЛЮСИ. Я... я... с ним не встречаюсь.

ПОЛЛИ. Вы же с ним встречаетесь.

ЛЮСИ. Я с ним не встречаюсь.

ПОЛЛИ. Простите.

ЛЮСИ. Он же вас очень любит.

ПОЛЛИ. Ах нет, он любит только вас, я это отлично знаю.

ЛЮСИ. Вы очень любезны.

ПОЛЛИ. Ах, сударыня, мужчина всегда боится женщины, которая любит его сверх меры. Я сразу заметила, что он в некотором роде в долгу перед вами.

ЛЮСИ. Вы говорите это искренне?

ПОЛЛИ. Совершенно искренне.

ЛЮСИ. Милая Полли, мы обе любили его сверх меры.

ПОЛЛИ. Может быть. (Пауза.) А теперь, сударыня, я объясню вам, как все

это случилось. Десять дней назад я впервые увидела господина Макхита в

гостинице " Каракатица". Со мной была моя мать. Дней через пять, точнее,

позавчера мы поженились. Вчера я узнала, что его разыскивает полиция как

преступника. А сегодня я не знаю, что с нами будет.

Пауза.

ЛЮСИ. Я вас понимаю, милая барышня.

ПОЛЛИ. Госпожа Макхит.

ЛЮСИ. Госпожа Макхит.

ПОЛЛИ. Знаете, я прямо завидую вам, вспоминая, как он вел себя с вами. Когда я его покидала, он не выразил ни малейшего сожаления. Может быть, у него в груди не сердце, а камень?

ЛЮСИ. Я, право, не знаю, во всем ли виноват один господин Макхит. Вам следовало оставаться в своем кругу, милая барышня.

ПОЛЛИ. Госпожа Макхит.

ЛЮСИ. Госпожа Макхит.

ПОЛЛИ. Вы совершенно правы. Или, по крайней мере, мне следовало поставить все на деловую почву. Мой папа всегда этого хотел.

ЛЮСИ. Конечно.

ПОЛЛИ (плача). Ведь он же мое единственное достояние.

ЛЮСИ. Милочка, такое несчастье - может случиться и с умнейшей женщиной. Но официально вы все-таки его жена, пусть это вас утешит. Мне больно на вас глядеть. Не хотите ли чего-нибудь?

ПОЛЛИ. Чего?

ЛЮСИ. Закусить, подкрепиться?

ПОЛЛИ. О да, пожалуйста.

Люси выходит.

Ну и стерва!

ЛЮСИ (возвращается с кофе и пирожными). Пожалуй, этого хватит.

ПОЛЛИ. Я причиняю вам столько беспокойства, сударыня.

Пауза.

У вас такой хороший его портрет. Когда он его принес?

ЛЮСИ. Что значит - принес?

ПОЛЛИ (с невинным видом). Ну, когда он его здесь повесил?

ЛЮСИ. Он его вообще не вешал.

ПОЛЛИ. Он дал вам его здесь, в этой комнате?

ЛЮСИ. Он вообще не был в этой комнате.

ПОЛЛИ. Ах вот как. Да ничего страшного бы не было, если бы даже он сюда и заходил, правда?

ЛЮСИ. Перестаньте говорить глупости. Вы же пришли сюда только для того, чтобы пошпионить.

ПОЛЛИ. Вы же знаете, где он сейчас, правда?

ЛЮСИ. Я? А вы разве не знаете?

ПОЛЛИ. Сию же минуту скажите, где он.

ЛЮСИ. Понятия не имею.

ПОЛЛИ. Ах, значит, вы не знаете, где он? Честное слово?

ЛЮСИ. Да, не знаю. Неужели вы тоже не знаете?

ПОЛЛИ. Нет, это чудовищно. (Смеется.)

Люси плачет.

Он в долгу перед обеими, и он удрал.

ЛЮСИ. Сил больше нет. Ах, Полли, это ужасно.

ПОЛЛИ (весело). Как я рада, что под конец этой трагедии обрела такую

подругу. Может быть, ты хочешь есть, может быть, скушаешь еще пирожное?

ЛЮСИ. Пирожное! Ах, Полли, не будь так мила со мной. Право, Полли, мужчины того не стоят.

ПОЛЛИ. Конечно, мужчины того не стоят. Но что же делать?

ЛЮСИ. Нет! Теперь я выложу всю правду, Полли. Оно не настоящее.

ПОЛЛИ. Что именно?

ЛЮСИ. Вот это. (Указывает на свой живот.) И все из-за этого

преступника.

ПОЛЛИ (смеется). Ах, как здорово! Значит, это была липа? Ну и стерва же

ты! Слушай, ты хочешь Мэкки? Дарю его тебе. Возьми его себе, если найдешь!

За дверью слышны голоса и шаги.

Что там такое?

ЛЮСИ (у окна). Мэкки! Они его снова поймали.

ПОЛЛИ (упавшим голосом). Теперь все кончено.

Входит госпожа Пичем.

ГОСПОЖА ПИЧЕМ. Ах, Полли, вот ты где. Переоденься, твоего мужа скоро

повесят. Твой вдовий наряд я захватила.

Полли переодевается.

Черное тебе очень к лицу. Только гляди немного веселее.

IX

Пятница, пять часов утра. Мэкки-Нож, который снова пошел к проституткам, предан ими вторично. Теперь его повесят.

Камера смертников.

Звонят вестминстерские колокола. Констебли вводят в камеру закованного в

кандалы Mакхита.

СМИТ. Давайте его сюда. Вестминстерские колокола уже зазвонили.

Подтянитесь, на вас же лица нет. Не знаю, что на вас так подействовало.

(Констеблям.) Когда колокола зазвонят и третий раз - это будет ровно в шесть, - он уже должен быть повешен. Срочно все приготовить.

КОНСТЕБЛЬ. Уже четверть часа улицы Ньюгейта до того запружены людьми, что пробиться вообще невозможно.

СМИТ. Странно. Неужели они уже знают?

КОНСТЕБЛЬ. Если так пойдет дальше, через четверть часа об этом будет

знать весь Лондон. И тогда люди, собиравшиеся приветствовать королеву, хлынут сюда. А королева проедет по пустым улицам.

СМИТ. Поэтому нельзя мешкать. Если мы управимся к шести, то к семи люди еще поспеют на шествие. Марш!

МЭК. Эй, Смит, который сейчас час?

СМИТ. Четыре минуты шестого.

МЭК. Четыре минуты шестого.

Смит запирает дверь камеры снаружи. В это время входит Браун.

БРАУН (Смиту, спиной к камере). Он там?

СМИТ. Вы хотите его видеть?

БРАУН. Нет-нет-нет, ради бога, сделайте все сами. (Уходит.)

МЭК (неожиданно разражается потоком слов: он говорит тихо). Смит, не

бойтесь, я не собираюсь вас подкупить. Я все знаю. Если бы я вас подкупил,

вам пришлось бы в лучшем случае удрать за границу. Для этого вас нужно обеспечить на всю жизнь. Тысяча фунтов, не так ли? Ничего не отвечайте. Через двадцать минут я скажу вам, сможете ли вы получить эту тысячу фунтов к полудню. Выйдите и хорошенько подумайте. Жизнь коротка, а денег мало.

МЭК (тихо, в быстром темпе поет).

О состраданье просит вас Макхит.

Он не под буками, не под кустом

Боярышника на траве лежит.

О нет, лежит он в склепе гробовом!

Друзья, друзья, молящему внемлите.

Пускай громаду этих стен прорвет

Его последний горестный призыв.

Помянете его, когда умрет.

Но ведь сейчас, покамест Мэкки жив.

Так помогите же, о, помогите!

В коридоре появляются Маттиас и Джекоб.

Оба подходят к Мэку.

МЭК. Двадцать пять шестого. Вы, я вижу, не торопитесь...

ДЖЕКОБ. Как-никак нам пришлось...

МЭК. Как-никак меня повесят, чучело! Итак, сколько вы можете взять из вашего личного хранилища?

МАТТИАС. Из нашего хранилища - в пять утра?

ДЖЕКОБ. Неужели действительно дошло до этого?

МЭК. Четыреста фунтов, идет?

ДЖЕКОБ. А с нами что будет? Это же все, что у нас есть.

МЭК. Кого повесят - вас или меня?

МАТТИАС (сердито). А кто лежал у Сьюки Тодри, вместо того, чтобы

смыться? Мы или ты?

МЭК. Заткнись. Скоро буду лежать совсем в другом месте. Половина

шестого.

ДЖЕКОБ. Ну что ж, Маттиас, надо соглашаться.

СМИТ. Господин Браун велел спросить, что подать вам на завтрак.

МЭК. Оставьте меня в покое. (Маттиасу.) Ты хочешь или не хочешь?

(Смиту.) Спаржу.

МАТТИАС. Кричать на себя я никому не позволю.

МЭК. Да я же не кричу на тебя. Просто я... Итак, Маттиас, ты дашь меня

повесить?

МАТТИАС. Конечно, я не дам тебя повесить. Кто об этом говорит? Но

четыреста фунтов - это действительно все наши деньги.

МЭК. Пять часов тридцать восемь минут.

ДЖЕКОБ. Давай живей, Маттиас, а то это будет уже ни к чему.

МАТТИАС. Если только сумеем пробиться. Ни пройти, ни проехать из-за

этого сброда.

МЭК. Если вас не будет здесь без пяти шесть, вы меня больше не увидите.

(Кричит.) Больше не увидите!..

СМИТ. Уже ушли. Ну как?

МЭК. Четыреста.

Смит, пожав плечами, уходит.

(Вдогонку Смиту.) Мне нужно поговорить с Брауном.

Смит входит с констеблями.

СМИТ. Через десять минут все должно быть готово.

КОНСТЕБЛЬ. Опускная доска не действует.

СМИТ. Ничего знать не хочу. Уже второй раз звонили.

МЭК (поет).

Глядите, он уже почти отпет,

Теперь Макхит поистине банкрот.

Вы, для кого сошелся клином свет

На деньгах, неужели он умрет?

Что пользы вам в повешенном Макхите?

Как стадо перепуганных свиней

Бегите к королеве! К ней одной!

Поговорите о страдальце с ней,

Он вдоволь сыт предсмертною тоской.

Так помогите же, о, помогите!

Появляется Полли.

СМИТ. Я не могу вас к нему пустить. Ваша очередь еще не подошла.

ПОЛЛИ. Не будьте бюрократом. Я его жена, я должна с ним поговорить.

СМИТ. Но не больше пяти минут.

ПОЛЛИ. Еще чего - пять минут! Глупости. Пять минут! Это нельзя раз-два.

Это же прощание навеки. В таких случаях муж и жена должны многое друг другу сказать... Где же он?

СМИТ. Разве вы его не видите?

ПОЛЛИ. Ах да, конечно. Благодарю вас.

МЭК. Полли!

ПОЛЛИ. Да, Мэкки, я здесь.

МЭК. Да, конечно!

ПОЛЛИ. Как ты себя чувствуешь? Ты очень раскис? Это ведь нелегко!

МЭК. Что ты вообще собираешься делать? Что с тобой будет?

ПОЛЛИ. Ах, это пустяки, наша фирма работает превосходно. Мэкки, ты

очень нервничаешь… Не понимаю, что с тобой. Ты ведь всегда был вполне здоровым человеком.

МЭК. Слушай, Полли, ты не можешь вытащить меня отсюда?

ПОЛЛИ. Да, конечно.

МЭК. Конечно, нужны деньги. Я тут с надзирателем...

ПОЛЛИ (медленно). Деньги ушли в Саутгемптон.

МЭК. А здесь у тебя ничего нет?

ПОЛЛИ. Нет, здесь нет. Но знаешь, Мэкки, я могу, например, с кем-нибудь

поговорить... может быть, даже обратиться к самой королеве. (Подавленно.) О Мэкки!

СМИТ (уводя Полли, Мэку). Ну что, собрали тысячу фунтов?

ПОЛЛИ. Прощай, Мэкки! Всего хорошего! Не забывай меня! (Уходит.)

Смит и констебли вносят столик. На нем тарелка со спаржей.

СМИТ. Спаржа сварилась?

КОНСТЕБЛИ. Так точно. (Уходят.)

Появляется Браун. Он подходит к Смиту.

БРАУН. Смит, чего он от меня хочет?

Браун и Смит входят со столиком в клетку. Смит уходит.

Пауза.

Здравствуй, Мэк. Вот спаржа. Поешь немного.

МЭК. Не трудитесь, господин Браун. Найдутся другие люди, чтобы оказать мне последние почести.

БРАУН. Ах, Мэкки!

МЭК. Прошу со мной рассчитаться! Тем временем позвольте мне поесть. Это мой последний завтрак. (Ест.)

БРАУН. Приятного аппетита. Ах, Мэкки, ты же просто пытаешь меня

раскаленным железом.

БРАУН. Мэк, когда ты так говоришь, я ни о чем не могу думать.

За сценой слышен громкий стук.

ГОЛОС СМИТА (за сценой). Так. Теперь выдержит.

МЭК. Расчет, Браун.

БРАУН. Если ты настаиваешь - пожалуйста. Значит, во-первых, деньги за

поимку убийц, которых изловили благодаря тебе или твоим людям. Ты получил от правительства в общей сложности...

МЭК. Три случая по сорок фунтов каждый, итого сто двадцать фунтов.

Четверть этой суммы причитается вам. Следовательно, мы должны вам тридцать фунтов.

БРАУН. Да-да... Но я, право, не знаю, Мэк. Стоит ли тратить последние

минуты...

МЭК. Пожалуйста, оставьте эту дребедень. Тридцать фунтов. И за

доверское дело восемь фунтов.

БРАУН. Как же так, восемь фунтов! Не мало ли? Там же было...

МЭК. Вы мне верите или вы мне не верите? Итак, по балансу последнего

полугодия вы получаете тридцать восемь фунтов.

БРАУН (громко всхлипывая). Всю свою жизнь... я...

ОБА. Исполнял все твои желания.

МЭК. Три года в Индии - и Джон завербован, и Джимми взят, - пять лет в

Лондоне, и вот благодарность. (Изображает повешенного).

Неверным другом предан, здесь висит

Прекраснейший, добрейший из людей.

Увы, на шее собственной Макхит

Узнал всю тяжесть задницы своей.

БРАУН. Мэк, если ты со мной так говоришь... Кто нападает на мою честь,

тот нападает на меня. (В гневе выбегает из клетки.)

МЭК. На твою честь...

БРАУН. Да, на мою честь. Смит, начинайте! Впустить посетителей. (Мэку.)

Извини, пожалуйста.

СМИТ (входит, быстро, Мэку). Вы собрали деньги?

МЭК. Да. Если ребята вернутся.

СМИТ. Их не видно. Значит - все кончено.

Впускают посетителей. Входят Пичем, госпожа Пичем, Полли, Люси, проститутки, священник, Маттиас и Джекоб.

ДЖЕННИ. Нас не хотели пускать. Но я им сказала: если вы сейчас же

отсюда не уберетесь, вы будете иметь дело с Дженни-Малиной.

ПИЧЕМ. Я его тесть. Прошу прощения, кто из присутствующих господин

Макхит?

МЭК (представляется). Макхит.

ПИЧЕМ (миновав клетку, становится справа, как потом и все остальные).

Волею судьбы, господин Макхит, вы стали моим зятем, не познакомившись со мной. Обстоятельство, благодаря которому мы впервые увиделись, чрезвычайно прискорбно. Господин Макхит, некогда вы носили белые лайковые перчатки, у вас была трость с набалдашником слоновой кости и шрам на шее. Теперь остался только шрам, кстати сказать, наименее ценная из ваших примет. Пребываете же вы в клетке, а в недалеком будущем и вовсе перестанете где-либо пребывать.

Полли в слезах проходит вдоль клетки и становится справа.

МЭК. Какое на тебе красивое платье!

Маттиас и Джекоб проходят вдоль клетки и становятся справа.

МАТТИАС. Мы не могли пробиться из-за толчеи. Мы так бежали, что я

боялся, как бы Джекоба не хватил удар. Если ты нам не веришь...

МЭК. Что говорят мои люди?

МАТТИАС. Видите, капитан, мы так и знали, что вы нас поймете. Ведь

коронация случается не каждый день. Людям нужно подработать.

ДЖЕКОБ. Они просили передать вам привет.

ГОСПОЖА ПИЧЕМ (проходит вдоль клетки, становится справа). Господин

Макхит, кто бы мог представить себе это неделю назад, когда мы с вами

танцевали в " Каракатице"?

МЭК. Да, танцевали в " Каракатице".

ПИЧЕМ. Жестока судьба человеческая.

БРАУН (в глубине сцены, священнику). И с этим-то человеком мы плечом к плечу сражались в Азербайджане.

ДЖЕННИ (проходит мимо клетки). Мы все в Друри-Лейн просто вне себя. Ни одна душа не пошла на коронацию. Все хотят тебя видеть. (Становится справа.)

МЭК. Меня видеть.

СМИТ. Ну, пошли. Шесть часов. (Выпускает Мэкки из клетки.)

МЭК. Мы не заставим посетителей ждать. Дамы и господа! Перед вами

гибнущий представитель гибнущего сословия. Нас, мелких кустарей,

взламывающих честным ломом убогие кассы, поглощают крупные предприниматели, за которыми стоят банки. Что такое " фомка" по сравнению с акцией? Что такое налет на банк по сравнению с основанием банка? Что такое убийство человека по сравнению с использованием его в своих интересах? Я прощаюсь с вами, сограждане. Благодарю вас за то, что вы пришли. Некоторые из вас были мне очень близки. Меня очень удивляет, что Дженни меня выдала. Впрочем, это лишнее доказательство того, что мир остается прежним. Меня погубило роковое стечение обстоятельств. Ну что ж, я гибну.