Ветры перемен

Процесс „отлучения" начался как-то раз, в воскресенье спустя несколько недель во время одного из наших обычных молитвенных собраний. Мне показалось, что и Олды и Митчеллы были особенно серьезны в тот вечер.

„Что случилось? " — спросила я, входя в гостиную Олдов. Кен откинул голову и посмотрел в потолок.

„Мы с Мэри уезжаем в отпуск", — резко сказал он.

Первой моей реакцией была паника при мысли о том, что меня покидают. Что я буду делать без Олдов? Конечно, у меня оставались Митчеллы, но я была связана с обеими семьями, они обе поддерживали меня. Митчеллы впервые познакомили меня с церковью, Олды с самого начала были мне очень близки. А может быть, это только начало? Неужели вскоре я потеряю обе семьи?

Похоже, что Мэри прочла мои мысли. Она подошла ко мне и взяла меня за руку. Ее глаза наполнились слезами, когда она заговорила.

„Моя дорогая, — сказала она, — ты должна понять, что так будет всегда. Те, кого мы любим, всегда будут оставлять нас. Только Иса остается с тобой навсегда".

Кен подошел к нам и встал рядом со мной

„И еще кое-что, Билкис, — сказал Кен. — Ты можешь быть уверена, что Господь никогда не выведет тебя из опасной ситуации, если у Него нет на то цели. И поэтому ты можешь радоваться даже сейчас, несмотря на все твои переживания".

До разлуки оставалось всего лишь две недели, и я могла все это время быть с Олдами и Митчеллами. День отъезда приближался, и мне становилось все грустнее. Все пытались заполнить верой вакуум, который образуется после отъезда Кена и Мэри, но это была лишь игра, а не реальность.

Это был очень печальный день, когда Митчеллы, я и другие собрались в нашей маленькой группе берующих в доме Олдов на прощальное собрание. Мы старались изо всех сил сделать это собрание праздником, но у каждого на сердце было тяжело. Мы пытались сделать вид, что мы не „отпускаем" их, а посылаем.

Это была бравада. Но глядя, как тяжело нагруженный автомобиль Олдов выезжает на главную дорогу, мы чувствовали, что жизнь никогда больше не будет такой насыщенной.

Возвращаясь домой в тот день, я ощущала одиночество, мне казалось, что я осталась совсем одна во враждебном обществе. Как глупо. В конце концов, ведь в Вахе остались Митчеллы!

Процесс „отлучения" принял новую неожиданную форму, когда как-то раз утром, спустя несколько месяцев после отъезда Олдов, мне позвонил доктор Дениел Бэкш. Он сказал, что он и доктор Стенли Мунихэм, представляющий группу под названием „Всемирное видение", располагающуюся в Калифорнии, США, навестят меня. Я никогда не слышала об этой организации, но двери мои были открыты для каждого, даже для тех, кто просто из любопытства хотел посмотреть, как выглядит мусульманка, обращенная в христианство.

Они приехали через несколько дней. Когда мы закончили обед, доктор Мунихэм стал говорить, и я сразу поняла, что он приехал сюда не из любопытства. Его интересовало мое обращение, но я почувствовала, что он точно с таким же интересом расспрашивал бы меня об обращении моего садовника. Отхлебнув чай, он перешел к делу.

„Вы не могли бы поехать в Сингапур, мадам Шейх, " — спросил доктор Мунихэм, — чтобы свидетельствовать о Господе? "

„В Сингапур? "

„Билли Грэам устраивает там большую конференцию под названием „Иса ищет Азию". Это конференция для азиатских христиан всех национальностей — индонезийцев, японцев, индусов, корейцев, китайцев и пакистанцев. Ваше свидетельство очень вдохновит нас".

Эта идея показалась мне хорошей, но у меня было достаточно дел здесь в Вахе, чтобы просто так отправиться в другую часть света.

„Ну что ж, — сказала я, — я помолюсь об этом".

„Пожалуйста! — сказал доктор Мунихэм и вскоре распрощался со мной.

Долгое время после ухода доктора Мунихэма я сидела на веранде, размышляя, как я и обещала ему, о приглашении.

Одна часть меня утверждала, что я должна воспользоваться такой возможностью. Другая же заверяла, что мне не стоит даже думать об этом. И тогда у меня появилась идея.

Мой паспорт. Конечно. Срок его действия подходил к концу, его возобновят, если я отправлюсь в Сингапур. В то время в Пакистане было очень много сложностей с паспортами. Ситуация была невозможной. Некоторые люди посылали свои паспорта на продление или замену и никогда больше не получали их назад.

Почему бы не отнестись к этой ситуации как к голосу Господа? Если Он хочет, чтобы я поехала, Он позаботится о моем паспорте.

В тот же день я заполнила все необходимые анкеты и отправила паспорт по месту назначения. Опустив его в почтовый ящик, я немного засомневалась, подумав, что это может означать мой ответ на поездку в Сингапур.

Через неделю я получила по почте официальный конверт.

Я улыбнулась: „Что ж, это первый шаг к получению нового паспорта, будут приходить другие анкеты, и все это растянется на несколько месяцев".

Я открыла конверт. Там лежал продленный паспорт со всеми официальными печатями.

И вот через несколько месяцев я попрощалась с шестилетним Махмудом и отправилась в Лахор. Там я пробыла немного с сыном Халидом, а затем двинулась в Карачи, где мне предстояло сесть на самолет и лететь в Сингапур. Хотя наступил 1968 год и с моей встречи с Господом прошло полтора года, Халид вел себя так же, как и вся моя семья, проявляя мало интереса к моим исканиям. Я думаю, что он считал меня очень странной, раз в 48 лет я отважилась на такую поездку. Но ему следовало уважать меня как мать, поэтому наша встреча прошла к обоюдному удовольствию.

Позже, садясь в самолет в Карачи и размышляя о поездке, которая мне предстояла, я подумала, что Халид был прав. Что, в конце концов, я собиралась делать в этом самолете на пути в Сингапур? На борту было много верующих, и я думаю, что мне не понравилось то, что я увидела. Я содрогалась от их несдержанности. Они пели евангельские песни, перекрикивались через проходы, иногда поднимая руки и восклицая „Слава Господу! ". Я чувствовала себя неловко. Это была какая-то искусственная радость, похожая на вынужденное веселье, которое я часто наблюдала на улицах Лондона. Я поймала себя на том, что если бы путешествие в верующих кругах означало именно это, меня бы оно не интересовало.

Еще ухудшило положение то, что я почувствовала, что эта поездка имела какое-то личное значение для меня, помимо визита в Сингапур. Все было так, как будто бы она несла в себе пророчество, предсказание того образа жизни, к которому я буду призвана.

„О нет, Господь, — сказала я про себя. — Наверное, Ты просто шутишь со мной! " Пророчество в каком смысле? В том, что я буду проводить много времени среди экстравертов, путешествующих на самолетах? Дома в Вах я чувствовала себя уверенно в роли верующей, но это была провинциальная деревня. Там, по крайней мере, я контролировала ситуацию, вера была для меня очень личной радостью, которой я делилась так, как считала нужным. Конечно же, мне не нравилась идея выставить себя перед сотнями, а может быть, тысячами незнакомых людей.

Когда самолет взлетел, я стала смотреть в окно, наблюдая, как Пакистан подо мной скрывался в тумане. Хотя я знала, что через несколько дней вернусь, что-то тревожило меня, мне казалось, что я стою перед началом чего-то важного. Хотя я вернусь домой в физическом смысле, в каком-то другом смысле я никогда не вернусь обратно. Эта группа берующих в самолете стала моим домом теперь.

Что я, в конце концов, имела в виду? Сама мысль об этом пугала меня.

Из аэропорта Сингапура мы сразу направились в конференц-зал, где уже началось собрание.

Неожиданно, к своему удивлению, я почувствовала, что мое отношение к этой группе верующих меняется.

Там собрались тысячи людей, я никогда еще не видела такого собрания людей в одном месте. Когда я входила в зал, все пели „Как Ты велик". Я ощутила знакомое Присутствие Божьего Духа, и еще никогда оно не было таким волнующим. Почти сразу же мне захотелось плакать, не от печали, но от радости. Раньше мне не доводилось видеть такого количества людей, славящих Господа. Мне было трудно постичь увиденное. Так много людей из стольких стран! Разные расы, разные одежды! Казалось, что ряды верующих, прославляющих Бога, никогда не кончатся.

Но это же совсем другое дело! Нет ничего общего с группой людей, которых я видела в самолете. И тогда я поняла, что испытывала в самолете. Неожиданно все стало предельно ясным. Люди в самолете стеснялись, нервничали, может быть, даже боялись. Боялись новизны, боялись полета. Они пытались взбодрить себя и не пребывали в духе, несмотря на то, что они говорили. Они были в духе не больше, чем я, когда я отчитывала слуг или проявляла гнев в разговоре с дядей, который пытался вернуть меня к исламу. Проблема заключалась в языке, которым они пользовались. Христианский язык обманул меня. Я должна была почувствовать под всей этой христианской терминологией простые человеческие переживания.

Но в этом конференц-зале все было совсем по-другому. Социальные различия остались позади. Началось поклонение. Если пророчество, которое я почувствовала, означало пребывание на таком собрании, то это я могу понять и принять.

И все же кое-что беспокоило меня. Неужели я должна была предстать перед этими тысячами людей и говорить? Одно дело говорить о своих переживаниях с людьми, с которыми я лично знакома, в родном городе. Но здесь? Перед всеми этими людьми из стольких разных стран и континентов? Я не чувствовала себя уверенной.

Я поспешила назад в отель, чтобы немного успокоиться. Я смотрела в окно на Сингапур. Как сильно он отличался от Лондона и Парижа! Люди толкались на улицах, уличные торговцы зазывали людей, и без конца сигналили машины. Присутствие людей отпугивало меня здесь точно так же, как и в конференц-зале. Я вздрогнула, задернула занавески и перешла в другой угол комнаты, села там и постаралась успокоиться.

„О, Господь, — плакала я, — где же твой Дух утешения? "

И тут же я вспомнила детское переживание, связанное с походом на рынок вместе с отцом в родном городе Вах. Отец предупредил меня, что я должна быть рядом, но мне все время хотелось убежать. И в какой-то миг я это сделала. Цветочная лавка привлекла мое внимание, и я побежала к ней, но вдруг поняла, что отца рядом нет. Меня наполнила паника, и я расплакалась: „Папа, пожалуйста, найди меня, я никогда больше не буду убегать! " Едва успев договорить, я увидела его высокую фигуру, он торопливо шел ко мне, прокладывая себе дорогу сквозь толпу. Я снова была с ним! Тогда мне хотелось просто быть рядом.

Сидя в гостиничном номере, я поняла, что еще раз отошла от Небесного Отца. Позволив себе тревожиться, я убежала из Его утешительного Присутствия. Когда же я пойму, что нельзя одновременно беспокоиться И доверять Богу! Я расслабилась и снова почувствовала в душе мир. „Спасибо, Отче, — сказала я, плача с облегчением. — Пожалуйста, прости меня за то, что я отошла от Тебя. Ты здесь. Ты был в том зале. Со мной все будет в порядке".

Через несколько минут в фойе отеля меня кто-то взял под руку и я услышала знакомый голос. Я обернулась и увидела доктора Мунихэма.

„Мадам Шейх, я так рад, что Вы здесь! " — казалось, что доктор Мунихэм счастлив видеть меня. „Вы хотите выступить? " Мне показалось, что он читает мои мысли.

„Не беспокойтесь за меня, — сказала я с улыбкой. — Со мной все будет в порядке. Господь здесь".

Доктор Мунихэм стоял, изучая мое лицо и как будто размышляя о том, как понять мои слова. В конце концов, я тоже говорила на христианском языке, возможно, этим я сбила его с толку точно так же, как была сама сбита с толку в самолете. Глаза доктора Мунихэма будто читали в моей душе. Потом мне показалось, что на его лице промелькнуло удовлетворение.

„Хорошо, — сказал он резко, — Вы будете выступать завтра утром. — Он посмотрел на часы. — За Вас многие будут молиться".

Доктор Мунихэм понял меня правильно. Чувство уверенности не покидало меня и на следующее утро, когда я действительно предстала перед тысячами людей, собравшимися в аудитории, и стала говорить о том, как Господь нашел меня таким странным образом. Говорить было совсем не трудно. Он был со мной, когда я говорила, подбадривая и утешая меня, уверяя меня в том, что Он говорит, а не я. Когда люди окружили меня после моего выступления, я почувствовала, что сделала первый шаг в новом служении для Господа.

Господь также устроил для меня встречу с человеком, который впоследствии стал играть очень важную роль в моей жизни, хотя в то время я об этом не знала. Меня представили доктору Кристи Уилсону, человеку, светившемуся добротой. Он был пастором церкви в Кабуле в Афганистане. Мы увидели деяние Духа, когда обсуждали его работу.

Затем, когда собрание закончилось, я вернулась в Вах. И снова я чувствовала, что поездка имела пророческий характер, как будто Бог просил меня отправиться с Ним в Сингапур, чтобы я могла больше узнать о том служении, которое Он собирался поручить мне.

„Ну что ж, — сказала я себе, — в конце концов, моя штаб-квартира в Вах, возможно, я не буду слишком возражать против того, чтобы выезжать иногда куда-нибудь из уютного безопасного древнего дома моих предков".

Но когда машина свернула с главной дороги к нашему дому, скрывавшемуся за деревьями, я не знала, что процесс „отлучения" еще больше пошатнет мою уверенность.