Человека

Жизнь и смерть — вечные темы духовной культуры че-
ловечества во всех ее подразделениях. О них размышляли
пророки и основоположники религий, философы и морали-
сты, деятели искусства и литературы, педагоги и медики.
Вряд ли найдется взрослый человек, который рано или поз-
дно не задумался бы о смысле своего существования, пред-
стоящей смерти и достижении бессмертия. Эти мысли при-
ходят в голову детям и совсем юным людям, о чем говорят
стихи и проза, драмы и трагедии, письма и дневники. Толь-
ко раннее детство или старческий маразм избавляют челове-
ка от необходимости решения этих проблем. А. П. Чехов в
одном из писем написал: «Зафилософствуй — ум вскру-
жится», имея ввиду тот или иной способ решения проблем
жизни и смерти. Однако подлинное философствование не-
возможно без обращения к этим вечным темам. Во всех фи-
лософских системах так или иначе решался этот вопрос, а
А. Шопенгауэр считал, что «смерть — подлинный гений,
вдохновитель или Мусагет философии, отчего Сократ и оп-
ределил ее как «подготовку к смерти».

По сути дела, речь идет о -триаде: жизнь - смерть -
бессмертие, поскольку все духовные системы человечества
исходили из идеи противоречивого единства этих феноме-
нов. Наибольшее внимание здесь уделялось смерти π обре-

тению бессмертия в жизни иной, а сама человеческая жизнь
трактовалась как миг, отпущенный человеку для того, что-
бы он мог достойно подготовиться к смерти и бессмертию.

За небольшими исключениями у всех времен и народов
высказывались о жизни достаточно негативно. Жизнь —
страдание (Будда, Шопенгауэр и др.); жизнь —сон (Веды,
Платон, Лабрюйер, Паскаль); жизнь - бездна зла (древне-
египетский текст «Разговор человека со своим духом»). «И
возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне
дела, которые делаются под солнцем, ибо все —суета и том-
ление духа» (Экклезиаст); «Человеческая жизнь жалка»
(Сенека); «Жизнь — борьба и странствие по чужбине»
(Марк Аврелий); «Все пепел, призрак, тень и дым» (Иоанн
Дамаскин); «Жизнь однозвучна, зрелище уныло» (Петрар-
ка); «Жизнь — это повесть глупца, рассказанная идиотом,
полная шума и ярости, но лишенная смысла» (Шекспир);
«Жизнь человеческая не что иное, как постоянная иллю-
зия» (Паскаль); «Вся жизнь — лишь цена обманчивых на-
дежд» (Дидро); «Моя жизнь — вечная ночь... что такое
жизнь, как не безумие?» (Кьеркегор); «Вся человеческая
жизнь глубоко погружена в неправду» (Ницше).

Об этом же говорят пословицы и поговорки разных на-
родов типа «Жизнь — копейка». Ортега-и-Гассет опреде-
лил человека не как тело и не как дух, а как специфически
человеческую драму. Действительно, в этом смысле жизнь
каждого человека драматична и трагична: как бы удачно не
складывалась жизнь, как бы она не была длительна — ко-
нец ее неизбежен. Автор Экклезиаста так сказал об этом:
«Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так
как и псу живому лучше, нежели мертвому льву». Столети-
ями спустя греческий мудрец Эпикур пытался решить этот
вопрос вопросов так: «Приучай себя к мысли, что смерть не
имеет к нам никакого отношения. Когда мы существуем,
смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует,
тогда мы не существуем».

Смерть и потенциальное бессмертие — самая сильная при-
манка для философствующего ума, ибо все наши жизненные
дела должны так или иначе соизмеряться с вечным. Человек
обречен на размышления о смерти и в этом его отличие от
животного, которое смертно, но не знает об этом. Правда, жи-
вотные чуют приближение смерти, особенно домашние, и их
предсмертное поведение чаще всего напоминает мучительные
поиски уединения и успокоения. Смерть вообще — расплата
за усложнение биологической системы. Одноклеточные прак-
тически бессмертны и амеба в этом смысле счастливое сущест-

во. Когда организм становится многоклеточным, в него как
бы встраивается механизм самоуничтожения на определенном
этапе развития, связанный с геномом.

Столетиями лучшие умы человечества пытаются хотя бы
теоретически опровергнуть этот тезис, доказать, а затем и
воплотить б жизнь реальное бессмертие. Однако идеалом
такого бессмертия является не существование амебы и не
ангельская жизнь в лучшем мире. С этой точки зрения че-
ловек должен жить вечно, находясь в постоянном расцвете
сил, напоминая гетевского Фауста. «Остановись мгно-
венье», — это девиз такого бессмертия, импульсом которого
является по словам Ортега-н-Гассета «биологическая ви-
тальность», «жизненная сила», родственная той, «что ко-
лышет море, оплодотворяет зверя, покрывает дерево цвета-
ми, зажигает и гасит звезды». Человек не может смириться
с тем, что именно ему придется уйти из этого великолепного
мира, где кипит жизнь. Быть вечным зрителем этой гранди-
озной картины Вселенной, не испытывать «насыщения дня-
ми» как библейские пророки — может ли что-то быть более
заманчивым?

Но, размышляя об этом, начинаешь понимать, что
смерть — пожалуй, единственное, перед чем все равны:
бедные и богатые, грязные и чистые, любимые и нелюби-
мые. Хотя я в древности, и в наши дни постоянно делались
и делаются попытки убедить мир, что есть люди, побывав-
шие «там» и вернувшиеся назад, но здравый рассудок отка-
зывается этому верить. Требуется вера, необходимо чудо,
какое совершил евангельский Христос, «смертию смерть по-
прав». Замечено, что мудрость человека часто выражается в
спокойном отношении к жизни и смерти. Как сказал Махат-
ма Ганди: «Мы не знаем, что лучше — жить или умереть.
Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью,
не трепетать при мысли о смерти. Мы должны одинаково
относиться к ним обоим. Зто идеальный вариант». А еще
задолго до этого в «Бхагавадгите» сказано: «Воистину,
смерть предназначена для рожденного, а рождение неиз-
бежно для умершего. О неизбежном — не скорби!»

Вместе с тем, немало великих людей осознавали эту про-
блему в трагических тонах. Выдающийся отечественный би-
олог И. И. Мечников, размышлявший о возможности «вос-
питания инстинкта естественной смерти», писал о Л. Н.
Толстом: «Когда Толстой, терзаемый невозможностью ре-
шить эту задачу и преследуемый страхом смерти, спросил
себя, не молсет ли семейная любовь успокоить его душу, он
тотчас усидел, что это — напрасная надежда. К чему, спра-

ишвал он себя, воспитывать детей, которые вскоре очутятся
в таком же критическом состоянии, как и их отец? Зачем же
им жить? Зачем мне любить их, растить н блюсти их? Для
того же отчаяния, которое во мне, или для тупоумия? Любя
их, я не могу скрывать от них истины, — всякий шаг ведет
их к незнанию этой истины. А истина — смерть».

Итак, можно выделить первое измерение проблемы жиз-
ни, смерти и бессмертия - биологическое, ибо эти состоя-
ния являют по сути дела различные стороны одного фено-
мена. Давно уже была высказана гипотеза панспермии, по-
стоянного наличия жизни и смерти во Вселенной,
постоянного их воспроизводства в подходящих условиях.
Известное определение Ф. Энгельса: «Жизнь есть способ
существования белковых тел, и этот способ существования
состоит по своему существу в постоянном самообновлении
химических составных частей этих тел», акцентирует кос-
мический аспект жизни. Рождаются, живут и умирают звез-
ды, туманности, планеты, кометы и другие космические
тела, и в этом смысле не исчезает никто и ничто. Данный
аспект наиболее разработан в восточной философии и мис-
тических учениях, исходящих из принципиальной невоз-
можности только разумом понять смысл этого вселенного
кругооборота. Материалистические концепции строятся на
феномене самопорождения жизни и самопричшгения, когда,
по словам Ф. Энгельса, «с железной необходимостью» по-
рождаются жизнь и мыслящий дух в одном месте Вселен-
ной, если в другом он исчезает.

Осознание единства жизни человека и человечества со
всем живым на планете, е ее биосферой, равно как и потен-
циально возможными формами жизни во Вселенной имеет
огромное мировоззренческое значение.

Эта идея святости жизни, права на жизнь для любого
живого существа уже в силу самого факта рождения при-
надлежит к числу вечных идеалов человечества. В пределе,
вся Вселенная и Земля рассматриваются как живые сущест-
ва, а вмешательство в еще плохо познанные законы их жиз-
ни чревато экологическим кризисом. Человек предстает как
малая частица этой живой Вселенной, микрокосмос, вобрав-
ший в себя все богатство макрокосмоса. Чувство «благого-
вения перед жизнью» (А. Швейцер), ощущение своей при-
частности к удивительному миру живого в той или иной сте-
пени присуще любой мировоззренческой системе. Даже,
если биологическая, телесная жизнь считается неподлин-
ной, транзитной формой человеческого существования, то и
в этих случаях (например, в христианстве) человеческая

плоть может и должна обрести иное, цветущее состояние.

Второе измерение проблемы жизни, смерти и бессмер-
тия связано с уяснением специфики человеческой жизни и
ее отличия от жизни всего живого. Уж более тридцати ве-
ков мудрецы, пророки и философы разных стран и народов
пытаются найти этот водораздел. Чаще всего полагают,. что
все дело в осознании факта предстоящей смерти: мы знаем,
что умрем π лихорадочно ищем путь к бессмертию. Все ос-
тальное живое тихо и мирно завершает свой путь, успев вос-
произвести новую жизнь или послужить удобрением почвы
для другой жизни. Человек же. обречен на пожизненные му-
чительные раздумья о смысле жизни или ее бессмысленно-
сти, изводит этим себя, а часто и других, и вынужден то-
пить эти проклятые вопросы в вине-или наркотиках. Отча-
сти это верно, но возникает вопрос: как быть с фактом
смерти новорожденного ребенка, который не успел еще ни-
чего понять, или умственно отсталого человека, который не
в состоянии ничего понимать? Считать ли началом жизни
человека момент зачатия (который невозможно точно опре-
делить в большинстве случаев) или момент рождения?

Известно, что умирающий Л. Н. Толстой, обращаясь к
окружающим, сказал, чтобы они обратили свои взоры на
миллионы других людей, а не глядели на одного льва. Без-
вестная, и никого не трогающая кроме матери, смерть ма-
ленького существа от голода где-нибудь в Африке и пыш-
ные похороны всемирно известных лидеров перед лицом
вечности не имеют различий. В этом смысле глубоко прав
английский поэт Д. Донн, сказавший, что смерть каждого
человека умаляет всё человечество и поэтому «никогда не
спрашивай, по кому звонит колокол, он звонит по тебе».

Очевидно, что специфика жизни, смерти и бессмертия
человека прямо не связаны с разумом и его проявлениями,
с успехами и достижениями человека в течение жизни, с
оценкой его современниками и потомками. Смерть многих
гениев· в молодом возрасте, бесспорно, трагична, но при
этом нет.оснований считать, что их последующая жизнь,
если бы она состоялась, дала бы миру нечто еще более гени-
альное. Здесь действует какая-то не вполне ясная, по эмпи-
рически очевидная закономерность, · выражаемая христиан-
ским тезисом: «Бог прибирает в первую очередь лучших».

В этом смысле жизнь и смерть не охватываются кате-
гориями рационального познания, не укладывается в рамки
жесткой детерминистической модели мира и человека. Рас-
суждать об этих понятиях хладнокровно можно до опреде-
ленного предела. Он обусловлен личной заинтересованно-

стыо каждого человека и его способностью к интуитивном)
постижению предельных оснований человеческого бытия. В
этом отношении каждый подобен пловцу, прыгнувшему в
волны среди открытого моря. Надеяться надо только на
себя, несмотря на человеческую солидарность, веру в Бога,
Высший Разум и т. д. Уникальность человека, неповтори-
мость личности проявляется здесь в высочайшей степени.
Генетики подсчитали, что вероятность появления на свет
именно этого человека от данных родителей составляет
один шанс на сто триллионов случаев. Если уж это сверши-
лось, то какое же поражающее, воображение многообразие
человеческих смыслов бытия предстает перед человеком,
когда он задумывается о жизни и смерти?

Третье измерение этой проблемы связано с идеей обре-
тения бессмертия, которая рано или поздно становится в
центр внимания человека, особенно, если он достиг зрелого
возраста. Выделяют несколько видов бессмертия, связан-
ных с тем, что после человека остается его дело, дети, внуки
и т. д. (разумеется, не у каждого), продукты его деятельно-
сти и личные вещи, а также плоды духовного производства
(идеи, образы и т. д.).

Первый вид бессмертия - в генах потомства, близок
большинству людей. Кроме принципиальных противников
брака и семьи и женоненавистников, многие стремятся уве-
ковечить себя именно этим способом. Одним из мощных
влечений человека является стремление увидеть свои черты
в детях, внуках и правнуках. В королевских династиях Ев-
ропы прослежена передача определенных признаков (на-
пример, носа у Габсбургов) на протяжении нескольких по-
колений. С этим связывается наследование не только физи-
ческих признаков, но и нравственных принципов семейного
занятия или ремесла и т. д. Историки установили, что мно-
гие выдающиеся деятели русской культуры XIX в. находи-
лись в родстве (пусть и отдаленном) между собой. Один век
включает в себя четыре поколения. Таким образом, за две
тысячи лет сменилось 80 поколений, и 80-й предок каждого
из нас был современником Древнего Рима, а 130-й — совре-
менником египетского фараона Рамсеса II.

Второй вид бессмертия - мумификация тела с расче-
том на вечное его сохранение. Опыт еще египетских фарао-
нов, практика современного бальзамирования (В. И. Ленин,
Мао-Цзэдун и др.) говорят о том, что в ряде цивилизаций это
считается принятым. Достижения техники конца XX в. сдела-
ли возможною криогенезацию (глубокое замораживание) тел
умерших с расчетом на то, что медики будущего их оживят и

вылечат ныне неизлечимые болезни. Такая фетишизация че-
ловеческой телесности характерна в основном для тоталитар-
ных обществ, где геронтократия (власть стариков) становится
основой стабильности государства.

Третий вид бессмертия - упование на «растворение*
тела и духа умершего со Вселенной, вхождение их в косми-
ческое «тело», в вечный кругооборот материи. Это харак-
терно для ряда восточных цивилизаций, особенно япон-
ской. К такому решению близка исламская модель отноше-
ния к жизни и смерти и разнообразные материалистические
или точнее натуралистические концепции. Здесь речь вдет
об утрате личностных качеств н сохранению частиц бывше-
го тела, могущих войти в состав других организмов. Такой
крайне абстрактный вид бессмертия неприемлим для боль-
шинства людей н эмоционально отвергается.

Четвертый путь в бессмертие связан с результатами
жизненного творчества человека. Недаром членов различ-
ных академий награждают титулом «бессмертные». Науч-
ное открытие, создание гениального произведения литера-
туры и искусства, указание пути человечеству в новой вере,
творение философского текста, выдающаяся военная победа
и демонстрация государственной мудрости — все это остав-
ляет имя человека в памяти благодарных потомков. Увеко-
вечиваются герои и пророки, страстотерпцы и святые, зод-
чие и изобретатели. Навечно сохраняются в памяти челове-
чества и имена жесточайших тиранов и величайших
преступников. Это ставит вопрос о неоднозначности оценки
масштабов личности человека. Создается впечатление, что
чем большее количество человеческих жизней и сломанных
человеческих судеб лежит на совести того или иного исто-
рического персонажа, тем больше у него шансов попасть в
историю и обрести там бессмертие. Способность влиять на
жизнь сотен миллионов людей, «харизма» власти вызывает
у многих состояние мистического ужаса, смешанного с поч-
тением. О таких людях слагают легенды и предания, кото-
рые передаются от поколения к поколению.

Пятый путь в бессмертие связан с достижением раз-
личных состояний, которые наука называет «измененные
состояния сознания». В основном они являются продуктом
системы пснхотренинга и медитации, принятой в восточных
религиях и цивилизациях. Тут возможны «прорыв» в иные
измерения пространства и времени, путешествия в прошлое
и будущее, экстаз и просветление, мистическое ощущение
причастности к Вечности.

Можно сказать, что смысл смерти и бессмертия, равно

как и.пути его достижения, являются обратной стороной
проблемы смысла жизни. Очевидно, что эти вопросы реша-
ются различно, в зависимости от ведущей духовной уста-
новки той или иной цивилизации. Рассмотрим данные про-
блемы применительно к трем мировым религиям — христи-
анству, исламу и буддизму и цивилизациям, на них
основанным.

Христианское понимание смысла жизни, смерти и бес-
смертия исходит из ветхозаветного положения: «День смер-
ти лучше дня рождения» (Экклезиаст) и новозаветной запо-
веди Христа: «...я имею ключи от ада н смерти». Богочело-
веческая сущность христианства проявляется в том, что
бессмертие личности как целостного существа мыслимо
только через воскресение. Путь к нему открыт искупитель-
ной жертвой Христа через крест н воскресение. Это сфера
тайны н чуда, ибо человек выводится из сферы действия
природно-космнческих сил и стихий и ставится как лич-
ность лицом к лицу с Богом, который тоже есть личность.

Таким образом, целью жизни человека является обоже-
ние, движение к жизни вечной. Без осознания этого, земная
жизнь превращается в сон, · пустую и праздную мечту, мыль-
ный пузырь. В сущности она есть только приготовление к
жизни вечной, которая не за горами для каждого. Поэтому
и сказано в Евангелии: «Будьте готовы: ибо, в который час
не думаете, приидет Сын Человеческий». Чтобы жизнь не
превратилась, по словам М. Ю. Лермонтова, «в пустую и
глупую шутку»·, необходимо всегда помнить о смертном
часе. Это не трагедия, а переход в мир иной, где уже обита-
ют мириады душ, добрых и злых и где каждая новая входит
на радость или муку. По образному выражению одного из
православных иерархов: «Умирающий человек — заходя-
щее светило, заря которого уже блещет над другим миром».
Смерть разрушает не тело, а тленность его н поэтому она —
не конец, а начало жизни вечной.

Иное понимание бессмертия христианство связало с об-
разом «Вечного жида» Агасфера. Когда изнемогающий под
тяжестью креста Иисус шел на Голгофу и захотел отдох-
нуть, стоявший среди других Агасфер сказал: «Иди, иди»,
за что н был покаран — ему навсегда было отказано в покое
могилы. Из века в век обречен он скитаться по миру, дожи-
даясь второго пришествия Христа, который один может ли-
шить его постылого бессмертия.

Образ «горного» Иерусалима связан с отсутствием там
болезни, смерти, голода, холода, нищеты, вражды, ненави-
сти, злобы н прочих зол. Там жизнь без труда н радость без

печали, здоровье без немощи и честь без опасности. Все в
цветущей юности и возрасте Христа утешаются блаженст-
вом, вкушают плоды мира, любви, радости и веселья, при-
чем «друг друга любят как себя». Евангелист Лука так оп-
ределил суть христианского подхода к жизни и смерти:
«Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых. Ибо у него все
живы». Христианство категорически осуждает самоубийст-
во, так как человек не принадлежит себе, его жизнь и
смерть «в воле Божьей».

Другая мировая религия — ислам - исходит из факта
сотворенпости человека волей всемогущего Аллаха, который
прежде всего милосерден. На вопрос человека: «Разве, когда
я умру, я буду изведен живым?», Аллах дает ответ: «Разве
не вспомнит человек, что мы сотворили его раньше, а был он
ничем?» В отличие от христианства, земная жизнь в исламе
расценивается высоко. Тем не менее, в Последний день все
будет уничтожено, а умершие воскреснут и предстанут перед
Аллахом для окончательного суда. Вера в загробную жизнь
является необходимой, поскольку в этом случае человек будет
оценивать свои действия и поступки не с точки зрения лично-
го интереса, а в смысле вечной перспективы.

Разрушение всей Вселенной в день Справедливого суда
предполагает творение нового совершенного мира. О каж-
дом человеке будет представлена «запись» деяний и мыс-
лей, даже самых тайных и вынесен соответствующий приго-
вор. Таким образом, восторжествует принцип верховенства
законов морали и разума над физическими закономерностя-
ми. Морально чистый человек.не может находится в уни-
женном положении, как это имеет место в реальном мире.
Ислам категорически запрещает самоубийство.

Описания рая и ада в Коране полны ярких подробно-
стей, дабы праведники могли полностью удовлетвориться, а
грешники получить по заслугам. Рай - это прекрасные
«сады вечности, внизу которых текут реки из воды, молока
и вина»; там же «чистые супруги», «полногрудые сверстни-
цы», а также «черноокие и большеглазые, украшенные
браслетами из золота и жемчуга». Сидящих на коврах и
опирающихся на зеленые подушки обходят «мальчики веч-
но юные», предлагающие на блюдах из золота «мясо птиц».
Ад для грешников — огонь и кипяток, гной и помои, плоды
дерева «заккум», похожие па голову дьявола, а их удел —
«вопли и рев». Спрашивать Аллаха о смертном часе нельзя,
так как знание об этом только у него, а «что тебе дано
знать, — может быть, час уже близок».

Отношение к смерти и бессмертию в буддизме значи-

тельно отличается от христианского и мусульманского. Са^
Будда отказывался отвечать на вопросы: бессмертен ли по-
знавший истину или смертен он?, а также: может ли познав-
ший быть смертным и бессмертным одновременно? В сущ-
ности признается только один вид «дивного бессмертия» -
нирвана, 'как воплощение трансцендентного Сверхбытпя,
Абсолютного Начала, не имеющего атрибутов.

Поскольку личность понимается как сумма дхарм, находя-
щихся в постоянном потоке перевоплощения, то отсюда еле
дует нелепость, бессмысленность цепи природных рождений.
«Дхаммапада» утверждает, что «рождение вновь и вновь-п ·
рестно». Выходом является путь обретения нирваны, прорыв
цепи бесконечных перерождений и достижение просветления,
блаженного «острова», находящегося в глубине сердца чело-
века, где «ничем не владеют» и «ничего не жаждут» Извест-
ный символ нирваны - угашение вечно трепещущего огня
жизни хорошо выражает сущность буддийского понимания
смерти и бессмертия. Как говорил Будда: «Один день жизни
человека, видевшего бессмертную стезю, лучше столетнего су-
ществования человека, не видевшего высшей жизни».

Спокойное и умиротворенное отношение к жизни, смер-
ти и бессмертию, стремление к просветлению и освобожде-
нию от зла характерно и для других восточных религий и
культов. В этой связи меняется отношение к самоубийству;
оно считается не столь греховным, сколько бессмысленным^
ибо не освобождает человека от круга рождений и смертей
(сансара), а только приводит к рождению в более низком
воплощении. Нужно преодолеть такую привязанность к
своей личности, ибо, по словам Будды, «природа личности
есть непрерывная смерть». Один из самых мудрых поэтов
XX в. У: Уитмен выразил так эту идею - нужно жить
«спокойно улыбаясь Смерти». Избавление при жизни от ис-
точников страдания, «омраченных действий и скверн» (эго-
изма, злобы, гордости, ложных взглядов и т. д.) и власти
своего «я» — лучший путь обретения бессмертия.

В истории духовной жизни человечества было немало
концепций жизни, смерти и бессмертия, основанных на
безрелпгиозном и атеистическом подходе к миру и чело-
веку. Безрелигиозных людей и атеистов часто упрекают
за то, что для них земная жизнь — это все, а смерть —
непреодолимая трагедия, которая в сущности делает
жизнь бессмысленной. Л. Н. Толстой в своей знаменитой
исповеди мучительно пытался найти в жизни тот смысл,
который бы не уничтожался неизбежно предстоящей
каждому человеку смертью.

Для верующего тут все ясно, а для неверующего возникает
альтернатива трех возможных путей решения этой проблемы.

Первый путь — это принять мысль, которая подтверж-
дается наукой и просто здравым рассудком, что в мире не-
возможно полное уничтожение даже элементарной частицы,
а действуют законы сохранения. Сохраняется вещество,
энергия и, как полагают, информация и организация слож-
ных систем. Следовательно, частицы нашего «я» после
смерти войдут в вечный кругооборот бытия и в этом смысле
будут бессмертными. Правда, они не будут обладать созна-
нием, душой, с которой связывается наше «я». Более того,
этот вид бессмертия обретается человеком в течение всей
жизни. Можно даже сказать в форме парадокса: мы живы
только потому, что ежесекундно умираем. Ежедневно отми-
рают эритроциты в крови, клетки эпителия на наших слизи-
стых, выпадают волосы н т. д. Поэтому зафиксировать
жизнь и смерть как абсолютные противоположности в прин-
ципе невозможно ни в действительности, ни в мысли. Это
две стороны одной медали.

Перед лицом смерти люди в полном смысле слова равны
друг другу, как и любому живому· существу, что стирает
неравенство, на котором основана земная жизнь. Поэтому
спокойное восприятие мысли об отсутствии вечной жизни
моего «я» и понимание неизбежности слияния с «равнодуш-
ной» природой является одним из путей безрелипюзного
подхода к проблеме бессмертия. Правда, в этом случае воз-
никает проблема Абсолюта, на которого можно опереть свои
нравственные решения. А. П. Чехов писал: «Нужно веро-
вать в бога, а если веры нет, то. не занимать ее места шуми-
хой, а искать, искать, искать одиноко, один на один со
своею совестью».

Второй путь — обретение бессмертия в делах человече-
ских, в плодах материального и духовного производства,
которые входят в копилку человечества. Для этого, прежде
всего, нужна уверенность в том, что человечество бессмерт-
но и идет космическое предназначение в духе идей К. Э.
Циолковского и других космистов. Если же для человечест-
ва реально самоуничтожение в термоядерной экологической
катастрофе, а также вследствие каких-то космических ка-
таклизмов, то в этом случае вопрос остается открытым. Сре-
ди идеалов и движущих сил такого вида бессмертия чаще
всего фигурировали борьба за освобождение человечества
от классового и социального гнета, борьба за национальную
независимость и обретение государственности, борьба за
мир π справедливость и т. п. Это придает жизни таких бор-

цов высший смысл, который смыкается с бессмертием.

Третий путь к бессмершо, как правило, выбирают люди,
масштаб деятельности которых не выходит за рамки их
дома и ближайшего окружения. Здесь может идти речь о
движении «вглубь», о том, что выражено словами гетевско-
го Мефистофеля: «Теория, мой друг, суха, по зеленеет жиз-
ни древо». Не ожидая вечного блаженства или вечных мук,
не вдаваясь в «хитрости» разума, соединяющего микрокос-
мос (т. е. человека) с макрокосмосом, миллионы людей
просто плывут в потоке жизни, ощущая себя его частицей.
Бессмертие для них —.не в вечной памяти облагодетельст-
вованного человечества, а в повседневных делах и заботах.
«Веровать в бога не трудно... Нет, вы в человека уверуйте!»
— Чехов написал, это, вовсе не предполагая, что именно он,
сам, станет примером такого типа отношения к жизни и
смерти. Для его характеристики Л. А. Коган предложил
термин «витоп» как критерий, характеризующий все воз-
можные признаки жизненной активности, необходимой для
нормального функционирования человеческого существа.

Можно упомянуть и о других концепциях обретения
бессмертия, направленных на изменение законов приро-
ды («общее дело» Η. Φ. Федорова, пантеизм в духе
идей А. Эйнштейна), достижение «жизни после смерти»
(Р. Моуди, А.' Форд и др.), а также многочисленные ми-
стические течения, основанные на реальном наличии по-
тустороннего мира н возможности общения с ушедшими.
Более того, появляются сведения о наличии у каждого че-
ловека своеобразного энергетического фантома, который
покидает человека незадолго до физической смерти, но
продолжает существовать в иных измерениях. Это вообще
ведет k иному типу пониманию проблемы бессмертия, что
связано с необходимостью самоопределения в вечном мире
информационно-энергетических сущностей.

Современная танатология (учение о смерти) представля-
ет собой одну из «горячих» точек естественнонаучного н гу-
манитарного знания. Интерес к проблеме смерти обуслов-
лен несколькими причинами. Во-первых, это ситуация гло-
бального цивилизованного кризиса, который в принципе
может привести к самоуничтожению человечества. Во-вто-
рых, значительно изменилось ценностное отношение к жиз-
ни и смерти человека в связи с общей ситуацией на Земле.

Почти полтора миллиарда жителей планеты живут в
полной нищете и еще один миллиард приближается к отмет-
ке, полтора миллиарда землян лишены какой-либо меди-
цинской помощи, миллиард людей не умеют читать и пи-

сать, в мире насчитывается 700 миллионов безработных;
200 миллионов детей вынуждены работать с младенческого
возраста, чтобы не умереть с голода. Миллионы людей во
всех уголках земного шара страдают от расизма, ксенофо-
бии, агрессивного национализма.

Это приводит к выраженному обесцениванию человече-
ской жизни, к презрению жизни как своей, так и другого
человека. Вакханалия терроризма, рост числа немотивиро-
ванных убийств и насилия, а также самоубийств — это сим-
птомы глобальной патологии человечества на рубеже XX —
XXI вв. В то же время на рубеже 60-х гг. в странах Запада
появилась биоэтика - комплексная дисциплина, находя-
щаяся на стыке философии, этики, биологии, медицины и
ряда других дисциплин. Она явилась своеобразной реак-
цией на новые проблемы жизни и смерти, пересадок орга-
нов и тканей, генной инженерии, экстракорпоралыгого оп-
лодотворения и т. д.

Это совпало с ростом интереса к правам человека, в том
числе и по отношению к собственному телесному и духовному
бытию и реакции общества на угрозу жизни на Земле, вслед-
ствие обострения глобальных проблем человечества. В насто-
ящее время биоэтика охватывает такие сферы, как этические
проблемы эйтаназии, декортикации, аборта, суицида, переса-
док органов, включая мозг, новые технологии деторождения
(включая суррогатную беременность), генной инженерии, по-
ловой самоидентификации человека, отношения к психиче-
скому здоровью и т. д. Эти проблемы решаются на основе су-
ществующих нормально-этических подходов в рамках миро-
вых и национальных религий, гуманистической этики
свободомыслия, а также различных правовых систем.

Особое внимание в последние годы привлекает эйтана-
зия (дословно «счастливая смерть») как новое явление в
жизни общества, требущее глубокого философского раз-
мышления. Сам термин появился еще со времен Ф. Бэкона,
который предложил так называть легкую смерть с целью
прекращения страданий при неизлечимых болезнях. Оче-
видно, что в основе этого явления лежит понятие права че-
ловека не только на жизнь, но и на смерть, что относится и
к феномену самоубийства. Различают следующие виды эйта-
назии: активная, добровольная; активная, недобровольная;
пассивная, добровольная; пассивная, недобровольная.

Решая вопрос о законности и моральной обоснованности
эйтаназии, медикам приходится решать дилемму, известную
еще со времен Гиппократа: с одной стороны, врач не должен
быть убийцей, даже по просьбе пациента, а с другой стороны,

он должен облегчить участь страждущего. В современное
мире эйтаназия законодательно разрешена в Нидерландах, г
в других странах, в том числе и в России, она запрещена.
Однако проблема существует и в ряде стран (США и др.),
изобретены даже устройства для безболезненной смерти, ко-
торые сам больной может привести в действие. В истории фи-
лософской мысли было немало высказываний относительно
права человека принять такое решение. Так, Монтень считал,
что когда в жизни человека больше зла, чем блага, значит,
настал час, когда он может уйти. В ряде стран Запада стано-
вятся традицией «поминки при жизни», когда неизлечимо
больной человек, чувствуя приближение смерти, просит со-
брать родных и друзей. Уже несколько десятилетий функцио-
нируют «хосписы» — больницы для безнадежных больных,
где можно умереть «по-человечески». Этот опыт описан в
книге Р. и В. Зорза «Жить до конца», где обосновывается
философия умирания в счастливом состоянии.

Если у человека есть нечто вроде инстинкта смерти (о чем
писал 3. Фрейд), то каждый имеет естественное, врожденное
право не только жить, каким он родился, но и умереть в че-
ловеческих условиях. Одной из особенностей XX в. является
то, что гуманизм и гуманные отношения между людьми явля-
ются основой и залогом выживания для человечества. Если
раньше любые социальные и природные катаклизмы оставля-
ли надежду на то, что большинство людей выживет и восста-
новит разрушенное, то сейчас витальность можно считать по-
нятием, производным от гуманизма.