Глава двенадцатая. Мэтт смотрел на экран своего компьютера и ничего не видел

Мэтт смотрел на экран своего компьютера и ничего не видел. Он не спал уже несколько ночей. Его тщательно спланированная жизнь разваливалась, а он мог думать лишь о том, как глубоко ранил Эмили. В воскресенье Мэтт четыре раза ездил к ее квартире, надеясь увидеть девушку. Он много раз звонил и оставлял на автоответчике умоляющие слова. Но Эмили не отвечала, ясно показывая, как она к нему относится.

Раньше Мэтт воспринимал отношения с Эмили как игру, как вызов. И только когда Дугласы предложили ему участок, обещанный дочери, он понял, сколь высоки были ставки. Сначала он думал, что сможет уломать ее, но потом осознал: дело не в том, где будет ее магазин, и не в том, каких денег он будет стоить. На самом деле речь шла о доверии, уважении и честности. И он не проявил ни того, ни другого, ни третьего.

За свою жизни Мэтт никогда не видел, чтобы кто-нибудь выглядел столь ошарашенным, как Эмили, когда родители посчитали глупой ее мечту, а потом еще и обвинили ее в том, что она своими действиями едва не разорила «Марлетт Лэндскейп». Он-то точно знал, какой деловой хваткой она обладает. В сущности, на ней и держится питомник. Но он был так поглощен собой и своим рестораном, что не встал на ее защиту.

Мэтт не заслужил ее дружбы. Но он отдал бы чертовски много, чтобы вернуть Эмили.

Раздался громкий стук в дверь его номера, и он услышал знакомый голос:

— Мэтт, открой. Мне надо поговорить с тобой.

Он пулей пронесся через комнату, открыл задвижку и распахнул дверь.

Эмили стояла в коридоре, одетая в рабочий костюм. Она осмотрела Мэтта с головы до ног и нахмурилась.

— Ты жутко выглядишь.

Мэтт провел рукой по щетине на подбородке, попытался пригладить взъерошенные волосы. Потом заметил, что ее глаза опухли, и радость от того, что он видит ее, сразу пропала. Значит, она плакала. Эмили, которая раньше не плакала никогда, была обижена слишком сильно. И все из-за него.

— Входи же.

— Я на минуту, — сказала она, шагнув через порог и остановившись около двери. — Мне только надо задать тебе один вопрос. Правда ли, что ни один из других питомников не предложил тебе выполнить эту работу?

Мэтт вздохнул: в таком настроении Эмили не сможет правильно понять его.

— Да, это правда, но…

Ее глаза стали похожи на два синевато-льдистых кинжала.

— Мне ужасно хочется сказать тебе, чтобы ты взял контракт и засунул его себе… ты знаешь, куда, Конвей. Я не нуждаюсь в твоей жалости. Но у меня есть обязанности по отношению к нашим работникам, и мне приходится терпеть тебя.

— При чем тут жалость? Да, я знал, что у вас финансовые затруднения и контракт со мной поможет вам, но я несу ответственность перед моими инвесторами. Если бы я думал, что вы не сможете справиться с работой, то независимо от того, друзья мы или нет, даже не стал бы обращаться к вам. Однако может случиться, что ресторан не будет построен.

— О чем ты говоришь?

— Как о чем? Разве ты не получила мои сообщения?

Эмили скрестила руки на груди.

— Я не стала их слушать, а просто стерла.

Он устало покачал головой. Ему следовало бы догадаться, что Эмили поступит именно так.

— Единственное, что можно придумать, это сломать все и построить здание меньшего размера, но мои инвесторы не горят желанием делать это.

— Но у тебя будет участок. Тебе не придется ничего ломать.

— Знаешь, если бы ты слушала мои сообщения, то уже знала бы, что я не покупаю его. Он принадлежит тебе.

— Но родители не хотят продавать его мне. Покупай его, Мэтт. Спасай свой ресторан.

— Я не могу. Не хочу. И уже сообщил им, что покупка отменяется. А еще сказал, что настало время понять, что к чему. Если у них осталась хоть крупица здравого смысла, то они должны продать участок тебе, как и обещали. Ты чертовски хорошо ведешь дела, и пора бы им понять это.

Эмили показалось, что она теряет дар речи.

— Но ты должен купить участок. «Марлетт Лэндскейп» не может потерять этот контракт. Вся наша надежда на него.

Мэтт посмотрел на нее так, будто она лишилась рассудка.

— А какое это имеет значение для тебя? Ты же собираешься уйти и открыть магазин.

— Как ты не поймешь, что без работы я никогда не накоплю достаточно денег, чтобы купить участок. Мне нужно проработать еще хотя бы шесть месяцев.

— Уверен, родители разрешат тебе платить частями.

Она чувствовала, что разрывается пополам. Если Мэтт, купит участок, то достроит ресторан и подпишет контракт. Тогда у Эмили наберется достаточная сумма, но открыть свой цветочный магазин она не сможет, потому что участка земли для этого у нее уже не будет! А если участок купит она, то Мэтт останется без ресторана, «Марлетт Лэндскейп» — без контракта, а Эмили — без денег и, значит, опять же без магазина.

— Почему ты отказался, Мэтт? Чувствуешь, что задолжал мне? Так забудь об этом. Ты не любил меня. Я пережила это.

Он наклонился вперед, его глаза потемнели, во взгляде было смятение.

— Эмили, хочешь знать, почему я прекратил звонить, почему никогда не приезжал домой? Всю свою жизнь я стремился уйти отсюда. Я хотел начать все сначала там, где никто меня не знает, где меня не считали бы сыном двух никчемных пьянчуг. Здесь я бы не достиг ничего. Но случилась та ночь на берегу, и внезапно оказалось, что у меня есть чувства к тебе. И они смертельно испугали меня. Я не стоил тебя.

— Почему ты так решил?

— У меня не было ничего. Я и сам был ничем. Ты заслуживала лучшего. Лучшего, чем я.

Эмили открыла рот, но горло у нее сжалось, и слезы хлынули из глаз. Теперь ей все стало ясно. Она любит Мэтта. Это открытие наполнило ее радостью пополам с печалью, потому что никакого совместного будущего у них нет. Ну и пусть. Сейчас же они вместе!

Эмили так порывисто обняла Мэтта за шею, что чуть не свалила его с ног. А потом поцеловала — крепко-крепко. Никто и никогда не целовал Мэтта с большим жаром, чем Эмили. Сердце, душу и тело вложила она в этот поцелуй. Когда девушка наконец отодвинулась, ее губы и подбородок покраснели от его трехдневной щетины.

— Там у тебя спальня? — спросила Эмили, указав рукой на дверь. Он кивнул, и она, схватив его за воротник рубашки, потянула. — Пойдем туда.

— Эм, я должен принять душ и побриться.

— Душ, — повторила она, и в горле у нее возник звук, похожий на мурлыкание. — Душ — это же еще лучше!

Для Мэтта навсегда осталось тайной, как и когда ее желание убить его сменилось желанием любить. Ему хотелось провести оставшуюся часть дня, наслаждаясь ее потрясающим телом. А вечером он пригласит ее поужинать в хорошем ресторане, и, вернувшись, они повторят все снова и снова. Одиннадцати лет Метт желал ее, и теперь пришло время исполнения желаний. Он, конечно, не жил все эти годы как монах, но каждый раз, когда был с женщиной, он хотел, чтобы на ее месте оказалась Эмили.

Не отпуская Мэтта, Эмили вошла в ванную и включила свет. Ее поразили размеры джакузи. А еще были два душа в большой кабине.

— Выбирай, — улыбнулся Мэтт, стягивая с себя футболку.

— И то, и другое. — Она расстегнула его шорты и сдвинула их вниз вместе с боксерками. — Душ сначала, джакузи потом.

Мэтт через голову снял с нее рубашку и, немного повозившись, расстегнул бюстгальтер. Ее загорелые груди были изумительно прекрасны. Он снова увидел соблазнительное кольцо. Воспоминания о том, как он брал его зубами, вторгалось в его сны, наполняя их эротическими образами. Он просыпался возбужденный и беспокойный, мучимый жаждой, которую только она могла утолить.

Через пару секунд на ней остались только крошечные трусики, но Мэтт не стал их снимать, а прижался щекой к ее животу, к ее сладостно пахнущей коже. Ему нравился этот аромат, нравилось, как Эмили смотрела на него — так открыто и восхищенно, будто он был центром ее вселенной. От нежности к ней у Мэтта сжималось сердце.

— Мне надо сперва побриться. Я не хочу, чтобы тебе было больно.

Эмили положила свои ладони ему на щеки.

— А мне нравится, когда ты такой. Ты сексуальный и опасный.

— Так ты любишь опасности, да? — Мэтт пропустил большие пальцы под края ее трусиков и потянул их вниз. Ее кожа показалась ему необыкновенно шелковистой.

— Презервативы! — вдруг встрепенулась Эмили.

— Они в спальне. — Мэтт встал на ноги, вздрогнув от пронзившей колено боли. — Залезай под душ, а я схожу за ними.

Эмили смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью, и только потом открыла воду и вошла в облако распыленной теплой воды.

Мэтт появился позади нее с несколькими презервативами в руках. Он положил их в мыльницу.

— Задание выполнено. Остальные я на всякий случай оставил лежать в коробке, на раковине.

Эмили смотрела, как горячая вода омывает его тело, стекая ручьями по загорелым буграм мускулов. Снова и снова задавала она себе вопрос, почему такой мужчина, как он, находится с такой женщиной, как она. У которой груди маловаты, а бедра широковаты. И почему он смотрит на нее с нескрываемым восхищением. И выражением голода в глазах.

Она взяла шампунь и налила немного себе в ладонь.

— Повернись. Я вымою твои волосы.

Он повернулся и откинул голову назад. Она начала втирать шампунь в плотную темную массу его волос, взбивая пену, массируя кожу и слегка царапая ее ногтями.

— Это здорово, — сказал он низко и хрипловато. — Никогда прежде никто не делал так.

Эмили поцеловала Мэтта по плечу.

— Ополоснись.

Он опустил голову под струи воды, а Эмили взяла кусок мыла и начала взбивать пену в своих руках.

— А сейчас повернись и встань лицом к стене.

Он повиновался, упершись руками в мокрый кафель.

— Ты не будешь делать ничего… такого?

Эмили ответила дразнящим голосом:

— Я хочу испробовать все, по крайней мере хоть раз.

Скользкими ладонями она начала намыливать его грудь, плечи и спину, удивляясь твердости мышц. Женщины всего мира жаждут получить этого мужчину, а он принадлежит ей. Но это сейчас. Через несколько недель их пути снова разойдутся. А может быть, если бы он смог остаться в Мичигане. Если бы смог поместить Эмили на первое место, а свою карьеру на второе…

Эмили отогнала такую мысль. Она благодарна судьбе даже за эту их короткую встречу.

— Эм… — Голос Мэтта вернул ее к действительности.

— Ш-ш-ш.

Она скользнула руками вокруг его талии, положила их на плоский живот, и, когда двинулась ниже, Мэтт застонал и уперся лбом в стену. Наконец он не выдержал, быстро повернулся, прижал Эмили к противоположной стене и впился в ее губы. Его подбородок был колючим, а губы пылали огнем страсти, Эмили обняла Мэтта за шею и прижалась к нему всем телом. Мэтт прервал поцелуй и, отодвинувшись от нее, выхватил пакетик из мыльницы.

— Мне это нравится, — заявил он, играя ее кольцом.

Потом нагнулся, зажал кольцо зубами и слегка потянул. Внезапно ноги Эмили подкосились, но это уже не имело значения, потому что Мэтт успел поднять ее в воздух. Она охватила его ногами и удерживала его лицо в своих ладонях, не отводя глаз. Они замерли и в течение долгого времени просто держали друг друга в объятиях. Она поняла по его глазам, что они подходят друг другу. И не только физически. Образом мыслей, умом, духовно во всем они были безукоризненно совместимы.

Лучшего и желать нельзя, если бы не малюсенькая проблема — он одержим своей работой и живет на другом краю страны!

Снова появилась глубокая печаль, но тут Мэтт начал двигаться, очень нежно, продолжая смотреть ей в лицо. Это было так прекрасно, так волшебно, что слезы наполнили ее глаза.

Она задрожала в его руках, громко вскрикнув, когда экстаз охватил ее… Потом, обнимая друг друга, они не могли двинуться еще несколько минут, пока колено Мэтта не напомнило о себе обжигающей болью, но, черт возьми, как же ему не хотелось отпускать Эмили! Когда он занимался любовью с нею, это было нечто особое, с каждым разом все более неземное, фантастическое.

— Теперь я вымою тебя, — заявил Мэтт. — Повернись и стань лицом к стене.

— Ты не будешь делать ничего… такого?

— Черт возьми, конечно, буду.

Она прижалась спиной к нему, и Мэтт мыльными ладонями накрыл ее грудь. Он нежно ласкал ее, поглаживал, легонько сжимая соски в точности так, как она делала с ним. Потом двинулся по животу, по бедрам, и, когда коснулся их внутренней поверхности, Эмили застонала от волшебства, которое его руки творили с ней.

— Я вот подумал, а не пора ли нам пойти в спальню, — предложил Мэтт.