Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Пролог. 3 страница






– Да. А самое сложное, наверное, соблюдать меру. Заказать достаточно, чтобы поддержать людей в деревне, но при этом не привлечь к заказу внимание. Клебанов знает?

Минин удивился, а затем насмешливо фыркнул:

– Ничего он не знает.

– Это вы, возможно, очень точно подметили. Но объясните, почему вас так не любят?

Минин снял пиджак, повесил его на спинку стула, и сел за стол. Доктор убрал стопку книг с единственного оставшегося в комнате стула, и тоже сел. Книги были, похоже, отчётами, и довольно старыми, что было интересно.

– Я раньше был политруком. Моя задача состояла в том, чтобы никто не отклонялся от линии партии. Я должен был докладывать о тех, кто легкомысленно говорил о своей работе, кого видели с кем-то, с кем ему не нужно было пересекаться по работе, кто чихал во время исполнения национального гимна. Разумеется, они все втайне меня не любили за это. Но вслух сказать ничего не могли, так как об этом я тоже мог сообщить.

– А теперь они не любят вас открыто.

– А вы бы любили?

Он раскрыл ящик и вынул из него две стопки и начатую бутылку водки. Когда он доставал их, его рукав закатился и Доктор увидел под ним край татуировки.

– Так почему вы остались тут?

– В Москве я никому не нужен. Им проще было бросить меня здесь и забыть. Я не умею ничего, только предавать доверие моих товарищей.

– Не надо себя недооценивать, – Доктор взял в руку стопку с прозрачной жидкостью и осмотрел её. – А что насчёт уныния, сожаления, депрессии?

– Это я тоже умею, – признал Минин; он опрокинул себе в рот стопку и поморщился от жжения в горле. – Я хотел быть учителем.

– Мы все – учителя, – сказал Доктор. – Я бы хотел узнать побольше об этом, – он показал пробирку. – Для этого мне нужен микроскоп. Большой и блестящий.

– Думаю, найдём.

Минин взял в руку бутылку. Немного поколебавшись, он спрятал её обратно в ящик.

– Зачем вы здесь, Доктор?

– За микроскопом.

– Я не это имел в виду.

– Я знаю.

– И?

Доктор пожал плечами:

– Не знаю. Как и вы, я интересуюсь историей. Я хочу помочь.

– Историей? Откуда вы...– лицо Минина прояснилось. – А, журналы...

– И карты, и записные книжки, и папка, которую вы от меня прячете.

– Да, я занимаюсь этим на досуге, – признал Минин. – Я изучаю историю Новроска со времени своего прибытия сюда. Нужно же чем-то отвлекаться.

– Интересно?

– Вообще-то, да, – Минин наклонился к Доткору через стол, в глаза его загорелся интерес. – До военных тут промышляли китобои. Некоторые из местных жителей до сих пор являются их потомками. Их, правда, это не интересует.

– Наверное, много необычного, много местной специфики, – предположил Доктор.

Минин утвердительно кивнул.

– И много местных легенд.

Минин застыл.

– А, вы знаете.

– Теперь знаю. Догадался. Баринская один раз кое-что упомянула. Расскажите мне о вурдалаках.

Минин встал, приложив руку ко рту, словно боясь сказать что-нибудь необдуманное.

– Это просто сказка, – сказал он, наконец. – Одна из тех легенд, которые неизбежно возникают в такого рода общинах, старых и оторванных от мира. Возможно, её корни уходят в какое-то реальное событие. Несчастный случай, непонятная смерть, которую они пытались как-то объяснить.

– Продолжайте.

– Местные верят, что-то на полуострове водится вурдалак, что-то вроде вампира. Вообще-то, скорее сирена – с виду красивая и молодая девушка, которая пленит доверчивых людей, а затем высасывает из них силу, чтобы сохранить свою молодость и красоту, в то время как на самом деле она старая и некрасивая...

– Значит, то, что случилось с Валерией, для них шок. Легенда обретает подтверждение.

– Они знают, что это всего лишь сказка, – возразил Минин. – Они тут обслуживали и ремонтировали самое продвинутое и опасное в мире оружие. Остатки этого оружия гниют у них на глазах. Они не верят в это существо, в чудовище. Они знают, что есть объяснение случившемуся. Просто его ещё не нашли.

Доктор ждал, но Минин сел и, похоже, сказал уже всё, что хотел.

– Они так думают? Или вы так думаете? – спросил Доктор. – И если это всего лишь сказка, и случившееся абсолютно неожиданно и никак с этим не связано, то что в той папке?

Минин не ответил. Вместо этого он взял папку, взвесил её в руке, и передал через стол Доктору.

– Отчёт о вскрытии и отчёт о внутреннем расследовании ещё с тех времён, когда база не была заброшена. Труп, полностью лишённый связующей энергии, кости которого превратились в жижу.

Доктор раскрыл папку и полистал собранные там бумаги.

– А ещё там копии протоколов местной милиции, которые на двадцать лет старше, – добавил Минин.

В папке были фотокопии написанных от руки протоколов, страниц из бухгалтерских книг. Телеграмма, пожелтевшая от времени. Записи местных легенд. Письмо местного китобоя своей сестре в Санкт-Петербург, в котором описывается смерть в 1827 году. Самые разные другие отчёты и описания из местных документов, журналов. Даже страница из корабельного журнала с одной из подлодок, вместе с приказом о переводе капитана, который имел глупость внести такое в журнал.

Доктор взял в руки единственную страницу, которая была распечатана с компьютера. Судя по всему, в принтере на момент печати уже почти не было чернил.

– И это, – это не был вопрос.

– И это, да. Его проигнорировали, разумеется. Как и остальные. Отчёт Софьи Баринской двухлетней давности. Тогда это случилось в последний раз.

 

Попытки Розы заговорить с Софьей Баринской не находили взаимности. Женщина была явно поглощена собственными мыслями, хотя думала ли она о неожиданном прибытии тридцати военных с Доктором, Джеком, и Розой или же о необъяснимых нападениях на двух молодых людей, было не ясно. Наверное, понемногу обо всём, подумала Роза.

– Так вы тут выросли? – спросила она.

– Здесь мы рождаемся уже взрослыми, – ответила Софья.

Ну, уже что-то.

– Тяжело это, наверное.

Софья бросила на неё взгляд, и машину подбросило на стыке двух больших бетонных плит. Такое ощущение, что дорогу бросили заботиться о себе самой. Из крошащейся поверхности торчала трава. Никаких следов разметки видно не было.

– Вы могли бы уехать, – тихо сказала Роза.

В её голосе чувствовалось разочарование, а ведь она не жила тут.

– Ближайшим же поездом, – сказала Софья без единой интонации.

– Тут есть вокзал?

– Больше нет. Последний поезд уехал лет двадцать назад.

– А... Понятно... А куда мы едем?

В этот раз Софья на неё посмотрела, и гораздо дольше, чем Роза считала безопасным, учитывая, что они скакали по разбитой дороге.

– Вначале в отделение милиции, которое также является моим домом, проверить, нет ли сообщений. Затем я должна рассказать о случившемся родителям Павла, – сказала она. – После этого, с тобой или без тебя, мне нужно будет выпить.

 

Доктор одним взглядом прочёл отчёт о вскрытии трупа. Он полистал остальные документы и вернул папку Минину.

– Вы их совсем читать не собираетесь?

– Я всё уже прочёл.

– И?

– И думаю, что вам нужно эксгумировать одно из тел и осмотреть его, чтобы убедиться, что причина смерти та же.

– По описанию – та же. Да и вообще, – продолжал Минин, пряча папку в ящик стола, – нельзя выкапывать старые трупы без соответствующего разрешения. Понадобятся разрешения как минимум Баринской и ближайших родственников покойного. Иначе это будет незаконно.

– А высасывать из людей кости и жизненную энергию законно?

Минин вздохнул.

– Я вас понимаю.

– И я вас понимаю. Ладно, где микроскоп?

Минин отправил Доктора искать Екатерину Корнилову. У неё была собственная лаборатория в другом конце здания, и, по заверению Минина, её оборудование включало в себя мощный электронный микроскоп. Чтобы попасть туда, Доктору пришлось пойти по коридору, который проходил вдоль внешней стены большого здания. Странно, но не было видно никакой возможности пройти напрямик.

Она сидела за лабораторным столом и что-то набирала на клавиатуре ноутбука. Прежде чем зайти, Доктор на секунду задержался в двери, рассматривая Екатерину. Лет двадцать пять, тёмные, завязанные в узел, волосы, белый лабораторный халат. На ней были очки, к которым была привязана верёвочка, чтобы они могли висеть на шее, когда не нужны. Здравомыслящая, практичная женщина.

– Всё по последнему слову, – сказал он.

Она не подняла голову:

– Далеко не последняя модель, но работать можно.

Она завершила предложение, повернулась к нему, и улыбнулась.

– Вам чем-то помочь, Доктор?

– Пришёл просить одолжить мне микроскоп.

– Вон он стоит, – она кивнула на оборудование, установленное на столе. – Опять же, далеко не последняя модель, но работает. А зачем он вам?

– Хочу рассмотреть вот это, – Доктор протянул осколок камня в пробирке. – Это с одного из вертикальных камней.

– Гранит, с вкраплениями кварца.

– Вы в этом уверены?

– Это наиболее вероятный вариант, – она закрыла ноутбук и подошла к нему. – Вам помочь?

– Спасибо.

– Только предупреждаю, я биолог, а не геолог.

– В самом деле? – Доктор вынул свой образец камня. – Тогда расскажите мне об обезьянах.

Она на секунду помедлила с ответом.

– Нет никаких обезьян.

– Правда?

– И никогда не было.

– В самом деле? Тогда почему Борис и остальные всё время о них упоминают.

– Они дразнят Алекса. Лучше бы оставили его в покое. Давайте, я это сделаю, – она взяла образец камня и начала готовить препарат, потянувшись за скальпелем, чтобы соскрести для исследования поверхностный слой.

– И в чём же шутка?

– Они высмеивают педантичность Алекса. Он всё время требует от них, чтобы они заполняли формы, отчёты отправляли вовремя и правильно оформленные. Меня это не раздражает – он прав. Если мы дадим этим клоунам в Москве какой-нибудь повод, они нас оставят без финансирования. Но Клебанов, Борис, и жители, которые помнят, как было раньше, их раздражает само присутствие Алекса. Оказывается, даже умер один человек. Самоубийство.

– И они высмеивают его при любой возможности?

– Да.

Доктор смотрел, как она настраивает регулировки, а на мониторе появляется изображение фрагмента образца. Оно всё было в ямках и впадинах, словно лунный пейзаж.

– А обезьяны?

– Это было ещё до меня. И до Бориса. Вроде бы, Алекс нашёл документы на пять живых особей. И сильно разозлился.

– Его волнует этичность?

– Не думаю, что его волновало то, что случилось с обезьянами. Он был недоволен, что документы были оформлены, деньги потрачены, а обезьян никаких никогда не было. Не прибыли. И никто даже не помнил, кто вообще подавал запрос на них и зачем.

– Испытание биологического оружия, – сказал Доктор. – Вы же биолог, можете догадаться, зачем они были нужны.

– Я не такая биолог, – ответила она. – Я изучаю вакцины и защиту от биологического оружия.

– Разумеется. Поэтому это так секретно.

– Поэтому тут всё так кустарно и непрофессионально, – ответила она. – В общем, Алекс поднял шум из-за несуществующих обезьян, и они это ему припоминают. Кажется, это было на той же неделе, когда Чедакин умер. Может быть, в этом всё дело.

Доктор сосредоточился на экране и увеличивал изображение.

– Да, возможно.

«Что-то тут не так», – подумал он. Вкрапления в камне, которые все считали кварцем... Они не были похожи на случайные жилы, скорее они выглядели как искусственные.

– Вам это ничего не напоминает?

Екатерина пожала плечами:

– Нет. Разве что, на печатную плату немного похоже.

– У меня такая же ассоциация возникла.

Стоячие камни, которые на самом деле кремниевые микросхемы? Он поцокал языком и снова изменил увеличение.

– А кто такой был Чедакин?

 

Роза осталась в машине. Несмотря на то, что она была укрыта от ветра, она замёрзла. Софья включила обогреватель на максимум, но он, похоже, не мог прогреть воздух. Они припарковались за большим экскаватором. Не считая автомобиля Софьи, это было первое увиденное Розой транспортное средство и, как и всё остальное, экскаватор был старый и ржавый.

Роза смотрела, как милиционерша разговаривала на пороге небольшого квадратного дома с мужчиной и женщиной, родителями Павла. Смотреть на это было тяжело, но отвести взгляд было ещё сложнее. Женщина плакала, мужчина прижимал её к себе одной рукой, его лицо было пепельного цвета.

Затем Софья вернулась, и какое-то время они ехали молча.

– Я еду в бар, – в конце концов сказала она.

– Вы правы, нам нужно выпить. Вам нужно выпить, – Роза не знала, что сказать. – А как называется этот бар?

– Никак не называется. Просто бар.

– Ясно. Наверное, ваша работа очень сложная.

– Сложная? Обычно она до скуки простая. Но в некоторые дни...

– Как они восприняли известие?

– Плохо. Но мы тут привыкли и к смерти, и к трудностям.

Взгляд Софьи был прикован к потрескавшейся дороге, по которой они ехали. Бесхозные подъёмные краны в доках – тёмные на фоне стального неба – постепенно приближались.

– Валень, отец Павла, дружил с Чедакиным. Так что для него это уже не первая утрата.

– А что случилось с Чедакиным?

– Он умер.

Они выехали на старую пристань, бар был прямо перед ними. Это было квадратное бетонное здание, отличавшееся от соседних лишь тем, что его окна не были закрыты ставнями и в их горел свет.

Софья остановила машину посреди дороги напротив двери. Видимо, раз машина была только у неё, она могла парковаться там, где захочет. В этом случае – рядом с ржавой подводной лодкой, рубка которой торчала из ледяной воды рядом с пристанью.

– Он застрелился.

Тем временем вечерело.

– Он говорил то, что на самом деле думал, а не то, что должен был думать. Нам это было приятно. Но мы его всё время предупреждали, все мы.

Когда они подходили к бару, из него послышался взрыв смеха, казавшийся неуместным среди этой печальной серой разрухи.

– И что случилось?

Софья шла впереди и не оборачивалась.

– Его вызвали в Москву, приказали выезжать следующим же утром. За ним вертолёт выслали. Он покончил с собой, чтобы избежать этого.

– Но откуда они узнали?

Это был совсем другой мир, тебя могли увезти и посадить за решётку, а то и хуже, просто за то, что ты высказал своё мнение. Роза не могла представить, как она или Доктор смогли бы выжить в такой обстановке. А уж её мама...

– Оттуда же, откуда они всегда узнавали, – в её голосе была горечь и злость. – Алекс Минин им сообщил.

 

На противоположной стороне доков, вдали от шума бара, вода с льдинками тихо плескалась о крошащуюся пристань. Сухой док, в котором осуществлялся ремонт подводных лодок, а их корпуса обследовались на наличие слабых мест и коррозии, был заброшен и залит водой. Одна из подлодок лежала в воде на боку, за прошедшие годы проржавев насквозь и опрокинувшись. Её поддерживал только тёмный корпус соседней подводной лодки.

Дальше был галечный пляж, а затем утёс, выступающий на краю залива. Волны бились об основание утёса, постепенно размывая его. Когда-нибудь они выбьют камень настолько, что часть утёса обрушится, и обрыв станет ближе к кругу камней.

Сергеев привёз Джека туда, где ожидали его подчинённые, на край доков. Они разбились на группы по три человека, у каждой группы был счётчик Гейгера.

– Полковник и Доктор считают, что утечки радиации нет, так что опасности быть не должно, – сказал Джек раньше, чем успел открыть рот Сергеев – пора было показать, кто тут главный. – Но нужно всё равно проверить, чтобы полностью исключить такую возможность.

– Радиационный фон довольно большой, товарищ капитан, – сказал один из солдат, уже включивший счётчик Гейгера, который немедленно начал щёлкать. – Пока что волноваться не о чем, но если уровень повысится...

– Далеко вы прошли? – спросил Сергеев, сердито глянув на Джека.

– Мы проверили склады по эту сторону пристани. А также сухой док, правда, он уже не сухой.

– А внутри подлодок? – спросил Джек.

Солдаты покачали головами. Эта перспектива у них энтузиазма не вызывала.

– Не думаю, что нужно залезать вовнутрь, – сказал Сергеев. – Мы можем провести измерения снаружи корпуса.

Джек подумал над этим.

– Ладно. Но если обнаружите превышение ожидаемого фона – проверить. Ясно?

Солдаты недовольно кивали. Джек повторил:

– Ясно?

– Так точно!

– Скоро стемнеет, так что давайте начинать.

 

Темнело быстро. Поэтому, если бы кто-нибудь и заметил тёмный силуэт, выползший из воды на галечный пляж, его бы приняли за тень. Если бы кто-нибудь и услышал, как существо плюхнулось на пристань, то подумал бы, что это волна разбилась о камни под утёсом.

Но военные ушли. И некому было так ошибиться. Некому было увидеть щупальца, которые ощупывали всё вокруг. Некому было услышать довольное шипение существа, скользившего дальше, вдоль пристани.

4.

 

В зале было шумно и накурено, как в пабе во время футбольного матча. При входе Розы и Софьи шум немного стих, но новость о прибытии новых людей уже распространилась по общине, так что это была только пауза, а не мёртвая тишина от удивления. Роза думала, что ей сейчас скажут «нам тут чужие не нужны», но, к её облегчению, все повернулись обратно, к своим рюмкам и разговорам.

Софья провела Розу к пустому столику в конце зала. По пути она помахала дородному мужчине за барной стойкой, и им сразу же принесли две стопки и бутылку.

– Это правда? – спросил бармен.

Голос у него был грубый и хриплый.

– Мне нельзя рассказывать, – ответила Софья, разливая содержимое бутылки.

– Так я и думал, – мужчина вздохнул и пошёл обратно к бару, собирая по пути пустую посуду и бутылки.

– Быстро новости распространяются, – сказала Роза.

– Здесь нечем заняться, кроме как сплетничать. По крайней мере, после того, как катера на ночь вернутся.

– Катера?

– Рыбацкие катера. С дальнего конца залива можно выходить в открытое море даже тогда, когда залив уже замёрз.

Что же, это объясняло запах. Роза осмотрелась. Разумеется, многие из присутствующих смотрели на неё. Большинство составляли мужчины, но было и несколько женщин. Все выглядели усталыми и изнурёнными. Что за жизнь, – подумала Роза, – встал, уплыл рыбачить или пошёл копаться в огороде, а затем напился и спать.

– А здесь когда-нибудь бывает тепло? – спросила она.

Софья показала на выпивку – стопку с бледной жидкостью.

– Выпей – согреешься. Ну, как будто согреешься.

Роза выпила. Услышав её резкий, перехватывающий дыхание, кашель, Софья рассмеялась. За ней начали смеяться и люди, сидевшие за соседними столиками, затем соседи соседей, а затем и весь зал. Наконец, прокашлявшись, засмеялась и Роза. От обжигающей жидкости у неё слезились глаза.

– В следующий раз я буду пить кофе, – выдохнула она.

 

Доктор не отрывался от экрана несколько часов. Екатерина вернулась к своему ноутбуку и закончила свой отчёт. А он по-прежнему смотрел на экран, правда, снова сменил увеличение.

– Это поразительно, – сказал он.

– Всё ещё рассматриваете? – она закрыла свой ноутбук и подошла к микроскопу.

– А нельзя посмотреть другой кусок, убедиться, что они одинаковые? – попросил он.

– Конечно.

Екатерина вынула слайд из микроскопа. Она раскрыла его и пинцетом аккуратно вынула тонкий осколок камня. Но он выскользнул из пинцета и упал на стол. Она подняла его пальцами.

У неё перед глазами всё поплыло.

На какой-то момент у неё закружилась голова, перед глазами всё было размыто, её качало. Затем маленький кусочек камня выпал из её руки. Она почувствовала, как Доктор взял её за руку и усадил на табурет.

– Вы себя нормально чувствуете?

– Кажется, да, – её зрение восстанавливалось. – Просто... устала, наверное.

Её пальцы онемели там, где она держала камень. Она посмотрела на них, растёрла, попыталась сфокусироваться.

– О боже! Мои пальцы!

– Дайте взглянуть, – Доктор взял её руку и осмотрел. – Да уж.

Кончики её пальцев сморщились, словно она слишком долго пробыла в ванной. Пальцы как у старухи.

Доктор потянулся к маленькому осколку. Инстинктивно Екатерина почувствовала, что причина случившегося – именно камень.

– Нет!

Но он уже поднял его. Он повертел его в ладони, подбросил в воздух, поймал, а затем опустил его обратно в пробирку, к большему осколку. Затем показал свою руку. Ладонь была морщинистая, кожа на пальцах дряблая, сухая, и древняя.

– Что тут происходит? – незаметно для них зашёл в дверь Клебанов и осудительно посмотрел на Доктора. – Надеюсь, вы не отвлекаете мою сотрудницу от работы?

– И не думаю. Всё хорошо, спасибо. Спасибо, что спросили. За то, что ответили на вопросы, и задали их ещё больше.

– Смените тон на более серьёзный, и проявите уважение, – обиделся Клебанов.

Екатерина удивилась, что он так рассердился. В их работе не было никакой срочности, и Доктор не мешал ей её выполнить. И вдруг...

Доктор всё ещё показывал свою руку. Она, похоже, заживала, кожа на ней снова становилась упругой. Но пальцы Екатерины оставались сморщенными и усохшими. Она протянула свою руку, чтобы показать ему, не понимая, что происходит, и удивляясь своему спокойному научному любопытству по отношению к изменениям в своём теле.

Клебанов подошёл к столу. Он наклонился, упершись руками в стол, и прикрыл глаза.

Доктор взял руку Екатерины и осмотрел.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил он.

Не успела Екатерина ответить, как Клебанов раскрыл глаза и выпрямился.

– Да, – сказал он. – Спасибо. Спасибо, что спросили.

 

Вокруг их столика собралась небольшая толпа. Розе удавалось уклоняться от вопросов о жизни в других частях России и о политической ситуации в Москве. Местные жители с радостью изливали душу и рассказывали о том, как ужасно им тут живётся.

Впрочем, ей показалось, что основной проблемой была обида на то, что их тут бросили, когда списывали доки. Они выживали, самое необходимое они получали в институте, рыбаки и огородники обеспечивали еду.

Вот только недавняя смерть и то, что случилось с Валерией. Хотя никто явно этого не говорил, у Розы сложилось впечатление, что неожиданная и необъяснимая смерть случилась в Новроске не впервые. Если бы ей пришлось высказать своё мнение, она бы предположила, что полтора десятка гниющих атомных подводных лодок в самом центре общины не способствуют здоровью и безопасности, но, с другой стороны, похоже, подлодки были и спасением общины.

Единственным их способом получать электричество, – сказала Софья Розе, – было поддерживать работу генератора на одной из подводных лодок.

– Не волнуйся, он дизельный, а не ядерный, – добавила она, увидев ужас на лице Розы.

Затем она познакомила Розу с Николаем Стресневым, который с гордостью рассказал, что он обслуживает генератор. Стреснев был похож на остальных мужчин этой страны: выглядел старше своего возраста, усталый, выпивший. Он жил лишь сегодняшним днём, и у него была привычка яростно чесать за ухом, как блохастая собака. Роза старалась не думать о том, почему он так делает, и какие у него представления о личной гигиене. Насколько она смогла понять, он практически всё время жил в подводной лодке. Если не считать того времени, которое он проводил в баре.

Она попыталась вернуть русло разговора к несчастным случаям, надеясь выяснить, не было ли похожих событий, и если да, то давно ли это было.

– Вас это не пугает? – спросила она, заметив всеобщее равнодушие.

– Людям свойственно умирать, – объяснила Софья. – Жизнь тяжёлая. Каждый год погибают несколько наших моряков. Ещё какое-то количество людей – от гриппа, врачей-то у нас нет... И мы постоянно живём с подлодками и с тем, что может с ними случиться.

– Но это же страшно.

– Только если не перестаёшь думать об этом. Мы живём с этим постоянно. К этому привыкаешь. Как и ко всему.

– Если хотите узнать что-нибудь на самом деле страшное, – сказал Николай, обращаясь к Розе, – сходите к старику Георгию. Он кое-что видел.

– Правда? А что он видел?

– Не обращайте внимания, – сказала Софья. – Георгий старый и слепой. Давно уже зрение потерял. Несчастный случай при обслуживании одной из подлодок ещё в те времена.

– Он до сих пор что-то видит, – настаивал Николай. – То, что ещё не случилось, и другое, – он вылил в рот остатки алкоголя и стукнул пустой стопкой по столу. – Это называется ясновидение.

– Он бедный слепой старик, – настаивала Софья.

Роза кивнула.

– А где он живёт? – спросила она.

 

Когда Доктор не поддался на запугивания Клебанова, а на его замечания предложил позвонить в Москву и узнать, что там по этому поводу думают, Клебанов ушёл.

– Обычно он не такой, – сказала Екатерина Доктору.

– Обычно он главный, – ответил Доктор. – Посмотрите.

Он показал ей руку. Она вернулась в нормальное состояние. У Екатерины рука была всё ещё старая и сморщенная.

– Вам придётся увлажнить, – сочувственно сказал Доктор. – Но ткани вокруг здоровые. Думаю, за несколько дней всё восстановится. Ваш организм с этим справится.

– Но что произошло? И почему, когда оно повлияло на вас, ваша кожа восстановилась сразу?

Доктор покачал головой.

– Ума не приложу, – пробормотал он. – Поглощение энергии – понятно, для этого может быть много причин. Но глупо ведь настраиваться только на один вид ДНК и один источник жизненной силы. Почему только на людей, а? Я же похожий, так что если оно не воспринимает меня, то не воспримет ничто другое. Отказываться от альтернативы – с чего бы это?

Екатерина нервно рассмеялась, глядя на свои сморщенные пальцы:

– Понятия не имею, о чём вы.

Он тоже рассмеялся:

– Я тоже. Давайте вместе подумаем. Вам нужна энергия, и вы её поглощаете. Этими камнями. А похожее на кварц вещество резонирует как кварц. Оно и передаёт сигнал. Но они это не всё время делают. Ведь не происходит же такого, чтобы облокотился на камень и бац! – тебе уже 107 лет, и кости жидкие. Значит, они как-то включаются. Возможно, их запустила радиация микроскопа.

– Радиации у нас тут хватает, – медленно ответила Екатерина. – Это беспокоит, но к этому привыкаешь. Несмотря на то, что говорят в официальных сообщениях, некоторые из этих подлодок фонят как... как... – она пыталась подобрать сравнение.

– Как старые ржавые подводные лодки? – предложил Доктор. – Но вы бы не захотели получать энергию исключительно от людей, так ведь? Вы бы брали всё, что есть.

– Может быть, это зависит от того, для чего нужна эта энергия.

Он нахмурился: она только что сказала ему, что два плюс два будет пять.

– Я знаю, для чего она им нужна, – сказал он.

 

Когда Софья Баринская привела к Георгию Зиновьеву англичанку, он сидел в темноте, один. Никто больше не знал, что она англичанка, её произношение было идеальное. И Георгий определил, кто она, не по её речи. Он просто знал. Также он знал, что она не хотела, чтобы кто-нибудь это знал, поэтому он на время разговора отослал Софью обратно в бар.

– Я никогда не включаю свет, – признался он. – Зачем мне это? Вам придётся поискать выключатель самой. Если он вообще есть.

– У вас не бывают гости? – спросила она.

– Редко. Мало. Однажды придёт человек с волком на руке.

– С волком? – Розе внезапно стало холодно, ещё холоднее, чем было. – Почему?

Она имела в виду, почему волк на руке, но старик ответил на другой вопрос.

– Чтобы убить меня, – ответил он. – Присаживайтесь.

– Странно. А откуда вы знаете, что я не села?

– Я хотя и слепой, но в голове у меня всё равно рождаются образы. А когда вы говорите, я чувствую, откуда исходит звук. Поэтому я знаю, что вы не сидите.

– Говорят, вы можете видеть... что-то.

Он рассмеялся:

– Знаю я, что они говорят. Может быть, они и правы. Я уже и сам перестал слушать, что я говорю. Остальные перестали меня слушать, и я это предвидел давным-давно.

– Потому что вы ошибались? – спросила она.

Он снова рассмеялся, в этот раз не весело.

– Нет. Потому что я оказывался прав.

– Вы видите будущее?

– О, нет. Я могу видеть только настоящее, так же, как и вы. Только мне, в отличие от вас, глаза для этого не нужны. Мне даже присутствовать на месте не нужно.

– И что же вы видите сейчас?

– Я не могу увидеть что-то по своему желанию.

– Простите.

– Да ничего страшного. Но... – он колебался; что-то было, что-то появлялось на периферии его сознания. – Я вижу рябь на воде. Разбитый лёд и следы на снегу. Там солдаты – на пристани.

 

Они постепенно продвигались вдоль пристани. Джек оставил Сергеева в одной тройке с собой и ещё одним солдатом, по фамилии Разул. Именно у Разула был счётчик Гейгера, и он на ходу описывал им дуги перед собой. Они слышали непрекращающийся треск.

 

– А Николай выходит из бара. Он пьяный, конечно, но генератор скоро нужно будет дозаправить. Он устал, замёрз, и хочет спать.

Офицер, который был с солдатами, но был без униформы, смотрел на мужчину, который качающейся походкой шёл по пристани, слышал, как он пробормотал что-то солдатам, и пошёл в направлении одной из подлодок. Мужчина шёл так, словно он был на палубе корабля во время шторма.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.