По железной дороге

В поезде пассажир обращается к проводнику:
- Почему у вас такой чай светлый?
- Успокойтесь, белье будет темное!

О днако не менее 90% всех командировочных странствий осуществлялось по железной дороге. Поездов было много, билеты на них относительно дешевы, сами вокзалы располагались почти в центре любого города и в тех, что помельче, даже составляли этот центр. Поскольку все железные дороги радиально сходились к столице, куда бы москвич ни собрался, путешествие обычно обходилось без пересадок. Любой поезд состоял из разных по степени удобства вагонов, так что каждый социальный слой ездил в своем классе и с другими слоями пересекался редко.

Наиболее комфортабельным был класс СВ (спальный вагон); такие вагоны прицепляли большей частью к составам, связывавшим самые крупные города страны или отправлявшимся за рубеж. В купе СВ было всего два мягких дивана, застеленных чистейшим бельем; на окнах сверкали крахмальные занавесочки, туалет всегда был исправен, красивая проводница с улыбкой разносила чай, а по соседству гремел посудой вагон-ресторан. Здесь ездили иностранцы, солидные чиновники, теневые воротилы, столичные артисты и сопровождавшие их проститутки.

Ступенькой ниже (и, соответственно, дешевле) считался мягкий вагон. В купе было уже четыре места, которые по сравнению с обыкновенной доской действительно казались мягкими. Этот класс был промежуточным, и ездили в нем неудачники, не сумевшие достать билетов на привычное им СВ или, напротив, в следующий по рангу вниз купейный вагон.

Купейные вагоны, составлявшие от одной трети до половины длины всякого поезда, были настоящим царством советских служащих. Здесь также имелось четыре полки, попарно с каждой стороны, и столик перед окном между ними. Днем все четверо путников сидели внизу, поглядывая на проплывавшие пейзажи и поддерживая бесконечный ленивый разговор. На столе громоздились кульки с едой, бутылки лимонада и стаканы чая в серебристых подстаканниках, мелодично позвякивавшие всякий раз, когда поезд качало на стрелках. Уставшие сидеть бродили по коридору или, высунувшись до половины в окно, наслаждались встречным ветерком. Ночью с переездов и станций в окна били желтые прожектора, из щелей дуло, и тогда стекло задергивалось плотной брезентовой шторкой. Внутри становилось совсем темно; перестук и содрогания поезда то баюкали, то будили, и поутру человек вставал всклокоченный, плохо выспавшийся и, нацепив линючие тренировочные штаны и перекинув через плечо полотенце, занимал очередь в туалет в дальнем конце коридора.

Еще ниже классом был плацкартный вагон, самый массовый из всех. Здесь путешествовал заводской и колхозный люд. Купе не имели передних стенок, и ноги людей, дремавших на полках, торчали в общий проход. Вдоль противоположной стены, прямо поперек окон, тянулись еще по две полки, самые короткие и неудобные из всех. Над головой нависали еще третьи полки - жесткие доски для багажа. Лампы на ночь не выключались, а только снижали накал. Отовсюду торчали ноги в заскорузлых носках, свисали руки спящих, болтались чьи-то нечесаные головы. Вагон смутно гудел, чавкал, всхлипывал, иногда разражался взрывами смеха. Кое-где выпивали за знакомство, по соседству играли в карты; нахохленный интеллигент в очках, забившись в угол, читал книгу. По проходу бегали босые туземные дети; смуглые мамаши ловили их и с гортанным говором и шлепками водворяли на место. Перед сломанной дверью сортира плескалось грязное болото, в котором топтался кто-то подвыпивший в ожидании своей очереди. Костлявая, густо накрашенная проводница визгливо ругалась из своей каморки и не давала чаю.

Последним, самым отчаянным был общий вагон. Таковым именовали вообще всякую халабуду на колесах, в которой могли хоть как-то разместиться пассажиры. Нередко общим вагоном становился плацкартный, куда продавали билетов гораздо больше, чем нужно. Здесь всегда творилось нечто невообразимое, особенно если дело было где-нибудь в Средней Азии. Люди лежали, сидели и лезли друг через друга, спотыкаясь о громоздкий багаж и разражаясь взаимной бранью. Самые ловкие забирались на третьи полки под потолок и там ворочались, отлеживая себе бока и боясь спуститься вниз, чтобы не " потерять место". Дуло, моросило и воняло со всех сторон, и каждый час казался длиною в сутки.

Сами поезда делились на фирменные, скорые, пассажирские и почтово-багажные. Первые курсировали между крупными центрами, имели собственные названия и служили как бы визитной карточкой того города, где были приписаны. Здесь аппетитно пахло из вагона-ресторана, нередко встречалось действительно чистое белье, а вместо чая проводницы разносили водянистый разбавленный кофе. Скорые поезда, не отличаясь крайностями комфорта, все же двигались быстро, едва останавливаясь на узловых станциях. В этих поездах преобладали купейные вагоны и даже попадались СВ. Пассажирские, напротив, тянулись от полустанка к полустанку и, сверх того, подолгу стояли на запасных путях, пропуская своих привилегированных собратьев. Подавляющее большинство вагонов здесь было плацкартными. По захолустным железным дорогам неспешно тащились почтово-багажные составы, укомплектованные потрепанными общими вагонами. Человек, отважившийся на такое путешествие, должен был заранее пенять на себя.