Явление третье. Эгисф. Электра, что это за наряд.

Те же, Электра.

Эгисф. Электра, что это за наряд? Отвечай.

Электра. Я надела самое красивое платье. Разве сегодня не

праздник?

Верховный жрец. Ты что пришла дразнить мертвых? Это их

праздник, тебе отлично известно. Ты должна быть в трауре.

Электра. В трауре? Почему в трауре? Я не боюсь моих мертвых,

а до ваших мне дела нет!

Эгисф. Ты права: у нас разные мертвецы. Поглядите-ка на эту

расфуфыренную шлюху - это внучка Атрея, Атрея, который подло

зарезал собственных племянников. Последний отпрыск проклятого рода

- вот ты кто! Я из жалости терпел тебя в своем дворце, но сегодня

я каюсь в этом - в твоих жилах течет старая дурная кровь Атридов,

ты заразишь всех нас, если я не приму меры. Подожди немного, сука,

ты увидишь, умею ли я наказывать. У тебя слез не хватит, чтоб

наплакаться.

Толпа. Кощунство!

Эгисф. Слышишь, несчастная, как шумит народ, оскорбленный

тобой, слышишь, в чем упрекают тебя? Не будь здесь меня, не

сдерживай я гнев народа, тебя бы растерзали на клочки.

Толпа. Кощунство!

Электра. Разве быть веселой - кощунство? А почему они не

веселы? Кто им мешает?

Эгисф. Она смеется, а здесь ее мертвый отец с запекшейся

кровью на лице...

Электра. Как вы смеете говорить об Агамемноне? Откуда вам

известно, что по ночам он не приникает к моему уху? Откуда вам

известно, какие слова любви и сожаления он шепчет мне своим

хриплым, сорванным голосом? Я смеюсь, это правда. Смеюсь впервые в

жизни. Я счастлива. Скажите, мое счастье не радует отцовского

сердца? Ах, если он в самом деле здесь, если он видит дочь в белом

платье - ту самую дочь, которую вы превратили в мерзкую рабыню, -

если он видит, что голова ее высоко поднята, гордость не сломлена,

я уверена, он не проклинает меня, его глаза сверкают на

истерзанном лице, его окровавленные губы трогает улыбка.

Молодая женщина. А если она говорит правду?

Голоса. Да нет, она лжет, она сошла с ума. Электра, уходи,

бога ради, твое святотатство падет на наши головы.

Электра. Чего вы боитесь? Я гляжу вокруг и не вижу ничего,

кроме ваших собственных теней. Послушайте, что я узнала - вам это,

может быть, неизвестно: в Греции есть счастливые города. Светлые,

спокойные города, которые греются на солнце, как ящерицы. Вот

сейчас под этим самым небом на площадях Коринфа играют дети. И

матери не просят прощения за то, что произвели их на свет. Они

глядят на детей улыбаясь, они ими гордятся. О матери Аргоса,

понимаете ли вы это? Способны ли вы еще понять гордость женщины,

которая глядит на своего ребенка и думает: " Я носила его в лоне

моем? "

Эгисф. Замолчишь ты наконец? Или я велю заткнуть тебе

глотку.

Голоса в толпе. Да, да! Пусть замолчит. Хватит, хватит!

Другие голоса. Нет, дайте ей сказать! Дайте ей сказать. Это

Агамемнон вдохновляет ее.

Электра. Как сегодня ясно! Повсюду на равнине люди задирают

головы и говорят: " Как сегодня ясно! " - и радуются. А вы,

собственные палачи, или вы уже забыли, до чего радостно на душе у

крестьянина, когда он шагает по земле и говорит: " Как сегодня

ясно! "? Вы еле дышите, головы у вас опущены, руки висят. Ваши

мертвецы прилипли к вам, вы и не шевелитесь, боясь потревожить их

малейшим движением. Вот ужас-то был бы, а? Если бы ваша рука вдруг

прошла сквозь влажный парок - душу вашего отца или предка? Но

взгляните на меня: я развожу руки, я поднимаю их, потягиваюсь, как

человек, когда он пробуждается, я занимаю столько места на солнце,

сколько мне нужно. Разве небо пало на мою голову? Я танцую,

глядите, танцую - и чувствую только ветер в волосах. Где же

мертвецы? Или, может, они танцуют в такт со мной?

Верховный жрец. Жители Аргоса, я говорю вам, эта женщина

кощунствует. Горе ей и тем, кто ее слушает.

Электра. Дорогие мои мертвецы. Ифигения - моя старшая

сестра, Агамемнон - отец мой и единственный повелитель, слушайте

мою молитву. Если я кощунствую, если оскорбляю ваши исстрадавшиеся

божественные души, подайте знак, скорее подайте мне знак, чтоб я

поняла. Но если вы одобряете меня, молчите, молчите, молчите, мои

дорогие, прошу вас, пусть лист не шелохнется, травинка не дрогнет,

пусть ничто не помешает моему священному танцу: я танцую во славу

радости, во славу мира в сердцах людей, во славу счастья и жизни.

О мои мертвые, я прошу вашей тишины, чтобы люди, которые меня

окружают, знали - ваши сердца со мной. (Танцует.)

Голоса в толпе. Она танцует! Поглядите! Она легка, как

язычок пламени, она танцует на солнце, как знамя, хлоп-хлоп на

ветру - а мертвецы молчат!

Молодая женщина. Посмотрите, в каком она экстазе! Нет,

святотатцы выглядят не так! Эй, Эгисф, Эгисф! Ты молчишь, почему

ты не отвечаешь?

Эгисф. Разве с вонючками спорят? Их уничтожают! Я совершил

некогда ошибку, не тронул ее, но эта ошибка поправима. Не бойтесь,

я раздавлю ее - и с нею иссякнет ее род.

Толпа. Угрозы - не ответ, Эгисф. Тебе нечего нам больше

сказать?

Молодая женщина. Она танцует, она улыбается, она счастлива,

и мертвецы точно оберегают ее. Ах! Электра, как я тебе завидую. Но

гляди, я тоже поднимаю руки, я тоже подставляю грудь солнцу!

Голоса в толпе. Мертвецы молчат. Эгисф, ты обманул нас!

Орест. Электра, дорогая моя!

Юпитер. Проклятие, пора прекратить болтовню этой девчонки!

(Протягивает руку.) Позидон, карибу, карибон, люлабу.

Глыба, запиравшая вход в пещеру, с грохотом катится к

ступеням храма. Электра прерывает танец.

Толпа. Ужас!

Долгое молчание.

Верховный жрец. О трусливый и легковерный народ, мертвые

мстят! Смотрите, какие густые рои мух опускаются на нас! Вы

внимали святотатственному голосу, и вот мы прокляты!

Толпа. Мы ничего не сделали, это не наша вина, она пришла,

она смутила нас своими отравленными речами! В реку колдунью, в

реку! Сжечь ее!

Старуха (показывая на молодую женщину). И эту туда же, она

пила ее речи, как мед, сорвите с потаскухи одежду, секите ее голую

до крови!

Молодую женщину хватают, мужчины поднимаются по ступеням

храма и бросаются к Электре.

Эгисф (пришел в себя). Молчать, собаки! На место, соблюдать

порядок, я сам позабочусь о наказании!

Молчание.

Ну? Видели, к чему приводит непокорность? Вы все еще

сомневаетесь в вашем вожде? Идите по домам, мертвецы пойдут с

вами, они будут вашими гостями весь день и всю ночь. Дайте им

место за вашим столом, у вашего очага, на вашем ложе, постарайтесь

примерным поведением загладить все случившееся. Что до меня - я

вас прощаю, хотя ваши подозрения мне причинили боль. А ты,

Электра...

Электра. Что? Не вышло - в следующий раз сделаю лучше.

Эгисф. Уж я постараюсь не дать тебе такой возможности. Ты

знала, что законы города запрещают мне карать в день праздника, и

злоупотребила этим. Но я лишаю тебя гражданства, я изгоняю тебя.

Ты уйдешь босиком, без вещей, в своем гнусном наряде. И если

завтра на заре ты еще будешь в стенах города, я прикажу, чтоб

первый, кого ты встретишь, убил тебя, как паршивую овцу.

(Выходит.)

Стражи следуют за ним. Толпа проходит мимо Электры, грозя ей

кулаками.

Юпитер (Оресту). Ну что, государь мой? Поучительно?

Высокоморальная история, если я не ошибаюсь: зло было наказано,

добродетель восторжествовала. (Указывая на Электру.) Эта

женщина...

Орест. Эта женщина - моя сестра, приятель! Убирайся, я хочу

с ней поговорить.

Юпитер (мгновение смотрит на него, потом пожимает плечами).

Дело твое. (Уходит.)

Педагог следует за ним.