Значимостная составляющая. Лингвокультурный концепт обретает статус объекта лингвистического анализа именно благодаря значимостной составляющей

Лингвокультурный концепт обретает статус объекта лингвистического анализа именно благодаря значимостной составляющей, присутствие которой в семантике отделяет лингвокультурологическое понимание концепта от логического, математического и семиотического (Воркачев 2002: 89). Природа лингвокультурного концепта предполагает его закрепленность за определенными вербальными средствами реализации, совокупность которых составляет план выражения соответствующего лексико-семантического поля.

Лексико-семантическое поле может быть определено как совокупность лексических единиц, объединенных общностью содержания и отражающих понятийное, предметное или функциональное сходство обозначаемых явлений (см.: Кобозева 2000: 98–99; Кузнецов 1998а: 380). Лексико-семантическое поле концепта строится вокруг доминанты (ядра), представленной именем концепта. Эта ключевая лексема занимает центр поля, и вокруг неё в ядре поля группируются лексемы, семемы которых равны архисеме поля. Другие лексемы, содержащие дифференциальную сему имени поля, могут быть отнесены к ближней, дальней или крайней периферии (см.: Попова-Хорошунова 2003).

Язык любой эпохи всегда заключает в себе момент диахронии: фактор времени по самому существу входит в язык (Смирницкий 1998: 7). Как отмечает К. Г. Красухин, исследование понятийных категорий, запечатленных в языке, всегда требует обращения к истории языка, и основным инструментом исследования концептов является диахронический анализ (Красухин 2000: 23). В «глоттогоническом» плане семантика языка достаточно неопределенна. Индоевропейское название языка восстанавливается в форме *dnĝ ^hū -, *dnĝ ^huā - (Kö bler 2000: 202) или *t’nĝ ^(h)uH- (Гамкрелидзе-Иванов 1998, ч. II.1: 814).

Как отмечает Ю. С. Степанов, «внутренняя форма и этимология слова язык проливают мало света на первоначальный концепт, поскольку последний обозначен этим словом как «подставным», через табу – «лизун», «лижущий, черпающий, лакающий и т. п.» (Степанов 1997: 903). Однако контаминация с глаголом «лизать» отмечена только в латыни и балтийских языках. По мнению К. Г. Красухина, в основе индоевропейского названия языка, соотносимого с и.-е. *gheu- «звать» и «совершать возлияния», лежит идея обрядового возлияния, а имя языка как системы коммуникации производно от анатомического языка как органа речи (Красухин 2000: 41–42). Согласно Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванову, исходная форма слова уже сочетала значения «часть тела» и «орган речи» (Гамкрелидзе-Иванов 1998, ч. II.1: 814).

Как в русском, так и в английском языках понятие «язык» представлено несколькими лексемами: язык, речь, голос и слово в русском, language, tongue и speech – в английском.

Общеславянское *jezykъ (восходящее к * ę zyk с развитием начального j)является образованием с суффиксом -къ от *ę zy «язык» (КЭСРЯ: 523–524). Как отмечается, при допущении, что старшим значением слова могло быть «речь», можно предположить, что корень *jez- в этом слове имеет отношение к общеславянскому *ve-z-a-ti, с начальным v, вероятно, под влиянием общеславянского *vi-ti (Черных 1999, т. 2: 468). Корень *ez-, согласно А. Мейе, в начале слова должен был звучать *jez- (Мейе 2000: 68). Поэтому, по П. Я. Черных, можно полагать, что именно от этого корня (до вытеснения его вариантом с начальным v – *v-ez-) и было образовано общеславянское *jez-yk-ъ. В таком случае старшим значением этого слова на славянской почве было «речь», «то, что связывает людей, соединяет их в народ, племя», и просто «народ», «племя» (Черных 1999, т. 2: 468).

Русское слово речь восходит к общеславянскому *recь и индоевропейскому корню *rek- (Черных 1999, т. 2: 114–115). Как указывает К. Г. Красухин, вероятно, по происхождению этот корень был звукоподражательным, и только позже появилось значение «говорить, изъясняться членораздельно» (Красухин 2000: 32).

Лексема слово унаследована из праславянского лексического фонда: праслав. * slovo, восходящее к и.-е. корню *k’leu со значением «слышать» (Черных 1999, т. 2: 176), который производен от корня * kel- «звать», звукоподражательного по происхождению. Славянская лексема слово выступает как порождение двух основных актов речевого общения: говорения и слушания; слово – это нечто высказанное, звучащее и при этом требующее ответа (Красухин 2000: 26).

Лексема голос восходит к праслав. * gols из и.-е. *gol-so или *gal-so со звукоподражательным характером корня (ЭССЯ: 219–220).

Все лексемы, обозначающие язык как в русском, так и в английском языках, обладают многозначностью. Таким образом, концепт «язык» характеризуется высокой степенью номинативной диффузности.

В случае многозначности имени культурного концепта значимостная составляющая последнего в синхронии описывается прежде всего через внутрипарадигматическую «равнозначность» и «разнозначность» лексико-семантических вариантов этого имени: отношения синонимии и омонимии в границах соответствующей словарной статьи (Воркачев 2002: 90). Таким образом, значимостная составляющая концепта «язык» определяется внутрисистемным соотношением его имен и их частеречных реализаций.

В истории русского языка глобальное понятие «язык» могло обозначаться словами ã ë à ñ ú (фиксируется в письменности с XIII по XVIII вв., см.: Макеева 2000: 99), ã î ë î ñ ú, ÿ ç û ê ú, ph÷ ü и ñ ë î â î (Дегтев-Макеева 2000: 164). В проекции на лексическую систему современного русского языка концепт «язык» представлен лексемами язык, речь, голос и слово.

В древнерусском языке слово языкъ засвидетельствовано уже в первых памятниках русской письменности, в XI в. Оно имело те же значения, что и слово > ç û ê ú в старославянском: «язык как орган человека или животного»; «язык, речь»; «народ, племя»; мн. «чужеземцы, иноплеменники, язычники» (СС: 807). Позднее к ним прибавились некоторые другие, и в результате слово обрело следующие значения (см.: Макеева 2000: 131–132): 1) «язык, орган человека или животного»; 2) «язык, речь» (мотивировка: то, что порождает язык как орган речи); 3) «народ, племя» (мотивировка: говорящие на одном языке); 4) «иноплеменники, язычники» (у формы мн. ч., мотивировка: говорящие на чужом языке); 5) «пленный, захваченный с целью получения сведений о неприятеле»; 6) «обвинитель, свидетель обвинения»; 7) «деталь колокола» (в дальнейшем наименование «язык» на основе сходства формы или функции с анатомическим языком получили многие предметы).

Согласно В. В. Колесову, в древнекиевскую эпоху языкъ в значениях «народ» и «страна» было книжным словом, очевидно, заимствованным из старославянского, и относилось к высокому стилю; значение «народ» получило распространение только после Батыева нашествия в связи с непосредственным контактом населения Руси с чужеродными массами людей (Колесов 2000: 141).

В исследованных лексикографических источниках (толковых и энциклопедических словарях русского языка) у лексемы язык выделяется от 7 (Ожегов 1960: 898) до 11 (Ожегов-Шведова 1998: 917) значений. Значения, отмечаемые словарями, таковы: 1) «орган в полости рта, являющийся органом вкуса, а у человека способствующий образованию звуков речи»; 2) «кушанье из языка животных»; 3) «любой предмет, напоминающий язык по форме – имеющий удлинённую, вытянутую форму»; в т. ч. конкретные предметы, напр.: «в колоколе: металлический стержень, производящий звон ударами о стенки» (Ожегов 1960: 898); 4) «человеческая система звуковых и словарно-грамматических средств, служащая для коммуникации»; 5) «индивидуальный либо коллективный стиль речи»; 6) «способность говорить»; 7) «речь»; 8) «семиотический феномен»: «то, что выражает, объясняет собой что-н.» (Ожегов 1960: 898; Ожегов-Шведова 1998: 917); 9) «система знаков любой (неязыковой) природы для передачи информации»; 10) «пленный информатор»; 11) «народ»; 12) «чужой народ» (БТСРЯ: 1531–1532; Даль 1998, т. 4: 1108–1109; Ожегов 1960: 898; Ожегов–Шведова 1998: 917; СЭС: 1566; СРЯ 1984, т. 4: 780; Ушаков 2000, т. 4: 1455–1456).

В большинстве словарей присутствуют 3 словарные статьи, толкующие слово «язык»: таким образом, различаются его «анатомическое» (язык как орган во рту и его переносные значения), «лингвистическое» (язык как речь/стиль/система коммуникации) и «этническое» (язык как народ) понимание.

Очевидно, что под понятие человеческой семиотической системы подпадает только значение 4 – «человеческая система звуковых и словарно-грамматических средств, служащая для коммуникации». Оно встречается во всех исследованных лексикографических источниках и занимает в словарных статьях в среднем третье место.

Родовой признак языка в лексикографических определениях пяти источников из семи передается лексемой «система». В словаре Даля, самом старшем по времени составления, системность языка передана имплицитно: «словарь и природная грамматика; совокупность всех слов народа и верное их сочетанье, для передачи мыслей своих» (Даль 1998, т. 4: 1108). В Советском энциклопедическом словаре язык определяется как «важнейшее средство человеческого общения», но вместе с тем отмечается «системная организация единиц языка» (СЭС: 1566).

Во всех исследованных лексикографических источниках представлены родовой признак антропности, дефиниционный признак манифестации в речи и импликативный признак коммуникативности.

Дефиниционный признак социальной маркированности представлен в двух источниках (Даль 1998, т. 4: 1108; СЭС: 1566). Эволютивность языка как «исторически сложившейся системы» отмечается только в одном лексикографическом источнике (Ожегов-Шведова 1998: 917).

Что касается употребления лексемы в корпусе иллюстративных материалов, то можно отметить, что в русском языке довольно широко употребляется эллиптическая модель, при которой апелляция к концепту происходит при помощи только определения, указывающего на языковую общность, а лексема, номинирующая язык, опускается: «Ну и что же вы предлагаете? – Голос за кадром вновь перешел на русский» (Звягинцев); «”Будет всё так, как ты хочешь, только умей хотеть”, – начал читать Семенов, кое-как переводя с русского на французский» (А. Толстой).

Можно также отметить наличие усеченных аналогов словосочетаниям понимать Х-ский язык, знать Х-ский язык, говорить на Х-ском языке – соответственно понимать по Х-ки, знать по Х-ски, говорить по Х-ски. В последнем обороте вместо глагола говорить возможна подстановка других глаголов, обозначающих речевую деятельность (кричать, спрашивать и т. п.). Концепт «язык» во всех случаях употребления данных оборотов не номинируется, но, безусловно, подразумевается апелляция именно к этническому языку: «По - русски Кардан не понимает, но хорошо знает французский язык» (Адамов); «Петр уже много знал по-немецки и по-голландски, и она со вниманием слушала его отрывочные, всегда торопливые рассказы и умненько вставляла слова» (А. Толстой); «Слушайте, Гейнрих, почему вы так хорошо говорите по-русски? – спросил Сапегин» (Ильф-Петров).

В очень характерном выражении говорить русским языком русский язык выступает эквивалентом нормального, человеческого языка, как противоположность языка иностранного как непонятного: «Русским языком ему говорят, что " студебеккер" в последний момент заменен " лорен-дитрихом", а он морочит голову!» (Ильф-Петров); «Ведь я же русским языком говорил, предупреждал: " С этим не спеши, сколь нет у нас прямых директив"» (Шолохов). С точки зрения языковой картины мира говорить на родном языке (в данном случае – по-русски) – это всё равно, что просто говорить, и вопрос о языке возникает только тогда, когда в поле зрения попадают другие языки (Левонтина 2000: 287).

На базе «лингвистического» значения лексемы развиваются два значения, которые можно обозначить как «стилистическое» и «семиотическое» (Левонтина 2000: 288), широко представленные в корпусе иллюстративных материалов.

С одной стороны, лексема «язык» употребляется для обозначения функциональных стилей языка (значение 5): «К прибору прилагалась инструкция, составленная на обычном для такого рода документов наукообразном языке» (Звягинцев); «Тебе проще понять язык команды» (Волков).

С другой стороны, название человеческого языка легко переносится на любую семиотическую систему (значение 9): «Но японцы не поняли – или не пожелали понять – его мимического языка» (Беляев); «Чтобы постигнуть это, мы должны перейти на язык высшей математики...» (А. Толстой).

В наивной картине мира язык как орган речи полностью отвечает за процесс говорения. Анатомический язык имеет значение способности говорить, и в этом значении широко представлен в массе устойчивых словосочетаний: «Поп был несколько в замешательстве, но привычка владеть собой скоро развязала ему язык» (Грин); «На этот раз она благоразумно держала язык за зубами и ни словом не обмолвилась о цели своего появления в Изумрудном городе» (Волков).

В русском языке от существительного язык образованы прилагательные языкастый / языкатый и языковой / языковый. Может быть отмечена низкая частота встречаемости этих прилагательных в корпусе материалов. Первая пара прилагательных относится к значению анатомического языка как органа речи (значение 3). Прилагательное языковый относится к анатомическому языку как к органу в полости рта (значения 1 и 2).

Прилагательное языковой отсылает к базовому значению концепта – значению языка как человеческой семиотической системы: «Только языковой практики у него пока не было, и фразы Сашка строил с видимым усилием»(Звягинцев).

В композитах типа языковед, языковедение, языкознание корень язык- отправляет к базовому значению концепта: язык предстает объектом научного познания.

Также корень язык- / языч- входит в состав группы композитов, в которых он обычно занимает второе место. В композитах косноязычно и косноязычный стилистические характеристики речи переносятся на анатомический язык как орган речи и, далее, на говорящего человека: «Не болтать, не трепаться, не плести косноязычно невесть что, а вот именно – вести беседу» (Звягинцев); «Кроме того, каждая третья из них немного косноязычна, как будто нарочно таких подбирают» (Булгаков).

Другие композиты содержат в себе данный корень в значении языка как этноспецифической системы коммуникации. Чаще всего такие лексемы образованы по модели Х -язычный: разноязычный, иноязычный, испаноязычный, русскоязычный и т. п.: «Здесь, на широких улицах, наряду с японцами, наряженными в национальные костюмы – кимоно, встречались англичане, немцы, французы, русские, китайцы, негры. Слышался разноязычный говор» (Новиков-Прибой); «Издавна иноязычные и малоизвестные племена, обозначаемые ромеями безличным словом " варвары", завидовали богатству южных земель»(Иванов). При этом образование наречий (например, * русскоязычно) по этой модели невозможно. Встречается также прилагательное разноязыкий как синоним слова разноязычный.

В качестве имени концепта лексема язык занимает в соответствующем лексико-семантическом поле центральное, ядерное положение.

В восточнославянской письменности слово речь фиксируется с XI в. В истории русского языка у него были засвидетельствованы следующие значения: «то, что сказано», «обвинение, упрек», «рассказ, повествование, предание», «показания», «устное послание в дипломатической деятельности», «публичная речь (как жанр)», «судебное дело», «спор, несогласие», «разговор, беседа», «переговоры», «письменный текст различного содержания, в том числе письменная фиксация указанных выше устных разновидностей», «слово», «глагол как часть речи», «звук, буква», «речь, говорение», «способность говорить», «голос; выговор, манера говорить», «язык», «народ», «дело вопрос», «вещь, предмет», «множество» (Макеева 2000: 116–118).

В современных исследованных лексикографических источниках у лексемы речь выделяется от одного (СЭС: 1119) до 9 (Ушаков 2000, т. 3: 1354) значений. Выделяемые значения таковы: 1) «способность говорить»; 2) «функциональный стиль речи»; 3) «результат речевой деятельности; то, что сказано»; 4) «процесс говорения»; 5) «слух, молва»; 6) «разговор, беседа»; 7) «публичное выступление»; 8) «звучащий язык» (БТСРЯ: 1121; Ожегов 1960: 671, Ожегов–Шведова 1998: 679; СРЯ 1983, т. 3: 713–714; СЭС: 1119; Ушаков 2000, т. 3: 1354).

Очевидно, что под понятие человеческой семиотической системы подпадает только значение 8 – «звучащий язык». Оно встречается в четырех лексикографических источниках из семи и занимает в словарных статьях второе или третье место.

В лексикографических источниках слово речь в базовом значении концепта всегда толкуется через слово язык. При этом в трех источниках речь определяется как «звучащий язык» (Ушаков 2000, т. 3: 1354; БТСРЯ: 1121; Ожегов–Шведова 1998: 679), и в одном источнике – как «язык как средство общения между людьми» (СРЯ 1983, т. 3: 714).

В корпусе иллюстративных материалов в этом значении лексема встречается относительно редко (в исследованном материале найдено 60 случаев употребления): «Я учился в немецкой, уже фашистской школе, но дома мы хранили русскую речь» (Адамов); «Речь варягов со славянской схожая» (Иванов); «– А почему дракон понимает человеческую речь?» – спросила Алиса, чтобы отвлечь старика (Булычев).

Таким образом, лексема речь в базовом значении концепта указывает на конкретный этнический язык. При эксплицитном либо имплицитном сравнении естественного человеческого языка с другими коммуникативными системами место дефиниционного этнического признака занимает родовой антропный, выраженный определением «человеческая».

Лексемы язык и речь могут употребляться как синонимы: «Мстивой ответил на северном языке, он владел этой речью не хуже, чем нашей, словенской»(Семенова). Вместе с тем, в отличие от лексемы язык, для лексемы речь в данном значении недопустима форма множественного числа: иностранные языки, но не * иностранные речи.

От существительного речь образованы прилагательные речевой и речистый. В корпусе русских текстов они встречаются редко; при этом их семантика отсылает к значению «процесс говорения»: «Усталый врач поглядел на Рюхина и вяло ответил: – Двигательное и речевое возбуждение...» (Булгаков); «Может, и в самом деле не стоило так уж казнить речистого Блуда» (Семенова).

Также в русском языке присутствуют композиты с корнем реч-: медленноречивый и красноречие/красноречивый/красноречиво. В них семантика корня реч- отправляет в первом случае к процессу речевой деятельности, а во втором – к её результату. Таким образом, дериваты от лексемы речь не отсылают к базовому значению концепта «язык».

Словари синонимов русского языка отмечают синонимию слов «язык» и «речь», отмечая при этом более редкое употребление слова «речь» в этом значении (ССРЯ 1986: 469, 600; Евгеньева 2001, т. 2: 376–377, 699).

Таким образом, лексема речь в базовом значении концепта фиксируется только в части лексикографических источников и редко встречается в текстах, что отмечается и в словарях синонимов русского языка. Её дериваты не отсылают к базовому значению концепта. Исходя из этого, представляется оправданным отнести лексему речь к ближней периферии лексико-семантического поля концепта «язык».

В восточнославянской письменности лексема слово фиксируется с XI в. В истории русского языка у него были засвидетельствованы следующие значения: «слух, молва», «слава», «мнение», «учение», «то, что сказано/то, что услышано», «клятва, обещание», «волеизъявление: приказ, повеление», «договор, уговор, соглашение», «постановление, определение; решение», «обвинение», «свидетельские показания», «согласие, разрешение», «ответ, отчет», «устное послание в дипломатической деятельности», «церковное (словесное) наказание как метод воздействия», «повествование, рассказ», «литературное произведение», «часть (глава, раздел) литературного или другого произведения», «письменный текст», «способность говорить», «дар слова, красноречие», «язык, речь», «слово как единица языка и речи», «название буквы с», «буква вообще», «буквенное обозначение чего-либо (цифры, звука)», «буква как литера, шрифт», «Божественный Логос, Слово Божие, вторая ипостась Троицы, воплощенная в Христе – христианский теолого-философский термин», «закон, заповедь как словесно выраженная воля Бога», «ум, разум, интеллект», «мысль», «причина, основание, повод», «значимость, ценность», «наперсник первосвященника в древней Иудее», «словесный образ, знак, символ» (Дегтев-Макеева 2000: 157–161).

В современных исследованных лексикографических источниках у лексемы слово выделяется от 8 (СРЯ 1984, т. 4: 139–140) до 11 (БТСРЯ: 1210–1211, Ушаков 2000, т. 4: 270–271) значений. Выделяемые значения таковы: 1) «единица речи/языка»; 2) «способность говорить»; 3) «речь, язык»; 4) «разговор»; 5) «публичное выступление»; 6) «высказывание, словесное выражение мысли»; 7) «вид литературного произведения»; 8) «право говорить публично»; 9) «мнение, вывод»; 10) «достижение в какой-либо области»; 11) «разговор как противоположность дела»; 12) «обещание»; 13) «текст к музыкальному произведению»; 14) «буква «с»; 15) «буква»; 16) «пароль»; 17) «заклинание» (БТСРЯ: 1210–1211; Даль 1998, т. 3: 376–379; Ожегов 1960: 720; Ожегов-Шведова 1998: 730; СРЯ 1984, т. 4: 139; Ушаков 2000, т. 4: 270–271).

Очевидно, что под понятие человеческой семиотической системы подпадает только значение 3 – «речь, язык». Оно встречается в 3-х лексикографических источниках, занимает в словарных статьях второе место и толкуется как «то же, что речь» в значении «звучащий язык» с пометой «книжное» и «устарелое» (Ушаков 2000, т. 4: 270) либо как «речь, язык» (БТСРЯ: 1211; СРЯ 1984, т. 4: 139).

В корпусе иллюстративных материалов в подобном значении лексема представлена единичными примерами: «Не думаете ли теперь вы, что, быть может, скоро наступит время, когда в этом сплетении, в этом сливающемся скоплении нервной силы исчезнут все условные преграды и средства общения? Что слово станет ненужным, ибо мысль будет познавать мысль молчанием, что чувства определятся в сложнейших формах; что в едином духовном, том, океане – появятся души-корабли, двигаясь и правя наверняка?» (Грин); «Переписчики совершали ошибки, искажавшие смысл до неузнаваемости. Слово вырождалось» (Иванов). Можно отметить употребление лексемы в этом значении только в бытийном дискурсе.

При обозначении языка через слово в современном русском языке, лексема обычно не имеет определения, за исключением выражения родное слово (Дегтев-Макеева 2000: 165). Тем не менее, в принципе возможно и употребление лексемы с определением, указывающим на языковую общность: «…И мы сохраним тебя, русская речь, // Великое русское слово» (Ахматова). Как и в случае лексемой речь, употребление лексемы слово в данном значении возможно только в единственном числе.

В композитах с корнем слов- в качестве одного из составляющих элементов (словоблудие, словоизлияние, словоизвержение, словоизменение, словобразование, словопрение, словопроизводство, словосложение, словотворчество и т. д.) его семантика всегда отсылает к обозначению единицы речи, как и в прилагательном словесный. Таким образом, дериваты лексемы слово не отсылают к базовому значению концепта.

В исследованных словарях синонимов русского языка (ССРЯ 1986; Евгеньева 2001) слово как член синонимического ряда слова язык отсутствует.

Таким образом, лексема слово в базовом значении концепта фиксируется в меньшей части исследованных лексикографических источников. В текстах она представлена единичными примерами. Её дериваты не отсылают к базовому значению концепта, и словари синонимов не включают его в синонимы слова «язык». Исходя из этого, представляется оправданным отнести лексему слово к дальней периферии лексико-семантического поля концепта «язык».

В древнерусской письменности русизм ã î ë î ñ ú, в отличие от славянизма ã ë à ñ ú, практически отсутствует: сферой его употребления был народно-разговорный язык. В памятниках письменности он появляется с XVI–XVII вв. (см.: Дегтев-Макеева 2000: 98).

В истории русского языка у лексемы голос были засвидетельствованы следующие значения: «звук, звучание», «голос; звуки, возникающие вследствие колебания голосовых связок», «язык», «манера произношения, характер звучащей речи, тон», «мнение», «выражение мнения в форме речи», «право заявлять свое мнение; осуществление права выразить свое одобрение или неодобрение», «слух, молва», «убеждение, побуждение, исходящее от чувств, разума», «ударение», «способность петь, качество звучания голоса», «напев, мелодия», «партия каждого исполнителя в вокальном и инструментальном произведении; составной элемент фактуры музыкального произведения, одна из нескольких мелодий в контрапунктическом или гармоническом сочетании» (Дегтев-Макеева 2000: 100–101).

В современных исследованных лексикографических источниках (толковых и энциклопедических словарях русского языка) у лексемы голос выделяется от 4-х (Ожегов 1960: 133) до 8 (БТСРЯ: 216) значений. Выделяемые значения таковы: 1) «звучание голосовых связок»; 2) «звучание голоса при пении»; 3) «мелодия»; 4) «мелодия/партия в ансамбле»; 5) «звук»; 6) «внутреннее побуждение»; 7) «мнение и его выражение»; 8) «право заявлять своё мнение»; 9) «радиостанция» – только во множественном числе (БТСРЯ: 216; Даль 1998, т. 1: 607–608; Ожегов 1960: 133; Ожегов-Шведова 1998: 136; СРЯ 1981, т. 1: 327; СЭС: 318; Ушаков 2000, т. 1: 590).

Таким образом, значение лексемы голос, подпадающее под понятие языка как человеческой семиотической системы, в лексикографических источниках не встречается вовсе, что говорит о крайней маргинальности этого значения для лексемы.

Тем не менее, лексема голос имеет значение «язык» в устойчивом словосочетании человеческим голосом. В корпусе иллюстративных материалов оно представлено единичными примерами: «Потом старый ученый схватил листок оловянной бумаги и вложил его в фонограф, эту первую машину, которая заговорила человеческим голосом» (Ильф-Петров); «В мартовскую ветреную ночь в обозе полковой козел, – многие слышали, – закричал человеческим голосом: “Быть беде”» (А. Толстой). Сочетание лексемы с глаголами речи актуализирует дефиниционный признак манифестации в речи, а определение человеческий – родовой признак антропности. Таким образом, лексема голос в базовом значении концепта всегда отсылает к пониманию языка как естественного человеческого языка: конкретная этническая принадлежность языка в данном контексте неактуальна.

Образованные от лексемы голос прилагательные голосовой и голосистый и глагол голосить отправляют к значению лексемы как звука, как и композит голосоведение. Глагол голосовать относится к значению голоса как мнения. Таким образом, дериваты от лексемы голос не отсылают к базовому значению концепта.

В исследованных словарях синонимов русского языка (ССРЯ 1986; Евгеньева 2001) голос как член синонимического ряда слова язык отсутствует.

Таким образом, лексема голос в базовом значении концепта не фиксируется в исследованных лексикографических источниках и представлена только в устойчивом выражении человеческим голосом, крайне редко встречающихся в текстах, при этом она обозначает только человеческий язык как надэтническую абстракцию. Её дериваты не отсылают к базовому значению концепта, и словари синонимов не включают его в синонимы слова «язык». Исходя из этого, представляется оправданным отнести лексему голос к крайней периферии лексико-семантического поля концепта «язык».

Таким образом, представляется возможным утверждать, что ядерной лексемой русского лексико-семантическом поля, соответствующему концепту «язык», является лексема язык. Ближнюю периферию составит лексема речь, к дальней периферии возможно отнести лексему слово, к крайней периферии – лексему голос.

В проекции на лексическую систему современного английского языка концепт «язык» представлен лексемами language, tongue и speech. В древнеанглийском языке для обозначения этого понятия употреблялись также лексемы h ereord, h eð ê ode (известны также варинты h eð î ode, h eþ ê ode, h eþ î ode), spræ c (sprē c, spæ c) и þ ê od (Иванова и др. 1999: 446, 447, 483, 490; Bright 1912: 300, 303, 352). Слово h ereord является образованием от глагола reordian «to speak» (ср. reord «speech»), в то время как h eð ê ode / h eð î ode / h eþ ê ode / h eþ î ode родственно слову þ ê od “ people, nation”, которое могло также употребляться в значении “language” (Иванова и др. 1999: 490).

Английское слово language заимствовано из французского langage, langue «язык» и имеет свои источником латинское слово lingua «язык» (Маковский 1999: 188). Первоначально оно имело идентичный старофранцузскому вид langage, однако в ранненовоанглийский период подверглось латинизации: langage > language, под влиянием латинского lingua (Смирницкий 1998: 27).

В исследованных лексикографических источниках (толковых и энциклопедических словарях английского языка) у лексемы language выделяется от 3 (MED: 798, WNCD: 646) до 14 (RHWUD: 1081) значений. Выделяемые значения лексемы таковы: 1) «человеческая система коммуникации, выражения мыслей и чувств при помощи слов»; 2) «человеческий способ коммуникации при помощи слов, речь»; 3) «способ и средства коммуникации вообще»; 4) «способ и средства коммуникации животных»; 5) «совокупность слов и способов их использования»; 6) «этноспецифическая система коммуникации»; 7) «специфическая для социальной либо профессиональной группы совокупность слов и словосочетаний»; 8) «система коммуникации любой природы»; 9) «система команд, символов и правил для компьютера»; 10) «звук»; 11) «стиль речи»; 12) «способность коммуникации»; 13) «специфически человеческая способность»; 14) «предмет изучения»; 15) «оскорбительные слова»; 16) «форма словесного выражения»; 17) «народ» (AHD; CCED: 932; COED: 631–632; COD: 678; EDT: 667; LDCE: 789; LDELC: 737; MED: 798; OALD: 721; RHWUD: 1081; WNCD: 646; WNWD: 792).

Очевидно, что под понятие человеческой семиотической системы подпадают значения 1 – «человеческая система коммуникации, выражения мыслей и чувств при помощи слов», 5 – «совокупность слов и способов их использования» и 6 – «этноспецифическая система коммуникации».

Значение 1 – «человеческая система коммуникации, выражения мыслей и чувств при помощи слов» представлена в двух лексикографических источниках из 12 (EDT: 667; LDELC: 737) и занимает первое место в словарных статьях. В словарных определениях представлены родовые признаки системности, антропности (только LDELC: 737), дефиниционный признак манифестации в речи и импликативный признак коммуникативности.

Значение 5 – «совокупность слов и способов их использования» представлено только в одном источнике (COD: 678) и находится в нём на третьем месте. Родовой признак системности не выражен здесь эксплицитно, но представлен дефиниционный признак манифестации в речи.

Значение 6 – «этноспецифическая система коммуникации» представлено в 10 источниках из 12 (AHD; CCED: 932; COED: 631; EDT: 667; LDCE: 789; LDELC: 737; MED: 798; OALD: 721; RHWUD: 1081; WNWD: 792) и в большинстве случаев оказывается на втором месте. В большинстве источников родовой признак языка передается лексемой system «система». В некоторых случаях (COD: 678; WNWD: 792) язык толкуется как совокупность определенного множества звуков или слов (vocabulary; all the vocal sounds, words) и правил их использования (way of using it; the ways of combining them). Таким образом, родовой признак системности не представлен в данных определениях эксплицитно. Язык также может определяться как the language of a particular nation or people (EDT: 667), отсылая к значению 1.

Таким образом, эксплицитно либо имплицитно в словарных определениях присутствует родовой признак системности. Дефиниционный признак социальной маркированности представлен через указание на использование конкретного языка отдельным народом. Он встречается во всех источниках, фиксирующих это значение. В трех источниках представлен дефиниционный признак манифестации в речи.

Импликативный признак коммуникативности представлен в 4-х источниках (CCED: 932; COED: 631; LDCE: 789; OALD: 721) через определение языка как системы коммуникации (system of communication).

Как и в русском языке, на базе «лингвистического» значения лексемы развиваются два новых. Лексема language употребляется для обозначения функциональных стилей речи: He says he used all that threatening, compelling, terrifying language, not because he was in danger of failing, but because he didn't want the bother of looking further for aid (Dreiser); “A refined lady, ” I explained, “is naturally unacquainted with bad language”. (Christie); To abandon the language of metaphor, they had sent her to a Protestant-Episcopal Sunday-school, where a vinegary spinster had taught her the catechism and the ten commandments (Sinclair).

Также название человеческого языка переносится на любую семиотическую систему: Who shall translate for us the language of the stones? (Dreiser); I've remembered the control screens on your ship and the patterns that went across them, speaking to you in some visual language which your eyes could read (Clarke).

Как и в русском языке, может быть отмечено употребление эллиптической модели, в случае которого апелляция к концепту происходит при помощи только определения, а лексема, номинирующая язык, опускается: When he was drunk he spoke French and Italian and sometimes stood in the barroom before the miners, quoting the poems of Dante (Anderson).

Таким образом, представляется оправданным отнести лексему language к ядру лексико-семантического поля концепта.

Лексема tongue в отличии от language является элементом общегерманской лексики (ср. нем. Zunge, нидерл. tong, норв., дат. tunge, швед. tunga, гот. tuggo) и восходит к др.-англ. tunge со значением tongue, language (Иванова и др. 1999: 489–490, Bright 1912: 363), tongue, speech, language (Hall 1916: 302), Zunge, Sprache (Kö bler 2003: 549). Восстанавливаемой общегерманской формой слова является *tungæ -, *tungæ n (ibid.).

В исследованных лексикографических источниках у лексемы tongue выделяется от 5 (MED: 1514; LDELC: 1419) до 22 (EDT: 1257) значений. Выделяемые значения лексемы таковы: 1) «анатомический орган во рту»; 2) «блюдо, кушанье»; 3) «любой объект, похожий по форме или функции на язык», а также конкретные примеры, выделенные в словарях отдельные значения; 4) «анатомический язык как орган речи»; 5) «этнический язык»; 6) «стиль речи»; 7) «способность говорить»; 8) «народ»; 9) «речь, голос»; 10) «лай собаки» (AHD; CCED: 1764; COD: 1365–1366; COED: 1213; EDT: 1257; LDCE: 1523; LDELC: 1419; MED: 1514; OALD: 1369; RHWUD: 1994; WNCD: 1229; WNWD: 1497).

Очевидно, что под понятие человеческой семиотической системы подпадает только значение 5 – «этнический язык». Это значение присутствует во всех исследованных лексикографических источниках и находится в среднем на четвертом месте в словарных статьях. Оно толкуется через лексему language с определениями spoken «разговорный» (AHD; LDELC: 1419; WNCD: 1229) и particular «отдельный»(COED: 1213). При толковании лексемы без определения, как правило, присутствуют пометы formal «официальный» или literary «книжный» (CCED: 1764; LDCE: 1523; LDELC: 1419; MED: 1514; OALD: 1369; WNCD: 1229).

В определениях эксплицитно представлены дефиниционные признаки манифестации в речи через определение “spoken” (AHD; LDELC: 1419; WNCD: 1229) и социальной маркированности (COD: 1365; RHWUD: 1994).

В устойчивых словосочетаниях tongue lashing, tongue-tied, tongue-twister лексема tongue имеет значение анатомического органа речи, а mother-tongue отсылает к понятию этнического языка.

В текстах лексемы language и tongue могут встречаться в одном предложении как абсолютные синонимы: It was impossible to identify the language, though Floyd felt certain, from the intonation and rhythm, that it was not Chinese, but some European tongue (Clarke); I heard many strange accents above the thwanging and the clanging, though most spoke the language of Avalon, which is of the tongue of Amber (Zelazny), при этом актуализируются признаки социальной маркированности и манифестации в речи. Вместе с тем лексема tongue в базовом значении концепта встречается в текстах примерно в три раза реже по сравнению с лексемой language.

Таким образом, лексема tongue в базовом значении концепта: а) фиксируется во всех лексикографических источниках; б) как правило, указывает на более узкое понятие (этнический язык); в) по сравнению с language реже встречается в текстах. Её дериваты не отсылают к базовому значению концепта, но степень синонимии слов language и tongue довольна высока. Исходя из этого, представляется оправданным отнести лексему tongue к ближней периферии лексико-семантического поля концепта «язык» в английском языке.

Слово speech имеет своим источником ср.-англ. speche и, соответственно, др.-англ. spræ c, sprē c, spæ c – speech, the faculty of speaking, language (Иванова 1999: 483); speech, language, saying, discourse (Bright 1912: 354); language; power of speech; statement, narrative, fable, discourse, conversation; eloquence; report, rumour; desicion, judgement; charge, suit; point, question; place for speaking (Hall 1916: 273); Sprache, Erzä hlung, Rede, Unterhaltung, Beredsamkeit, Gerü cht, Entscheid, Urteil, Prozess, Frage, Sprechplatz (Kö bler 2003: 501).

Др.-англ. формы, в свою очередь, восходят к общегерманским формам * sprē kō, *spræ kō, *sprē kjō, *spræ kjō (Kö bler 2003: 501) и индоевропейским *spereg-, *pereg-, *sperə g-, *perə g-, *sprē g-, *prē g- с значением “zucken, schnellen, streuen, sprengen, spitzen”, изначально звукоподражательным (Kö bler 2000: 1013).

В исследованных лексикографических источниках у лексемы speech выделяется от 2 (MED: 1374) до 8 (WNWD: 1368) значений. Выделяемые значения лексемы таковы: 1) «словесное выражение мыслей и чувств, речь»; 2) «то, что сказано»; 3) «публичное выступление»; 4) «способность говорить»; 5) «стиль речи»; 6) «этнический язык»; 7) «устная речь в противоположность письменной»; 8) «произносимое актёром»; 9) «изучение риторики»; 10) «слух»; 11) «звучание музыкального инструмента» (AHD; CCED: 1604; COED: 1106; COD: 1231; WNCD: 1117; LDCE: 1382; LDELC: 1301; OALD: 1241; RHWUD: 1833; WNCD: 1117; WNWD: 1368).

Очевидно, что под понятие человеческой семиотической системы подпадает только значение 6 – «этнический язык». Оно встречается в 6 источниках из 12 (AHD; COD: 1231; EDT: 1143; RHWUD: 1833; WNCD: 1117; WNWD: 1368) и находится в среднем на пятом месте. В 5 источниках из 6 лексема определяется через лексему language, и в одном источнике – как the form of utterance characteristic of a particular people or region (RHWUD: 1833).

Дефиниционный признак социальной маркированности представлен в 5 источниках через указание на этноспецифичность языка – например, language of a nation «язык нации» (COD: 1231); a national or regional language or dialect «национальный или региональный язык или диалект» (EDT: 1143).

В корпусе англоязычных текстов лексема в данном значении встречается крайне редко, и, как правило, с уточняющим определением: And this attempt to acquire a foreign language prematurely at the expense of the mother-tongue, to pick it up cheaply by making the nurse an informal teacher of languages, entirely ignores a fact upon which I would lay the utmost stress in this paper – which, indeed, is the gist of this paper – that only a very small minority of English or American people have more than half mastered the splendid heritage of their native speech (Wells); He could read English, but he saw there an alien speech (London). Вместе с тем может быть отмечено отсутствие в исследованных текстах случаев употребления лексемы в базовом значении концепта в сочетании с прилагательными, эксплицитно характеризующими конкретный этнический язык. Все контексты такого рода, также незначительные по частоте употребления, указывают на говорение, т. е. речь, например: Jim went to London, revelling in clear English speech after years of Teutonic gutturals, and rejoicing in the clean, clear-cut personalities with which he came in contact (Norris); A slow, almost foolish smile came over his face, and his body was slightly convulsed. Then came his soft-tongued Indian speech, as if all his mouth were soft, saying in Spanish, but with the ‘r’ sound almost lost: ‘Yo! Yo! ’ – his eyebrows lifted with queer mock surprise, and a little convulsion went through his body again (Lawrence).

Дериватами лексемы speech являются лексемы speechifying, speechwriter и speechless. В них корень speech- указывает соответственно на публичное выступление и способность говорить.

Таким образом, лексема speech в базовом значении концепта: а) фиксируется только в половине из исследованных лексикографических источников; б) указывает на более узкое понятие (этнический язык); в) крайне редко встречается в текстах. Семантика дериватов лексемы не отсылает к базовому значению концепта. Вместе с тем, согласно словарю синонимов английского языка, speech и language являются синонимами (WNDS: 483, 761). Исходя из этого, представляется оправданным отнести лексему speech к дальней периферии лексико-семантического поля концепта «язык».

Таким образом, ядерной лексемой лексико-семантического поля концепта «язык» в английском языке является лексема language. Представляется возможным выделить ближнюю периферию – лексему tongue и дальнюю – лексему speech.

Сопоставление лексем, номинирующих концепт «язык» в современных русском и английских языках, с аналогичными лексемами в древние периоды их развития, позволяет высказать предположение, с одной стороны, о тенденции к увеличению семантического расстояния между ядром и периферией лексико-семантического поля, соответствующему концепту «язык», и, как следствие, о размежевании в языковом сознании понятий «язык» и «речь».

По сравнению с древнерусским периодом, в современном русском языке наблюдается отсутствие сочетаний лексем слово и голосъ / гласъ в значении «язык» с определениями, указывающими на конкретную языковую общность (см.: Дегтев-Макеева 2000: 164–165; Макеева 2000: 108). Таким образом, степень синонимии с основным именем концепта с течением времени уменьшилась, а значит, увеличилось семантическое расстояние между этими лексемами и ядром лексико-семантического поля.

В английском языке среднеанглийского периода лексема speche, очевидно, более свободно, чем в современном английском, употреблялась в значении «этнический язык»: þ us com Engelond into Normandies hond, // And the Normans ne couthe speke þ o bote hor owe speсhe // and speke French as hii dude atom, and hor children dude also teche (‘Thus came England under Normandy’s power. And the Normans could not speak any language but their own, and spoke French as they did at home, and taught their children so’ – Роберт Глостерширский, «Хроника», конец XIII в., цит. по: Ильиш 1973: 136), а лексема tonge / tongue, видимо, употреблялась наравне с лексемой language без значительной разницы в частоте их употребления (примеры подобного употребления см. в: Ярцева 2004: 97–119). Таким образом, степень семантической близости этих лексем к ядру поля была выше.

Это позволяет сделать вывод, что в ходе языковой эволюции в обоих языках на дальнюю или крайнюю периферию лексико-семантического поля оказались оттеснены лексемы, характеризующие язык со стороны звучания (слово, speech) и восприятия (голос). В современном русском языке синонимия лексем язык и речь в базовом значении концепта носит ограниченный характер. Как следствие, основной и главной лексемой, номинирующей концепт, в русском языке стала лексема язык, а в английском – language и отчасти tongue. Таким образом, можно предположить наличие в обоих языках тенденции к уменьшению степени номинативной диффузности концепта «язык» и усилению лексического противопоставления понятий «язык» (как потенциальной системы) и «речь» (как говорения и его результата). Соглашаясь с В. М. Савицким и О. А. Кулаевой в том, что «коллективное сознание, не тронутое лингвистической теорией, до сих пор не проводит четкого различения между языка, речи и слов» (Савицкий-Кулаева 2004: 6), считаем возможным полагать наличие в русском и английском языковом сознании тенденции к усилению подобного различения.

Вместе с тем хотелось бы подчеркнуть предварительный характер этих выводов: для их обоснования требуется диахронический анализ употребления соответствующих лексем на более обширном языковом материале.