Глава 17. Шестнадцатое сентября в Киеве ознаменовалось началом эмоционального шквала

Шестнадцатое сентября в Киеве ознаменовалось началом эмоционального шквала. Возбужденной радостью болельщиков и нервным напряжением футболистов стартовал футбольный сезон. Город бурлил, содрогаемый местными фанатами и приезжими из Германии болельщиками команды соперников. Еще задолго до станции «Олимпийская» можно было встретить фанатов, оснащенных клубными шарфиками и флажками. Раздавался свист фанатских клаксонов, слышалась иностранная речь и радостный смех. Многие месяцами ждут этого дня чтобы, вырвавшись из дома, бросится в водоворот футбольных состязаний. Дух соперничества игроков передается их болельщиками, и кажется, удваивается, или, даже, утраивается, вызывая волны вербального, а, порой, и физического противостояния.

Александра добиралась до стадиона целых два часа из-за длительного стояния в пробках. Хорошо, что додумалась выехать раньше. Затем она еще сорок минут простояла у входа стадиона. Это не смотря на то, что, благодаря Ковалеву, она считалась приглашенной.

Когда Сашка попала на территорию стадиона, до начала матча оставалось еще более получаса, но в проходах на стадион уже сформировывались заторы из людей. Ей приходилось буквально проталкивать путь к выходу в ложи.

Опустившись наконец-то на свое место, рядом с дедом Макса, Сашка облегченно выдохнула. Переведя дух, она удивленно уставилась на Платона Ярославовича. Тот, облаченный в светлые брюки и мягкий бордовый джемпер, вальяжно потягивал пиво.

- Я предупреждал тебя насчет давки, но ты не хотела слушать, до последнего отсиживаясь в своей конторе. А я спокойно нахожусь здесь уже больше полутора часов, – словно в опровержение его слов, какой-то болельщик, проталкиваясь рядом с Платоном Ярославовичем, неловко толкнул его в плечо. Парень не удосужился, даже обернутся, не говоря уже о том, чтобы принести извинение.

Саша улыбнулась.

- Так уж и расслабляетесь! – она приняла из рук Ковалева открытую бутылку пива и сделала небольшой глоток.

Наконец все зрители более-менее успокоились, если это можно так назвать, расположившись по своим местам и оживленно разговаривая, ожидали начало матча.

Заиграла мелодия гимна «Динамо», ознаменовав выход команд, и Сашка переключила свой взгляд на выбегающих на поле футболистов в сине-белой форме, без труда отличив Макса от остальных. Сердце сжалось от волнения. Как же она соскучилась по нему. Поймав на себе проницательный взгляд Платона Ярославовича, Сашке буквально пришлось надавить себе на горло, чтобы стереть с лица благоговейный восторг.

- А он ведь, не знает, что ты к нему чувствуешь, - дед Макса хитро сощурил глаза и, заметив Сашкин румянец, тепло улыбнулся. – Скажи ему.

- Ваш взгляд на наши отношения слегка однобокий.

- Возможно… Но я не слепой. И вижу то, как вы друг на друга смотрите. Это о многом говорит, - он говорил это спокойно, скользя по Сашке проницательным взглядом. – Порой обстоятельства вынуждают нас действовать в манере, совершенно нам не свойственной. Но лишь иногда это бывает оправданно.

Саша напряглась. В голове мелькнула мысль, что Платон Ярославович знает об их лжи. Но почему он молчит тогда? Принимает участие во всем этом фарсе? Нет, решила Саша. Показалось.

Обе команды выстроились на поле привычными для них ровными рядами и замерли на месте, отдавая честь клубу и слушая традиционный гимн хозяев поля. Для многих футболистов и их фанатов этот момент очень много значит, потому на стадионе воцарилась минутная тишина.

Сашка поймала на себе взгляд Максима и, хотя из-за большого расстояния она не могла видеть выражение его глаз, она знала, что он рад ее видеть. Чувствовала это. Выдавив из себя ободряющую улыбку, Сашка повернулась к Платону Ярославовичу и сказала:

- Наденьте шляпу, солнце не так безопасно, как кажется.

Старший Ковалев невольно улыбнулся и, последовав ее совету, натянул ковбойский стетсон.

Команды обменялись дежурными рукопожатиями и расположились согласно своим местам по полю.

Судья бросил жребий и немцам выпал шанс начинать игру. Саша поставила почти нетронутую бутылку с пивом на пол, под ноги и напряжено сжала кулаки, наблюдая за тем, как Германия сразу же бросилась к воротам. Полузащитники «Динамо» выступили вперед, пытаясь, отразить атаку. Это сопровождалось безумными криками и воплями болельщиков, сгущая напряжение.

К счастью, «Динамовцам» удалось отвоевать мяч, и сейчас уже они направлялись в атаку. Длинный воздушный пас и мяч у Ковалева. Он мчится к воротам, напористо, но, не нарушая правила, обходит противников.

Саша даже дышать перестала.

Макс размашисто бьет по мячу и тот, вращаясь, летит к воротам. Напряжение на стадионе усиливается, повисая в секундной тишине, когда все молчат, не в силах отвести зачарованного взгляда от летящего мяча. И… близко, очень близко и опасно для Германии, но вратарь успевает отбить мяч.

И снова все повторяется. Атаки идут попеременно от обеих команд, но заканчивается первый тайм, а счет так и не открыт.

Весь небольшой перерыв Сашка с Платоном Ярославовичем просидели молча на своих местах, обменявшись лишь парой дежурных фраз.

Практически аналогично повторялись действия команд во втором тайме. Ни одна из них не хотела уступать, каждый игрок выкладывался на полную силу. Это была игра двух одинаково мощных команд.

Напряжение на поле возрастало. До конца матча остаются доли минут. «Динамовцы» перехватывают мяч, и Максим что-то кричит своей команде, размашисто жестикулируя. Игроки кивают и обмениваются только им одним известными жестами. В этот раз футболисты используют короткие пасы и мучительно медленно приближаются к воротам противников. Сашка затаила дыхание, отчаянно гадая, хватит ли им времени, чтобы завершить эту передачу.

Таймер отбивает последние секунды, но динамовцы, как будто не видят этого, продолжают свой наступающий проход.

За пятнадцать секунд до конца Максим начинает боковую атаку против вратаря Перекатывает мяч между ногами, как будто забавляясь, и, наконец-то, пробивает по воротам.

Мяч попадает точно в девятку и путается в сетке ворот. Время будто останавливается и как по команде зрители с игроками переводят взгляд на табло. Одна секунда и раздается свисток судьи, перекрикиваемый бешеными воплями болельщиков и самых футболистов. Ребята подбрасывают Ковалева, и Сашка облегченно переводит дыхание, усталая улыбка скользит по ее лицу.

*******

Вечером они отпраздновали победу в узкой компании. Саша и так всегда была немногословна на вечеринках, а сегодня вообще практически не сказала ни слова. Мало того, что ее угнетало ощущение все более подавляющей грусти, оттого, что завтра эта безумная история закончится. Да еще целый вечер она ловила на себе какие-то странные взгляды Максима, которые смущали ее и беспокоили. Каждый раз, когда она поднимала глаза и натыкалась на его взгляд, по ее телу пробегала мелкая дрожь, и она спешила отвернуться.

Когда в конце вечера он сам подошел к ней, Сашке потребовалась вся ее сила воли, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.

- Я завтра улетаю с командой… – начал Макс.

- Я знаю, – сухо бросила Сашка.

- Ты проводишь деда на самолет?

- Почему я?

- Ну, я же не себя прошу провожать!

Она знает, что согласится, но продолжает упираться.

- Почему ты только сейчас мне об этом говоришь?

- Потому что до утра осталось меньше семи часов, и ты не сможешь отказать мне, зная, что никого другого я уже не найду. – Его взгляд уходит в сторону, на секунду останавливаясь на прямой фигуре деда, и снова возвращается к Сашке.

Она невольно улыбнулась его находчивости.

- Ты неплохо меня знаешь, Ковалев.

Он улыбнулся в ответ.

- И за Веником присмотришь, пока меня не будет.

- Ты наглеешь Ковалев! – воскликнула она, скорее от неожиданности, но в душе была рада этому.

- Да, ты права, – он неожиданно схватил Сашку за руку и потянул в сторону сада. – Пойдем со мной.

- Куда?

Мак не ответил и продолжил свой путь.

- Макс? Ты можешь просто сказать, куда мы идем?

- Сейчас увидишь.

Через несколько минут они оказались у входа в сауну. Сашка невольно вспомнила тот летний дождливый день, когда они впервые здесь были. Можно сказать, с него и началась вся эта история. В душе мелькнула какая-то грусть. Неужели все здесь и закончится?

Тихо скрипнула дверь, и они оказались внутри.

- У меня нет настрое… – она не успела договорить, потому что Макс развернулся и прижал ее к деревянной стене, впиваясь в губы поцелуем. И она не возражала, с восторгом приняла его ласки, прогоняя мысли, что это в последний раз.

Максим, воодушевленный ее согласием, подхватил Сашку под попку и притиснул теснее к стенке, вынуждая еще больше прижиматься к нему. Она застонала и обвила его шею руками.

Не было больше мыслей и сомнений. Они целиком отдались внутреннему огню, который в них горел, превращая вспыхнувший жар в раскаленное пламя. И это было откровеннее, чем в первый раз. Это было похоже на жадный глоток воздуха умирающего.

******

Они одевались в полном молчании, не в силах произнести рвущиеся признания и не желая говорить безразличные слова. В этой тишине повисла такая тоска, что Сашке хотелось плакать. Просто рыдать в голос. Не больше и не меньше. Но она сдерживалась, сильно закусив нижнюю губу.

- Сашка, давай попробуем, - неожиданно выдавил Максим и плотно сжал челюсти, ожидая ее ответ.

Саша замерла и бросила на него едва заметный взгляд. Не нужно было уточнять, что он хотел сказать. Они оба понимали это. После близости, которая у них была.

Но Саша едва боролась с душившими ее слезами. Разговаривать с ним и объяснять, что любые отношения пугают ее, она сейчас просто не могла. Поэтому она прерывисто выпалила только одно слово:

- Нет, - и это звучало категорично.

Александра двинулась к выходу, но Максим поймал ее за руку. Рывком притянул к себе и зарылся в знакомо пахнущие волосы, сходя с ума от одной мысли, что это конец.

- Не отвечай сейчас. Подумай, - горячо прошептал он.

Саша дернулась, пытаясь отстранить его, но он не отпускал ее, прижимая крепко. Так как боялся, что она увидит его глаза. Отчаянные и полные боли. Он никак не мог совладать с собой.

- Обещай, что подумаешь до моего приезда, - его голос звучал почти грубо из-за внутренней борьбы с собой.

Саша снова попыталась отстраниться, но он не дал ей этого сделать.

- Обещай! – потребовал Макс.

Горькие слезы переполняли ее глаза, и одна жгучая слезинка вырвалась, скатываясь по горячей щеке.

- Обещаю, - тихо прошептала она, желая побыстрее укрыться и выплеснуть свою боль в одиночестве.

Максим еще секунду сжимал ее в объятиях, затем отпустил, практически отпихнув в сторону, и резко отвернулся.

- Я позвоню, - звучит его хриплый голос.

- Хорошо, - сказала Сашка, не понимая, почему он так себя странно ведет сейчас, когда просит ее быть и дальше рядом.

Она выскочила в сад, ощущая льющиеся по щекам слезы. Быстро шагая в сторону парадного двора, где оставила свою машину, она мечтала лишь о том, чтобы никто ее не остановил.

*******

На следующий день Саша чувствовала себя разбитой. Ночью она не спала, даже не ложилась. Сначала были горькие слезы. Во время которых она успела вспомнить все самые плохие дни своего детства и все самые хорошие моменты, проведенные с Ковалевым. Затем она долго размышляла, как и обещала Максиму. Она сидела на кухне, пила кофе и обдумывала все возможные варианты развития их отношений. Не испытывала иллюзий, ничего не приукрашивала, но и не утрировала. И лишь на рассвете было принято решение. Решение, которое далось ей очень тяжело. И в котором она очень сомневалась, но менять его уже не собиралась.

Ровно в шесть часов утра, отбросив последние мысли об отступлении, Саша отправила Ковалеву сообщение следующего содержания: «Я согласна!».

Затем приняла душ и, одев чистую одежду, отправилась за Платоном Ярославовичем.