Основания применения юридической ответственности

Основание юридической ответственности должно быть определенным (точным, ясным). Вопрос об определенности основания юридической ответственности был неоднократно предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. Так, по мнению Конституционного Суда РФ, указанный принцип обусловлен общеправовым принципом определенности правовой нормы.[73]

Критерий определенности правовой нормы (нормы закона) в качестве конституционного требования, обращенного к законодателю, был впервые сформулирован в Постановлении Конституционного Суда РФ от 25 апреля 1995 года № 3-П «По делу о проверке конституционности ч.ч. 1 и 2 ст. 54 Жилищного кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданки Л.Н.Ситаловой».[74] В названном Постановлении, в частности, было указано, что неопределенность юридического содержания оспариваемого положения ст. 54 ЖК РСФСР порождает произвольное понимание того, что он означает по сути.

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 15 июля 1999 года № 11-П[75] отметил, что общеправовой принцип определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования нормы всеми правоприменителями.

Неопределенность содержания правовой нормы, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и неизбежно ведет к произволу, следовательно, к нарушению принципов равенства, а также верховенства закона.

Правовая определенность как одна из характеристик принципа господства права и закона, как требование к качеству внутригосударственного права и как условие стабильности правового регулирования находит подтверждение и в практике Европейского суда по правам человека.[76]

Особенно нетерпима неопределенность содержания правовой нормы, определяющей основания юридической ответственности.

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 11 марта 1998 года № 8-П[77] было отмечено, что предусмотренная ст. 266 ТК РФ[78] санкция в виде конфискации товаров и транспортных средств, являющихся непосредственными объектами (предметами) правонарушения, представляет собой меру административной ответственности за нарушение режима склада временного хранения.

Указанное деяние, исходя из смысла ст. 266 в ее взаимосвязи с другими статьями ТК РФ, а также из смысла, придаваемого этим нормам правоприменительной практикой, состоит в невыполнении в установленные сроки требований, относящихся к таможенному оформлению, включая уплату таможенных платежей и декларирование товаров и транспортных средств, чем бы это невыполнение ни было вызвано. Между тем незавершение таможенной процедуры может иметь место не только в связи с противоправным поведением нарушителя, но и по другим причинам, в том числе объективного характера.

Однако ст. 266 ТК РФ не позволяет провести такое разграничение и, следовательно, не исключает произвольного применения конфискации имущества и в случаях, когда противоправное деяние отсутствует, т.е. без законных оснований, установленных ст.ст. 230, 231 и другими нормами ТК РФ.

Конституционный Суд РФ отметил, что диспозиция ст. 266 ТК РФ имеет отсылочный характер, в ней непосредственно не излагаются требования, невыполнение которых влечет конфискацию. При этом для того, чтобы установить нарушение режима склада временного хранения и привлечь к ответственности на основании данной нормы, необходимо обращаться не только к другим статьям ТК РФ, но и к подзаконным актам, так как Таможенный кодекс РФ предоставляет самим таможенным органам право устанавливать иные, помимо прямо перечисленных в нем, таможенные правила и ответственность за их нарушение.

Следовательно, предусмотренный в ст. 266 ТК РФ таможенный режим может регулироваться не законом, а решениями таможенных органов, которым тем самым предоставляются широкие дискреционные полномочия, дающие возможность фактически расширить основания привлечения к ответственности и применить в качестве наказания конфискацию имущества. Таким образом, диспозиция данной нормы, не устанавливая заранее точные условия, при которых может иметь место ответственность за нарушение режима склада временного хранения, является неопределенной.

В упоминавшемся выше Постановлении Конституционного Суда РФ от 15 июля 1999 года № 11-П отмечалось, что подп. «а», абз. 1 подп. «б» п. 1 ст. 13 Закона РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» и п. 8 ст. 7 Закона РСФСР «О Государственной налоговой службе РСФСР» предусматривают ответственность за различные составы правонарушений, которые недостаточно разграничены между собой.[79]

В диспозициях рассматриваемых составов правонарушений, выраженных в неопределенных, подчас не отличимых друг от друга понятиях «сокрытый доход», «заниженный доход», «сокрытый объект налогообложения», «неучтенный объект налогообложения», «отсутствие учета объектов налогообложения», «нарушение порядка учета объектов налогообложения», законодатель не выделил существенных признаков каждого конкретного правонарушения, вследствие чего на практике оказалось невозможным дифференцировать и однозначно истолковать эти составы.

Кроме того, в отношении большинства составов правонарушений, в том числе вмененных заявителям, закон не содержал прямых указаний на виновность правонарушителя в качестве условия привлечения его к ответственности.[80]

Умышленная форма вины была упомянута лишь в положении подп. «а» п. 1 ст. 13 Закона РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации», предусматривавшем штраф в пятикратном размере суммы сокрытого или заниженного дохода (прибыли) при установлении умысла приговором либо, по иску налогового органа или прокурора, решением суда.

Исходя же из указаний Высшего Арбитражного Суда РФ, в практике арбитражных судов и органов налоговой службы ответственность за нарушение законодательства о налогах и сборах применялась и без наличия вины налогоплательщика, а понятия «сокрытие» и «занижение» толковались как идентичные и к ним приравнивалось также невнесение необходимых сведений в отчетные документы или неправильное их заполнение, в том числе вследствие счетных или иных ошибок.

Таким образом, состав правонарушения как основание применения юридической ответственности должен быть установлен нормой закона вполне определенно, точно, что исключало бы возможность фактического расширения оснований привлечения к ответственности.

Как отметил Конституционный Суд РФ в рассматриваемом Постановлении от 15 июля 1999 года № 11-П, неопределенными оказались предусмотренные законодательством о налогах и сборах санкции за указанные в них правонарушения. Так, санкция за правонарушения в отношении налогов, облагаемую базу которых составляет доход или прибыль, была установлена в виде двойного изъятия всей суммы сокрытого или заниженного дохода, при этом только половина взыскиваемой суммы названа штрафом. Однако и другая половина взыскиваемой суммы включала в себя также штрафную санкцию, поскольку явно выходила за рамки погашения недоимки и пени по налогу с дохода.

В силу этого Конституционный Суд РФ пришел к следующему выводу. Отсутствие разграничения мер принуждения на правовосстановительные, которые должны восполнить недоимки и устранить ущерб, причиненный несвоевременной уплатой налога, и штрафные, представляющие собственно меру административной ответственности за виновное поведение, существенным образом расширяло возможности произвольного применения рассматриваемых норм в бесспорном порядке, т.е. вне законной судебной процедуры, необходимой при возложении ответственности. Это привело к нарушению права на судебную защиту прав и свобод, предусмотренного ст. 46 (ч. 1) Конституции РФ.

В практике арбитражных судов возникла неопределенность в толковании ст. 14.5 «Продажа товаров, выполнение работ либо оказание услуг при отсутствии установленной информации либо без применения контрольно-кассовых машин» КоАП РФ. Эта проблема связана с возможностью расширительного толкования названной статьи. Так, законодатель предусмотрел санкцию за продажу товаров, выполнение работ либо оказание услуг в организациях торговли или в иных организациях, осуществляющих реализацию товаров, выполняющих работы либо оказывающих услуги без применения в установленных законом случаях контрольно-кассовых машин.

Как известно, денежные расчеты с населением на территории РФ при торговых операциях или оказании услуг осуществляются с обязательным применением контрольно-кассовых машин всеми предприятиями, учреждениями, организациями, их филиалами и другими обособленными подразделениями, а также физическими лицами, занятыми предпринимательской деятельностью. Перечень отдельных категорий предприятий, которые в силу специфики своей деятельности либо особенностей местонахождения могут проводить денежные расчеты с населением без применения контрольно-кассовых машин, устанавливается Правительством РФ.

Вместе с тем высказывается мнение о том, что под неприменением контрольно-кассовых машин в смысле ст. 14.5 КоАП РФ следовало бы также понимать использование неисправной, незарегистрированной, неопломбированной контрольно-кассовой машины и т.п.

Указанное мнение базируется на том, что ранее за применение неисправной контрольно-кассовой машины предусматривалась самостоятельная санкция, однако ст. 3 Федерального закона от 30 декабря 2001 года № 196-ФЗ «О введении в действие Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях»[81] она была отменена, КоАП РФ же не воспринял эту конструкцию.

По идее, в соответствии с ч. 1 ст. 1.1 и ч. 2 ст. 1.7 КоАП РФ столь расширительное толкование ст. 14.5 вряд ли недопустимо. В связи с этим Высшему Арбитражному Суду РФ следует обобщить практику и дать необходимые рекомендации.[82]

Не меньше вопросов вызывает такой вид наказания, как дисквалификация. Срок, в течение которого лицу может быть запрещено выполнять организационно-распорядительные и административно-хозяйственные функции в органах юридического лица, сравним со сроком, установленным в Уголовном кодексе РФ. Вместе с тем последствия уголовного правонарушения по степени общественной опасности во много крат выше, чем последствия административного правонарушения.

Довольно серьезные затруднения возникают у арбитражных судов при применении ч. 2 ст. 4.4 КоАП РФ, определяющей порядок назначения административных наказаний за совершение нескольких административных правонарушений. В соответствии с указанной нормой, если лицо совершило несколько административных правонарушений, дела о которых рассматриваются одним и тем же органом, должностным лицом, наказание назначается в пределах только одной санкции.

Во-первых, неясно, распространяется ли положение названной статьи на судей, если учесть, что судьи упоминаются специально, наряду с органами и должностными лицами.

Во-вторых, в пределах такой санкции должно назначаться наказание максимальное или минимальное. В КоАП РСФСР такое взыскание устанавливалось в пределах более строгой санкции (ст. 36).

В-третьих, если допускается, что положения ч. 2 ст. 4.4 КоАП РФ применяются судьями, то каким образом следует действовать судье при назначении наказания, когда у него в производстве одновременно находятся материалы по административным правонарушениям, допущенным конкретным хозяйствующим субъектом в связи с производством и оборотом этилового спирта, нарушением порядка распоряжения объектом нежилого фонда и, например, нарушением обязательных требований государственных стандартов.[83]

Некоторые специалисты полагают, что применительно к ст. 4.4 КоАП РФ наиболее правильным было бы исходить из реальной совокупности, но есть и те, кто не видит в этом различий. Существует и четвертый аспект, связанный с возможностью распространения ч. 2 ст. 4.4 на решения, принимаемые по факту обжалования постановления административного органа о привлечении к ответственности.

Если постановление подлежит изменению, то следует учитывать положение п. 2 ч. 1 ст. 30.7 КоАП РФ: согласно ему не допускается такое изменение оспариваемого постановления, которое повлечет усиление административного наказания или иным образом ухудшит положение лица, привлеченного к административной ответственности.

На основании вышеизложенного можно сделать вывод о том, что обоснованность основания юридической ответственности означает достоверное установление всех элементов состава правонарушения с соблюдением, в частности, законных требований о возможном исключении юридической ответственности.