Аффекты и Эго

С того времени, когда Фрейд сформулировал идею, что аффекты могут служить функциями Эго, основное внимание в психоаналитическом мышлении и позднее в психоаналитических исследованиях психического разви­тия было обращено на прояснение роли аффектов в раз­витии и функционировании Эго. Спитц, например, при­шел к выводу, что, по мере того, как Эго становится все более организованным и способным к организации по­ведения, происходящие в нем соединения различных функций сопровождаются появлением новых форм аф­фективной экспрессии. Эти новые аффективные прояв­ления вызывают драматические перемены в межличност­ных контактах и ведут к новым формам адаптивного поведения, в результатом которых являются новые фазы развития. Он полагал, что эти аффекты — социальная улыбка, переживание беспомощности в восемь месяцев

– 187 –

и негативизм — могут рассматриваться как индикаторы новых уровней развития Эго.

Очень много изучалась роль аффектов в формиро­вании психической травмы и нарушении развития Эго (Spitz, 1945, 1946а, 1946b, 1950, 1964; A. Freud, 1951, 1967; Greenacre, 1952b, 1967; Rangell, 1968, Weil, 1978; Ritvo, 1981). Указанные авторы описывают различные отрица­тельные последствия травматических ситуаций, под ко­торыми имеются в виду «любые условия, действующие явно неблагоприятно, негативно, резко нарушающие раз­витие маленького ребенка» (Сгееnасге, 1976, стр.128). Относительно недавняя статья (Shengold, 1989) помогает понять травматическое влияние детского унижения и депривации. В ней отмечается, что сознательная, нео­днократная и хроническая гиперстимуляция, перемежаю­щаяся с эмоциональной депривацией, в период, когда ребенок полностью зависит от мира взрослых, вызывает у ребенка ужасающий сплав беспомощности и яростного гнева. Чтобы выжить, он должен подавить эти чувства, убить свои эмоции. Одна женщина, которой пришлось адаптироваться таким образом, говорила, что в ее снах у людей не было лиц! Шенголд делает вывод, что резуль­татом подавляющей травмы является «убийство души».

Анна Фрейд писала, что, поскольку по мере пси­хического созревания и развития Эго, увеличивается тер­пимость к дестабилизирующим внешним раздражителям и неприятным ощущениям, связанным с фрустрацией, депривацией или пугающей гиперстимуляцией, индиви­дуум наиболее уязвим в младенчестве и раннем детстве (1967, см. также Rangell, 1968). Если отношения матери и младенца нарушены, то младенец оказывается в ситу­ации, которая, в отличие от «шоковой травмы», приво­дит к тому, что Крис назвал «травмой напряжения» (1965, стр. 324). Другого рода расстройства происходят оттого, что мать неоднократно оказывается не в состоянии за­щитить маленького ребенка. Хан назвал такого рода трав­му «кумулятивной» (1963). И травма напряжения, и ку-

– 188 –

мулятивная травма могут нарушить процесс структури­рования эго-синтезирующих функций.

В концепции сигнального аффекта Фрейда отра­зился другой аспект развития Эго и позволила далеко продвинуться в понимании проблемы адаптации. Отно­сительно низкая интенсивность тревоги, которая служит сигналом опасности, внешней или внушенной, говорит о том, что чувства уже не подавляют нас, и мы теперь способны активно контролировать и регулировать свои обстоятельства и реакции.

Сигнальная функция требует когнитивной оценки: мы должны уметь идентифицировать и осознавать аф­фект, прежде чем он достигнет разрушительной силы. Мы должны также идентифицировать, сознательно или бессознательно, лежащий в основе конфликт и сопут­ствующую ему опасность. Далее память и фантазия де­лают возможным предчувствие или предвосхищение (Noy, 1982). Например, ребенок может предвосхищать в созна­тельной или бессознательной фантазии последствия удов­летворения конфликтных желаний: это может быть бес­помощность, потеря объекта, потеря любви, чувство вины, кастрация и другие катастрофические события. После этого перед ним встает выбор: позволить себе удовлетворение того или иного желания; полностью его блокировать; модифицировать его форму какими-либо защитами или компромиссными образованиями: еще как-то адаптировать свое поведение в соответствии с опасностью. Выбор, который делает ребенок, зависит от его способности терпеть фрустрацию и откладывать по­лучение удовлетворения. Если эта способность достаточ­но сильна, он выберет защиту и компромисс, предуп­реждая усиление эмоции и удерживая ее в управляемом состоянии. Таким образом, степень зрелости и силы Эго отражена в способности ребенка использовать малую долю своих собственных аффектов как сигналы для мо­дификации поведения и, тем самым, удерживать свои чувства на уровне минимальной интенсивности.

– 189 –

Рассмотрим два примера. Сюзи, четырех лет, игра­ет в дочки-матери: дочка плохая, поэтому мама убивает ее. На следующий день Сюзи уже менее способна выра­зить в фантазии свою ненависть к матери и желание ее смерти. Импульсы спроецированы, переживаются в пе­реносе как исходящие от аналитика, и связанная с кон­фликтом тревога становится неуправляемой. Она вбегает в комнату аналитика, на ее лице написан ужас, и она кричит: «Не прикасайся ко мне, хоть ты и считаешь меня ужасной непослушной маленькой девочкой!» Про­воцируя аналитика, она хватает ножницы и пытается атаковать его. Затем, когда ножницы отобраны, она за­бивается под кресло и начинает пронзительно рыдания­ми. Она беспомощно рыдает несколько минут и, нако­нец, становится способна принять предложение тихой сказки.

Джонни, тоже четырех лет, играет в то, как его семья и семья аналитика вместе отправляются в морское путешествие. Аналитик должна объявить обед, но она делает ошибку и объявляет его неправильно. Джонни приходит в ярость и выбрасывает представляющую ана­литика куклу за борт, чтобы ее съел кит. Внезапно он чувствует желание помочиться, а вернувшись из туалета, уже не может вспомнить, во что играл перед этим.

Сюзи, которая мало способна воспринимать свои чувства, оказывается не в состоянии регулировать их и нуждается в помощи извне. Джонни же смог воспринять и свой возрастающий гнев, и предполагаемое в фанта­зии наказание за него, которое вызвало мгновенную вспышку тревоги. Идентифицированная тревога вместе с фантазией о потере любимого терапевта, потери ее люб­ви или кастрации, а также мучительных чувств печали и вины ввели в действие защиту — бегство и регрессию. Отреагировав защитой, он сохранил свои чувства в та­ких границах, что не был подавлен ими и сделан беспо­мощным. Кратковременное аффективное переживание Джонни не обезоружило его Эго, а напротив, организо­вало его реакцию. В нашем описании сигнальная функ-

– 190 –

ция Джонни выглядит частично осознаваемой; на самом деле чаще она бывает неосознанной. Ариов (1977) отме­чает, что, поскольку аффект связан с конфликтом, лю­бой из его компонентов — соматический, эмоциональ­ный, экспрессивный, ассоциированная идея или фанта­зия — может быть подавлен, полностью или частично. Один лишь краткий миг Джонни переживал тревогу по поводу возможных последствий. По мере развития сиг­нальная функция становится более или менее автомати­ческой, действующей без осознания сигнальных чувств. Неудивительно, что в результате аналитической терапии, мы зачастую начинаем лучше осознавать свои чувства и ассоциированные с ними бессознательные фантазии.

Способность формировать сигнальную функцию не присутствует изначально, автоматически не сопутствует аффекту. Это важное достижение развития. Когда она становится доступной (что происходит обычно где-то на третьем году жизни), то это знаменует мощный прогресс в адаптации, поскольку сигнальное использование аф­фектов предохраняет ребенка от состояния беспомощно­сти. С развитием Эго улучшается дифференциация аф­фектов, выражения чувств, все большее осознавание аф­фектов и как следствие — улучшается саморегуляция, улучшается контроль дезорганизующих действий аффек­тов. Патологические состояния, в которых неоднократно переживается беспомощность перед лицом собственных чувств, свидетельствуют о нарушениях сигнальной функ­ции и, возможно, о патологическом функционировании Эго (примеры см. у Ritvo, 1981). Гринэйкр (1941) пред­положила, что один из источников такого патологичес­кого функционирования Эго связан с ранними аффек­тивными переживаниями. Она считает, что тяжелые трав­мы, гиперстимуляция, длительная фрустрация, постоян­ное физическое страдание «все это ведет к нарушениям в формирующемся Эго». В результате указанных факто­ров аффекты подавляют и дезорганизуют Эго, вместо того, чтобы способствовать формированию его синтези­рующих и регулирующих функций. Если нарушения зат-

– 191 –

рагивают не только психологический, но и нейрофизио­логический уровень, возникает особая чувствительность к физиологическим реакциям тревоги — «предрасполо­женность к тревоге». Гринэйкр считает, что такая пред­расположенность в соединении с конституционными за­датками может увеличивать тяжесть невротических рас­стройствам (см. James, 1960; Wea, 1978).