Теория аффектов Фрейда

Согласно самой ранней теории аффектов Фрейда, внешнее событие вызывает у человека аффективную ре­акцию, которая по тем или иным причинам, например, вследствие ассоциации с неприемлемой идеей, не может быть выражена. Человек пытается подавить или забыть свой аффект; но когда ему это удается, он не освобож­дается от мощной мотивирующей силы («не разряжает» «возбуждение»), связанной с аффектом и сопутствующей ему идеей и порождающей теперь различные симптомы. Терапия, основанная на этой теории, направлена на воз­вращение в сознание события или связанной с ним вы­тесненной идеи вместе с сопутствующим чувством; это возвращение несет с собой разрядку (катарсис) чувства и исчезновение симптомов. Психотерапия, или «лечение словом», является альтернативой действию, к которому побуждает чувство (1894, I895a, 1895b).

В этой «гидравлической модели» чем сильнее по­давление, тем интенсивнее и мощнее аффект. Поскольку внешнее событие рассматривается в ней как провоциру­ющий фактор для возникновения психического травма­тического состояния, которое, поглощая человека, вызы­вает у него неуправляемое возбуждение (чувства), эта теория стала известна как модель «аффективной травмы» (Rapaport, 1953; Sandier, Dare, Holder, 1972).

В топографической теории, развивавшейся в тече­ние примерно 25 лет, Фрейд по-прежнему связывал меж­ду собой аффект, энергию и мотивацию, хотя и более сложным образом. Он определил инстинктивное влече­ние как психическую репрезентацию биологической силы; из этого следует, что провоцирующее событие должно

– 178 –

быть скорее внутреннего, чем внешнего характера. Вле­чение подразумевает постоянно присутствующее мотиви­рующее напряжение (1915а, стр. 118-119), которое, на­капливаясь, вызывает неприятные чувства, прежде всего тревогу; процессы разрядки напряжения порождают раз­нообразные эмоции, в основном приятные (1915с, стр. 178). Фрейд добавляет, что эмоции связаны с идея­ми, или мыслями, поэтому, осознав свои чувства, мы можем «узнать», что происходит в глубинах нашей психики, и определить нужды, требующие удовлетворениям (1915с, стр. 177). Связь идей и чувств поныне остается центральным положением психоаналитической теории аффектов (Brenner, 1974). В научных исследованиях, од­нако, нередко идеи и чувства рассматривают изолиро­ванно, что, вероятно, является неизбежным артефактом принятых концепций, но, тем не менее, приводит к оп­ределенным проблемам. Например, аффекты идентифи­цируется почти исключительно по характеру осознавае­мых чувств, которые мы испытываем, при этом недооце­нивается роль неосознанных фантазий (Arlow, 1977).

Топографическая теория была полезна Фрейду для понимания многих клинических ситуаций, однако по мере накопления опыта он находил все больше трудно­стей в концептуализации аффектов, — особенно связан­ных с чувствами тревоги и вины, — как результата на­копления энергии влечений. Эти трудности послужили одним из стимулов для разработки новой структурной теории психики, в которой классификация базировалась на психическом функционировании, а не на степени осознавания (1923а).

В дальнейшем (1926) Фрейд оставил попытки най­ти источник аффектов и занялся рассмотрением их вли­яния на психическое функционирование. В его струк­турной теории было два важных момента, касающихся аффектов. Во-первых, он предположил, что аффекты (обсуждая в основном тревогу, он считал, что теория может быть обобщена и на другие аффекты) могут трав­матически влиять на функционирование Эго. Он выдви-

– 179 –

нул предположение, которое можно считать унаследован­ным из теории аффективной травмы: чрезмерное воз­буждение, порожденное реальными внешними обстоятель­ствами (например, такими, как сексуальное совращение или физическое унижение) или внутренними инстинк­тивными факторами, вызывает такую сильную тревогу, что организующие, синтезирующие и защитные функции Эго оказываются перед ней беспомощны. Фрейд считал, что такие травматические обстоятельства обычно, хотя и не всегда, относятся к младенчеству и к раннему дет­ству, когда незрелое, еще слабое Эго легко может быть обезоружено. Во-вторых, Фрейд предположил, что аф­фекты могут способствовать адаптации, так как сигнали­зируют об опасности. Поскольку изначально тревога — это реакция на собственную беспомощность, впослед­ствии она может воспроизводиться в ответ на потенци­ально опасную ситуацию: «Таким образом, тревога, с одной стороны, — это ожидание травмы, с другой — повторение ее в смягченной форме» (1926, стр. 166). Он добавляет, однако, что «Эго, которое пережило травму пассивно, теперь активно повторяет ее в ослаблением варианте, надеясь, что теперь сможет само направлять ее ход» (стр. 167). Итак, когда человек воспринимает какую-либо внутреннюю опасность (внутрипсихический конф­ликт между влечением и запретом) или внешнюю угрозу, у него возникает чувство тревоги, связанное с идеей, образом или фантазией об угрожающей ситуации. Благо­даря тому, что аффект активизирует защиты, соответству­ющие опасной ситуации, беспомощности удается избе­жать и интенсивность чувств удерживается на минималь­ном уровне, где они не могут дезорганизовать деятель­ность Эго. В этом смысле можно рассматривать влияние аффектов как организующее, адаптивное и мотивирую­щее, как часть реакции Эго, связанной с предвосхище­нием опасности и позволяющей не допустить травмы. «Индивидуум, — писал Фрейд, — значительно увеличива­ет свою способность к самосохранению, если он может предвидеть травматическую ситуацию, связанную для него

– 180 –

с беспомощностью, и подготовиться к ней, вместо того, чтобы просто сидеть и ждать, когда она случится» (стр. 166).

Фрейд приходит к выводу, что созревание Эго при­носит с собой улучшение способности предвосхищать то, что Рэнгелл назвал впоследствии «беспомощным, обезо­руженным травматическим состоянием» (1968, стр. 391), путем все лучшего использования аффектов как сигна­лов. Опасность здесь рассматривается либо как внешняя, ведущая к «физической беспомощности, если опасность реальна», либо как внутренняя, проистекающая из кон­фликта, ведущая к «психической беспомощности, если опасность обусловлена собственными влечениями» (Freud, 1926, стр. 166). Следовательно, мы можем сказать, что после достижения такого уровня зрелости и развития, на котором может действовать сигнальная функция, непос­редственными побудителями являются не влечения, а аффекты.

Фрейд добавляет важное звено между двумя фор­мами тревоги: «После того, как младенец обнаруживает, что внешний, воспринимаемый объект может положить конец опасной ситуации... он уже боится не самой ситу­ации (мучительной беспомощности), а того, что приво­дит к ней, то есть потери объекта» (1926, стр. 137-138). Отныне тревога, пережитая как реакция на ситуацию, вновь испытывается тогда, когда ожидаются обстоятель­ства, в которых эта ситуация может повториться. Фрейд считал, что для каждой стадии психосексуального разви­тия характерны свои потенциальные опасности, и пред­ложил последовательность ситуаций вместе со связанны­ми с ними фантазиями и тревогами. Эта последователь­ность определяется психосексуальным развитием: страх потери объекта и потери любви объекта, страх кастра­ции, страх наказания со стороны Суперэго (чувство вины). Сейчас мы знаем, что первые три из этих опас­ностей могут предвосхищаться уже вскоре после того, как ребенок, начавший ходить, становится способен к формированию фантазий, и что эти три опасности спе-

– 181 –

пифически связаны с конфликтами развития второго года жизни, так же, как и с более поздними. Поэтому соот­несение с психосексуальными стадиями уже не особенно полезно.

Сигнальная теория аффектов Фрейда показала, что приятные и неприятные ощущения младенца очень рано прикрепляются к объектам. Сигнальная теория не толь­ко внесла вклад в теорию объектных отношений, но и способствовала признанию важности раннего младенчес­кого опыта для здорового функционирования личности в будущем.