Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Но Христос не только взял от нас (через Марию) нашу природу, не только вознес ее внутрь Троицы. Он еще и вернул ее нам, причем вернул преображенной, исцеленной, воскресшей.






По воскресении свойства славной Божественной природы даются уничиженному на Кресте телу Христа. В богословии это называется «перихорезис» – обмен свойствами двух природ Христа и обмен именами. Это не предание учения, но предание Жизни. Это не Интернет, не информационная цепочка. «И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им» (Ин. 17: 22). Слава (теофания) на библейском языке – это не «известность» и не «популярность». Это проявление Божия Присутствия. Как очевидно присутствие Бога в Сыне Божием, так же ощутимо это Присутствие должно просиять и в Его учениках.

И когда я читаю у Карла Барта, что «вся жизнь Церкви необходима лишь для осуществления того, что мы назвали вестническим служением Церкви, для kerygma, то я лишь поражаюсь этим нечувствием к онтологической глубине христианства. Если Барт прав, то Христос – Ангел, вестник, а никак не «Единородный Сын, Сущий в лоне Отчем». Ибо зачем Главе Церкви пребывать столь существенным образом соединенным с бытием Отца, если задача Церкви сводится к информированию? Вновь и вновь повторю: экклезиология (учение о Церкви) должна прямо уходить в выси триадологии (учение о Троице). Церковь несет и дарит людям то, что ей вручили апостолы. Апостолы могли вручить Церкви лишь то, что передал им Спаситель. Христос же пришел в мир для того, чтобы передать людям то, что Он Сам принял от Отца. Поэтому вопрос о том, что Церковь в истории может дать человеку, – это вопрос о том, что Сын воспринял от Отца в вечности.

5. Отец предает полноту Своей Божественности Христу; Христос вручает Свою жизнь людям. Как во Христе «обитала вся полнота Божества телесно» (Кол. 2: 9) – так и людям должна быть передана возможность стать «причастниками Божеского естества» (2Пет. 1: 4).

6. Символом жизни в Библии является кровь. Христос не просто изливает Свою кровь. Кровь Христа не просто впитывается камнями Голгофы. Кровь Христа не просто исторгается из Него насилием палачей. Он Сам открывает источники Своей Крови. И собирает ее в Чашу (парадоксальным образом – еще до Распятия). И эту Чашу Крови Он предлагает – кому? Свою изливаемую Кровь Христос предлагает испить не сатане, не палачам и не Богу Отцу. Он предлагает, чтобы апостолы приняли ее в себя. «Не могли бы мы пить и Крови Христовой, если бы Христос не был прежде истоптан и выжат», – пишет в III веке св. Киприан Карфагенский (Письмо 63. К Цецилию о таинстве чаши Господней)

7. Ведь в этом и состоит главный смысл религиозной истории: мир оказался оторван от Бога, и в этой своей оторванности он начал задыхаться, болеть, умирать. Чтобы насытить этот умирающий мир энергиями жизни, надо не просто с Небес провозгласить ему прощение. Водолаза, который задыхается из-за того, что по ошибке сам перерезал себе шланг с подачей воздуха, не спасут слова капитана: «Я прощаю тебе порчу государственного имущества!» [ 2 ]. Нужно, чтобы Дух Жизни вновь был посреди нас и в нас. Бог должен быть с нами и после Вознесения.

8. «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15: 5), – говорит Христос. Он не говорит, что «вы не сможете что-либо доброго сделать без консультации с книгами моих апостолов». Он говорит: «без Меня». Значит, чтобы христиане хоть что-то смогли изменить в мире – с ними должен быть и действовать Христос. Значит, чтобы быть христианином, надо иметь в своей жизни нечто иное, чем Писание. Надо иметь в себе святыню большую, чем Писание. Наличие Библии в доме не гарантирует успеха. Есть еще нечто, в отсутствие чего мы не сможем «творити ничесоже».

 

Странно, что когда на диспутах я пристаю к протестантам с вопросом «что же нам оставил Христос» – они упорно час за часом твердят: «Библию, Библию, Библию...». Понятно, это основной постулат протестантизма: sola Scriptura. Только Библия является источником познания Бога. Никакие человеческие «предания» не могут дополнять или изменять Слово Божие... Но можно ли тезис, рожденный в совершенно определенной полемике (в полемике первых протестантов против католичества), считать универсальной формулой христианства? Не слишком ли много оставляет за своими рамками эта торжественная и красивая формула: «только Писание»?

 

А ведь достаточно хоть немного задуматься, что бы выйти за пределы своего протестантского катехизиса и ответить на мой вопрос: «Христос оставил нам Духа Святого»; вспомним будущее время в обещании Христа: «Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин. 14: 26). Когда апостолы под воздействием Духа «вспомнили» и записали слышанное от Христа – неужто и Утешитель покинул их, однажды уже осиротевших в Вознесении? Бог пришел, к людям, чтобы отныне быть неразлучным с ними.

По слову ап. Павла, «никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (1 Кор. 3, II). Основание Церкви и христианской жизни – Христос, а не Библия. Протестанты не без основания отмечали, что некоторые стороны церковных преданий при чрезмерной увлеченности ими могут заслонить собою живого Христа [ 4 ]. Но не произошло ли с самим протестантством чего-то подобного? Не заслонила ли Библия им живого Христа? Написано же в баптистском учебнике догматики: «Священное Писание достаточно для полноты духовной жизни человека» [7i ]. Мне всегда казалось, что для полноты духовной жизни нужен Сам Бог, а не слово о Нем. Или, например, говорит адвентистская книжка: «Служение учения Церкви не имеет права основываться ни на чем ином, кроме как на Библии» [ 8i ]. Но разве не мертво слово, которое зиждется не на живом сердечном опыте, а на цитатах?

Есть ли Писание единственная форма присутствия Христа в Церкви, в людях, в истории? Что толкуют подлинно христианские богословы? Писание – или Опыт? Экзегетами чего они являются? Текста или сердечной глубины, обновленной Христом в них самих? Только ли услышанное обречены пересказывать век за веком поколения проповедников? При каждом пересказе Весть все более будет стираться...

Или же есть источник обновления Проповеди? Если есть – то где? Что вновь и вновь зажигает сердце? Ответ один: Дух. Значит, чтобы апостольская проповедь – даже в том виде, в каком она записана в книгах Нового Завета – вновь и вновь звучала, апостолы должны были оставлять в учениках нечто некнижное: Дух и Радость Христову.

Не надо делать Христа пленником Его же собственной Книги. Протестантский принцип «sola Scriptura» замыкает уста Христу и говорит Ему точь-в-точь как Великий Инквизитор у Достоевского: «Не отвечай, молчи. Да и что бы Ты мог сказать? Да Ты и права не имеешь ничего прибавлять к тому, что уже сказано Тобой прежде. Зачем же Ты пришел нам мешать?» А если Христос хочет говорить не только апостолам? Если Он желает касаться и воспламенять сердца и других людей?

Ощущение свободы Бога, которая не скована ничем, и ощущение Его любящей близости к людям породили очень непротестантские слова св. Иоанна Златоуста, которыми он начинает свое толкование Евангелия от Матфея: «По-настоящему, нам не следовало бы иметь и нужды в помощи Писания, а надлежало бы вести жизнь столь чистую, чтобы вместо книг служила нашим душам благодать Духа, и чтобы как те исписаны чернилами, так и наши сердца были исписаны Духом»

9. Евангелие – путь ко Христу. Но путь и цель не стоит отождествлять. Реальность, возвещаемая свидетельством Писания, превосходит все свидетельства. Христос выше Евангелия, и Он может действовать в людях не только через посредство Своей Книги.

Чтобы человек мог приступить к толкованию Библии, опыт внебиблейского прикосновения к Истине уже должен у него быть. «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия,...и не может разуметь....Но духовный судит о всем... Ибо кто познал ум Господень? А мы имеем ум Христов» (1Кор. 2: 14-16). Библия Боговдохновенна – значит, понять ее и расслышать ее основную весть о Слове, ставшем плотью, о Любви Отца, явленной в Сыне, может лишь человек, уже коснувшийся Духа.

 

10. Читающий должен получить доступ к тому же Источнику, что и священнописатель, - лишь тогда он поймет, о чем идет речь. Заключен ли этот Источник в евангельском тексте? Если Евангелие само по себе способно гарантировать адекватность и богопросвещенность своего понимания, то перед нами некое особое таинство Воплощения Слова не в человека, а в книгу, некая магия самостоятельно живущего текста, который сам из себя способен творить чудеса. Как католический священник совершает таинства сам, в силу данных ему властных полномочий – так и Евангелие в протестантском понимании оказывается самостоятельным подателем благодати веры, которому живое дыхание Бога уже и не очень-то нужно [ 5 ]. Православное богословие, однако, утверждает, что Таинства свершает не священник, а Сам Бог (священнослужитель лишь служит Таинству), – и так же православие мыслит о таинстве чтения Евангелия: лишь с Богом можно познавать Божие. Прежде чтения евангельской странички мы молимся Богу – «о еже услышати нам Святаго Евангелия чтение», молимся не о лучшей акустике, а о ниспослании нам дара верного понимания, верной герменевтики текста.

А это означает, что должен быть некий путь рождения в человеке того духовного опыта, который только и откроет ему глаза на смысл Благой Вести. А путь к пониманию текста сам текстом быть не может. Если Писание Боговдохновенно, то только Дух Святый обладает герменевтическим ключом. И это Предание Духа происходит по внетекстуальным каналам: как опыт, как ощущение.

«Разумеешь ли, что читаешь? – спросил Филипп эфиопского евнуха. Он сказал: как могу разуметь, если кто не наставит меня» (Деян. 8: 30-31). Именно Дух заставляет нас исповедовать Иисуса Господом (см.: 1 Кор. 12, 3) и открывает ум к разумению того текста, что написан был при участии Духа.

 

11. Бог дает постижение Своего Слова. Благодаря новому действию Бога мы познаем смысл Его Откровения. Так были открыты глаза эммауским путникам и на Христа, и на смысл Моисеева Закона... Иисус Один может снять покрывало с наших глаз, чтобы мы могли понять написанное [ 10i ]. Чтобы понять слово Господа к апостолам, надо почувствовать действие Духа в нас.

12. В церковном понимании – по справедливому замечанию католического богослова Л. Буйе – «Предание по отношению к Библии не есть некий посторонний элемент, без которого она оставалась бы неполной. Речь идет о том, что Библию нужно вновь ставить – или, вернее, поддерживать, – в ей присущей атмосфере, в ее жизненной среде, в ее первоначальном освящении. Это Библия и ничего кроме Библии, но это – Библия вся целиком, не в букве своей только, но и в Духе, Авторе, непрестанно оживляющем ее чтение. «Где, в самом деле, – спрашивал святой Августин, – найти дух Христов, если не в теле Христовом?» [ 11i ].

13. Стоит обратить внимание на то, что говорит по этому поводу современный православный библеист прот. Михаил Дронов: «В самом деле, если вместе с Писанием не передать опыт богопознания, то невозможно понять, что написано, потому что написано как раз об этом богопознании. Слепому, если он никогда не имел зрения, невозможно объяснить, что такое «красное» или «зеленое». Все, что написано, обращено к уже имеющемуся опыту, переданному путем Таинств, в которых человек опытно переживает богопознание. В Таинствах передается тот ключ, который откроет смысл написанного, передается то «подобное», которым человек сможет измерить «подобное» этому в Писании... Особо важно отметить, что это правило веры передается как объективное знание, а не как субъективное ощущение, потому что оно объективно передается в Таинствах Церкви» [ 12i ]. [ 6 ]

Итак, Писание не способно исчерпать жизнь души в Боге. Писание ничего не говорит о том, что человек может спастись через чтение Писания. Даже слова Христа: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную» (Ин. 5: 39), потом поясняются Им же – что именно должно открыть исследование Писаний: «они говорят обо Мне». Писание – инструмент («через них»), свидетель, дверь. Но оправдывает себя этот инструмент, только если человек примет Того, Кто обращается к нему через посредство Книги. «Жизнь души не обнимается Писанием всецело. Эта жизнь благодатна, а благодать душе подает, конечно, не книга Священного Писания, а Дух Святой, ниспосланный Церкви»

14. Итак, православие и протестантизм более всего различает вопрос о Предании. Вопрос же о Предании – это вопрос о том, присутствует ли Христос в истории после Своего Вознесения, и если да – то как.

По логике протестантского учения, Христос оставил в истории не больший след, чем любой другой талантливый религиозный проповедник. Главное Его дело – это то, что произошло на Небесах, а не на земле.

На Небесах Он как Ходатай и Посредник убедил Отца сменить гнев на милость. Бог более не гневается на наши грехи и не вменяет нам их – ибо зрелище искупительной и заместительной Жертвы Христа понудило Его считать, что Божественная справедливость удовлетворена, и людям можно вменить заслуги Христа и тем самым объявить нас прощеными [ 1 ]. Христос изменил не людей (люди были грешниками – и остались грешниками; люди были смертными – и остались смертными), а отношение Бога Отца к людям.

Но плод Христова Воскресения людьми не усвоен. Распятие Христа принесло свой плод: оно удовлетворило Отца. А Воскресение осталось не более, чем доказательством Божественности самого Спасителя. Иного эффекта, кроме как педагогического, оно в рамках земной истории не имело. До времени всеобщего Воскресения победа Христа над смертью свой плод не приносит. Лишь Жертва Христа что-то значила и изменила в мире религии, но не Воскресение. Собственно, протестантский мир и помнит больше о Распятии, чем о Пасхе; взирает с большим чувством на смерть Христа, чем на преодоление смерти.

Православие же полагает, что Христос даровал людям все плоды Своего служения: и Свое учение, и Свою Жертву, и Свое Воскресение. И мы можем быть сопричастны всем этим дарам. Мы не только можем слушать Христа, но еще можем – соумирать и совоскресать с Ним (см.: Рим. 6, 2-5).

Христос всего Себя дает нам. Но Он – не только Бог. Он – Богочеловек. С формулой о. Георгия Флоровского «апостолы передали Церкви, а Церковь в лице апостольских преемников приняла не только учение, но и Дух Святой» [ 1i ], которую мы отстаивали в предыдущей главе, большинство протестантов по здравом размышлении, скорее всего, согласились бы. Но утверждение православного богословия более сложное. Мы говорим, что Христос – Богочеловек. Он «онтологически породнен с нами» [ 2i ]. И Он посылает нам не только Свое Божество, но и Свою человеческую природу. Один из самых головокружительных вопросов богословия: Вознёс ли Христос с земли Свое Тело, если на земле осталось Церковь, которая также есть Тело Его? Ответ прот. Сергия Булгакова и вслед за ним свящ. Димитрия Станилое таков: «Небо, на которое Иисус вознес свое тело, совпадает с сокровенным центром Церкви... И поскольку через Вознесение Богочеловека вознесена человеческая природа, человеческое сердце бьется на вершине Универсума» [ 3i ].

Но Христос не только взял от нас (через Марию) нашу природу, не только вознес ее внутрь Троицы. Он еще и вернул ее нам, причем вернул преображенной, исцеленной, воскресшей.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.