Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Кто боится Вирджинии Вульф






Робин. Чтобы Вы представили наихудший образец брака, я предлагаю Вам прочесть отрывок из пьесы Эдварда Олби " Кто боится Вирджинии Вульф" * Джордж и Марта — средних лет супруги, сцепившиеся, как обычно в словесной схватке.

Марта. У-у... от тебя тянет блевать!

Джордж. Не слишком прилично так говорить, Марта.

Марта. Что... не слишком прилично?

Джордж. Так говорить.

Марта. Люблю, когда ты злишься. Больше всего, кажется, я люблю

в тебе... твою злость. Ты же... ты же слюнтяй! У тебя же эта... как

ее... тонка...

Джордж....кишка?

Марта. Фразер! Положи мне еще льда в стакан. Никогда не

кладешь мне льда. Почему это, а?

Джордж. Всегда кладу тебе лед. Просто ты его сразу сгрызаешь. У

тебя такая привычка... грызть... Как коккер-спаниель грызешь.

Сломаешь себе свои зубищи.

Марта. Зубищи... они у меня свои... Джордж. Некоторые, да... некоторые свои. Марта. У меня своих зубов больше, чем у тебя. Джордж. Больше на два. Марта. На два - значит, намного больше.

Джордж. Пожалуй. И, пожалуй, есть чему удивляться... учитывая твой возраст.

Марта. Прекрати сейчас же! Сам не молоденький.

Джордж. Я на шесть лет моложе тебя. Всегда был моложе и буду.

Марта. А ведь ты... ты лысеешь.

Джордж. И ты тоже.

Пауза... Оба смеются.

Эй, лапуля!

Марта. Эй! Поди ко мне, подари своей мамочке крепкий сочный

поцелуй.

Джордж. Ты что? Сейчас?

Марта. Хочу крепкий сочный поцелуй!

Пьеса (1962) американского драматурга Эдварда Олби (р. 1928).


Джордж. А я не хочу с тобой целоваться, Марта. Куда они девались? Куда пропали твои гости?

Марта. С папой остались поговорить... Появятся... Это почему ж ты не хочешь поцеловать меня?

Джордж. Ну, дорогая, я поцелую тебя и приду в возбуждение... я потеряю контроль над собой и возьму тебя силой прямо здесь, в гостиной, на ковре. Конечно же, тогда появятся наши долгож­данные гости и... сама подумай, что твой отец скажет об этом. Марта. Свинья! Джордж. Хрю-хрю!

Марта. Ха-ха-ха! Налей мне еще... любовь моя. Джордж. Господи! Неужели ты способна столько в себя влить! Марта. (Голоском маленькой девочки). Пить хацю. Джордж. Черт побери!

Марта. Слушай, дорогой, ты у меня под стол свалишься, а я буду ни в одном глазу... так что обо мне не беспокойся. Джордж. Я тебя, Марта, давно оценил... Нет такой премии за мерзость, которую бы ты не...

Марта. Честное слово! Существуй ты на самом деле, я бы с тобой разделалась!

Джордж. Ну, ты только на ногах держись... Люди же - твои гости... сама понимаешь...

Марта. Я просто тебя не вижу... Я тебя уже много лет не вижу...

Джордж....если свалишься, или тебя начнет рвать, или...

Марта....я хочу сказать, ты пустое место, ничтожество...

Джордж....и прошу тебя, не заголяйся. Нет отвратительнее

зрелища, чем когда ты напьешся и задерешь юбку на голову...

Марта....ты ноль без палочки...

Джордж....хотя правильнее сказать... на головы..."

Джон. На минуту перемирие, " капелька" любви, когда можно вместе посмеяться, а так одно желание: стереть друг друга в порошок. Верно?

Робин. Да. Это не просто первоклассная пьеса, это фактически хрестоматийный пример по нашей теме.

Джон. И часто Вы сталкиваетесь с " губительным" браком наподобие описанного?

Робин. Часто. Иногда бьюают " образчики" похуже, хотя чувства — " запрятаннее", а нападки — замаскированнее, впрочем, не менее злые.

Джон. И что же такое, по-Вашему, эта пара?


Робин. Ну, оба, и Джордж, и Марта ужасно ранимы. Каждый, почти как ребенок, жаждет любви. Но они " спрятали" это желание, Они категорически отрицают его, теперь они совершенно не осознают его, они прикрыли его замысловатым фасадом.

Джон. Причем очень хрупким... А не потому ли прикрыли, что " ребенок" в них никогда не получал своей доли любви?

Робин. Именно поэтому. В них живет " ребенок" — несостоявшийся, злой, обиженный. Злость копится, пока взбешенный " ребенок" не вырывается на волю, опрокинув " ширму". Вот они и проводят половину жизни в ребячьих ссорах друг с другом.

Джон. И это из-за того, что не сознают причину своей ярости? Не сознают, что не получают так необходимой им любви?

Робин. Да. А не получают любви, потому что категорически отрицают свою потребность в ней, и поэтому не способны попросить любви просто, открыто.

Джон. Марта, изощряясь, говорит: " Подари своей мамочке поцелуй! " А скажи она: " Поцелуй меня! " — почувствует, как уязвима?

Робин. Именно.

Джон. Так что же прежде всего притянуло их друг к другу?

Робин. Подобие выставленного на " витрину", того, что перед " ширмой". Они увидят друг в друге утонченных, интеллигентных, остроумных, " очень" взрослых, опытных, искушенных людей. И, кроме того, интуитивно постигнут, что скрывается за " ширмой" у каждого, подсмотрят, так сказать, за отчаявшимся, одичавшим " ребенком", который их ужаснет, но покажется странным образом притягательным и знакомым.

Джон. Знакомым — в буквальном смысле? Они помнят его по своей семейной истории?


Робин. Точно. Поэтому, как и научены своими семьями, они тут же отведут взгляд от ужасной тени, которая им представится демоном. Не заметят его. Но потом, пожив бок о бок, обнаружат, что демоны вырываются на волю все чаще, от них уже не отделаться. Поэтому, когда появляется демон, партнер ужасается и бросается в схватку с чудовищем.

Джон. Подождите, какой " демон"? Разве " демон"? Это же отчаянно несчастный, капризничающий ребенок!

Робин. Конечно, но он кажется партнеру демоном. Такой знакомый и ужасный для них обоих... потому что у обоих он связывается с их родителями, не нашедшими для Джорджа, для Марты любви. Вот откуда в них самих, в каждом, поселился злобный " ребенок".

Джон. Их родители — еще раньше — отказались от " ребенка" в себе. Так " бельмо" унаследовали Джордж и Марта.

Робин. Поэтому, когда кто-то из них двоих видит " демона", другой выпускает на него своего. И завязалась битва!

Джон. Но почти у всех случаются время от времени такие жуткие ссоры, верно? Значит, если все спрятали много чего за " ширму" эта сцена из " Вирджинии Вульф" " играется" во всех семьях?

Робин. В каком-то смысле — да. Может быть, в смягченной форме. Более замаскированной. Но что касается описанного типа семьи, то у нее слишком много за " ширмой", а боязнь " спрятанного" слишком велика, поэтому согласия ей не достичь. Партнеры совершенно не тер­пимы друг к другу, что замыкает порочный круг растущей между ни­ми ненависти и злобы. Часто перепалки кончаются физической рас­правой. В большинстве случаев до убийства дело не доходит — иссякают силы, двое буквально вымотаны. Потом же, через какое-то время, напряжение накапливается, и сцена " играется" вновь.

Джон. Но если у них столько конфликтов, почему они не разводятся?

Робин. Непросто, наверное, понять, но такой паре трудно рас­статься. Их отношения со стороны кажутся чудовищными. Но, не­смотря на все наносимые друг другу увечья, в браке им в каком-то смысле лучше, чем порознь.

Джон. Не потому ли, что пока человек воюет с " демоном" партнера, можно не обращать внимание на своего собственного?

Робин. Именно. И он может рисовать себе свой облик красками посветлее. Более " ангельским", если хотите. Он вознагражден в этом браке еще кое-чем. Оправдываясь чудовищными " демоническими" выходками партнера, он позволит прорваться " спрятанному" у него за " ширмой" и не будет чувствовать себя виноватым. Каждый из двоих, конечно же, свалит вину на другого. Завопят: " Это ты первый начал!.. Ты первая! "


Джон. " Я только и сказал..."

Робин. Да. Или: " Я терплю, но всему есть предел..." Значит, каждый может верить, что уж у него-то (у нее-то) с этим " демоном" никакого сходства. Каждый поверит, что их собственный " демонизм" — всего лишь отпор партнеру, что на самом деле в них ничего " такого" не водится и с кем-то другим у них ничего подобного не происходило бы.

Джон. А раз они постоянно чувствуют себя обиженными партне­ром, то считают, что правы, не проявляя к партнеру любви.

Робин. Да, и остаются где были, ничуть не продвинувшись к тому, чтобы осознать, что же спрятали за " ширму".

Джон. Что случится, если они все-таки расстанутся? Или кто-то из двоих умрет?

Робин. Тогда человек в опасности, ведь он не сможет больше сваливать на партнера вину за свои ужасные эмоции, за своего " демона". Часто у такого человека сдает психика, иногда люди конча­ют самоубийством.

Джон. Я знал одну старую пару, они не разговаривали друг с другом целых десять лет. Жили в одном доме, но поделили его, перегородили даже вход. В конце концов, старая женщина покончила с собой. Через четыре дня старик сделал то же.

Робин. Да, потому-то такие браки прочны. Они могут неоднократ­но прерываться на короткое время, но двоим порознь так плохо, что они опять соединяются.

Джон. Подождите, вот еще что. Джордж и Марта в перерывах между схваткой прямо-таки сюсюкают друг с другом...

Робин. Я не сказал о смене настроений. Иногда отчаявшийся, при­шедший в ярость " ребенок" неуправляем, и ему проще вырваться из-за " ширмы", в другие моменты он спокойнее, его легче держать " спря­танным". Поэтому временами из-за " ширмы" вырывается " демон", и ему навстречу спешит другой. Временами же " на дежурство" заступают " ангелы", то есть партнеры поворачиваются друг к другу " витриной". В последнем случае партнеры будут ощущать себя— да и со стороны покажутся — даже ближе и нежнее друг к другу, чем партнеры в " нормальном" браке, у которых все идет хорошо. Они решат и пообещают друг другу, что никогда больше не станут ссориться. И они искренне верят своим словам. Вчерашняя жестокая драка представляется им дурным сном. Они не понимают, почему такое произошло, и действительно верят, что больше это не повторится.

Джон. А проблема-то задвинута за " ширму" — вот в чем все дело. И раз она опять спрятана, двое не догадываются, что проблема существует, ведь им в эту минуту значительно легче дышится. Значит, брак по-настоящему не управляем — так? Потому что партнеры утратили связь с действительностью...

Ь


Робин. Да, так. Положительное здесь только то, что о таких партнерах можно сказать, вспомнив язвительную шутку о писателе Карлайле* и его жене: они, по крайней мере, соединились друг с другом и не сделали несчастными двух других людей. Впрочем, Вы, наверное, не забыли, подобный брак составляет лишь незначительный процент от всех возможных и является примером худшего из возможных.

Джон. И все равно мне приходят на память ссоры, в которых я не был сторонним наблюдателем. Очень похожие на описанную...

Робин. А кто же их не припомнит! Но Вы способны признать факт, значит, он для Вас не за " ширмой". Будь он спрятан, Вы бы не увидели ничего похожего на свой брак в нашем примере! И каждый, кто признает, что " играл" в подобной сцене, сразу же оказывается за много-много миль от " отрицательного" полюса брака. Раз проблема не упрятана за " ширму", такой человек уже на пути к ее разрешению, пускай пока еще и не справился с ней.

Джон. Хорошо, ну а как складываются отношения ближе к норме? То есть в браке " среднего" образца?

" Кукольный дом" и муж — подкаблучник

Робин. Разных семей " среднего" образца больше, чем семейств в растительном мире, поэтому давайте отберем одну-две для примера. Очень распространен " семейный" дом, который по драме Ибсена" получил название " кукольный дом". В этом браке за партнерами закреплены стереотипные мужская и женская роли. Он — большой, сильный мужчина, " законченный" взрослый, " завершенный" роди­тель, она — слабая, беспомощная маленькая женщина, инфантильная и несамостоятельная.

Джон. Да, вспомнил историю. Муж тяжело заболел, а жена спасла ему жизнь, увезя за границу...

Робин. И многим пожертвовала, чтобы собрать на поездку деньги. Но соль истории в том, что она должна была скрывать свои жертвы от мужа, потому что боялась: это его убьет. Его мужская гордость будет смертельно ранена, узнай он, скольким обязан ей. Иными словами, узнай он, как в действительности он зависим от нее.

' Карлайл, Томас (1795—1881) — английский публицист, историк и философ.

" " Кукольный дом" (1879) — пьеса норвежского драматурга Генрика Ибсена (1828— 1906).


Джон. Значит, брак, называемый " кукольный дом", — это тот, где жена очевидным образом эмоционально зависима от мужа, муж от жены тоже зависим, о чем даже не подозревает. Причем оба партнера в своих отношениях руководствуются мнимой полной самостоятель­ностью мужа.

Робин. Совершенно верно. Ему внушали, что мужчина должен быть сильным и независимым. Мужчина никогда не плачет, с ним незачем нянчиться. Его вынудили повзрослеть слишком быстро. И поэтому ему пришлось скорее подавить в себе, чем перерасти детскую потреб­ность в заботе. Отсюда в нем прячется неудовлетворенный " ребенок", хотя и не столь изголодавшийся по вниманию, как отчаявшийся злючка из брака, в котором " боятся Вирджинию Вульф".

Джон. Значит, у этого мужчины за " ширмой" — " ребенок", которо­му нужны любовь и внимание, но мужчина не допускает такой нужды и не может попросить того, в чем нуждается.

Робин. Да, но ему необходимо получить эмоциональную под­держку, пускай в замаскированном виде. Самый простой выход — заболеть, ведь за больным, даже если он " большой, сильный мужчина", ухаживают, вокруг него суетятся.

Джон. И вот вам внимание и любовь, хотя вы и не допускаете, что именно этого добивались!

Робин. Верно. А если вам требуется уход " по высшему разряду'", вы можете " затеять" нервный срью. Во всяком случае, " большой, сильный мужчина" получит необходимую заботу, но будет думать, что тревожатся из-за его болезни, но не о нем.

Джон. Будет верить, будго его тело одолела случайная хворь. Но не поверит, что его " подвел" дух... Он бы посчитал такое непрости­тельной слабостью.

Робин. Совершенно верно.

Джон. Ну, а что жена в " кукольном доме"?

Робин. Она вышколена и знает, " из чего сделаны девочки... из конфет, и пирожных, и сластей всевозможных". Ей позволены непосредственность, нежность, чувствительность, слезы, ей разре­шили, сколько захочет, " играть" с эмоциями, чтобы не тянулась к логической мысли. Но ей строго-настрого запретили напористость, самоуверенность, и пускай только посмеет превзойти мужчину, чтобы он почувствовал свою неполноценность!

Джон. И она уцепилась за детскость. Вместо " ребенка" она сунула за " ширму"... себя " зрелую".

Робин. Да, она спрятала свою сильную, деятельную, зрелую сторону.

.


Джон. И особенно, как мне кажется, любые намеки на решительность.

Робин. Да-да, конечно. А если и проявляет уверенность, силу, агрессивность, то всячески их маскируя. Достигая чего-то, должна притворяться, что даже не знает, как это получилось. Гнев на мужа может " обрушить" только в форме деструктивных фантазий.

Джон. Представит, что он попал в автомобильную катастрофу.

Робин. Да, что " размазан" по всему шоссе... Или примется пылесосить пол без пылинки у него под ногами, когда он хочет поскорее " уйти" в воскресную газету.

Джон. Или же начнет " зачитывать" жалобы на продавцов в магазине, на мать, погоду, детей, на неприемлемую форму земного шара, пока муж, наконец, не задумается: а не он ли причина причин всех этих безобразий.

Робин. Ну, это немного в сторону... Суть в том, что она не отдает себе отчета в своем раздражении и не понимает, что способна быть сильной, взять на себя ответственность. Она такая — за " ширмой".

Джон. Хорошо, что же их потянуло друг к другу?

Робин. Они обнаружили, что прекрасно друг другу подходят, как верный ключ к замку. Отличная пара, ведь она —как раз того сорта женщина, какую считали за достойный восхищения образец в его семье, а он — именно того типа мужчина, какой был одобрен в ее семье. Это они оба осознали. Вдобавок они нашли друг друга подходящими на бессознательном уровне, где " сделка" в действительности и заключается. Он доверил ей свою " ребячью" долю, она ему взамен — свою силу и взрослость.

Джон. Что значит — " он доверил ей свою " ребячью" долю"?

45


Робин. У каждого из них есть незрелая, детская сторона. Она может притвориться, что возьмет на себя всю эту детскость, то есть будет " ребенком" за двоих, он же — что взвалит на себя их зрелость, то есть решительность, опыт, настойчивость. И их семейный " механизм" будет неплохо работать: ведь спрятанное у каждого партнера за " ширмой" не будет их слишком тревожить, прорываясь в замас-кированном виде. В паре двоим в каком-то смысле будет лучше, чем порознь.

Джон. Лишь в каком-то смысле?.. Что же им будет мешать?

Робин. Ну, она теперь несет, так сказать, двойную " нагрузку" детскости, он — полной ответственности, поэтому они могут " зациклиться" на расчете: " Я — Тарзан, ты — просто Джейн" с риском впасть в крайность. Ему будет все труднее даваться непосредственность, игра, все меньше ему будет отдыха, удовольствий, и где-то в глубине себя он ощутит неудовлетворенность, хотя не поймет ее причины.

Джон. А она все больше времени проводит в четырех стенах и уже с опаской воспринимает любой предстоящий выход из дома?

Робин. Да, она только варит варенье да строит замки на песке вместе с детьми. Часть ее жаждет более взрослых занятий, но в ней все меньше остается решимости даже попробовать.

Джон. Однако соглашение действует в известных пределах — несмотря на ограничения для обеих сторон.

Робин. Да, конечно, В конце концов, эта модель покорила весь Запад, Британскую империю создала. Она до сих пор функционирует в Далласе*

Джон. И при каких же обстоятельствах такой брак дает сбой?

Робин. Устав от своей роли " Тарзана" или " Джейн" — а эта усталость может ощущаться преимущественно на уровне под­сознания— кто-то из партнеров попробует нарушить равномерный ход " механизма". Но в тот же момент другой яростно бросится его налаживать. А поскольку одному сломать махину не под силу, то модель " Тарзан — Джейн" опять покатила по наезженной колее.

Джон. А что же случается, если один из партнеров пробует нарушить равновесие?

Робин. Ну, давайте сначала возьмем " большого, сильного" мужа — Тарзана. Предположим, на службе у него " напряженка", с которой он не справляется. Тогда его " ребенок" за " ширмой" станет каприз­ничать, требовать к себе внимания, и чувство какой-то детской бес­помощности, обычно спрятанное, начнет рваться наружу и бес-

Город на юге Соединенных Штатов; юг считается средоточием патриархальны' традиций и пережитков.


покоить его. Он хандрит, избегает своих обязанностей, норовит опе-реться жену. Но эта " игра" совсем не по сценарию " Я — Тарзан, а ты просто Джейн", и жену охватывает страх.

Джон. Потому что, если она 'подыграет", ей надо становиться ответственной, что означает — вытащить кое-что из-за " ширмы".

Робин. Да, но это нарушает их первоначальный договор. И крайне пугает обоих. Он чувствует себя " плохим", обнаружив свою пот-

ребность быть " слабым", она страшится принять на себя ответ-ственность. И она пробует восстановить нарушенное равновесие, сопротивляется перемене.

Она может еще сильнее его захандрить или даже серьезнее его заболеть. Очень часто, несмотря на то, что у мужа обнаружилось стрессовое состояние и депрессия, к врачу отправляется жена. Врач, конечно же, удивляется, почему его пилюли не помогают...

Джон. А что муж?

Робин. Жена вынуждает его вернуться в роль " большого, сильного мужчины", становясь беспомощнее обычного. Он должен смотреть за ней. И этим тонким маневром, даже не осознавая, что делает, она поддерживает его на ходу. Он должен быть " сильным", чтобы позаботиться о ней\ Солдат, как ни измучен, а тащит раненого това­рища и преодолевает рубеж, на котором сдался бы, будь он один. А может, это и не он, может, его самого кто-то за собой тащит...

 

Джон. Да, ну, а депрессия мужа, болезнь?

47


Робин. Стресс отступит, или он найдет способ с ним " покончить" —сменит работу, еще что-то придумает. И рано или поздно его " ребенок" за " ширмой" угомонится, перестанет угрожать семейному соглашению.

Джон. Тогда-то можно и ей выздоравливать?

Робин. Да, болезнь сослужила службу. А ее врач, возможно, наконец вздохнет с облегчением: нашел-таки пилюли, которые действуют!

Джон. Значит, " кукольный дом" выстоит. И хотя каждый из партнеров временами может переживать неудовлетворенность браком, другая сторона всегда воспротивится переменам, защищаясь, доставит " бунтовщику" неприятности.

Робин. Да, этот брак стоек, хотя немного " душит".

Джон. Ну, а если все-таки кто-то из двоих сознательно решился на перемены? Жена, например, вступила в феминистское движение, муж наотрез отказывается участвовать в " крысиных гонках".

Робин. Это создаст напряжение в супружеских отношениях, которое может повлечь к разводу.

Джон. И они не сохранят соглашение?

Робин. Брак окажется под угрозой, если партнер, который противится переменам, не получит помощь со стороны.

Джон. Так. Теперь давайте поговорим о " кукольном доме" наоборот, где роли поменялись, где женщина играет " сильную, взрослую" роль. " Я — Тарзан, ты будешь Джонни".

Робин. Тут на память сразу приходит известный образ со старинной " курортной" открытки: муж — подкаблучник. Подобно жене из " кукольного дома" он не принимает ответственности, не спо­собен защитить, только и делает, что смотрит за своей половиной. Фактически ведет себя как ребенок. Но кто-то же должен в семье быть " за взрослого", " делать дело". И кончается тем, что жена берется нести семейную " ношу". Становится, так сказать, " матерью" своему муженьку. Но часть ее возмущена этой ролью, вот ему и достается от жениного каблука.

Джои. Она за двоих нагружена напористостью, агрессивностью, ведь он отказался взять свою долю. А с двойным " весом", бывает, что и его " придавит"?

Робин. Да.

Джон. Знаете, я замечал кое-что похожее... с женщинами: если я слишком робок, то они становятся активнее, если же я намеренно возьму тон " покруче", они сбавят свой. Как будто естественное равновесие воцаряется...

48


Робин. Я наблюдаю за этими " качелями" всякий раз, когда в мой кабинет заходит супружеская пара. Да и по собственной семье знаю. Думаю, это универсальное правило: если один из партнеров отказывается от своей доли напора и агрессивности, другой вынужден взять двойную ношу.

Джон. Итак, почему же в такого типа браке женщина становится Тарзаном?

Робин. Обычно она научена горьким опытом еще в родной семье и боится быть слабой, зависимой. Откуда за " ширму" попадает ее беспомощная, детская сторона, которая в этом браке там довольно сносно " устраивается", потому что женщина выбрала мужчину, который детскость " сыграет" и за нее.

Джон. Значит, это у него за " ширмой" взрослость, он боится обнаружить уверенность, взять на себя ответственность, и она несет " взрослый" груз за него.

Робин. Да, тут " кукольный дом", вывернутый наизнанку. И опять же брак весьма стоек, хотя временами партнеры начинают немного задыхаться в своих ролях. Но для каждого переменить хоть что-то опять необыкновенно трудно.

Джон. Хорошо, предположим, одним чудесным весенним утром муж просыпается, чувствуя себя чуточку агрессивным и капельку взрослым. Что случится?

Робин. Конечно же, жена его вечно " попиливает" за ненадежность. Но если только его " ответственная" сторона выглянет из-за " ширмы", она сразу почует: плохо дело, быть ей теперь " слабенькой" и зави­симой от него. Поэтому свою " ширму" будет держать изо всех сил.

Джон. Будет категоричнее, чем обычно, отрицать свою потреб­ность в поддержке, заботе.

Робин. И, отстаивая яростнее, чем обычно, привычное свое амплуа, подложит мину под его " взрослеющее" настроение: скажет, пускай, мол, и не пытается отвечать за нее, ничего у него не выйдет.

Джон. Она чувствует, что уже раньше укрепила позиции, а его атака обречена.

Робин. А " такому-растакому" бедняге все равно решительности негде занять, вот он и сдастся, опять спрячет себя " взросленького" за " ширму", в укромный уголок. Это один сценарий. По другому — она может внезапно обнажить перед ним свою слабость: откроет, покажет ему, как нуждается в его нежности и поддержке. Он же насмерть перепугается. Почувствует, что на вызов не сможет ответить.

Джон. Свою " ширму" будет держать изо всех сил, чтобы не повалилась, сделается еще беспомощнее.

49


Робин. К тому же поведет подкоп под жену. Скажет: " Что это ты затеваешь? Хотя вольному воля! " А ведь ей стоит больших усилий так безоглядно " обнажиться". И теперь она сдастся, подумав: " Без толку... Знала же, что с ним ничего не выйдет".

Джон. Значит, они благополучно останутся там, где и были. Пускай не для них фейерверк, зато у камина погреются.

Робин. Именно. В таком привычном обоим — еще по роди­тельскому — доме... Не забыли о главной причине, сделавшей их парой?

Джон. Во всем этом какая-то безумная логика. Впрочем, что-то не сходится... В наихудшем браке, где " боятся Вирджинию Вульф", у партнеров одно и то же выставлено на " витрину" — " ангелы", одно и то же сунуто за " ширму" — " демоны". Но в " кукольном доме" и в доме с " подкаблучником" у кого-то из двоих " ребенок" спрятан, у другого же — выставлен; " ширмы" поставлены одинаково — каждый перегорожен одинаково, но партнеры дополняют друг друга вместо того, чтобы повторять. Не значит ли это, что одну пару создает одинаковая семейная история, а другие пары возникают " на плечах" у разных семей?

Робин. Верно. Вы верно подметили, что я в своих рассуждениях кое-что упростил. Добавлю и поясню: упрятывание " кусочка" личности приводит позже к проблеме с выражением иных эмоций, которые тоже поочередно " прячутся". Возьмите человека, под родительским кровом научившегося прятать гнев, чтобы не огорчать близких, и одновременно утратившего умение защищаться. Постепенно он по­теряет уверенность в себе и обзаведется страхом любого про­тивоборства, а в результате в собственной семье заработает нелес­тную характеристику: слюнтяй. Дальше он, вероятнее всего, спрячет естественное чувство страха и потребность в поддержке; сначала спрячет от других, потом — от самого себя. Теперь эти эмоции тоже перекочевали за " ширму"... Психотерапевт иногда помогает пациенту убрать целый склад " ширм" — одну за другой — чтобы добраться до главного семейного табу.

Джон. Хорошо, если человек прячет эмоцию " икс", а затем прячет свою боязнь эмоции " икс", он внешне может казаться вполне довольным своим положением. Но какое отношение имеет этот факт к сказанному Вами о выборе партнера?

Робин. Этот факт объясняет, что в утверждении " противо­положности сходятся" есть доля истины, хотя, по видимости, он противоречит мысли, что люди тянутся друг к другу на основе подобия эмоционального опыта, пережитого в их семьях. Вот вам пример: типичная пара, оставившая свой " кукольный дом", появилась в кабинете психотерапевта, потому что жена постоянно жаловалась на плохое здоровье. Она — робкая, боязливая, он — уверенный, с виду сильный. Но вскоре обнаружилось, что они оба шести лет от роду


пережили смерть отцов. На глубинном уровне они были похожи, у обоих печаль пряталась " за ширмой". Но она от печали болела, в то время как он сохранял " силу" и концентрировался на заботе о ней.

Джон. Значит, поверхностные различия между партнерами в браке этого типа возможны по той причине, что партнеры играют разные роли при одинаковых спрятанных проблемах. Но есть ли существенное отличие между отношениями " среднего" образца и действительно разрушительными?

Робин. Если за " ширмой" целая " свалка" эмоций и велик риск, что они " вывалятся" оттуда — как в наименее здоровом браке — партнеры, вероятнее всего, будут в вечном конфликте друг с другом. Что не столь вероятно там, где партнеры дополняют друг друга и играют противоположные роли. Это позволяет им поделить игровую " площадку" согласно сценарию и в результате лучше " сыграться". Но все, разумеется, относительно.

Джон. Так, значит, " среднего" образца браки — обычные, нор-альные браки — будут, в большинстве, напоминать " кукольный дом" или дом с " подкаблучником"?

Робин. Да, хотя чаще всего описанные признаки очень смягчены.

Джон. Какое облегчение, что все-таки это норма, ведь некоторые симптомы помню.

Робин. Например?..

Джон. Ну, когда я пришел в Вашу группу, помню, представлял себя прямо Тарзаном: " сильным", не нуждающимся ни в какой поддержке, ни в какой любви. Считал, что могу обойтись без таких пустяков. На самом деле считал! А Вы мягко внушали, что мне без них нельзя. Я с превеликим трудом тогда согласился допустить этот факт. Но если вам повторяют одно и то же тысячу раз... сначала допустите, что такое возможно, а потом начинаете понимать. И понимаете, как отворачивались от фактов. Правда, уже потом.., " разглядев" факт.

Робин. Сначала до крайности удивлены — да? Потом захвачены...

Джон. Да, ловите себя... застаете " на месте преступления". Понемногу меняетесь. И это просто потому, что разглядели свою

проблему?

Робин. Именно. Как только вы заметили прежде " упрятанное", вы берете балласт " на борт" для того, чтобы выровнять ход.

Джон. А еще помню, " открываться" было очень неприятно. Допустить потребность в любви или — того хуже — просить ее прямо, нисколько не маскируясь, было очень стыдно, все равно что распи­саться в собственной слабости и несостоятельности.

Робин. Возможно, это оттого, что Вы связывали любовь с " плохими" эмоциями, которые первоначально проложили потребнос­ти в любви дорогу за " ширму". И когда потребность в любви

51


" опершись", чувство стыда, первоначально связанное с ней, тозке пришлось какое-то время переживать. Поэтому-то лечение — ве% длительная, надо переболеть, чтобы поправиться.

Джон. А когда вы меняетесь, чувствуете себя престранно.., Неожиданно замечаете: вы тут никогда не были — непривычны^ горизонты... сбивают... заблудиться боитесь.

Робин. В счастье надо поупражняться!

Джон. Ну, хорошо, мы побывали в двух типичных " средних" домах, А что там — на полюсе, где обитает счастливейшая семья?






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.