Конец первого действия

I.

Франция. Париж. Начало девятнадцатого века. Публичный дом. Бело-серые тюли дымятся на ветру. Стучится в окна тусклый свет.

Сара:

– Элен, смени простыню.

Элен:

- Dans un instant.

Сара:

- Дура, сколько можно тебя ждать. За что тебе платят?

Элен:

- За что и тебе. Сейчас утро, votre habitue придёт не скоро.

Сара:

- Смени простыню! Я устала, я устала жить так! И хочу спать.

В серую дымную залу входит Эдвард.

- Здравствуйте, уважаемые барышни, ха-ха…

Сара:

- Эдвард, мы не заработали ничего. Ты знаешь, постояльцы всегда скупы и обычно – в долг.

Эдвард:

- А если месяца два поработать в погребах garde du cellier? Проследить, чтобы старые вина не портились.

Сара:

- Может, так возьмёшь?

Эдвард:

- Сара, я так устал, каждый раз одно и то же, ладно…

Усталая, медленная, затянутая постельная сцена. Незамысловатые ритмичные движения полуобнажённых тел.

Сара:

- Продолжай, Эдвард, Да!

Эдвард (впиваясь пальцами в бедро Сары, ускоряет свои ритмичные движения):

- Перестань нести эту дешёвую театральщину, ты не на работе.

Сара:

- Неужели ты больше не любишь меня, Эдвард?

Утомлённый Эдвард, отстраняясь от Сары:

- Merci beaucop.

Сара уходит.

Испачканную который раз простыню уносит Элен.

Элен:

- Дураки, у нас всё рушится, а они…

Выйдя в другую сторону залы:

- Ненавижу вас, ненавижу.

Эдвард, презрительно окидывая взглядом малоосвещённую залу, задумывается:

«Выгнать бы их всех! Никакого толку, mon Dieu. Страшно представить, какую сумму я должен месье Diablе».

- Элен, принеси мне мои расчёты.

Элен приносит записи, отдаёт Эдварду.

Прочитав отчёт о последних посещениях:

«Да, с такими успехами - по миру пойдём».

- Сара, где ты?

Появляется Сара:

- Ты, никак, уже изволил скучать?

Эдвард:

- Забирай всё, что у тебя есть и иди отсюда вместе с Элен, и остальных с собой прихвати. И что б ни одной проституткой здесь не пахло.

Сара (подкрадывается к Эдварду, кладёт руку ему на плечо):

- Как, Эдвард? Как ты можешь так, ещё вчера дело начало обретать обороты. В такую погоду каждый, оказавшийся на пути возле этого дома, желая согреться, обречён навестить нас. Очнись.

Эдвард:

- Ладно, посмотрим на следующий рассвет.

Сара:

- Эдвард, может…

Эдвард:

- Уйди. Займись делом в конце концов!

Сара:

- Так никого нет, о каком конце ты говоришь?

Эдвард:

- О конце всего, Сара, о нём самом! Чёрт меня попутал с вами.

Эдвард уходит, Сара и Элен продолжают заниматься своими делами.

Поздний вечер, дождь, ароматы пошлой затасканной осени. Непринуждённый короткий стук в двери публичного дома.

Выходит Элен:

- Ну, кого там ещё занесло в такую погоду в нашу развратную могилу? Кто там?

Вытирая с лица слёзы или капли дождя, она, хриплым простуженным голосом:

- Я Мари, мне холодно, пустите.

Элен, открывая дверь, видит силуэт, обёрнутый в лохмотья:

- Иди вон!

Мари:

- S 'il vous plait. Падает, обморок.

Элен заносит её в дом.

Сара:

- Что за шваль ты сюда принесла?

Элен:

- Она сказала, что её зовут Мари, потом упала. Не оставлять же на улице.

Сара подходит к Мари, смотрит на неё, с ужасом и растерянностью произносит:

- Приведи её в сознание и пусть идёт отсюда, пока Эдвард нас всех не вышвырнул вместе с ней!

Смотрящий на всё это Эдвард:

- Итак, пока я не сделал что? Вон отсюда все, со всеми проститутскими пожитками! Вон!

Сара уходит.

Элен:

- Она не может идти.

Mon Dieu, она умерла!

Эдвард подходит к Мари. Глаза Мари закрыты, губы напряжённо сомкнуты, из-под ресниц течёт дождь или слёзы. Мари просыпается, смотрит. Смотрит, словно небесами, молчит.

Эдвард, застыв, роняя взгляд:

- Ну, здравствуй, Мари.

Мари не понимает где она и что происходит.

Эдвард:

- Дайте ей воды и постелите в кладовой, пусть спит.

Элен уносит Мари.

Эдвард остаётся один.

Ночь, ливни. Двери распахиваются сами собой, из ниоткуда возникает месье Diable.

В длинном тёмном коридоре

Он застыл, забывшись сном.

Бездна чёрная во взоре

Кровоточащем, больном.

Кровь засохла на порфире,

Слышен дикий жуткий стон.

Он, в лишенном Бога мире,

Смело шествует на трон.

Он, с ухмылкою надменной,

Жаждой власти утомлён,

Разрушая суть Вселенной,

Воцарился средь времён.

Создан страхом, изобильем

Мыслей тёмных, это мы

Равнодушия бессильем

Возрождали князя тьмы.

Он погубит земли, воды,

Беспощаден мерзкий нрав,

И детей в младые годы

Он погубит… Будет прав!

В длинном темном коридоре

Он застыл в последний час,

Возрождаясь в каждом взоре,

В мыслях каждого из нас.

Слышу ветры, слышу стоны,

Вижу бездну впереди,

Он застыл, мгновенья сонны…

Тише… тише… не буди…

Эдвард:

- Здравствуйте.

Diablе (подходит к Эдварду):

- И тебе - сдохнуть.

Эдвард:

- У нас это временное, ну… денег нет.

Diablе:

- Знаю.

Эдвард:

- Но любая барышня готова оказать Вам честь…

Diablе:

- Знаю.

Эдвард:

- Кого угодно?

Diablе:

- Я знаю, кто в кладовой, того и угодно.

Эдвард:

- Пройдите прямо по коридору, потом - лестница вниз.

Diablе:

- Знаю.

Diablе спускается вниз, открывает дверь. В маленькой комнатушке, накрытая грязной портьерой лежит Мари.

Diablе:

- Ну, здравствуй, Мари! (шутя) - Развлечёмся?

Мари:

- Дай пить мне, воды дай, я сама не могу дотянуться.

Diablе (заглядывая в глаза Мари):

- Зачем тебе вода? У тебя океаны есть, синие, светлые. Много света там.

Diablе улыбается, уходит.

Эдвард, поджидая его в коридоре:

- Я хотел предупредить, что она слаба, может, не надо…

Diablе:

- Всё во власти дьявола! Поздно сострадать. Я приду завтра.

Уходя, у дверей Diablе оборачивается.

Эдвард:

- Вам угодно ещё что-нибудь?

Diablе подходит к Эдварду:

- Да! Вот деньги, купи Ей круассанов.

- Кому?

- Ей! И Ей же в сей момент воды подай!

Diablе уходит.

Этой промозглой забытой осенью в убогий дом вошёл Мишель опрокинуть в себя пару бокальчиков виски, забыться. Мишель о чём-то долго беседовал в коридоре с месье Diablе. Когда Мишель опрокинул в себя пару бочонков того самого зелья, ему послышалось, или это звучало и вправду:

Ты мой Бог, но я в тебя не верю.

Как не верят в Солнце в миг затменья,

В тишину, стоящую за дверью,

В чистоту греха и святость искушенья.

Ты идёшь дорогою распятой,

За тобой влачится слякоть мира,

Шлюхам отдана твоя порфира

За услышанье дешёвою расплатой.

Если неприкаянно за дверью

Проституткой встанешь в час презрений –

Я люблю тебя без осуждений,

Лишь за то, что я люблю и верю.

Ты мой Бог, наверное, за это

Я горю в безумье звездопада

Красотой сияющего света

Твоего во тьме потерянного взгляда.

Если умер ты без воскрешенья –

Не поверю, но пойму во многом.

Даже в самый долгий час затменья

Для меня ты остаёшься Богом.

Мишель (присаживаясь напротив Эдварда):

- Хороший человек месье Diablе, так знает много, понимает всё!

Эдвард (протирая бокалы):

- Он не человек.

Мишель:

- Да, какая мне разница. Может, я тоже не человек. А вот ты – не человек точно!

Эдвард (встаёт в возмущении):

- А кто я?

Мишель:

- Ты - грязная, чёрная мразь! Налей мне.

Эдвард:

- Ты пьян, выйди вон!

Мишель:

- Я пришёл к Элен.

Эдвард:

- Элен занята.

Мишель:

- Чем?

Эдвард:

- Угадай! Элен, как и остальные проститутки, моя собственность, которой я могу распоряжаться как вещью неодушевлённой по своему усмотрению.

Мишель:

- Я заплачу.

Эдвард:

- Vais au diable! Ему и заплатишь.

Мишель:

- Спасибо. Я у него был. Как же тебя земля держит. Ты же скоро почернеешь весь от своей мерзости, обуглишься весь, золой рассыплешься, ветер чёрный тебя по могилам развеет, и золы этой на много твоих могил хватит.

Эдвард (пытаясь вытолкнуть Мишеля за двери):

- Вон!

Мишель (сопротивляясь):

- Я уйду, и на это будет только моя воля, мне есть куда идти. А ты навсегда останешься наедине со своей мерзостью, здесь, в этом прогнившем мире, пахнущем грязным нижнем бельем шлюх – Ах, да…это ж твоя собственность. И мир твой затаскан, как последняя шлюха, ублажающая каждого за горсть сырого зерна, брошенного под ноги.

Эдвард:

- Другого мира ни у кого нет.

Мишель:

- Это у тебя нет! А у меня есть, я его придумал, и попасть я туда могу когда угодно. Там нет времени. Там есть извечность света в сознании и осознанье бытия, Солнце там смеётся своими золотыми лучами над безвыходностью сомнений. Там есть огромный светящийся путь, дорога, ведущая к Солнцу, и на этом пути сбывается радость мечтаний, там есть Бог, он улыбается мне бездонной высью синего неба, он проплывает надо мной танцующими облаками, он встречается мне на пути и смотрит прекраснейшим благоухающим ароматами весны цветком, а я протягиваю руку к этому цветку, смотрю на него и не понимаю, я ли смотрю на цветок, или это цветок смотрит на меня, я осознаю только одно – мой свет, мой Бог – внутри меня и навсегда со мной. И вечность моя подобна мгновенной вспышке небесных огней. Это как будто бы загорелось сразу много-много Солнц.

Эдвард (истомлённо перемещаясь по зале):

- Меня не интересуют пьяные бредни. А ты, дрянь ободранная, пошёл бы уже туда к своим солнцам и вечности.

Мишель (подходит к Эдварду):

- Там я окажусь очень скоро. Я пришел к Элен. В своём мире я хочу оказаться с ней, если ей это будет угодно.

Эдвард:

- Ты уйдёшь когда-нибудь?

Мишель:

- Я пришёл к Элен.

Эдвард:

- Заплати и дождись своей очереди в коридоре.

Мишель расплачивается и уходит.

Конец первого действия

II.

Утро, в комнатушку Мари входит Элен:

- Здравствуйте, я - Элен, месье Эдвард велел принести Вам круассаны и кофе.

Мари:

- Где я?

Элен (поставив перед Мари поднос):

- В борделе, mademoisele.

Мари:

- Как я здесь оказалась?

Элен:

- Вы изволили стучаться в двери вчера поздним вечером. Как спалось?

Мари (приподнимаясь):

- Мне снился страшный человек в малиновой порфире, вместо глаз у него были чёрные дыры.

Элен (присаживаясь):

- Вам это не снилось. Откуда Вы пришли к нам?

Мари:

- Я из деревни Barbizon близ Парижа. Мы с бабушкой жили в полуразрушенных стенах маленького заброшенного дома. Моя милая дорогая бабушка еще весной покинула этот мир, я осталась одна.

Элен:

- А что делаете здесь, в Париже?

Мари (пытаясь встать, падает):

- Я пришла сюда пешком, бороться за Свободу и светлый мир.Я сражалась за них в кровавом пламени, унесшем столько жизней, революции. Я сражалась до последнего дыхания, революция отняла у меня не только одежды и последний франк, но и последнюю надежду на жизнь и спасенье. Потом, голодная и обессиленная, бесчисленное количество дней я скиталась по холодным бесчувственным улочкам Парижа.

Элен:

- Вам нельзя здесь оставаться.

Мари, плача:

- Мне некуда идти.

В полуоткрытых дверях возникает Сара:

- Какая трогательная история! (Подходит к Мари) Видишь ли, милая Мари, у нас не приют для обездоленных, а бордель. Или убирайся или иди работать!

Мари:

- Хорошо, я вкусно готовлю, могу помогать по хозяйству.

Сара:

- Для этого мы уже завели Элен. Ещё одна грязная прачка нам не нужна. Убирайся!

Сара уходит.

Мари:

- Элен, помоги мне.

Элен:

- Я ничем не могу помочь Вам, mademoisele. Я всего лишь служанка, и, если это не ранит Ваш слух, проститутка, падшая женщина, которой уже самой никто не поможет.

Элен уходит, оставляя рыдающую Мари.

Узкая зала, беседуют Сара и Эдвард.

Эдвард:

- Ну что, она сгодится?

Сара:

- Да, правда, она очень молода, лет шестнадцать-семнадцать, поплачет, да привыкнет.

Эдвард:

- Может, ну её!

Сара:

- Эдвард, а кто работать будет, мы с Элен не только устали, но и наскучили постояльцам,

а есть хочется всем. А она – весьма приглядная приманка, учитывая наше положение.

Уходят.

Вечер, разгар разнузданного заката. В распахнутые двери борделя, входить месье Diablе.

Я б уничтожил этот мир,

Шутя всерьез,

Забрав никчёмный сувенир

Из крови, слез.

Увы, мне нечего крушить:

Моя ль вина,

Что каждый сам себя изжить

Сумел сполна?

Эдвард:

- Здравствуйте.

Diablе:

- И тебе – сдохнуть, и как можно скорее!

Эдвард:

- У нас это временное, pas de l'argent.

Diablе:

- Знаю. И любая из барышень готова оказать мне честь, мне угодно Мари. Дорогу знаю, Мари ещё слишком слаба… но всё во власти Дьявола!

Комнатушка Мари, двери распахиваются сами собой, Мари прижимается к стене, дрожит, в комнату входит Дьявол:

- Ну, здравствуй, Мари! Я вспомнил, что Вам непременно угодно видеть меня, Я пришёл.

Мари:

- Зачем?

Diablе (улыбаясь):

- Вам неизвестно, зачем я пришёл? – je vais etre votre maitre.

Сжавшаяся в комочек, дрожащая Мари:

- Убирайся!

Diablе:

- Чем же я так опротивел Вам?

Мари, из последних сил пытаясь встать, падает на пол.

- Убирайся к Дьяволу!

Diablе (улыбаясь):

- Merci, но как раз сегодня, я в себе.

Diablе пытается помочь Мари встать.

Мари:

- Не трогай меня! Уйди, если ещё осталось в тебе хоть что-то светлое, чистое!

Diablе:

- Не было, и остаться не могло! Раз Вам угодно, я, отверженный Вами, уйду, не сказав всего, что хотел, но Вы очень пожалеете об этом.

Мари:

- Прочь, прочь от меня! Я лучше отдамся любому мерзкому постояльцу, нежели тебе!

Diablе:

- Будь по твоему, Мари.

Diablе уходит. В центральной зале его встречает Эдвард:

- Вам угодно ещё что-нибудь?

Diablе:

- Да, я не удовлетворён Мари, мне угодно взять деньги.

Эдвард:

- Может, лучше душу?

Diablе:

- Такой валюты у тебя точно нет. Засим, в скором времени, каждый из вас, подпишет бумагу, известно чем; пока, только мне известно, какую.

Эдвард:

- Дайте мне времени, хотя бы половину года, если я не смогу отдать нужную Вам сумму, я подпишу всё что угодно.

Diablе (перемещаясь к центру залы):

- Я не продавец времени, но будь по твоему, учти, это твоё последнее «волеизъявление».

Сегодня я останусь здесь, вели слугам отравится ядом, и ещё мне угодно, угодно…что б ты сдох! Но всему своё время. Вон!

Эдвард уходит.

Diablе остаётся один в центральной зале. Закуривая уже не первую вечность в своей трубке, украшенной драгоценными камнями, он чёрными безднами смотрит в пол, открывая врата ада, слыша свой собственный крик, он видит сцену грязного совокупления Мари и одного из постояльцев – Эдгельма.

Diablе (в никуда):

- Вот, Ты под грязным покрывалом, к стене прижавшись, молишься в углу.

В комнату Мари врывается Эдгельм:

- Я заплатил, и потому возьму!

Мари:

- Уйди! Уйди, и сжалься надо мной! Я свет немеркнущий храню для чистоты зеркальной пламенных небес. Нет! Не касайся меня. Уйди!

Мари осознает безысходность, её лицо сковывает маска застывших слёз.

Эдгельм грубо во власти необузданного грязного вожделения раздвигает ей ноги.

Эдгельм:

- Как непокорна молодая стать. Я заплатил, продажна Ваша ночь. Не превозмочь порывы вожделенья. В сей миг Вам суждено объять внутри себя мои владенья.

Страшный, безудержный крик Мари.

Эдгельм овладевает её полостью, Мари не в силах сопротивляться. Эдгельм не щадит её, и сильно и продолжительно и грязно свершает…

Одновременно –

Монолог Дьявола:

- Вот так, к таившейся в углу

Приходит Дьявол.

И кровь ли, слёзы ль по стеклу,

Иль гниль разврата.

О чём ты думала, Мари,

Когда мечтала,

Что светел парус, корабли

Найдут причалы.

О чём ты грезила, Мари,

В бессонье ночи?

Нет! Утонули корабли…

Бездонны очи.

О чём ты думала, Мари,

Когда мечтала?

Смотри: нет неба, нет зари,

И нет причала…

Вот так, к таившейся в углу

Приходит Дьявол.

И кровь ли, слёзы ль по стеклу,

Иль боль разврата.

В мгновение стыда, крови…

В забвенье гаснет свет зари.

Эдгельм в порыве сладострастия умирает. Такова Воля Дьявола. Мари пребывает в забвении, держа в руках неизвестно откуда появившийся окровавленный нож. Diablе, докуривая уже не первую вечность в своей трубке, украшенной драгоценными камнями, чёрными безднами продолжает смотреть в пол, закрывая врата ада.

В залу входит Сара. Дьявол смотрит на неё уставшим, измученным пристальным взглядом.

Сара:

- Эдвард прислал меня.

Diablе, усмехаясь, медленно подходит к Саре. Сара молчит, она неподвижна. Резким движением рук Diablе срывает с неё одежды. Полуобнажённая Сара остаётся неподвижна. Diablе подходит ближе; проводя рукой по её шее, медленно сжимает пальцы, пристально сковывая взглядом. Сара, всматриваясь в лицо дьявола, видит огромные чёрные дыры, пронзающие её насквозь всепоглощающим ужасом.

Diablе (усмехаясь, отпуская Сару):

- Страшно?

Не сдвинувшаяся с места Сара:

- Моё дело не бояться, а знать своё ремесло.

Diablе смеётся.

Сара:

- Вы изволите брать то, что Вам причитается?

Diablе ( в игриво-приподнятом настроении):

- Чтоименно?

Сара:

- Моё тело.

Diablе:

- Набрался я уже.

Сара:

- Могу предложить душу.

Diablе:

- Вы смеете обманывать Дьявола и предлагать не имеющийся у Вас товар?

Сара:

- Месье, товар имеется, иначе уже очень давно я бы сгинула в небытие.

Diablе ( медленно обходя Сару, заглядывает ей в глаза):

- Ты именно там, уже очень давно. Ты страшный мираж преисподней, который каждую ночь развращает жизнь, расщепляя и свет и тьму, смешивая всё сущее в огромном мерзком, вонючем болоте, и однажды, Сара, твои же помои переполнят твоё болото и поглотят тебя целиком. Ты уже никогда не выберешься из него, ты мертва, это случилось очень давно, выхода нет.

Сара (отворачиваясь, опускается на пол):

- Какие многообещающие перспективы. Что мне делать maintenant?

Diablе:

- Иди, занимайся излюбленным ремеслом. А я расскажу Эдварду, да кому угодно, как беспощадно я мучил тебя, с каким вожделением терзал твоё обессиленное от боли тело. Какой ужас сковывал тебя во власти моего необузданного разврата (улыбается). Хотя, что там, вряд ли, я хоть чем-то смог бы удивить тебя. Но моменты сего коварства должны быть услышаны, и иметь место.

Сара:

- Зачем?

Diablе (собираясь уходить):

- Не хочу никого расстраивать, именно таким представляет меня каждый, видит именно таким, таким создал меня человек в своём воображении, которое считает явью. А что видишь, то и есть правда. Зачем предавать иллюзии.

Сара:

- Но ведь этого не было? Никто не поверит Вам.

Diablе:

- Не поверят только тебе, Сара, никто никогда не поверит. Потому что я – хотя бы Дьявол, а ты - гадкая мразь, у меня вместо глаз - бездны, у тебя – прогнившие выбоины. А ещё, в отличие от проституток, рот я использую по назначению.

Сара (извиваясь в судорогах):

- Да, я самая мерзкая и развратная тварь. Но вся эта моя мерзость, грязь, пошлость, и гниль - часть преисподней, весомая часть, часть того ада, который придумал и создал ты, а значит, - и часть тебя. Неужто противно?

Diablе (усмехаясь):

- Моё почтение, Аu revoir!

Diablе раскланивается и уходит. Сара остаётся одна в огромной зале.

Сара:

- Я устала, я устала жить так!

Она полулёжа, ползком, крадётся к старинному пыльному комоду, открывает дверцу, достаёт револьвер, долго смотрит на него и подносит к виску. В залу врывается Эдвард и выхватывает револьвер.

- Сара, ты в своём уме!?

Сара:

- Нет.

Эдвард:

- Что случилось?

Сара:

- Случилось? Это случилось очень давно: я умерла. И теперь каждую ночь мне является дьявол, что бы напомнить об этом. Каждую ночь он беспощадно мучает меня, с неистовым вожделением терзая моё обессиленное от боли тело.

Эдвард:

- Сара, каждую ночь месье Diablе уходит до полуночи, как и этой ночью.

Сара:

- Он был здесь пять минут назад!

Эдвард:

- Вчера за пять минут до полуночи я лично закрыл за ним двери.

Сара:

- Элен, где ты?

Входит Элен.

- Что угодно?

Сара:

- Немедленно смени простыню!

Элен:

- Здесь нет никакой простыни.

Сара:

- А что, по-твоему, у меня в руке, вот это, грязное и окровавленное?

Элен:

- Подол, madame.

Эдвард:

- Да что, в конце концов, происходит?

Сара (встает), придя в себя:

- Ничего, я просто не выспалась.

Элен:

- Мари, она ушла…

Эдвард:

- Не велика потеря, никакой пользы от неё не было.

Сара (присаживаясь):

- Никуда она отсюда не денется, вернётся. Отсюда выход только один – в могилу!

Эдвард:

- Милые барышни, рад сообщить, что вы уже там, так что в сию же минуту разбежались и начали работать, a l'instant!

Все уходят по своим незатейливым делам.

Промозглые, сырые, словно плачущие дождём, улочки Парижа. Мари, обёрнутая грязным занавесом преисподней, влачит своё безжизненное существо. И только светлый ярко-синий взгляд удивляет серое небо.

В никуда…

Мари:

- Я хочу умереть здесь и сейчас… или жить…

В сером плаще с капюшоном появляется Проходящий мимо.

Проходящий мимо:

- Барышня, надо бы определиться.

Мари:

- Кто Вы?

Проходящий мимо:

- Я есть всего лишь тот, кем Вы меня видите.

Мари:

- Это странно… Но, раз так, помогите мне…

Проходящий мимо:

- Что ж, сочту за честь, раз так. Что угодно?

Мари:

- Мне бы воды и кусок хлеба.

Проходящий мимо (протягивает ей и то и другое):

- Присядем на карниз вон того заброшенного дома, хранимого духами безвозвратно канувших в бездны эпох.

Они поднимаются вверх по придуманным воздушным ступеням и присаживаются на карниз.

Мари:

- Спасибо! Кто Вы?

Проходящий мимо:

- Почему Вас интересует именно этот вопрос?

Мари:

- Я не знаю, наверное, больше некому помочь.

Проходящий мимо:

- Чем же я всё-таки могу помочь Вам?

Мари:

- Я не знаю, моя ситуация безвыходна, мне негде спать, нечего есть, я проститутка, и сегодня ночью собственноручно зарезала одного из постояльцев борделя, причём не помню, как это случилось.

Проходящий мимо:

- Если вас это утешит, Вы никого не убивали. Я был там и всё видел.

Мари (в удивлении):

- Как Вы могли видеть это?

Проходящий мимо:

- Проходил мимо, двери публичного дома всегда открыты для таких, как я.

Мари:

- Кто же тогда зарезал это мерзкого человека?

Проходящий мимо:

- Он сам это сделал, ему велел Дьявол, вся его грязь и похоть переполнили чашу его жизни, ему давно было пора.

Мари:

- Мне кажется, Вы знаете меня.

Проходящий мимо:

- Да, я много о Вас наслышан.

Мари:

- Что именно Вам известно?

Проходящий мимо:

- То, что вы добрая красивая девушка, со светлыми глазами. Вы чисты и невинны, и, наверное, в этом мире нет никого лучше Вас. И я с радостью помог бы Вам. Что угодно?

Мари:

- В Ваших ли силах помочь мне?

Проходящий мимо:

- Смотря, что Вам угодно.

Мари (истомлено перемещаясь в воздушном пространстве):

- Вряд ли, кто-то сможет помочь...Мне угодно, чтобы Эдгельм остался жив, чтобы я его не убивала, чтобы никто никогда не вспоминал об этой ужасной ночи, словно её не было, словно её не было ещё до того, как я об этом попросила Вас.

Проходящий мимо:

- С какого момента?

Мари:

- С того момента, как от меня вышел дьявол.

Проходящий мимо:

- Я уже выполнил вашу просьбу, ещё до того момента, как Вы попросили. Вы знакомы с дьяволом?

Мари:

- Да.

Проходящий мимо:

- Что Вы можете рассказать о нём?

Мари:

- Гадкое мерзкое страшное существо, как вспомню – в дрожь бросает.

Проходящий мимо:

- Неужели он настолько плох?

Мари:

- О чём Вы говорите, он же самый настоящий дьявол из преисподней, тот, который сотворил зло всего мира.

Проходящий мимо:

- У Вас есть причины ненавидеть его лично?

Мари:

- Нет. Да и зачем, кто он такой, что бы я ненавидела его.

Проходящий мимо (спускаясь обратно по воздушным ступеням):

- Что ж мне пора, прощайте, сударыня.

Мари:

- Вы оставляете меня одну, Вы бросаете меня?

Проходящий мимо (протягивая руку Мари):

- Вам угодно ещё что-нибудь?

Они спускаются и продолжают идти в никуда.

Мари (после отчаянных раздумий):

- Хотя бы поговорите со мной.Мне страшно. За что мне это все. Я всего лишь хочу жить в маленьком домике, что бы у меня был муж, дети, собака, что бы я была счастлива. Да, я хочу жить, я хочу, что бы в моей жизни никогда не было той грязи, в которой я пребываю. Проходящий мимо:

- Я ничем не смогу помочь Вам.

Мари:

- Почему?

Проходящий мимо:

- Я Дьявол.

Проходящий мимо снимает плащ и во всём своём ужасающем облике является пред взором Мари.

Мари:

- Тогда только Вы сможете мне помочь. Я хочу, что бы никогда не было этого прогнившего публичного дома, проституток, этой грязи и пошлости, что бы всего этого никогда не было! Никогда… изначально.

Проходящий мимо:

- Этому прогнившему публичному дому уже с десяток веков. Да и где Вы видели Дьявола, который подписал бы себе смертный приговор?

Мари:

- Что же мне делать, если даже Дьявол отрекается от меня?

Проходящий мимо:

- Не знаю, каждый человек свободен и сам выбирает свой путь. Я не могу предложить ничего, кроме грязи, мерзости, зла и разврата – сущность моя такова. И сиё известно Вам.

Мари:

- Что же будет со мной, если я вернусь в публичный дом, останусь проституткой, - умру? Или в мире появится ещё одна Сара? Хотя, разницы то нет, впрочем, выхода тоже… Какой буду я, буду ли я вообще, не легче ли умереть сейчас, сразу?

Что будет, хотя бы через полгода? Я останусь в живых?

Проходящий мимо:

- Могу показать. Пройдёмте со мной.

Мари:

- Куда?

Проходящий мимо:

- В забвение, ничего лучшего предложить не могу.

Дьявол и Мари растворяются в утреннем тумане.

Публичный дом. В центральной зале беседуют Элен и Мишель.

Мишель:

Дитя таинственных ночей,

Не прячь красу в шелках корсета.

Ах, нету страсти горячей!

Ах, не дожить нам до рассвета.

Грешно ли то? – Немой вопрос.

Твое безумно откровенье.

И пряди тёмные волос,

И взора чёрного горенье,

И нежные запястья рук,

Прикрыты шёлковым нарядом.

Богиня сладострастных мук,

Твоя любовь струится ядом.

В мерцаньи тлеющих свечей

Твои прекрасны очертанья.

И нету страсти горячей!

И нет мучительней страданья.

Жестокая изящность плеч,

И тела тонкие изгибы,

Запретной красотой обречь

На муки адские могли бы.

И губы жаркие нежны.

И рву шнуровку на корсете…

Нет, я не чувствую вины.

Я застрелился на рассвете.

Элен:

- Так зачем же ты пришёл, Мишель? За что ты платишь Эдварду?

Мишель (подходит к Элен, пытается обнять):

- За то, что люблю тебя, Элен, и раз надо за это платить, я отдам последнюю каплю своей крови, только бы видеть тебя.

Элен (отстраняясь):

- Я всего лишь проститутка, и любить душу не входит в мои обязанности, хоть застрелись.

Мишель подходит к окну, сквозь стёкла которого видно пространство, никогда не знавшее света.

Мишель:

- Здесь никто не умеет любить. Этот мир, Элен, лишён света, солнца, и тепла. Хотя, всем остальным он кажется нормальным. Здесь кто-нибудь умеет любить душу?! Это ущербный мир. И сюда я пришёл только ради Вас, Элен. Застрелиться я могу в любой момент. А немилость Ваша ко мне, Ваша распущенность, Ваша доступность любому, проходящему мимо – мне страшнее любых адских мук. И я не прошу любить меня, я доволен тем, что могу видеть Вас время от времени, в такие мгновения Вы только со мной – это моя вечность, и это самое большое счастье, за которое я согласен продать душу дьяволу.

Элен (оглядываясь по сторонам):

- Тише, он может услышать…

Мишель:

- Какое мне дело до того, что он может. Главное, что могу я, и сейчас я могу видеть тебя.

Элен:

- Твоё время вышло.

Мишель:

- У нас впереди бесконечность.

Элен застывает в забвении. Появляется месье Diablе.

Мишель (к месье Diablе):

- Вы, стало быть, за душой пожаловали?

Diablе:

- Нет, за временем. Diablе щёлкает пальцами и исчезает.