Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Джавахарлал Неру
|
|
Было бы наивно приписывать важнейшие исторические события результатам деятельности отдельных людей, но все же они не случайно ассоциируются в нашем сознании с определенными именами, ставшими как бы символами этих событий. И если многолетняя борьба Индии за независимость связывается в первую очередь с именем Махатмы Ганди, то становление независимой Индии, ее политической системы, выработка ее политического курса, — с именем ее первого премьер-министра Джавахарлала Неру (1889 — 1964).
Неру вошел в историю не только как один из выдающихся политических деятелей современности, «строитель новой Индии», но и как оригинальный мыслитель, прекрасный оратор и публицист, автор широко известных работ по всемирной и индийской истории. Существует распространенное мнение, что Неру не создал стройной системы философских или социально-политических представлений, что его концепции отличаются эскизностью, фрагментарностью и противоречивостью, о чем свидетельствует и попытка сведения их воедино в многократно цитировавшейся нами книге «Открытие Индии» [См.: 7. С. 30 — 43]. Однако мало кто при этом задумывается о причинах этой противоречивости, восходящих к древним традициям индо-буддийской цивилизации.
Полученное в лучших учебных, заведениях Англии блестящее европейское образование, прекрасное знание истории и философии давало Неру богатый материал для оценок и раздумий. К отсутствию полного единства и определенности в мировоззрении приводила многоплановость его личности, сочетавшей в себе политика и мыслителя, при сильно развитой склонности к отбору и соединению положений из разных культурных традиций и течений мысли. «Истина слишком велика, чтобы разум одного человека мог понять и вместить ее, — говорил Неру в 1961 г. — Поэтому в индийской философии всегда считалось, что вы можете увидеть только частицу истины. Пусть другие видят другие ее части. Их синтез… вероятно, будет способствовать более широкому постижению истины» [18. Т. 4. С. 378].
Неру всегда придерживался старой индо-буддийской идеи, что если в мире есть божественная сущность, то каждый человек обладает ее частицей и способен ее развить. В 1958 г. в статье «Основной подход» эта мысль кладется в основу социальной программы классового примирения: «Это рассуждение ведет к старой концепции Вед, согласно которой все, чувствующее и нечувствующее, является частью органического целого и во всем есть искра того, что можно назвать божественным импульсом, или основной энергией жизненной силы, наполняющей Вселенную… Если бы мы действительно верили в эту всеохватывающую концепцию принципа жизни, она, возможно, помогла бы нам избавиться от расовой, кастовой и классовой ограниченности и сделала бы нас более терпимыми в подходе к различным проблемам жизни» [18. Т. 4. С. 119].
С именем Неру связывают политику «позитивного нейтралитета», направленную на борьбу за мир, международное сотрудничество, против угрозы войны, а также разработку концепции «Панча шила» — пяти принципов межгосударственных отношений. «Панча шила» включает взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета, ненападение, невмешательство во внутренние дела друг друга, равенство и взаимную выгоду, мирное сосуществование[64]. По мнению индийского исследователя Р. Каранджьи, Неру «представил древнюю индуистскую доктрину сосуществования и универсального синтеза в современной одежде панча шила не только как наиболее ценное историческое наследие, но и как самый пригодный исторический императив в контексте современных проблем» [19. С. XV].
В последний период его жизни концепция сосуществования не сводилась Неру к международным отношениям. «Что же такое сосуществование?» — в очередной раз задавался он вопросом и отвечал на него следующим образом: «Это умственная или духовная позиция, которая синтезирует различия и противоречия, пытается понять и примирить различные религии, идеологии, политические, социальные и экономические системы и отказывается мыслить категориями конфликта или военных решений» [19. С. 89].
Предлагаемые Вашему вниманию высказывания Неру взяты из пятитомного собрания его речей и выступлений, изданного в Дели в 1968 г. Сведенные воедино, они способны, на наш взгляд, дать общее представление о характере социально-политических взглядов этого выдающегося мыслителя и государственного деятеля.
Из речей и выступлений [65]
Среди многочисленных кризисов, политических и экономических, с которыми мы сталкиваемся, возможно, самый большой — кризис человеческого духа. Пока этот кризис не преодолен, трудно будет найти выход из других кризисов, тревожащих нас [1. С. 304].
Убежден, что сегодняшние мировые проблемы не будут разрешены только с помощью финансовых и экономических средств или только тем, что можно назвать политическими средствами. За ними стоит огромный духовный конфликт, который отражается в других конфликтах, экономических и политических, но без разрешения этого духовного конфликта… ни одна страна не будет знать мира [1. C. 378].
В то самое время, когда покорены внешние обстоятельства, мы наблюдаем странную картину слабости моральных устоев и самоконтроля в самом человеке. Побеждая физический мир, он не может победить самого себя. Это трагический парадокс века атома и спутников. Наука выходит далеко за пределы понимания значительной части человечества и ставит проблемы, которые большинство у нас не может понять и еще менее того — разрешить. Отсюда внутренний конфликт и смятение, переживаемые в паше время. С одной стороны, идет огромный и неодолимый прогресс в науке и технологии, с другой — происходит какое-то умственное истощение самой цивилизации [4. С. 114 — 115].
Лично я думаю, что большинство болезней мира, которые поставили его сегодня на грань ужасной войны, в конечном счете обусловлены крайне односторонним ростом техники. В старое время люди были более отсталыми, но у них было ощущение полноты жизни, уравновешенности. Ныне человек чувствует полное отсутствие равновесия в себе самом, в группе, в государстве… Чрезмерные специализация и техническое развитие бесспорно приносят благо человеку, но в то же время множество сомнений закрадывается в мой ум: не подрывают ли они одновременно человечество, снижая уровень интеллекта и духа и порождая тенденции к самоуничтожению [2. С. 564].
Машина очеловечивается, а человек, кажется, все более становится машиной, что очень грустно, ибо машина была создана человеческим разумом. Произошло ли это из-за политических (авторитаризм) или экономических условий, из-за голода, вырождения или из-за технических усовершенствований — какова бы ни была причина, но, если человеческий разум теряет свои творческие возможности и становится все более похожим на машину, это, очевидно, трагедия для человечества, несмотря на огромные достижения цивилизации в других областях, потому что таким путем постепенно иссякают источники культуры. Культура может воскреснуть, может произойти какое-то перевоплощение цивилизации < …>. Но переживаемая нами эпоха огромных перемен с нашим ускоренным ритмом жизни, с нашими поспешными решениями, с отсутствием и досуга, и возможностей, и времени для размышлений сама по себе вызывает неудовлетворенность [2. С. 470].
История сегодня перестала быть историей той или иной страны, она стала историей человечества, потому что все мы связаны общей судьбой. < …> Барьеры, которые отделяли так называемый Восток от так называемого Запада, постепенно исчезают [2. С. 390, 422].
Проблемы, с которыми мы сталкиваемся здесь сегодня[66], являются так или иначе проблемами, общими для многих стран современного мира. Назовете ли вы эти страны капиталистическими, социалистическими или коммунистическими, проблема останется той же: миру приходится сталкиваться с определенными трудностями, вызванными определенными главными причинами [2. С. 555].
Сегодня в мире находятся в конфликте различные идеологии, экономические и политические. В основном их две: с одной стороны, так называемая капиталистическая идеология, а с другой — так называемая коммунистическая, или советская, идеология. Думаю, что это очень грубый способ обобщения вопроса < …>. Вы вовсе не должны непременно следовать либо той, либо другой линии. Существует много промежуточных путей [1. С. 140].
Не хочу утверждать, будто то, что мы сказали о социализме, есть последнее слово в этой области. Я смотрю на социализм как на развивающуюся, динамическую концепцию, как на нечто такое, что должно соответствовать меняющимся условиям жизни и деятельности человека в каждой стране [3. С. 52].
Каждый человек должен иметь равные возможности. Такова наша цель[67]. Мы хотим избежать большой концентрации богатств в частных руках. Такая концентрация вредна для общества, даже если она используется иногда для хороших дел. Крупные скопления богатств вредны для общества, потому что богатство может быть использовано и в дурных целях, что часто и случалось. Вообще говоря, мы установили, что мы хотим социалистического общества не в догматическом, или доктринерском, смысле, а такого общества, где возможности были бы равны для всех, где различия между людьми были бы невелики и где общественная жизнь основывалась бы на сотрудничестве [5. С. 56].
Не понимаю, почему меня просят дать определение социализма в точных, жестких выражениях. Я хочу, чтобы все люди в Индии имели бы равные возможности для своего развития и равные возможности трудиться в соответствии со своими способностями [3. С. 52 — 53].
Сегодня в Индии наблюдаются резкие контрасты в уровнях жизни: есть люди очень богатые и очень бедные. Эти контрасты порождены обстоятельствами. От них нельзя избавиться, просто отрубив головы высоким людям. Мы хотим, чтобы люди росли. Мы вовсе не хотим отрубать им головы [5. С. 95].
Экономический прогресс важен… Но в нас закладывается сомнение. Достаточно ли его самого по себе, или к нему должно быть добавлено что-то еще? Государство всеобщего благоденствия — достойная цель, но этого может оказаться недостаточно. В государствах, которые достигли этой цели, возникают новые проблемы и трудности, не разрешимые за счет одного лишь материального прогресса [4. С. 2].
Мы можем осуществить социальные преобразования и развития посредством демократического давления, а также дружественных совместных усилий скорее, чем путем ликвидации[68] в ходе борьбы [3. С. 79].
Я допускаю классовую борьбу, но не хочу усугублять ее, не хочу быть одержимым ею. Хочу избавиться от нее, насколько возможно, не углубляя борьбу [3. С. 79].
Даже если вы признаете конфликт между классами, правильный путь к разрешению этого конфликта состоит в том, чтобы положить ему конец мирными методами [3. С. 137].
Хотя мы должны признать наличие классового конфликта, нет никаких причин, по которым нам не следовало бы разрешить его мирными средствами [4. С. 4].
Запомните, есть пределы принуждению, которое мы можем применять. Мы должны продвигаться путем достижения согласия не каждого человека, а общества в целом [3. С. 7].
Очевидно, что речь идет не о том, чтобы заручиться согласием каждого. Мы не искали специального согласия землевладельцев, прежде чем принять земельное законодательство. Но все же мы приняли его в таком виде, чтобы не бросить землевладельцев на съедение волкам [3. С. 13].
Чем старше я становлюсь, тем яснее понимаю, что способ, которым делается дело, важнее самого дела. Средства более важны, чем цели. Все наши беспокойства с этим делом[69] вызваны не тем, что цели были нехорошими, а тем, что примененные нами средства запятнали цели, создали трудности и действительно стали препятствием к осуществлению этих целей [3. С. 202].
Главное, я думаю, заключается в том, что дурные средства не приведут к хорошим результатам, и ныне это уже не просто этическая доктрина, но и практическое утверждение [4. С. 118].
Мы в нашей стране не должны думать о достижении наших целей путем конфликтов и насилия. Мы многого достигли мирными методами, и нет никаких причин, которые заставили бы нас вдруг оставить эти методы и обратиться к насилию [2. С. 85].
Коммунизм определенно связал себя с насилием. Даже если он не прибегает к физическому насилию, он пользуется языком насилия, мыслит категориями насилия и стремится к изменениям не путем убеждения или мирного демократического давления, а путем принуждения и, конечно, разрушения и уничтожения. В фашизме все эти вредные аспекты насилия и уничтожения присутствуют в грубейшей форме, при этом он лишен приемлемого идеала. Это полностью противоречит мирному подходу, которому научил нас Гандиджи[70] [4. С. 117].
…Лязг мечей выродится в бесплодное насилие, в процессе которого энергия нации будет растрачена или, во всяком случае, сильно подорвана [2. С. 85].
Обязалось ли наше правительство следовать принципу ненасилия? Ответ отрицательный, правительство не связано ненасилием. Насколько я могу судить, при существующих обстоятельствах ни одно правительство не может быть связано ненасилием. Если бы мы взяли обязательство соблюдать принцип ненасилия, мы, разумеется, не содержали бы никакой армии, флота или военно-воздушных сил и, вероятно, также полиции. Можно иметь идеал. Можно следовать политике, ведущей в определенном направлении, но все же при существующих обстоятельствах не удается претворить этот идеал в жизнь. Для этого нам придется подождать какое-то время [3. С. 382].
Не знаю, насколько гандистская техника практически применима, потому что имеются бесчисленные трудности, но я думаю, что независимо от ее практической применимости, как интеллектуальный и психологический подход она может сильно нам помочь [2. С. 412].
Революционные изменения не могут быть осуществлены путем реформистской тактики и методов. Реформист, который боится радикальных перемен или свержения деспотического режима и стремится всего лишь к упразднению некоторых злоупотреблений, становится на практике одним из защитников этого режима. Поэтому мы должны воспитывать революционные взгляды, предусматривающие радикальные и далеко идущие перемены, а не неустойчивые представления нерешительного реформиста < …>. Я употребляю слово «революционный» в его правильном смысле, без прямой связи с насилием [3. С. 225].
История показывает нам действие двух принципов — преемственности и перемен. Кажется, что они противостоят друг другу, и все же каждый из них обладает какими-то качествами другого. Мы замечаем то, что воспринимается нами как неожиданные перемены, в форме насильственных революций. Но любой геолог знает, что наиболее важные изменения в земной коре происходят постепенно, а землетрясения не так значительны в сравнении с ними. Так же и революции представляют собой лишь внешние проявления процесса перемен и постепенной эрозии [3. С. 144].
Всегда должно быть равновесие перемен и преемственности… Если нет перемен, а существует только преемственность, тогда наступают застой и упадок. Если же есть одни перемены без преемственности, то это означает утрату корней, а ни одна страна или народ не могут выжить, если они потеряли связь с почвой, которая породила и вскормила их [3. С. 156 — 157].
…Мы унаследовали определенную структуру политическую, административную, судебную, экономическую и т. д. Нам приходится изменять ее. Есть два пути изменения: один заключается в том, чтобы разбить ее вдребезги и начать строить заново, сломать ее, если вам угодно, получить чистую доску и писать на ней… Я лично не согласен с этим. Хочется, чтобы вы поняли, что мы должны либо разрушить существующую систему целиком и начать строить с фундамента, либо изменить ее так быстро, как только возможно, и приблизить к этой системе, которая кажется нам справедливой. Нам приходится выбирать между этими двумя путями, потому что промежуточный курс был бы гибельным. Вы не разрушаете старую систему полностью и поэтому не начинаете строить заново, но вы и не даете развиваться процессам перемен. Ничего не происходит, кроме постоянного ухудшения положения и постепенного сползания к полному краху. Теперь многие настроены в пользу разрушения и строительства заново. Следствием этого курса будет, если, конечно, вы сумеете разрушить старую систему, громадный конфликт < …>. Это означает постоянный конфликт, а не мгновенный слом, как вам хотелось бы. Медленное разрушение занимает очень много времени и мешает заниматься другими делами < …>. Процесс разрушения ослабляет нацию во всех смыслах — с военной, экономической и финансовой точек зрения < …>. Как лицо, ответственное за индийское государство, я не осмелюсь ослабить свою нацию и дать возможность злонамеренным странам и злонамеренным силам устроить беспорядки в нашей стране [1. С. 372 — 374].
Концепции «Индийского социализма»
В наши дни гандим воспринимается многими как социалистическое мировоззрение. «К ненасильственному социализму» — так называется один из популярных в Индии сборников высказываний Ганди. Особенно распространена эта точка зрения среди тех, кого считают его наиболее верными последователями. Один из таких людей — Дж. К. Джохари, известный индийский политолог, профессор Делийского университета, возглавляющий отделение политических наук. Автор более двадцати книг по проблемам политологии, получивших международное признание, Джохари является сторонником и активным пропагандистом гандистской концепции «индийского социализма».
Общественный идеал, к которому следует стремиться индийцам, Ганди обозначал термином «сарводайя» (букв. «всеобщий подъем, расцвет»). Благоденствие в данном случае понимается не столько как материальное благосостояние, сколько как благоденствие духа — праведная жизнь в соответствии с нравственным законом, гармония человека с окружающим миром. Сам Ганди нередко называл это общество «Рамараджья» (букв. «страна Рамы») — царство Божие на земле. Сарводайя всегда рассматривалась как воплощение подлинно индийского пути развития, противостоящего рационалистичному, технизированному, бездуховному Западу. Это сельская цивилизация, мир крестьянской экономики, где царит дух общинного коллективизма и принципы свадеши. Сарводайя основана на всеобщем равноправии, отсутствии эксплуатации, гармонии интересов всех членов общества, а также сознательном ограничении материального потребления ради безграничного развития Духа, устремленного к Истине.
Дж. К. Джохари. Сарводайя [71]
Слово «сарводайя» — наиболее подходящий термин для обозначения гандистского социализма. Он обозначает принцип организации нового философского, социального, этического, экономического и политического порядка, цель которого, говоря словами духовного последователя Гандиджи Винобы Бхаве, состоит в том, чтобы «все могли быть счастливы». Сарводайя представляет собой дальнейшее развитие гандизма такими преданными учениками и последователями Гандиджи, как Виноба Бхаве, Джайпракаш Нарайян, Дада Дхармадхикари, Дхиренда Мазумбар, Шанкеррао Дэо, К. Г. Машрувала и др. Однако было неверно назвать это просто «социализмом», поскольку этот термин в его западном понимании исключает то, что вкладывали в него Гандиджи и его последователи, — этическое и философское выражение индийской духовности и культуры.
Сарводайя не имеет ничего общего с утилитарной доктриной производства всего самого лучшего в как можно большем количестве; не содержит она и убеждения в том, что неизбежность исторического процесса состоит в делении общества на классы, у которых нет ничего, кроме противоположных интересов, и в порождении силы, которая путем научного применения насилия может привести к власти численно превосходящий класс угнетенных и с помощью диктатуры установить бесклассовое общество. Сарводайя не является философией, считающей повышение материального благосостояния единственным измерением социального прогресса. Сарводайя, как на это указывает сам термин, означает всеобщее благоденствие. Это предполагает, что социальные институты и отношения должны строиться на принципах Истины и Ненасилия. Это предполагает, что единственное, что может по-настоящему объединить людей в обществе свободных и равных, это любовь и взаимопомощь, а не соперничество и конкуренция. Ни любовь, ни взаимопомощь никогда не возникнут, если разжигать в людях конкурентные и деляческие инстинкты.
Основные положения философии Сарводайя, подробно разъясненные в свое время Гандиджи и другими основоположниками этого движения, вкратце сводятся к следующим.
1. Эта философия основана на вере в Бога и что, особенно важно, эта вера идентична здесь вере в совершенство самого человека и в необходимость служения людям.
2. Она включает этические принципы Гандиджи, придавая особое значение их социальным и практическим аспектам.
3. Сарводайя предполагает ликвидацию частной собственности и распространение принципа нестяжательства на функционирование всех социальных институтов.
4. Философия Сарводайя включает принципы всеобщности труда и равенства всех религий.
5. Для того чтобы свести до минимума опасность тирании большинства по отношению к меньшинству, при решении всех вопросов необходимо руководствоваться принципом консенсуса.
6. Новым моментом в современной концепции Сарводайя по сравнению с идеями Гандиджи, является отрицание необходимости политических партий в обществе, идея беспартийной демократии.
7. В философии Сарводайя получили дальнейшее обоснование предложенные Гандиджи формы и методы организации общественного труда, а также идеи сатьяграхи.
В целом, с точки зрения своих духовных, экономических и политических целей, движение Сарводайя представляет собой стремление заново раскрыть душу Индии, раздвинуть ее границы и дать ей возможность реализовать себя на экономическом и социальном уровне.
Сарводайя преследует цель одухотворения политики, распространения на эту сферу религиозных принципов. Она полностью отрицает материализм, а следовательно, и марксистскую концепцию диалектического и исторического материализма и классовой борьбы. Она исходит из убежденности, что задача социальной перестройки общества никогда не сможет быть успешно решена на основе материалистической философии. Философия Сарводайя имеет ведическую основу; она исходит из двух главных идей индуизма — стремления к духовному просветлению, к Истине и сострадания ко всему живому.
В этом отношении философия Сарводайя является непосредственным продолжением индо-буддийской культурной традиции, ведь все наши великие святые и пророки придавали особое значение нравственным ценностям. Но дело не только в этом, — духовные лидеры нашего народа указали нам и путь действия. Поэтому Сарводайя — это не просто философия аскетов и отшельников, это образ жизни практически ориентированных социальных реформаторов и конструктивных созидателей. В ней воплощена кармайога Гандиджи. Наша политическая, социальная и экономическая жизнь поражена одним недугом. Эта болезнь всех времен — безумная жажда власти. Суверенность, обособление предпочитаются совместной жизни и совместными страданиями. Служение людям предано во имя личного возвеличивания. Человечество переживает период морального кризиса и этического нигилизма. В эту эру безумной погони за властью значение теории Сарводайя состоит прежде всего в акцептировании таких непреходящих ценностей, как самоотрешение и самопожертвование. На место партийных страстей, зависти и конкуренции эта теория стремится поставить священный закон взаимопомощи и альтруизма. Партийная борьба извратила и изуродовала нашу политическую жизнь. Подчеркивая необходимость замены принципа проголосовавшего большинства принципом единодушия деревенских панчаятов, Сарводайя выдвигает тем самым нравственный принцип огромной важности: искусство политического манипулирования и самоутверждения она заменяет приоритетом личностного начала и всеобщего блага.
Таким образом, можно сказать, что индийский социализм имеет следующие отличительные черты.
1. Вера в Бога. Человек может и не верить в Бога как такового, но если он благоговеет перед тайной бытия, если то Нечто, что пронизывает собою все и придает всему смысл, наполняет его восторгом, если он инстинктивно ощущает свое глубокое родство со всем живущим, то такой человек поистине религиозен.
2. Естественные права Человека. Вряд ли стоит доказывать, что индивид не может требовать для себя никаких других прав, кроме тех, которые может дать ему государство. Однако у каждого человека есть и иные права, определяемые его принадлежностью к макрокосму, к тому вечному и всеобщему целому, которое задаст ритм Вселенной, а следовательно, и человеку как ее части.
3. Джарма. Исполнение Долга, понимаемого в предельно широком смысле этого слова как отдание всем и всему своих нравственных долгов, — такова главная цель человеческой жизни.
4. Спасение. Отрицание псевдонауки[72] и ориентация на самопознание, на восприятие полноты своей собственной личности как истинная цель жизни. Осознанно эта цель преследуется лишь немногими, но бессознательно к ней стремятся все живые существа. Это субъективное ощущение состояния недвойственности, своей полной слитности с окружающей жизнью в индо-буддийской духовной традиции называется «мокша».
5. Социальные цели. Индийский социализм ставит цель предоставить каждому индивиду максимальную возможность для самовыражения, для максимального развития своей личности; ограничения на этом пути могут возникать лишь тогда, когда средства, выбранные человеком, вступают в противоречие с интересами других, препятствуя их развитию.
6. Сотрудничество вместо конфликта. Индийский социализм также признает наличие в обществе различных социальных интересов и борьбу между различными социальными группами. И он тоже стремится положить конец такому положению дел, но только не путем устранения одной из противоборствующих сторон. Человек должен научиться терпимости и сотрудничеству.
7. Ненасильственные средства. Насилие — это совсем не обязательно применение оружия; это определенный образ мысли, который провоцирует это применение. Индийский социализм отстаивает абсолютную чистоту средств борьбы, придавая этому даже большее значение, чем ее конечным целям. Сатьяграха оказывает огромное воздействие на развитие человеческой личности, даже если она не достигает цели.
8. Чистая демократия. Управление обществом должно быть сосредоточено в руках людей наиболее мудрых и морально чистых, известных в народе праведностью своей жизни, короче говоря — в руках аристократии духа и мысли. Таких людей найти не просто, а еще труднее уговорить их взвалить на себя бремя правления, но к этому все равно надо стремиться, если мы не хотим, чтобы демократия деградировала окончательно.
9. Социалистический международный порядок. Индийский социалист не может мыслить категориями Мировой революции или допустить саботирование каких-то других государств по причине отличия их социального устройства.
Философия Сарводайя — синтетическая философия, она стремится к синтезу всего лучшего в философии Запада и Востока. Она стремится взять все лучшее у западного либерализма и социализма и соединить с духовностью и гуманизмом Востока. Она открыта для восприятия всего лучшего и ценного, если только это не противоречит нашей национальной духовной традиции. Она стремится соединить духовные открытия прошлого с новейшими достижениями современной теории и практики. Все критики современной цивилизации пришли к выводу о необходимости разработки какой-то новой модели жизни, основанной на децентрализации экономики и политической власти ради нравственной свободы человека. «Цель гуманного социализма, — пишет Э. Фромм, — может быть достигнута только на пути максимальной децентрализации и минимальной централизации, уровень которых позволял бы нормально функционировать индустриальному обществу. Функция централизованного государства должна быть сведена до минимума, в то время как главный механизм социальной жизни должен быть представлен добровольной активностью свободно сотрудничающих граждан». Это и есть одна из основных идей индийского социализма [22. С. 832 — 834, 839].
|
|