Идеальное будущее, идеализированное прошлое

Прочитав множество книг и бессчетное количество статей на тему преобра­зований в современном обществе, я пришел к заключению, что по большей части мы теряем время в мнимой и бесплодной полемике. Стороны в этой полемике различаются не больше, чем две стороны одной монеты, пред­ставляя две враждующие мифологические системы, пропитанные устарев­шей идеологией, в равной степени недальновидной и обманчивой.

С одной стороны выступает эклектичная группа аналитиков и коммента­торов, исповедующих утопическую веру в способность технологии излечить практически все болезни экономики и общества. Согласно таким " техно-футуристам", как Джордж Гилдер и Кевин Келли, сочетание новых техноло­гий и свободных рыночных сил непременно избавит нашу жизнь и работу от рутины повседневности и обеспечит нам в будущем свободу и процвета­ние¹⁴. Все большее число людей сейчас получает возможность работать фак­тически как " свободные агенты" (по выражению Дэна Пинка), переходя от работы к работе и от проекта к проекту без столкновения с бюрократичес­кой некомпетентностью и бессмысленностью будничной офисной жизни¹⁵. Все большее число людей будет вести " виртуальную" жизнь членов интер­нет-сообществ, объединенных общими вкусами. Необходимость самим де­лать покупки или ходить в кино отпадет, когда все необходимое будет доставляться из гигантских интернет-магазинов прямо к нам домой. Мы можем преодолеть ограничения, налагаемые географией, сбежать из суро­вых, грязных, перенаселенных городов и прекратить утомительные поездки на работу и обратно, работая прямо там, где мы находимся¹⁶.

Противоположную точку зрения отстаивают те, кто считает, что техноло­гии и свободный рынок, принуждая нас работать быстрее и напряженнее, оставляют все меньше времени на общение и личные интересы, разрушают индивидуальные связи и наносят ущерб городам и сообществам, в которых мы живем. Если техно-утописты идеализируют будущее, подобные техно-пессимисты превозносят прошлое. По мнению Джереми Рифкина и других критически настроенных авторов, неограниченный гиперкапитализм ведет к упадку профессиональной занятости и утрате высокооплачиваемых и на­дежных рабочих: мест¹⁷. Хуже того, убеждает Ричард Сеннетт: уничтожение подобных профессий подрывает базу социальной стабильности, оставляя людей на волю случая, разъедая коллективный характер нации и повреждая общественную структуру¹⁸. Место работы понемногу превращается в изма-тываюший и дегуманизируюший " потогонный цех для белых воротников" с его хронической сверхурочной работой, полагает Джил.л Фрэйзер¹⁹. Куль­туролог Том Фрэнк считает бизнес руководящей и всемогущей культурной силой современности, отмечая, что такие компании, как MTV The Gap ис­пользуют символы альтернативной культуры в качестве механизмов извле­чения прибыли²⁰. Люди, живущие по соседству, города и общество в целом теряют сильное 'чувство общности и гражданский дух, которые когда-то бы­ли источником нашего благополучия, доказывает Роберт Патнэм²¹. Испы­тывая ностальгию по ушедшей эпохе Организации ветеранов зарубежных войн, лиг боулинга, отрядов скаутов и Малой лиги, Патнэм утверждает, что причина всех наших бед лежит в исчезновении подобных ресурсов " соци­ального капитала".

Несмотря на свои очевидные идеологические отличия, все эти взгляды сходны в том, что некие силы, неподвластные нашему контролю, извне воздействуя на нашу работу, жизнь и сообщество. В результате их защитники недоценивают масштаб и значение текущих социальных перемен. Настаивая на внешнем характере данных процессов, все эти авторы уклоняются от действительно важного сегодня вопроса: почему мы выбираем ту или иную жизнь и работу?

В своем проницательном эссе специалист по истории экономики Пол Дэвид указывает на ограниченность такого рода теорий²². Отнюдь не техноло-гия perse |сама по себе] гарантирует долгосрочный экономический рост. Разумеется, важность технологии неоспорима, но причины роста сложнее и неоднозначнее. Долгосрочное развитие требует ряда постепенно накаплива­ющихся изменений в организационной и институциональной структуре об­щества, на что может уйти лет пятьдесят. Эти изменения не обусловлены тех­нологией; они скорее являются продуктом последовательных модификаций человеческого поведения и общественной организации. Мы как раз прошли через такой процесс социальной адаптации, организационных реформ и смены личных приоритетов. На первый взгляд, эти недавние изменения группируются вокруг новых форм информации и биотехнологии, подобно тому как в промышленной революции, казалось бы, главную роль играли новые машины и новые формы энергии. Однако внимательный анализ по­казывает, что современная трансформация, как и та, что ей предшествовала, обладает более широкой природой.

Глубокие и устойчивые преобразования нашей эпохи коренятся не в тех­нологии, а в обществе и культуре. Поэтому их труднее наблюдать, учитывая, насколько незначительны те мелкие изменения в нашей повседневной жиз­ни, которые в сумме к ним приводят. Эти изменения нарастали в течение многих десятилетий, и только сейчас они выдвигаются на первый план.