Психологизм как художественный метод в изображении человека

Художественные тенденции в изображении человека на­прямую связаны в современной публицистике с проблемой проникновения во внутренний мир личности. В данном случае, как правило, предпринимается анализ духовно-нравственной жизни героя. Но и этого недостаточно. «Проникновение во внут­ренний мир человека, — отмечает И.А. Гайдученок, — требует пытливого разума, взволнованности, сопричастности, сердечной муки и тонкого движения души»[30]. Сложность такого про­никновения предполагает наличие художественного и одновре­менно научного видения человека. Чтобы прикоснуться к тон­кой душевной организации личности, журналист должен ра­зобраться в субъективном мире героя, понять его душевное состояние, заглянуть в его чувственно-эмоциональную сферу. Только в этом случае удается выявить духовные истоки поведе­ния конкретной личности. Чтобы написать полноценный очерк, журналисту необходимо настроиться на «волну» эмоций и мыс­лей своего героя. Подобная настроенность побуждает особую тональность письма: лиризм и исповедальность. В этом смысле очерк — один из самых интимнейших жанров публицистики.

Методы искусства наиболее адекватны для отражения кон­кретных, индивидуальных, личностных качеств человека. «Метод литературы, метод искусства в целом — говорить человеку о кон­кретном, индивидуализированном человеке. Даже типичность ха­рактера странным образом не мешает нам видеть за художествен­ным персонажем единичное, неповторимое, своеобразное»[31]. Но если литературный образ — иллюзия, авторский вымысел, но и художественная правда, принимаемая нами за правду действи­тельности, то очерковый образ несет в себе все черты, присущие конкретному человеку. Поэтому в художественно-эстетические задачи публициста входит познание реального духовного мира людей. Хотя, как отмечает М.И. Стюфляева, «при всей доку­ментальности публицистики, мир, отраженный в ней, принци­пиально отличается от мира реального. Жизненные впечатле­ния претерпевают художественную трансформацию»[32]. Подобного рода трансформация происходит не только в отборе жизненных фактов, но и в различных приемах изображения че­ловека. К последним мы относим психологизм, который рассмат­ривается в публицистике как метод осмысления личности в соот­ветствии с «алгоритмами» науки и одновременно эстетический принцип изображения характера, предполагающий использова­ние системы художественных средств[33].

Психологические начала в публицистике обусловлены сле­дующими факторами: во-первых, возросшим интересом к внут­реннему миру человека; во-вторых, нацеленностью не только на описание социально детерминированных поступков личнос­ти, но и на душевные проявления человека; в-третьих, возрос­шей ролью субъективного фактора в современной социальной действительности[34].

Впрочем, полное и объемное раскрытие внутреннего мира человека, как, например, это делается в литературном произве­дении, в очерке невозможно. Писатель в обрисовке человека может обратиться к сознанию и самоанализу героя произведе­ния. С этой целью он может вести рассказ от имени героя или представить его лирико-психологическую исповедь. Например, у Достоевского «все устойчивые объективные качества героя, его социальное положение, его социологическая и характероло­гическая типичность, его душевный облик и даже самая его на­ружность, то есть все то, что обычно служит автору для создания твердого и устойчивого образа героя — " кто он", у писателя ста­новится объектом рефлексии самого героя, предметом его само­сознания; предметом его же авторского видения и изображения оказывается самая функция этого самосознания»[35].

Как видим, у Достоевского действительность становится эле­ментом самосознания героя произведения. «Автор не оставляет для себя, то есть только в своем кругозоре, ни одного существен­ного определения, ни одного признака, ни одной черточки героя: он все вводит в кругозор самого героя, бросает в тигель его самосознания. В кругозоре же автора как предмет видения и изображения остается это чистое самосознание в его целом»[36]. Самосознание как художественная доминанта служит Достоевс­кому основой для построения образа героя. В литературе этот прием стал очень распространенным. Приемлем ли данный спо­соб в изображении публицистического героя? Да, но с опреде­ленными оговорками. Если литературный герой (по воле автора) способен вобрать в орбиту своего самосознания весь окружаю­щий его предметный мир, то перед публицистическим героем такой задачи обычно не стоит. В процесс его самосознания мо­гут быть вовлечены только те реальные проблемы, с которыми он непосредственно сталкивается в жизни. Публицистический герой может мыслить и действовать только в тех пределах, в которых он находится; чувствовать и воспринимать мир, исходя из своих индивидуальных особенностей; анализировать и осмыс­лять свои и чужие поступки, исходя из собственных нравствен­ных представлений, ценностей и жизненных установок. Публи­цистический герой, наконец, не может выйти за пределы своего характера, темперамента, типичности и т.д. Многомерность пси­хологической характеристики, по мнению М.И. Стюфляевой, обеспечивается за счет неслияния внешнего и внутреннего в реальном бытии личности или за счет разнополюсных психоло­гических зарядов людей, с которыми у героя устанавливаются отношения притяжения или отталкивания, за счет расхождения оценочных мнений, касающихся героя и т.д.[37] Подобного рода внутриличностные или межличностные противоречия спо­собны, на наш взгляд, выявить не только характер человека, но и его отношение к миру, к людям, к обществу в целом. Описывая, как герой действует, мыслит, чувствует и переживает, журнали­сту важно показать и то, как в сознании личности преломляются те или иные факты и события действительности. «В человеке всегда есть что-то, что только сам он может открыть в свободном акте самосознания и слова, что не поддается овнешняющему за­очному определению»[38]. Только в исповедальной форме, по мнению M.M. Бахтина, может быть сказано последнее слово о человеке, действительно адекватное ему.

Процесс самораскрытия, самоанализа героя может быть описан в очерке через монолог или диалог. И в том и другом случае мы будем иметь дело с различными проявлениями его самосознания. Правда, в монологическом замысле, как отмечает M. M. Бахтин, «герой закрыт, и его смысловые границы строго очерчены: он действует, переживает, мыслит и сознает в преде­лах того, что он есть, то есть в пределах своего как действитель­ность определенного образа...»[39]. В монологе герой полностью погружен в себя: видит и слышит только себя; выражает только собственную точку зрения на вещи; его сознание не соприкаса­ется с другими сознаниями. Поэтому мир героя, как правило, предстает перед читателями в одностороннем порядке. Но тем не менее этот явленный читателям монолог ценен и как процесс внутреннего самораскрытия человека, и как своеобразный само­анализ. Монолог может прозвучать в очерке как исповедь героя о своей судьбе. В данном случае человек делится самыми сокро­венными мыслями, воспоминаниями, размышлениями. Чтобы настроить человека на такой искренний разговор, от очеркиста требуется максимум внимания и душевного такта. Нужна для этого и особая атмосфера разговора, чтобы человек мог расска­зать журналисту все, что наболело у него на душе.

В очерке Ю. Чуприной «Настоящий рок-роман» монолог героини занимает наряду с авторским повествованием очень важное место. Здесь женщина делится с журналистской воспо­минаниями не только о счастливых днях жизни, но и о горес­тях. «Я ему доверяла абсолютно, кроме тех случаев, когда меж­ду нами вставал алкоголь. Всегда была возможность, что на ре­петицию кто-то зайдет, принесет и начнут выпивать... Он пытался меня к этому приучить или научить спокойно ждать того мо­мента, когда ему это надоест: " Девочка, я это дело люблю очень-очень сильно, почти как тебя". Он пытался объяснить, что это лучше, чем что-нибудь другое: например, чем если бы он был жалкой, ничтожной личностью, которая ничего не умеет. Тем не менее я каждый раз реагировала, как в первый раз. Вела себя хрестоматийно, прямо как жена в книжке, шпыняющая бедного, больного, абстинентного мужа. Но ничего не могла с собой поделать: я с утра вижу трезвого, красивого, классного, членораздельно говорящего мужа, а под вечер это уже совер­шенно другой человек. Смешно говорить: я прожила с алкого­ликом все эти годы. Но так и не смирилась. Мы переписыва­лись в ежедневниках друг друга, книжках и на бумажках. Я брала бесконечные расписки и подписки. Пару раз мы говори­ли друг другу такие вещи, после которых уже не живут вместе. Но за несколько дней боевых действий я прокручивала в уме жизнь без него и понимала, что она невозможна...»[40]. В сво­их откровениях героиня произведения пытается реконструиро­вать былые переживания, чувства, боль, надежды и ожидания. Вспоминая о былом, она пытается разобраться в своих чувствах, в своем отношении к супругу. И через эти монологи читателю становятся понятны те сложные отношения, которые сложи­лись между двумя любящими людьми. Посредством этих моно­логов журналистке удалось приоткрыть внутренний мир своей героини. И все же, знакомясь даже с такими откровенными признаниями, у читателя может остаться ощущение неполноты выраженных чувств. И это неудивительно, потому что взгляд героини обращен только внутрь себя.

Самоанализ в силу своего субъективизма всегда «замкнут» в пространстве внутренних переживаний и представлений. По­этому, чтобы полнее передать гамму человеческих чувств, жур­налисты используют «скрытые» приемы психологической харак­теристики героя. К ним, как правило, относят авторские реак­ции, реплики, комментарии и т.п., т.е. все то, что косвенным образом может охарактеризовать внутреннее психологическое состояние человека. Для этого используются и внешние прояв­ления героя произведения. Например, по мимике и жестам мож­но угадать настроение человека, описать его внутреннее состоя­ние, наконец, используя опыт общения с очерковым героем, ре­конструировать ход его размышлений и т. д. Все эти способы психологической характеристики личности необходимы для того, чтобы разомкнуть внутренний мир героя, дать ему возможность самораскрыться, и тем самым показать многообразные формы индивидуального бытия конкретного человека.

Иначе обстоят дела в диалоге. Диалогические отношения, отмечают психологи, «это почти универсальное явление, прони­зывающее всю человеческую речь и все отношения и проявления человеческой жизни, вообще все, что имеет смысл и значение... Чужие сознания нельзя созерцать, анализировать, определять как объекты, вещи, — с ними можно только диалогически общаться»[41]. В процессе диалога субъекты общения не только делятся по­лезной информацией, но и могут рассуждать, спорить, дискутиро­вать по поводу определенного предмета обсуждения, тем самым выявляя не только особенности своего мышления, но и взгляды, представления, идеи и т. д. Ставя героя в различные диалогичес­кие отношения с другими людьми, автор, как отмечает М.М. Бах­тин, «заставляет героя диалогически раскрываться и уясняться, ловить аспекты себя в чужих сознаниях, строить лазейки, оттяги­вая и этим обнажая свое последнее слово в процессе напряжен­нейшего взаимодействия с другими сознаниями». И далее: «Под­линная жизнь личности доступна только диалогическому проник­новению в нее, которому она сама ответно и свободно раскрывает себя. Правда о человеке в чужих устах, не обращенная к нему диалогически, то есть заочная правда, становится унижающей и умерщвляющей его ложью, если касается его " святая святых", то есть " человека в человеке"»[42]. В диалоге и автор, и герой произ­ведения выступают в качестве самостоятельных субъектов обще­ния. Они вольны в выражении своих мнений, точек зрения и оце­нок. Они могут занимать различные позиции по тем или иным вопросам, свободно проявлять свои мировоззренческие взгляды. Кроме этого, автор может воссоздать в произведении ту социаль­но-психологическую атмосферу, которая возникла в ходе диалога, тем самым добавляя новые штрихи к психологической характери­стике героя очерка.

Одним из способов проникновения во внутренний мир лич­ности является анализ мотивационной сферы. В данном случае изучаются различные качества личности; степень осознания человеком собственных поступков; уровень психологической зрелости личности; динамика мотивационной структуры лич­ности в зависимости от обстоятельств, ситуации и временного состояния психики; реакция на социально обязательные, декла­рируемые и пропагандируемые цели, ценности, нормы поведе­ния, образа жизни и т.д.[43] Рассмотрение личности с этих позиций открывает новые возможности в показе человека в очерковом произведении.

Анализ мотивационной сферы соотносят с идеалами, уста­новками, убеждениями, ценностями, интересами и желаниями личности. В своей совокупности все эти человеческие свойства рассматриваются в качестве мотивационных образований.

Под идеалом понимают доминирующий образ желаемого. Например, нравственные идеалы выражают общечеловеческие и личностные ценности. У каждого человека можно обнаружить те или иные идеальные устремления. Один, например, хочет стать идеальным танцором, другой — идеальным отцом, третий — иде­альным руководителем и т. д. В силу того, что в принципе любой идеал недостижим, в нем заключен источник человеческой ак­тивности. Раньше героями многих очерковых произведений ста­новились люди, обладавшие не только некими положительными качествами, но и идеальными устремлениями. В сегодняшней газетной практике таких примеров меньше. И все же, когда по­добные люди встречаются, журналисты мимо них не проходят. И не потому, что сегодня общество испытывает определенный дефицит в положительных героях, а потому, что в подобных лич­ностях всегда есть нечто притягательное и заразительное для других. Такова Елена Ярмак — героиня одного из очерков. Док­тор математических наук, профессор, она неожиданно для близ­ких ее людей занялась моделированием модных на Западе собо­линых шуб. Когда, переехав из Киева в Москву, она не смогла устроиться по специальности, то резко решила изменить свою судьбу. «В пору унылого однообразия прилавков Елена приду­мывала и шила себе наряды, считая, что одежда — дополнитель­ная информация о себе, способ вести диалог с окружающими. Однажды она потрясла своих знакомых платьем из оренбургс­ких пуховых платков. Дальше больше. Она предложила швей­ным фабрикам идеи нескольких изделий. Их приняли. Продол­жали выпускать свою продукцию, а параллельно на том же сы­рье, на том же оборудовании, теми же руками стали шить вещи по концепции и дизайну Ярмак. Покупатели не верили, что вещи сделаны на одном и том же предприятии. Например, красили ткани, из которых фабрика шила трико и кальсоны, в другие цвета и делали из них стильную одежду»[44]. Вскоре, занявшись моделированием изящной одежды из меха, Е. Ярмак приобрета­ет международную известность. В своей деятельности героиня очерка придерживается знаменитой фразы американского ди­зайнера Мэри Макфеден: «Женщина должна носить меха все­гда: на завтрак, на обед и ужин. Но особенно — поздней ночью». И к этой идеальной формуле добавляет от себя: «Такой, какой делает женщину мех, не сделают ни шелка, ни бриллианты. Меха придают ей нечто ускользающее, какую-то древнюю тайну. Я не раз наблюдала, с какой гордостью, с каким победоносным видом и сексуальным вдохновением мужчина покупает женщине шубу. Он как дарит ей свой охотничий трофей». В этих словах прояв­ляются и отношение героини к своему делу, и направленность ее жизненных устремлений, и, конечно, ее идеальные представ­ления о том, в какой одежде лучше всего выглядит женщина. С точки зрения психологии направленность личности «обеспечи­вает интеграцию мотивационных, ориентационных и операцио­нальных свойств личности. Направленность личности — это до­минирующая потребность или группа потребностей, интересов, вызывающих устойчивую, стратегическую активность. Она об­наруживается в стиле мышления, поведения, отношений, обще­ния и деятельности, в характере установок, ценностных ориен­тации и целей. Направленность — интегративное, системообразующее свойство, мобилизующее и регулирующее активность человека в конкретных ситуациях»[45].

Мобилизующую человеческую активность функцию вы­полняют и убеждения. По мнению психологов, убеждение — наивысший уровень направленности. «Сила убеждения заклю­чается в том, что оно основано на знаниях, представлениях, ставших личностно значимыми, оказывающими влияние на по­зицию личности. Убеждения интегрируют эмоции и волю, на­правляют и мотивируют поведение человека. От них трудно отказаться. Убежденный человек отличается уверенностью, це­леустремленностью, устойчивостью поведения, определеннос­тью отношений, чувств, надситуативным настроем»[46]. Таким образом, в структуру убеждения входит не только мировоззре­ние, могущее быть пассивным, но и активизирующая его воля. Очеркист, анализируя личность с точки зрения ее мировоззрен­ческих позиций, может проследить этапы формирования чело­веческих убеждений, описать те трансформации, которые про­исходят в сознании индивида при выборе той или иной идеи, наконец, показать те внешние воздействия, которые играют определяющую роль в идейной позиции личности.

Описывая лишь внешние проявления личности, невозможно показать те глубинные процессы, которые происходят в созна­нии конкретного индивида. «Поступок и его мотив, — отмечает М.И. Стюфляева, — самая общая формула психологизма, от­ражающая его, так сказать, социальное содержание. Эстети­ческая мысль обогащает эту формулу, предполагая множествен­ность взаимодействующих мотивов и их неоднозначное худо­жественное выражение»[47]. В психологии выработаны различные подходы в исследовании мотивационной сферы че­ловека. К ним относятся: изучение различных качеств личнос­ти; степень осознания человеком собственных поступков; уро­вень психологической зрелости личности; динамика мотиваци­онной структуры личности в зависимости от обстоятельств, ситуации и временного состояния психики, реакция на соци­ально обязательные, декларируемые и пропагандируемые цели, ценности, нормы поведения, образ жизни и т.д.[48] Рассмот­рение личности с данных позиций открывает новые возможно­сти в показе человека в очерковом произведении.

Анализируя мотивы поведения личности, важно выявить не только доминирующие мотивы, соотнесенные, например, с целями человеческой деятельности, но и скрытые, которые об­наруживаются в условиях экстремума. Человек в экстремаль­ной ситуации, когда от него требуется мобилизация всех сил, а также в ситуации принятия каких-то ответственных решений, вынужденности каких-либо действий, риска и т.п., в большей мере обнаруживает объективные и субъективные возможнос­ти, обеспечивающие достижение целей, удовлетворение потреб­ностей. Рассматривая личность в подобного рода ситуациях, очеркист может более зримо обрисовать характеры своих геро­ев, поведать о том, как в сознании индивида происходит само­актуализация совершаемых им поступков, исходя из каких це­левых установок или жизненных ценностей он определяет свой выбор и т.д. Все эти моменты позволят журналисту выявить не только социально-типические, но и индивидуально-характе­рологические качества личности, т.е. выйти уже на комплекс­ный анализ характера человека.

В переводе с греческого «характер» — это «чеканка», «примета». В процессе жизни человек приобретает различные характерологические черты, которые становятся его отличи­тельными свойствами. В психологии существуют различные трактовки данной категории. По мнению С.Л. Рубинштейна, характер человека — это закрепленная в индивиде система генерализованных обобщенных побуждений[49]. К.К. Платонов определяет характер как «ту часть структуры личности, в кото­рую входят только черты личности, достаточно выраженные и достаточно связанные друг с другом как целое, чтобы постоян­но проявляться в различных видах деятельности»[50]. Каждый человек в течение своей жизни приобретает особое сочетание черт характера, благодаря которым он может наилучшим обра­зом приспособиться к внешнему миру. Поэтому считается, что на формирование характера наибольшее влияние оказывает окружающая среда. Человек, находясь в социальном окруже­нии, не только подвержен определенным влияниям со стороны отдельных индивидов, групп, общества, но и вырабатывает свое отношение к другим людям, к себе, собственному делу и т. д. Именно в этих отношениях и проявляются те или иные харак­терологические черты, которые во многом определяются на­правленностью личности.

В очерковом произведении характер человеческой лично­сти может быть представлен во всей многогранности. Достига­ется это не только за счет выделения каких-то отдельных черт или сторон характера, как это, например, делается в науке, а за счет показа человека во всех его внутренних и внешних взаи­мосвязях с социальной средой. Здесь может быть описана и эмоциональная сфера героя, и его конкретные поступки и дей­ствия, и его жизненные устремления и т.д. Для того чтобы обнаружить те или иные черты характера, публицист может рассказать о том, как человек проявляет себя в деятельности, как у него складываются отношения с людьми, как он ведет себя в экстремальных ситуациях, как осуществляет свой мо­ральный выбор, наконец, как преодолевает те или иные жиз­ненные трудности. Таким образом, от анализа отдельных чело­веческих поступков или действий журналист может подойти к их синтезу в характере личности.

В силу того, что различные черты характера обладают опре­деленной побуждающей, мотивирующей силой, очень важно показать, как человек действует в конкретных жизненных ситу­ациях, достигая те или иные цели. В зарисовке Л. Каргопольцовой рассказывается о двух сестрах — Ольге и Лидии Гагртвих, которые вместе со своими семьями живут на заброшенном скла­де в пригороде Перми. Героини произведения являются вынуж­денными переселенцами из Казахстана. Несмотря на все жиз­ненные трудности (проблемы с жильем, со здоровьем, с работой, с пропиской и т.п.), эти люди пытаются выжить в экстремальных ситуациях, когда другие на их месте давно бы уже опустили руки. Сила их характеров проявляется в неизбывном желании сестер «выйти в счастье». Именно это желание побуждает их трудить­ся, не чураясь даже самой черной работы, благоустраивать даже свое временное жилище, не отчаиваться от отсутствия денег, искать выход из сложившейся ситуации. «Ничейные люди, они не ноют и не жалуются на судьбу. А может, у них нет этой по­требности как раз потому, что они ощущают себя — ничьими. Издавна на Руси так называли вольных, свободных людей. Что шли осваивать неведомые просторы Сибири, закладывали каза­чьи заставы в южных степях... И выживали, и делали дело, и передавали его детям — веря только в себя»[51]. В данном слу­чае журналист, размышляя о судьбах этих людей, не только об­ращает внимание на такие черты их характеров, как трудолю­бие, готовность к любым испытаниям, целеустремленность в до­стижении счастья, но и, основываясь на конкретном жизненном материале, приходит к определенным обобщениям.

Как отмечает М.И. Стюфляева, в публицистике «социаль­но-художественное обобщение зреет не подспудно, как в литера­туре, а открыто и наглядно. Оно заложено в авторскую програм­му и реализуется поэтапно. Публицистике свойственно система­тизировать человеческие типы. Программа-минимум заключается в том, чтобы причислить героя к определенному классу социальных явлений. Программа-максимум предполагает исследование всего класса, родового сообщества, выявление его черт и признаков. Соотнесение индивидуально-личностного с социально-групповым и социально-ролевым, по существу, являет собой процедуру классификации»[52]. Если в научной классификации человеческие типы рассматриваются по определенным основаниям и критери­ям с целью систематизации отражаемых явлений и дальнейшего их изучения, то «публицистическая классификация позволяет учи­тывать многообразие имеющихся типов. В то же время она помо­гает проследить развитие социальной группы исторически. С те­чением времени, когда изменяются социальные контуры типа, существенные расхождения с " эталоном" дают начало новым вы­водам»[53].

В поле зрения публицистики находятся не только процес­сы, связанные с изменением тех или иных человеческих типов в их историческом контексте, но и исследование новых, зарож­дающихся типов людей и социальных групп. В данном случае наиболее интересным представляется то, как в очерковом про­изведении обрисовывается формирование новой личности. Важ­но показать, какие новые характерологические черты приобре­тает личность в процессе социализации, как она взаимодействует с социальной средой, как строит свои отношения с другими людьми, как осуществляет свою деятельность, какое влияние оказывает на мировоззрение человека и многое другое. Весь этот анализ позволит не только выявить совокупность устойчи­вых индивидуальных особенностей личности, но и показать со­циальную природу человеческого характера.