lt;Здоровье - это когда у вас каждый день болит в другом месте. - Ф. Г.

Раневская>

Другие люди, переживающие стресс и стоящие на грани невроза, впадают в состояние, которое проявляется или полной утратой аппетита (это в случае переизбытка симпатической функции), или, напротив, беспричинным " жором" (это в случае стимуляции парасимпатики). В результате - или похудание, или набор массы тела.

Можно, впрочем, зафиксироваться и на тошноте, которая иногда завершается рвотой. Тошнота и рвота - вещи неприятные, а потому фиксация на них приводит зачастую к чудовищным последствиям: человек постоянно тревожится, переживает, а по итогу его состояние только ухудшается. Врачи в подобных случаях говорят о гастрите, о гастродуодените, иногда о эзофагальном рефлюксе, а на деле - невроз и только.

Однако же желудочный тракт имеет не только верх, но и низ. Для некоторых этот " низ" и становится камнем преткновения - поносы или же, напротив, запоры оказываются в этих случаях главными виновниками торжества вегетативной дисфункции. Частый, относительно жидкий стул или

запоры и метеоризм у таких людей зачастую больше неприятны, нежели серьезны. Человек, обеспокоенный работой своего желудочно-кишечного тракта, может уделять ему столько внимания, что сбой в работе этого тракта оказывается просто неизбежным. Впрочем, всякий раз, когда наше сознание

вмешивается в работу физиологических функций, у нас возникают проблемы. В данном случае врачи называют эту проблему " синдромом раздраженной толстой кишки".

Есть те, кроме прочего, кто фиксируется на частоте своих мочеиспусканий. Кому-то может показаться это странным, но тем, кто сделал эту физиологическую функцию своей основной проблемой, не до смеха. На фоне стресса, при повышении артериального давления наши почки действительно вырабатывают большее количество мочи в единицу времени, нежели в спокойном состоянии. Это обстоятельство способно провоцировать сильные и внезапные " позывы на мочеиспускание", последние могут случаться в неудобном для этого месте и в неподходящий момент (например, в транспорте). В результате человек начинает тревожиться, что у него этот " конфуз" опять повторится при аналогичных обстоятельствах. А эта тревога - уже стресс, что как раз этому конфузу и способствует, тут еще фиксация, которая все наши ощущения усиливает...

Короче говоря, замыкается порочный круг: стресс - увеличение артериального давления - усиление работы почек - позыв на мочеиспускание в неудобных для этого обстоятельствах - конфуз (тот или иной) - страх, что этот конфуз повторится - стресс при возникновении аналогичных обстоятельств - увеличение артериального давления - усиление работы почек - повыв на мочеиспускание - классический невроз (из дома не выйти, и все мысли только об одном - как бы конфуз с туалетом у нас не случился). Вот такие бывают неприятности...

Наконец, дело вершат сексуальные дисфункции того же - вегетативного -

характера. У мужчин симпатический вариант реагирования может проявляться в преждевременной эякуляции, снижении потенции. У женщин - малой секрецией желез половых органов, повышенной возбудимостью при отсутствии психологической готовности к сексуальным контактам. Все это, конечно, качеству жизни никак не способствует, возникают проблемы сексуального плана, потом межличностные конфликты, потом фиксация на " симптомах", страхи... и вот уже невроз разворачивается перед нами во всей своей красе.

Кстати, на фоне истощения при наличии длительных и изнуряющих вегетативных расстройств сексуальные дисфункции появляются и сами по себе, причем выглядят они в этом случае просто - " ничего не хочу", " никого не хочу", " ничего не буду". Короче говоря, снижается у человека либидо, и привет.

Мышечные спазмы, судороги, изменение кожной чувствительности

Мы описали основные симптомы вегетативного дисбаланса, но, как уже говорилось, стресс, как и любая сильная эмоция, - это не только психология, не только вегетатика, но еще и состояние мышц. Мышцы тут вообще чуть ли не тот единственный " гвоздь", на котором " все держится", ведь именно они должны " вынести нас с поля боя", а когда ты в ситуации стресса, то, значит, кажется тебе, что ты в эпицентре сражения, и потому хочется " тикать отсюдова, пока чего не вышло".

Мышцы - это вообще отдельная тема, и мы к ней еще вернемся как к отдельной теме. Сейчас же разговор о симптомах. Итак, стресс - и очевидный, и скрытый от нашего сознания, - невозможен без мышечного напряжения, однако мы не всегда можем реализовать возникшее в нас мышечное напряжение. Поскольку приличный человек не должен показывать пятки при первом удобном случае и кулаки при втором, то, соответственно, возникает парадоксальная ситуация: напряжение есть, а куда его девать - неизвестно. Вот мышцы приличных людей и выкаблучиваются как могут - у нас возникают мышечные спазмы, судороги, тики и т. п. Ничего сверхъестественного в этом нет.

Но если у тебя свело мышцу, как кажется, ни с того ни с сего (а так кажется всегда, если твой собственный стресс тебе не очевиден), на ум приходят самые дурацкие мысли: " Что со мной? Почему меня не слушаются мои собственные руки и ноги? Может быть, это инсульт?! ". От подобной " смелой идеи", разумеется, становится еще хуже, еще страшнее, а мышечный спазм только усиливается.

С другой стороны, мышечное напряжение естественным образом влечет за собой изменение в ощущениях, исходящих от этих мышц. Напряженная мышца чувствуется далеко не так, как мышца расслабленная. Зачастую она и вовсе не ощущается! Если вы вспомните сейчас традиционный сюжет из русских сказок, где рассказывается о том, как от " пыханья" Змея-Горыныча Иван оказывался сначала по щиколотку в земле, потом по колено, а затем и по пояс, то сможете понять, о чем идет речь.

Если читать сказку внимательно, то трудно не заметить одну поразительную странность. В какой-то момент Иван, находящийся, как рассказывают, по пояс в земле, вдруг срывается с места и движется в том или ином направлении. Теперь представьте себе, что вас закопали по пояс в землю. Сможете вы сорваться с места и побежать? Нужно ли вам время на то, чтобы выкопаться? Вне всякого сомнения, нужно - и время, и выкопаться. Не значит ли это, что Иван и не был закопан? Отвечаю авторитетно: значит!

Дело в том, что на фоне стресса мышечная чувствительность изменяется (а Иван, например, как нетрудно догадаться, находился в стрессе, когда на него это чудище задышало). Перенапряжение мышц действительно может приводить к эффекту, обратному по ощущению: человеку начинает казаться, что его ноги стали ватными, совершенно расслабленными или даже отнялись.

Если ты не знаешь, бежать тебе или оставаться на месте, но при этом необходимость совершить то или иное действие очевидна, то в ногах напрягаются и те мышцы, которые отвечают за их сгибание (так называемые мышцы-сгибатели), и те, что отвечают за разгибание (так называемые мышцы-разгибатели). Что же должен думать мозг в такой ситуации? Ему она непонятна, и он принимает для себя кардинальное, хотя и неверное решение: он начинает заверять нас в том, что мышцы ног и вовсе не напряжены, т. е. расслаблены, стали как вата, или вовсе - парализованы.

Разумеется, ни о каком параличе здесь и речи не идет! И в упомянутых сказках главного героя никто не закапывал. Просто возникло одномоментное напряжение мышц-сгибателей и мышц-разгибателей, а мозг подумал-подумал и решил, что ноги и вовсе не напряжены. Да, если ты " остановился как вкопанный", а страх иногда способен возыметь подобный эффект, то тебе вполне может показаться, что " ноги тебя не слушаются". Последнее некоторые из нас интерпретируют своеобразно: " Если тебя ноги не слушаются, значит, это паралич, значит - инсульт! ". Значит ли? Страху это безразлично, у него глаза велики, а ум - короток.

Изменение кожной чувствительности, которое часто встречается у людей,

страдающих ВСД, из этой же оперы, что и психологический " паралич" конечностей. Но механизм подобных ощущений все-таки несколько иной, чем в случае напряжения мышц, хотя последние и играют в нем первостепенную роль. Напряженная мышца оказывает воздействие на все близлежащие ткани, в том числе и на те нервные окончания, которые отвечают за кожную чувствительность.

Сдавление этих нервных окончаний " изнутри", т. е. не с поверхности кожи, а со стороны мышц, приводит к странным эффектам. У человека может возникать чувство онемения (при напряженных мышцах, образно выражаясь, можно " отсидеть ногу" и не садясь), покалывания, мурашек и т. п. Поскольку аналогичные симптомы часто встречаются и у человека, перенесшего инсульт, то нестранно, наверное, что мысли о подобном заболевании закрадываются в голову и человеку, страдающему ВСД.

< Бесполезно говорить: " Мы делаем все, что в наших силах". Вы должны успешно выполнить то, что необходимо. - Уинстон Черчилль>

То, что такой вывод является ошибочным, достаточно очевидно, ведь у инсультного больного специалист выявляет целый комплекс специфической симптоматики, которой у страдающего ВСД просто нет. Но, кроме прочего, у него нет и знаний о том, каков он, этот " комплекс". Он может быть уверен, что его симптомов вполне достаточно. И если человек испытывает головокружения, головные боли, чувство пульсирующего сосуда в голове, а также мышечные спазмы, судороги, " ватные ноги" и изменения кожной чувствительности, он вполне может подумать, что - " Все! ".

Но это, конечно, далеко не все, и врач об этом ему сообщит. Еще было бы

хорошо, если бы этот врач сказал страдальцу о том, что у него невроз... Однако наши врачи боятся говорить подобные вещи людям, поскольку большинство из нас продолжает пребывать в доисторической уверенности в том, что " невроз" - это такое обзывательство. И поэтому врачи говорят таким своим пациентам или о вегетососудистой дистонии, или о диэнцефальном кризе (этот термин означает то же самое и часто используется в России). Последнее словосочетание, слетающее с уст доктора, часто воспринимается человеком несведущим как " смертельный приговор". А в действительности речь идет об обычном

неврозе или, если угодно, о ВСД, но с преобладанием не столько вегетативной, сколько мышечной симптоматики.

Что смущает врачей?

Каждый из тех, кто получил в свое время диагноз вегетососудистой дистонии, по всей видимости, замечал то смущение, с которым врач выдает пациенту этот свой вердикт. Человек, имеющий в своем распоряжении столь богатую коллекцию симптомов и не знающий об их подлинном происхождении, разумеется, считает, что врач должен, просто обязан найти у него какое-нибудь серьезное сердечное (или, на худой конец, какое-нибудь еще) заболевание. Ну хоть что-то! Видимо, именно с этой целью и был придуман, на самом-то деле, этот " зловещий" диагноз " вегетососудистая дистония" - страшно, непонятно и звучит угрожающе. [В самых роковых случаях такому " больному" можно поставить разве что самый миролюбивый и безобидный, на самом деле, диагноз остеохондроза, который, в сущности, есть лишь следствие хронического стресса. Последний в данном случае, как это ни парадоксально, является страхом человека за собственное здоровье. Воистину, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. О подробностях этого недуга и средствах борьбы с ним читайте в книге " Средство от головной боли и остехондроза", вышедшей в серии " Экспресс-консультация".] Другого объяснения этого, с позволения сказать, диагноза просто нет!

Так или иначе, но смущение врача понять можно, ведь ситуация на самом деле дурацкая. Вы только подумайте: здесь не врач пытается убедить больного в том, что он болен (так это обычно происходит, когда дело касается реальных болезней), а больной требует от врача, чтобы тот наградил

его диагнозом. И кажется человеку, страдающему ВСД, что если врач какой-нибудь " страшный" диагноз ему поставит, то сразу станет нестрашно. Ведь если понятно, что у тебя за болезнь, то значит, и лечить ее можно. А пока неизвестно какая, то и лечения правильного не будет. Сколь же велико это заблуждение!

В действительности, если у вас диагностировали серьезную сердечную патологию, то скорее всего, это заболевание хроническое, и лечение его, соответственно, носит лишь вспомогательный характер, т. е. вылечить такую болезнь невозможно, а если что и в силах врачей - так это уменьшить ее проявления да замедлить ее ход. То есть ничего обнадеживающего в настоящей сердечной патологии нет, тогда как диагноз вегетососудистой дистонии означает буквально следующее - беспокоиться не о чем, будете жить долго, хотя и мучительно. Последнее уточнение, впрочем, действует только до тех пор, пока мы не вылечим свой невроз.

Впрочем, я бы хотел рассказать сейчас не о смущении врача, а о том, что его смущает, когда он обследует пациента с вегетососудистой дистонией.

Во-первых, врача, обследующего пациента с симптомами ВСД, смущает

отсутствие у него " органической патологии". Наше тело, как известно, состоит из разных органов. Эти органы по тем или Иным причинам могут выйти из строя. И это всегда проявляется набором специфических определяемых признаков. Условно говоря, если у вас диагноз язвенной болезни желудка, то врач в процессе своей диагностической работы должен обнаружить у вас эту язву (например, при помощи гастроскопии), а также весьма определенный набор симптомов.

Если же у пациента боли не похожи на язвенные, т. е. возникают в другое

время, в другом месте и при других обстоятельствах, кроме того, никак не реагируют на специфическое лечение, то возникают сомнения относительно правильности предполагаемого диагноза. Если же, наконец, язва не обнаруживается при гастроскопии, то понятно, что язвенной болезни желудка у этого человека нет и в помине, а боли, соответственно, связаны с какой-то другой патологией.

Вот примерно такая же ситуация возникает и в случае вегетососудистой дистонии. Многие люди, ею страдающие, полагают, что у них, возможно, есть риск инфаркта миокарда или инсульта, кроме того, они могут подозревать у себя эпилепсию, а в самых замысловатых случаях - миокардит, рак (включая опухоль мозга), СПИД и еще черта в ступе. Но у каждой из этих болезней есть точно такой же " органический субстрат" и точно такой же, весьма определенный, перечень симптомов, и если не обнаруживается ни того, ни другого (а последние - симптомы - в строгой комбинации друг с другом), врач, разумеется, данный диагноз выставить своему пациенту не может.

Врач знает, какие заболевания у человека могут быть, и спрашивает на предмет этих заболеваний. В это время в его голове происходит определенная работа: он узнает ту или иную информацию, просеивает ее, выделяет главное, уточняет детали и, если в результате полученный объем данных не соответствует необходимым критериям, с чистой совестью закрывает вопрос.

Совершенно точно так же, как и в приведенном примере с язвенной болезнью, у пациента с ВСД отсутствует специфическая реакция на используемые при предполагаемых тяжелых недугах лекарственные средства. Иными словами, если вы применяете препарат, который не может не помочь в случае определенной патологии, и он не помогает, то соответственно, вам нечего рассчитывать на соответствующий диагноз, поскольку этой болезни у вас нет. Впрочем, некоторые люди, предполагающие у себя, например, возможность инфаркта, считают, что им помогает нитроглицерин. Нитроглицерин при ишемической болезни сердца действительно должен помочь, причем он просто обязан сделать это в течение ближайших одной-двух минут. Если же он " помогает" через пять минут, то можно расслабиться - никакой ишемической болезни сердца у вас нет.

С другой стороны, врачей настораживает эффективность таких " сердечных" средств, как корвалол и валокардин, а также феназепам, поскольку все они никакие не сердечные, а психотропные. Соответственно, и вывод здесь напрашивается соответствующий - если помогают психотропные средства, т. е. средства, влияющие на психику, то и заболевание, по всей видимости, по этой части, но никак не сердечное. Со спазмом сосуда, равно как и с его закупоркой, ни один из этих препаратов ничего сделать не может. Если, конечно, они устранят страх и внутреннее напряжение, то сосуды, разумеется, расширятся, правда вот от склеротической бляшки они, в любом

случае, не избавят.

Следующий пункт, вызывающий некоторое смущение врачей, это сравнительно молодой возраст пациентов. Дело в том, что та патология, на которую люди, страдающие ВСД, обычно грешат, не возникает в молодом возрасте. А та, что возникает в этом молодом возрасте (кстати сказать, молодость человека, по данным Всемирной организации здравоохранения, продолжается до 40 лет), или не столь страшна, как некоторые думают, или же, к счастью, просто неизвестна подобным диагностам-любителям.

Проще говоря, инфаркта и инсульта в молодом возрасте не бывает. А те люди, что якобы " сгорели" в молодом возрасте под " бдительным оком непрофессиональных врачей", видимо, или действительно имели серьезную патологию, которую нельзя вылечить, но и нельзя пропустить (например, рак крови); или же вообще не появлялись на приеме у специалистов, что к страдающим ВСД никак не относится. В общем, как ни крути, все беспокойства тут и бессмысленны, и неоправданны.

Когда врач говорит: " Вы еще очень молоды для инфаркта", он вовсе не пытается " отбояриться" от своего пациента. Дело в том, что для инфаркта действительно нужен атеросклероз, а атеросклероз - это один из механизмов старения, и раньше чем в 40 лет он просто не запускается. Смерть, по большому счету, это генетическая программа, можно сказать, что у нас вхромосомах стоит своеобразный таймер, и когда мы пересекаем черту молодости (сорокалетний рубеж), запускается механизм старения. Дальше он начинает медленно раскручиваться, а первые симптомы этой " раскрутки" следует ждать не раньше чем в 50-55 лет. [Некоторых смущает, что средняя продолжительность жизни россиян колеблется в пределах 60 лет, а потому кажется логичным думать, что механизмы старения срабатывают у нас раньше, во всем остальном мире. Это неправильный вывод. " Средняя продолжительность жизни" - это продолжительность жизни всех людей, разделенная на количество людей. Например, средняя продолжительность жизни двух людей, один из которых умер в годовалом возрасте, а другой в 80 лет, будет - 40. Разумеется, к механизмам старения все это не имеет ровным счетом никакого отношения. Если бы в России была другая детская смертность, если бы 40% населения страны не страдала алкоголизмом (со всеми вытекающими отсюда последствиями) и если бы, наконец, мы не занимали первое место в мире по числу самоубийств на душу населения (а кончают с собой чаще люди молодые), то и " средняя продолжительность жизни" у нас была бы иной.]

Наконец, не может не смущать врачей поведение людей, страдающих ВСД. И они ведь действительно ведут себя совсем не так, как обычные больные. Во-первых, человека, страдающего тяжелой соматической патологией, невозможно заставить обратиться к врачу, в России - особенно. Во-вторых, даже если он каким-то чудом и окажется на приеме у врача, то будет до бесконечности утверждать, что доктор преувеличивает тяжесть его болезни. В-третьих, заставить настоящего больного заняться своим здоровьем, т. е. вести здоровый образ жизни и принимать лекарства, дело немыслимой сложности. С пациентами под рубрикой ВСД подобных казусов, конечно, не случается, поскольку они своим здоровьем обеспокоены, причем патологически.

И самое последнее. Как, вы думаете, поведет себя человек, переживающий, например, настоящий инфаркт, а не вегетативный приступ? Он постарается не двигаться, будет требовать, чтобы его все оставили в покое, и станет наотрез отказываться от вызова " Скорой помощи". Честное слово! Именно поэтому значительное число инфарктов выявляется врачами с помощью ЭКГ на профилактических осмотрах через несколько лет после того, как они случились. Наши люди переносят свои инфаркты на ногах, крепкий у нас народ и нетревожный (в этом смысле, по крайней мере), а вот

из-за какой-то ерунды (наподобие вегетативного криза) у нас публика способна из кожи вон вылезти. Ничего не поделаешь - невроз! Причем и у тех, и других. Одним надо лечиться, а они к врачам не ходят и лечения не принимают, а другим - не надо, но они все медицинские пороги обобьют и все, что медицина вообще придумала, на себе испробуют. Невроз, одним словом, невроз!

< Шум ничего не доказывает. Курица, снесши яйцо, часто клохчет так, будто она снесла небольшую планету. - Марк Твен>

На заметку

Все, о чем у нас шла речь выше, свидетельствует: вегетососудистая дистония - это вовсе не болезнь сердечно-сосудистой системы, а просто такой, весьма, надо признать, неудачный способ переживать свой стресс. И если у человека в этом случае есть проблемы, то это проблемы не с сердцем и

не с сосудами, а с головой, точнее - в голове, проще говоря, это проблема психологическая. Кроме того, мы выяснили, что никакой угрозы для жизни в вегетососудистой дистонии нет и близко, она только пугает, а навредить никак не может. Ведет себя, прямо скажем, как собака беззубая - шума много, вреда - никакого. А если и есть какая угроза в этой " бяке", то одна-единственная - жить с ней мучительно! Так что же она такое, если не невроз?! Невроз и есть! Кстати говоря, раньше ее так и называли - " неврозом сердца".

---

Прежде врачи были земскими, они смотрели на человека целиком, видели его не разъятым на анатомические части, а наблюдали все взаимосвязи человеческого организма и потому прекрасно понимали, что и откуда в таком случае ветер дует. Теперь врачи стали " узкими специалистами" и, как правило, видят только ту часть нашего организма, за которую отвечают (кардиологи - сердце, пульмонологи - легкие, неврологи - нервную систему). Остальное же, к сожалению, их мало интересует, и результат оказывается соответствующим. Мы стали, в целом, значительно лучше лечить наших пациентов, но вот то, что значительная часть болезней у нас " от нервов", об этом как-то позабыли. А нервы - дело такое! Ты о них забудешь, а они о тебе - нет.

Что ж, посмотрим на наше тело в его связи с нашей психикой...

Случай из психотерапевтической практики: " Карету мне, карету! " Скорой

помощи! " "

Многие люди, страдающие ВСД, пребывают в абсолютной уверенности, что врачи их не слушают и в положение дел войти не желают. Возможно, в каких-то случаях врачи действительно не слишком серьезно относятся к своему делу. Я сам, будучи временами чьим-то пациентом, не всегда в восторге от того, как работает врач. Иными словами, бывает, есть к чему придраться. Но, право, там, где придираются пациенты, страдающие ВСД, как правило, врачи все делают правильно.

Вот возьмем конкретный пример. Моей пациентке Алине 19 лет, уже два года, как она носится (причем в буквальном смысле) по врачам, ожидая, что вот-вот умрет от инфаркта. Само по себе это странно - то, что она носится в буквальном смысле. Все больные атеросклерозом, которым инфаркт грозит по-настоящему, ходят медленно, потому что быстро передвигаться они просто не могут, здоровье не позволяет. А Алина носится. И вот как...

Алина живет в районе, что в Санкт-Петербурге называется " старым фондом", и квартира у нее не типовая и устроена весьма своеобразно. Дом углом выходит на небольшую площадь, а две его стены образуют у этой площади острый угол. Квартира Алины расположена таким образом, что окно ее комнаты смотрит на одну улицу, ведущую к упомянутой площади, а кухня выглядывает окном на другую улицу, также ведущую все к той же площади.

< Когда не знаете, за что взяться, беритесь за ум. - Ю.З. Рыбников>

Так вот, всякий раз, когда у Алины возникает " сердечный приступ", ей начинает казаться, что жить ей осталось всего несколько минут, она открывает окна и в собственной комнате, и в кухне (причем вне зависимости от времени года), а потом, в ожидании машины " Скорой помощи", начинает бегать из комнаты в кухню и обратно, высовываясь из раскрытых окон и пытаясь понять, приехала уже " Скорая помощь" или нет.

В чем загадка такого странного поведения? Ответ, который предложила мне Алина, все объясняет. Поскольку она, то бишь Алина, не знает, с какой стороны дома подъедет машина " Скорой помощи", она подобным маневром и пытается это выяснить. Потом, когда машина, наконец, обнаруживается не с той стороны, т. е. не там, где ее парадная, Алина кричит сверху, с седьмого этажа, что, мол, товарищи, объезжайте дом!

Водитель послушно объезжает дом, врачи поднимаются на седьмой этаж, входят в квартиру Алины и спрашивают у нее: " А где больная? " Алина, разумеется, рапортует: " Я больная! " На что врач, ничего больше не говоря, поворачивается и удаляется восвояси. Странно? Непонятно? А вот врачам понятно абсолютно - если человек способен бегать из комнаты в комнату и кричать что-то с седьмого этажа людям, находящимся внизу, то можно быть уверенным: инфаркта, " на который" этих врачей вызвали, у этого " больного" нет и в помине. Просто технически не может быть!

< Если больной очень хочет жить, врачи бессильны. - Ф. Г. Раневская>

Человек с инфарктом из кресла на кровать перебирается с большим трудом, а уж бегать, скакать, кричать, махать руками он не может категорически! А больные с ВСД, если им понадобится, способны и сами, пешком, дойти до подстанции " Скорой помощи". Кстати, один из моих пациентов - Николай, 32-х лет, - так и делал. Жил неподалеку, всего в двух трамвайных остановках, а потому всякий раз, когда у него начинался очередной " приступ", рассуждал так: " Пока они до меня доедут, я два раза успею до них дойти". И доходил! Шел две трамвайных остановки до подстанции " Скорой помощи"... Если бы у него и вправду был инфаркт миокарда, то подобный " вояж" был бы в его жизни последним.

Конечно, будучи в состоянии тревоги, которая требует не пассивности, а

напротив, активности и действий, легче бегать, чем сидеть на месте. А если у вас настоящая сердечно-сосудистая патология, то вопрос таким образом вообще не стоит. Тут не то что не до бега, тут и на ноги встать - большое дело! Но, разумеется, и Светлана, и Николай серчали на врачей... И только когда их невроз был вылечен, когда приступы прекратились, они, наконец, осознали, насколько подобная активность была смехотворна и насколько правы были врачи, которые реагировали на их поведение столь однозначно. [Все необходимые для этого психотерапевтические техники описаны мною в книгах " Счастлив по собственному желанию", " Как избавиться от тревоги, депрессии и раздражительности", вышедших в серии " Карманныйпсихотерапевт", а также в практическом пособии " Средство от страха", вышедшем в серии " Экспресс-консультация".]

Глава 4. Паническая атака

Как мы знаем из фильма про Василия Ивановича Чапаева, атаки бывают

" психические", но вегетососудистая дистония предоставляет нам возможность познакомиться с атакой " панической". Впрочем, разницы между ними нет никакой - сначала кто-то осуществляет на тебя атаку " психическую", а у тебя начинается " паническая". Вот, собственно, и вся разница - " на тебя", " у тебя". Но кто же нас атакует в случае вегетососудистой дистонии? Разумеется, самому " больному" хотелось бы думать, что его атакует инфаркт, инсульт и еще черт в ступе. Ведь если так, то значит, ты не " придуриваешься", как тебе говорят, а вполне обоснованно переживаешь за собственное здоровье, а то и за саму жизнь.

Ну что я должен сказать... Во-первых, никто в этой ситуации не " придуривается": вегетативный приступ вещь неприятная, мучительная и действительно требующая принятия ряда мер. Во-вторых, он возникает не потому, что мы его захотели, а по своей собственной воле; т. е. это никакая не " симуляция" и не " притворство", это специфический физиологический автоматизм, о чем мы сейчас и будем говорить. В-третьих, если ты паникуешь, то, по большому счету, нет разницы, из-за чего (по делу или без дела), - это само по себе бессмысленно и вредно. Вот, собственно, со всем этим нам и предстоит сейчас разобраться.

Слюна пошла!

Те из моих читателей, кто уже познакомился с книжкой " Как избавиться от тревоги, депрессии и раздражительности", знают, с каким почтением я отношусь к Ивану Петровичу Павлову. И это отнюдь случайно! Мне трудно сказать, смог ли я убедить их в том, что Иван Петрович был выдающимся ученым, но всякий человек, страдающий вегетососудистой дистонией, имеет возможность чуть ли не ежедневно убеждаться в этом на собственном опыте, поскольку он - такой человек - является наглядной иллюстрацией знаменитого павловского " условного рефлекса". Но не будем забегать вперед, сначала, как и положено, изучим вопрос на собаке - так у нас в медицине принято.

Итак, Иван Петрович Павлов - человек и пароход, а также его знаменитая

собака. Все мы еще со школьной скамьи хорошо усвоили понятие " условного рефлекса". Академик Павлов усаживал собаку в специальный " станок", при этом из слюнной железы животного была отведена специальная трубочка, позволяющая замерять количество этой слюны, выделяемой псом в единицу времени. Дальше академик Павлов брал какой-нибудь " нейтральный стимул" - он использовал или звонок, или лампочку, и испытывал его действие на животном. Разумеется, собака реагировала на этот нейтральный стимул соответственно, т. е. нейтрально. После этого академик Павлов сочетал включение лампочки или звук звонка с предоставлением собаке пищи, последняя является " стимулом безусловным", т. е. автоматически вызывает у животного рефлекторную пищевую реакцию, что и знаменуется выделением

слюны.

Постепенно мозг животного усвоил, что этот нейтральный стимул (звонок или лампочка) появляется всякий раз перед едой, а потому является уже не нейтральным, а условным стимулом. В ответ на него псина начинала весело вилять хвостом и выделять слюну, которая стекала для нужд экспериментатора по упомянутой трубке. Иными словами, в мозгу собаки возникала, как сказал тогда Иван Петрович, " условная связь". Сначала звонок (лампочка) был нейтральным стимулом, а теперь он (благодаря созданным в эксперименте условиям) стал свидетельствовать для этой собаки о предстоящей кормежке, т. е. стал " условным стимулом". Вот и вся история - простенько и со вкусом! Всякий нейтральный стимул, всякое жизненное явление или событие может, как оказывается, стать для нас (при неоднократном сочетании его с безусловной реакций) условным стимулом, т. е. будет автоматически побуждать у нас некие специфические реакции.

И все это мы хорошо изучили в школе, но есть одна заминка. Дело в том, что павловский условный рефлекс со слюнной железой собаки в действительности не является " условным рефлексом". Это классический вегетативный условный рефлекс, т. е. условный рефлекс, выработанный на внутренний орган тела, на слюнную железу. А слюнная железа - это точно такой же орган нашего тела, как и сердце, печень, почки или, например, селезенка. И вот когда эта терминологическая неточность была учеными замечена, они решили попробовать выработать у животного аналогичные условные рефлексы, только на другие органы нашего тела и, в частности, на сердце. Итак, мы переходим к самой, может быть, захватывающей части нашего изложения.

< Логика приведет вас от А к Б. Воображение доставит вас куда угодно. -

Альберт Эйнштейн>

После открытия И. П. Павловым условного рефлекса его ученики принялись наперебой придумывать разные эксперименты с условными рефлексами, выработанными на тот или иной внутренний орган тела. И должен вам сказать, что успех этих экспериментов был потрясающим! Собаки в этих экспериментах могли, под действием тех или иных условных раздражителей, делать несусветные вещи. Например, рефлекторно (читай - автоматически) изменять ритм своего дыхания, заставлять собственную селезенку выбрасывать в кровеносное русло большее или меньшее количество крови, добиваться изменения перестальтики кишечника и т. д., и т. п. Но, может быть, самыми поразительными стали условные рефлексы, выработанные на деятельность сердца и сосудов. Вот представьте...

Берут собаку и вводят ей нитроглицерин. Последний, если вводить его на

здоровое сердце, должен вызывать учащение сердцебиений и характерное изменение электрокардиограммы. [Для особенно дотошных могу их перечислить. Это уменьшение зубцов Q, R, S электрокардиограммы, рост зубцов Р и Т, изменение формы интервала S-Т.] Сразу после этого экспериментаторы включали гудок. И уже после нескольких таких сочетаний один только этот гудок, без инъекции нитроглицерина, мог вызывать у этой собаки точно такие же изменения сердечной деятельности, что совершенно объективно регистрировала запись электрокардиографа! Иными словами, у животного выработался специфический вегетативный условный рефлекс на деятельность сердца. Простой гудок, в целом ничем не примечательный, стал действовать точно таким же образом, как и нитроглицерин!

Впрочем, на нитроглицерине интерес экспериментаторов не иссяк. Дальше последовала целая серия аналогичных опытов. Собаке вводили строфантин, ацетилхолин и другие вещества, вызывающие урежение частоты сердечных сокращений, и параллельно с этим включали, например, метроном - тук-тук, тук-тук. Какой был результат? После нескольких сочетаний, подобных " тук-тук", и инъекций соответствующих веществ, замедляющих работу сердца, сердце собаки начинало замедлять свой ритм и при одном только " тук-тук". Дальше - больше: стали вводить собаке адреналин (который, как мы с вами уже знаем, увеличивает частоту сердечных сокращений) и включать лампочку. Поразительно, но в скором времени одно только включение этой лампочки без введения адреналина производило точно такой же эффект - сердце, словно по команде, увеличивало частоту своих сокращений!

На заметку

Работа сердца, равно как и любого другого органа нашего тела, регулируется вегетативной нервной системой. А сама она - вегетативная нервная система - это часть целостной нервной системы, которая вся функционирует по закону " условного рефлекса". И потому нет ничего странного в том, что у нас может быть выработан условный рефлекс на работу нашего собственного сердца. Какие-то условные стимулы могут вызывать у нас учащение сердечной деятельности, какие-то, напротив, ее замедление. Какие-то будут вести к автоматическому (рефлекторному) повышению артериального давления, какие-то, напротив, к его снижению. И это, во-первых, абсолютно нормально (так наш организм функционирует - ничего не попишешь), а во-вторых, абсолютно безопасно. Если мы не умерли, когда этот вегетативный условный рефлекс у нас вырабатывался, то

не умрем и тогда, когда он будет возобновляться.

---

Наконец, ученые дошли и до того, что стали формировать на подопытных

животных и сосудистые вегетативные условные рефлексы - сосудосуживающий и сосудорасширяющий! Чувство боли, например, вызывает сосудосуживающую реакцию, а потому экспериментаторы, недолго думая, стали причинять собаке боль во время работы обычного звонка. В этом случае сосуды у собаки сжимались, что регистрировалось специальным прибором.

Потом экзекуцию с болью прекратили, но продолжали время от времени позвякивать звонком, и каждый раз сосуды животного безропотно суживались! Причем что характерно, интенсивность этого сжатия сосудов была в среднем значительно выше, чем при обычной болевой реакции. Иными словами, после того, как соответствующий сосудистый вегетативный условный рефлекс был сформирован, сосуды экспериментального животного реагировали на условный раздражитель даже с большей интенсивностью, нежели на естественные (безусловные) раздражители!

И это еще не все! Аналогичные эксперименты были поставлены на обезьянах, кошках и даже лабораторных крысах! Феноменально, но факт! Однако, наверное, самое поразительное в том, что именно этот механизм - механизм вегетативного условного рефлекса - лежит в основе " вегетативных

приступов" и " панических атак", наблюдаемых у любого нормального человека, страдающего вегетососудистой дистонией.

Доминанта дел сердечных

В своих книжках я уже неоднократно рассказывал о выдающемся открытии нашего соотечественника Алексея Алексеевича Ухтомского, которое он назвал " принципом доминанты". Принцип доминанты - это механизм работы мозга, благодаря которому в нем - в этом мозгу - господствует единственный очаг возбуждения, а все прочие возбуждения, которых, понятное дело, там тьма-тьмущая, не только не принимаются мозгом в расчет, но напротив, активно тормозятся, а их сила передается господствующему, доминантному очагу.

Передавая свое возбуждение господствующему центру, они, эти прочие центры, ускоряют работу доминантного очага возбуждения в головном мозгу, поторапливают и усиливают его. Очень экономно! И так, общими усилиями - дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку, жучка за внучку да мышка в придачу - вытащили репку, слава богу! Задача решена, господствовавшая только что доминанта уходит со своих позиций, освобождая места для новой " властительницы". Да, теперь можно переходить и к следующей задаче...

Действительно, принцип доминанты - это, что называется, находка для

шпиона. Представьте себе головной мозг, это же целая вселенная! Сколько разнообразных, зачастую разнонаправленных процессов протекает в нем одновременно, сколько из них хотело бы реализовать себя на практике! Но порядок во всем этом хаосе поразительный! Бесчисленные возбуждения, благодаря способности мозга к образованию доминанты, сводятся, концентрируются, оптимизируются и направляются на служение единой цели для достижения одного результата.

Замечательно, любо-дорого смотреть! Однако, как мы уже неоднократно убеждались, человек обладает удивительной способностью использовать себе во вред то, что, казалось бы, создано природой ему в помощь! Доминанта - это как раз тот случай, а в случае ВСД - случай клинический. Итак, как же работает принцип доминанты у человека, страдающего вегетососудистой дистонией? К великому сожалению, здесь множество вариантов.

< Поймите: если у вас есть время ныть и жаловаться - значит, у вас найдется время и что-то сделать с этим. - Энтони де Анджело>

Во-первых, после того как мы концентрируемся на своем, например,

сердцебиении, происходит отчетливое учащение его сокращений, что подметил еще наш замечательный писатель и доктор - А. П. Чехов. Он писал: " Вовсе не думать или думать пореже о недугах. Ведь стоит только обратить внимание на свое сердце, прислушаться к нему, чтобы пульс стал быстрее на 10-15 ударов". Почему это происходит? Срабатывает принцип доминанты. Когда мы фиксируемся на своем сердцебиении, вся сила наше нервного возбуждения переходит на зоны мозга, ответственные за работу сердца, вот оно и начинает колотиться с избыточной силой, словно бы желая выразить тем самым свое к нам расположение: " Я тут! Я работаю! Я хороший работник! Смотри, как я умею! Все для тебя! Приходи еще, милости просим! ".

Во-вторых, страх точно так же пользуется всеми возможностями, которые

предоставляет ему

принцип доминанты. После того как мы испугались, у нас в мозгу активизировался

центр страха. А

дальше дело за малым - надо нагнать в него побольше нервного возбуждения! И

мозг, посредством

принципа доминанты, справляется с этим указанием самым выдающимся образом! Если-

мы,

испытывая страх, внимательно приглядимся к собственным мыслям и действиям, то

заметим, как все

наши мысли послушно склоняются в соответствующую сторону: опасность начинает

казаться нам

чрезвычайной, ситуация - почти безысходной, а риск - смертельным.

Все, о чем мы можем думать, испытывая страх, так это только об избранной

нами опасности (в

целом, мы можем избрать себе любые опасности для самодраматизации), только о

том, как спастись,

как выжить, как не помереть, чего доброго. Иными словами, наши собственные мысли

послушно

нагнетают обстановку, следуя тому направлению дум, которое задает возбудившийся

и ставший

доминантным в нашем мозгу центр страха. Равно и все наши действия будут строго

детерминированы

данной господствующей эмоцией: мы будем пытаться избежать встречи с пугающими

силами и

обстоятельствами, мы будем предпринимать меры к тому, чтобы защитить себя от

этой, как кажется,

грозящей нам беды.

В-третьих, сама вегетососудистая дистония являет собой высший класс работы

принципа

доминанты. После того как мы озаботились своим физическим состоянием, вся наша

жизнь словно бы

сворачивается до одной этой проблемы - нашего физического состояния, чувств

соматического

дискомфорта, страхов за собственное здоровье и безуспешных, но неослабевающих

попыток

вылечиться (ну или, на худой конец, получить какой-нибудь " весомый" диагноз). Мы

уже не помним

больше ни о чем: ни о своих близких, ни о дальних, ни о работе, ни об отдыхе. А

если и вспомним о

соответствующих персонажах и сферах жизни, то лишь в соответствующем -

" вегетососудистом" -

ключе.

Принцип доминанты работает, а потому, к чему бы ни притронулось внимание

человека,

страдающего ВСД, все это будет преломлено в данной призме. Нам покажется, что

близким наплевать

на наше состояние здоровья и на нас соответственно; что дальним никогда не

понять, что значит

страдать ВСД; работа будет теперь восприниматься нами тем, что сводит нас в

могилу, истощая и без

того слабые силы нашего организма; а если же мы задумаемся об отдыхе, то лишь с

лечебной целью

или, например, как о том, что может быть для нас риском - " ведь в прошлый раз

как раз на отдыхе нам

и стало плохо".

Что ж, доминанта - дело хорошее, а главное - работает неустанно, но, к

сожалению, чаще там,

где не надо, а не там, где следовало бы. Вот почему так важно обучиться

" объезжать" собственные

доминанты. К сожалению, у нас нет возможности остановиться на тонкостях этой

работы в настоящем

пособии, но все необходимые инструкции вы можете найти в моей книжке " Как

избавиться от тревоги,

депрессии и раздражительности", вышедшей в серии " Карманный психотерапевт".

Машинка для подъема давления

Антонина была учительницей английского языка, по крайней мере, до тех пор,

пока могла

выходить из дома. Но к моменту нашей с ней встречи в Клинике неврозов, кстати

сказать, имени

академика И. П. Павлова, эта 56-летняя женщина не совершала подобных смелых

вылазок уже без

малого пятнадцать лет (до этого были именно вылазки, а не выходы)! Исключения

составляли только

совместные выдвижения из квартиры под руку с собственным мужем, да и то лишь в

совершенно

исключительных случаях. Вообще говоря, стаж ее невроза был почти рекордным - 32

года!

Обычно к этому возрасту - 50-55 лет - вегетососудистая дистония проходит

сама собой. У

нее такая специфика - как только у человека начинают развиваться настоящие

болезни сердечно-

сосудистой системы, ВСД " раскланивается" и элегантно " ретируется". И это, кстати

сказать, весьма

примечательно: человек, который страдал своим неврозом сердца, например,

двадцать или тридцать лет

кряду, переживал по поводу любого, самого незначительного изменения

артериального давления,

частоты пульса и т. п., вдруг совершенно перестает уделять своему здоровью хоть

сколько-нибудь

внимания, хотя теперь его давление действительно скачет, как угорелое, пульс от

этих скачков не

отстает, а настоящие ишемические боли по-настоящему ограничивают его активность.

Все это кажется странным, но когда понимаешь, в чем суть дела, всякое

удивление проходит.

Человек, страдающий ВСД, боится появления у себя тех или иных симптомов

телесного недомогания, а

нормальному больному бояться нечего - они появляются сами, без приглашения, надо

и не надо. Так

что в этом случае действительно бояться нечего, все уже и так есть - можно

расслабиться. Но сейчас

речь не об этом...

< Таково мое мнение, и я его разделяю. - Анри Монье>

Итак, Антонина. Главным симптомом ее вегетососудистой дистонии были

приступы

повышенного артериального давления. Оно на самом деле у нее поднималось,

эпизодами, и не до

смертельных цифр - 140/90-160/100 мм ртутного столба, что она как-то по-

особенному чувствовала.

Причем особенно опасной ей казалась поездка в метро. Там, при спуске, согласно

ее представлениям,

возникает некий перепад давления, который и приводит к повышению давления

артериального.

Разумеется, в этих рассуждениях не было и доли здравого смысла, но вот в

убежденности Антонины

" долей" было предостаточно. Поэтому на метро она не ездила ни при каких условиях

и боялась этого

ужасно.

Теперь немного отвлечемся. Согласно одной психотерапевтической теории

считается, что если

человек, находящийся в безопасности, будет испытывать на себе воздействие тех

или иных стимулов,

которые прежде, в иных ситуациях, вызывали у него страх, то он постепенно

привыкнет к действию

этих факторов, перестанет их бояться и ему станет легче. Условно говоря, если

человек боится пауков,

то ему следует дать в руку муляж паука, заставить играться с ним, и потом, когда

он перестанет бояться

этого муляжа, и настоящий паук не покажется ему таким уж страшным. Короче

говоря, нужно

привыкнуть к действию факторов, вызывающих страх, и страх перестанет появляться.

Все это так, но с

рядом оговорок, впрочем, сейчас не об этом.

Узнав о таком отношении Антонины к метро, я решил сделать одну штуку,

аналогичную

психотерапевтическому фокусу с муляжом паука. Я взял диктофон и отправился в

метро. Там я его

достал, включил и поехал. На магнитную пленку записывалось все - шум полного

людьми холла

наверху, звук лязгающих турникетов, жужжание механизмов эскалатора, гул станции

внизу, свист от

подходящего поезда, наконец, шум ветра за окном летящей в туннеле электрички.

Короче говоря, у

меня теперь была фонограмма " ужаса" Антонины.

Во время нашей следующей встречи я предложил ей прослушать эту запись,

сказал просто:

" Сейчас оденем наушники и прослушаем". Антонина посмотрела на меня с некоторым

недоверием,

потом послушно одела наушники, и я включил диктофон, где стояла эта кассета. То,

что происходило

дальше, даже меня заставило взволноваться. Уже через каких-то пять секунд

Антонина вся напряглась,

побелела, широко открыла глаза, у нее затряслись руки... Перепугавшись, я

моментально выключил

запись, помог ей снять наушники.

- Что случилось? - спросил я.

На что последовал изумительный текст:

- Это что, машинка для подъема давления? - сказала она, показывая

трясущимся пальцем на

диктофон.

Оказалось, Антонина даже не успела понять, что именно она слышит (мои

разъяснения, что это,

мод, запись звуков в метро, была для нее новостью). И вместе с тем вывод,

который она сделала,

абсолютно попадал в точку! Фактически я, сам того поначалу не понимая, повторил

эксперименты из

лаборатории И. П. Павлова. Только я использовал не лампочки и звонки, а тот

условный сигнал,

который Антонина выработала у себя сама, без моего участия. И конечно, у нее

возник не пищевой

рефлекс, а реакция вегетативной нервной системы, этот условный сигнал (звук

метро) вызывал у нее

рефлекторный подъем артериального давления!

Если бы она поняла, что слышит звуки метро, то, вероятно, можно было бы

предположить, что

она вспомнила тот ужас, который обычно испытывала в метро последние годы (пока

она на нем еще

время от времени ездила), и потому перепугалась. Но ситуация, очевидно,

развивалась другим образом.

Антонина еще не успела понять, что именно она слышит, что это звуки метро, но ее

артериальное

давление уже стало подниматься. То есть это действительно произошло рефлекторно,

в обход сознания,

автоматически, само собой, как классический вегетативный условный рефлекс!

На заметку

Вегетативный приступ может возникать у нас по двум причинам: или потому

что мы

действительно сильно нервничаем, или, что, как теперь известно, тоже возможно,

просто под действием

особенных для каждого конкретного человека условных стимулов. Вот почему

некоторые думают, что

доктор не прав, когда говорит, что, мол, " все у вас от нервов". Как оказывается,

для того чтобы

запустить вегетативный приступ, вовсе не обязательно нервничать, достаточно

выработать у себя

соответствующий условный рефлекс, и тогда эти приступы будут появляться без

всяких " нервов", хотя

и по нервным (читай - вегетативным) путям.

---

Гори, гори ясно, чтобы не погасло!

Итак, " открутим" жизнь Антонины чуть-чуть назад и попробуем восстановить

цепь

происходивших событий. Впервые приступы подъема давления начались у нее в

возрасте 24 лет, она

как раз вышла замуж, но выяснилось, что сексуальную жизнь она толком вести не

может по причине

вагинизма. У нее возник страх, связанный с сексуальными отношениями, и пошло-

поехало. Причем все

это происходило на фоне конфликтных отношений в школе, куда она устроилась

учителем английского

языка.

< Когда боги хотят наказать нас, они исполняют наши молитвы. - Оскар

Уайльд>

Школа, где она начала работать, была " блатная", как и большинство подобных

советских школ

" с углубленным преподаванием английского языка". Школьники вели себя так, как

она не думала, что

могут вести себя школьники, а старшие " товарищи по цеху" невзлюбили " молодого

специалиста" и

строили против нее какие-то интриги. Одно наложилось здесь на другое: начало

семейной жизни (что

само по себе стресс), сексуальные проблемы, которые вылились в вагинизм,

непонимание со стороны

мужа, некомпетентность сексопатологов, которые ее консультировали, конфликты на

работе - и с

учениками, которые ни в грош не ставили молодого преподавателя, и с другими

учителями. Короче

говоря, " вагон и маленькая тележка" всяческих неприятностей.

И вот начались вегетативные " приветы" от ее внутреннего напряжения.

Сначала ей стало плохо

после очередной ссоры с мужем, потом ей стало плохо, когда она ехала в метро на

работу. Потом

Антонина пошла к врачу, и он поставил ей диагноз " гипертонический вариант ВСД".

[Оговорюсь, что

раньше (не знаю, как сейчас) врачи, ставя диагноз ВСД, уточняли ее форму. Если у

человека основные

симптомы свидетельствовали в пользу избыточной активности симпатической

вегетативной нервной

системы, то к диагнозу делалась приставка " гипертонический вариант". Если же у

человека основные

симптомы ВСД свидетельствовали в пользу избытка парасимпатических влияний, то

врачи уточняли,

что это " гипотонический вариант" болезни. Если же человек в основном жаловался

на " боли в сердце",

продиктованные, как правило, межреберной невралгией, то врачи зачем-то

приписывали к ВСД

" кардиологический вариант". Все это, конечно, языковые изыски, а вовсе никакие

не диагнозы.] Она,

конечно, не поняла, что значит ВСД, но узнала во врачебном подчерке слово

" гипертония". И именно от

гипертонии, как рассказывала ей мать, умер в возрасте 40 лет ее - Тони - отец

(самой Антонине тогда

не было еще и десяти). Доктор, поставивший Антонине этот " ужасный" диагноз,

конечно, не объяснил

своей перепуганной пациентке, что " гипертонический вариант ВСД" - это просто

такая врачебная

" примочка", чтобы солиднее звучало, и к гипертонии никакого отношения не имеет.

Так или иначе, но Антонина рассудила так: " Мне 24 года, у меня уже

гипертония, следовательно,

я скоро умру". Но, разумеется, " скорая смерть" запаздывала, и тогда Антонина

решила, что, видимо,

умрет, как и ее отец, в возрасте 40 лет. Она ждала этой даты с ужасом, и ужас у

нее получился. Именно в

40 лет она перестала выходить из дома без чрезвычайной надобности, бросила

работу и ждала, когда же

смерть, наконец, сделает с ней свое " черное дело". Ожидала смерти, боялась

умереть на улице, а то, что

она умрет мгновенно, если поедет в метро, где у нее чуть ли не каждый раз

случались вегетативные

приступы, было для нее ясно как белый день.

Почему у Антонины имели место ее первые приступы - вполне понятно. Она

испытывала

стресс, но не осознавала его и не понимала, что имеет дело не с болезнью, а с

банальным вегетативным

компонентом своего стресса. Потом она подумала, что спуск в метро - это некий

перепад давления,

решила, что атмосферное давление как-то связано с давлением крови в ее сосудах

(что, конечно, просто

глупая игра слов), и перепугалась, как та мышь. На фоне этого испуга ее мозг

запечатлел все сигналы

(раздражители), доходившие до нее в метро (включая, конечно, и его, весьма

характерные, звуки), и

потому они стали теми условными стимулами, которые оказались способными вызывать

у Антонины

подъемы артериального давления - хотя и не чрезвычайные, но чрезвычайно

пугающие.

После того как данный условный рефлекс у Антонины выработался, а вид метро

и его звуки

стали автоматически (т. е. условно-рефлекторно) вызывать у нее подъем

артериального давления, страх

перестал быть нужным. Приступы появлялись теперь без дополнительного уведомления

- как только

какое-то метро - так сразу же и приступ. Доходило и впрямь до смешного -

Антонина не могла

смотреть свой любимый фильм " А я иду, шагаю по Москве", поскольку несколько сцен

в нем сняты в

метро.

Но вернемся к настоящему моменту. Кажется, что Антонина фактически

обречена быть теперь

инвалидом - человеком с ограниченными возможностями. По крайней мере,

возможность поехать в

метро была у нее совершенно отнята ее неврозом. Но данный вывод, мягко говоря,

несколько поспешен.

Ведь если мы знаем, что И. П. Павлов научился вырабатывать на своих подопытных

животных

условный рефлекс, мы должны знать и другое - то, что наш замечательный академик-

соотечественник

называл механизмом " угасания условного рефлекса" и продемонстрировал его

действие на все той же

слюнной железе.

Суть этого механизма достаточно проста. Когда И. П. Павлов вырабатывал на

своей собаке

условный рефлекс, он делал это за счет так называемого " подкрепления". Всякий

раз, когда он

действовал на животное раздражителем (звуком звонка или включением лампочки),

который должен

был стать " условным", он приводил в действие безусловный рефлекс, выдавая собаке

какую-то пищу.

Пища, иными словами, использовалась им в качестве подкрепления.

Однако после того как И. П. Павлов переставал подкреплять условный стимул,

ситуация

начинала медленно, но неуклонно меняться. Этот стимул постепенно претерпевал

обратное

превращение. Горящая лампочка от раза к разу при ее включении без подкрепления

вызывала все

меньший и меньший эффект. И если сначала в ответ на этот условный стимул собака

выделяла девять

капель слюны, то потом восемь, семь, шесть, наконец, пять, три, а потом и вовсе

переставала на нее

реагировать. То есть вне подкрепления происходило постепенное угасание

сформированного в процессе

предшествующего опыта условного рефлекса.

На заметку

Привычки - вещь серьезная, но, к счастью, не приговор. Если у нас

сформировалась та или иная

привычка, значит, что-то ее подкрепляло, иными словами, нам было приятно это

делать. В случае

страха приятно, как вы понимаете, спастись от опасности. Поскольку никакой

действительной угрозы

при ВСД для здоровья человека нет, то, соответственно, он всегда " умудряется

спастись". Зачастую

само это (фиктивное, на самом-то деле) спасение и является стимулом,

подкрепляющим его страх, -

бегство приятно страшащемуся. Но любую привычку можно и изменить, любой условный

рефлекс

может угаснуть, однако для этого необходимо, во-первых, устранить то, что

является для данной

привычки данного условного рефлекса подкреплением (т. е., например, перестать

бегать от своей

" фиктивной угрозы" " косым зайцем"), а во-вторых, сформировать новую модель

поведения в данной

конкретной ситуации. Последнее представляет собой специальную

психотерапевтическую процедуру, о

которой мы скажем в другом месте.

---

Совершенно аналогичного результата можно добиться и в том случае, когда мы

перестаем

подкреплять тот вегетативный условный рефлекс, который лежит в основе данного

конкретного случая

вегетососудистой дистонии. Иными словами, если приступ вегетососудистой дистонии

является

простым условным рефлексом, то лечение от вегетососудистой дистонии представляет

собой

последовательное и целенаправленное угашение этого условного рефлекса. Впрочем,

для того чтобы

решить этот вопрос, необходимо понять, что играет роль " подкрепления", которое

обеспечивает

формирование данного, нежелательного для нас условного рефлекса, а точнее

сказать - самой

вегетососудистой дистонии.

< Если вы катитесь по инерции - значит, вы катитесь под гору. - Лестер

Боулс Пирсон>

Я не собака, я только учусь!

Что ж, нам остается лишь понять, что является в нашем случае - случае

страдающего

вегетососудистой дистонией - условным стимулом, его подкреплением и безусловной

реакцией.

Иными словами, переложим опыт со слюнной железой собаки И. П. Павлова на

собственное сердце и

свою невротическую жизнь.

Первое: есть в нашей жизни то, что провоцирует нас на появление симптомов

вегетативного недомогания. Этими провокаторами могут быть любые обстоятельства:

сами по себе

признаки вегетативного возбуждения (сердцебиения, повышения артериального

давления,

головокружение и т. п.), вид " открытого" или " замкнутого пространства",

общественный транспорт,

толпа (скопление народа), конфликтные ситуации. Как ни странно, но условным

стимулом,

побуждающим вегетативный приступ, может быть даже время!

Сейчас мне вспоминается одна пациентка, у которой приступы сердцебиения,

повышения

артериального давления, головокружения и прочего вегетативного безобразия

случались всякий раз с

наступлением шести часов вечера. Поначалу она искала помощи у врачей, но времена

были советские,

психотерапевты в стране еще не водились, а потому помощи ей было ждать неоткуда.

Она совершенно

отчаялась вылечиться, смирилась со своей участью и просто каждый вечер, ровно в

шесть часов,

безропотно " проживала" свой приступ. В условленный час она ложилась на постель,

ее начинало

трясти, появлялись все симптомы вегетативного возбуждения и " куролесили" 20-30

минут. Потом все

благополучно заканчивалось.

Интересным, кроме прочего, был повод, заставивший эту женщину обратиться

ко мне за

помощью. Сами приступы, по большому счету, ее уже почти не беспокоили - ну есть

и есть, что

делать?.. Се ля ви, как говорят французы. Такова жизнь. Но тут случилась оказия.

Прежде последние

несколько лет она работала продавцом мороженого в утреннюю смену. Ситуация ее

вполне устраивала,

поскольку к шести часам вечера она могла быть дома и спокойно, без суеты

пережить свой очередной

приступ в родной кровати.

Упомянутая же оказия состояла в том, что начальник моей пациентки настоял

на переходе ее в

вечернюю смену. Но работать в состоянии " вегетативной бури" достаточно трудно,

несподручно да и

глупо как-то. И ей пришлось уволиться. Помыкавшись, она решила вернуться на

работу, но сначала

нужно было что-то с собой сделать. Вот мы и встретились, " сделали", и эта

замечательная женщина

вернулась на свой " мороженый" пост в полном здравии. Впрочем, здесь нас

интересует только то, что

условным стимулом, побуждающим у нас вегетативный приступ, в принципе может быть

что угодно.

Теперь же, наверное, следует сказать о том, что является самым частым и

самым сильным

подобным условным стимулом. Впрочем, может быть, вы и сами знаете?.. Я знаю -

это наши мысли.

Действительно, если и есть у нас какой-то враг во всей этой истории - это наши

мысли. Они, как это

ни покажется странным, могут выступать в роли условных стимулов, провоцирующих

наше же

физическое недомогание. Часто на роль таких стимулов претендуют фразы: " Сейчас

мне станет плохо!

Что-то я себя неважно чувствую... А не случится ли сейчас со мной приступ? А я

тут не задохнусь?! Мое

сердце