Глава 14. 11.09.1998

Тонкая высокая девичья фигура брела по изрытому колдобинами полю, нетвердо переставляя длинные ноги. Разноцветные вспышки освещали ее призрачным неживым светом. Нимфадора Тонкс была ранена, ее правая рука безжизненно свисала и с кончиков пальцев на землю падали темные капли. Внезапно она остановилась и вскинула на Снейпа свои огромные карие глаза. Ее рот приоткрылся, пытаясь что-то сказать, но Снейп вытянул вперед руку, почему-то нежную женскую руку, затянутую в черные кружева и произнес «Авада Кедавра!» Сверкнул зеленый луч, Тонкс запрокинула голову и осела в грязь сломанной куклой, а Снейп захохотал низким женским смехом. Похоже, теперь он оказался не в своем теле, а в затянутом в корсет теле Бешеной Беллы. Откуда-то сбоку в нее летел белый луч «ступефая», но Беллатрикс легко отразила его и обернулась к наславшему проклятье. А, оборотень! Русые с проседью волосы растрепались, на щеке — разводы грязи, губы дрожат, в глазах безумие. Он не собирается применять непростительные проклятья, значит, можно немного поиграть с волчонком, прежде, чем сдать его на живодерню. Губы Беллатрикс раздвигаются в хищной ухмылке, но, раньше, чем она успела послать в него «круцио», фигура Люпина озарилась сзади зеленым светом. Его лицо разгладилось, в глазах застыл покой, и он упал на тело своей мертвой жены. Снейп-Беллатрикс недовольно оскаливает зубы, а Долохов, который и испортил ему игру, ухмыляясь, салютует палочкой.

Внезапно слева вспыхивает яркий свет, как будто посреди ночи зажглось солнце. Огромная огненная змея, изгибаясь, поднимается над рытвинами и воронками склона холма. Хижина Хагрида вспыхивает от огромной температуры, как факел, а змея начинает неуловимо-плавно надвигаться на нескольких мужчин, тесной кучкой стоящих посреди пустого пространства. Один из них разворачивается и выставляет щит, крича, чтобы остальные отходили. Змея наваливается на щит, он прогибается, четверо, стоящие чуть позади первого, вместо того, чтобы убежать, начинают поливать огненное чудовище водой. И все было бы хорошо, но вдруг на стоящем впереди вспыхивает одежда и, главное, его палочка. Щит исчезает, змея накрывает всех пятерых огненным покрывалом, но сверху на нее обрушивается водопад, и огонь сразу же гаснет. Однако, дело сделано - в грязи лежат пять обгоревших изуродованных тел, освещенных мечущимся пламенем от полыхающей хижины.

Теперь Снейп в Хогвартсе. На стенах коридора, по которому он идет, горят факелы, перед ними закругленный эркер, сверху, через разбитый витраж, врываются порывы холодного ветра. Рыжий парень, который идет справа от него оборачивается, улыбается и что-то говорит. Это один из близнецов Уизли, судя по тому, что оба его уха на месте - Фред. Он хлопает Снейпа по плечу, и вдруг эркер взрывается фонтаном камней и пыли. Снейп прикрывает голову руками и падает ничком. Грохот разрывает барабанные перепонки, пыль забивает легкие и душит, не давая вздохнуть. Наконец, грохот прекращается. Мелкие камни больше не барабанят по спине, он поворачивает голову и видит бледную веснушчатую руку, тонкие пальцы сжимают сломанную палочку. Вот пальцы разжимаются, и рукоятка падает в пыль. Снейп начинает лихорадочно откидывать камни и штукатурку с головы Фреда, машинально отмечая, что руки у него уже мужские, только одет он, похоже, в свитер ручной вязки. Наконец, лицо полностью освобождено от камней. Карие глаза удивленным взглядом смотрят в потолок, из уголка рта тянется красная полоска. Пыль, запорошившая лицо, попала в глаза, но Фред не моргает - она уже не доставляет ему неудобств.

И снова ночное поле перед пылающей хижиной Хагрида. Пламя освещает фигуру, лежащую на земле, слишком маленькую, чтобы принадлежать взрослому человеку. На этот раз тела у Снейпа, похоже, нет совсем. Он просто перемешается и зависает прямо над мертвым мальчиком с развороченной грудной клеткой и широко распахнутыми светлыми глазами. Колин Криви. Его глаза приближаются, теперь становится видно, какие они невозможно-голубые. Вдруг их цвет начинает меняться на зеленый, разрез удлиняется, и Снейп ныряет в эту зелень, тонет в ней, забывая дышать.

— Северус! Северус! Да очнись же ты! Господи, да что же это такое! Очнись, любимый!

Воздух врывается в легкие, вызывая приступ кашля. Его голову обнимает мягкая рука, вторая гладит по лицу. В трех футах над изголовьем плавает небольшой световой шарик, который почти ничего не освещает.

- Мерлин, как же вы меня напугали, профессор! - На его лоб падает теплая капля, которую тут же осушают мягкие губы. Обе руки теперь держат его голову, тонкая фигурка прижимается к плечу. Запах зеленых яблок еле слышно щекочет ноздри. Гермиона покрывает поцелуями его лицо. Он все еще дрожит, перед глазами попеременно вспыхивают то огненная змея, то холодные мертвые глаза его учеников. Он совершенно машинально обнимает девушку, прижимает к себе в попытке защитить ее от своих кошмаров.

- Никогда, никогда больше так не делайте! - в жарком шепоте море тревоги.

Его бровь вскидывается в вопросе «Как?», но девушка этого не видит ее лицо прижато к его шее.

- Не смейте теряться в своих кошмарах! Вы так закричали, а потом вдруг замолчали и перестали дышать! Я чуть не умерла от страха, - она пристраивается рядом, поверх одеяла. «Закричал? Неужели голос вернулся?!»

Снейп попытался успокоить плачущую девушку, но из его рта не вырвалось ни звука. Значит, она слышала не акустический крик, а ментальный. Да еще и во сне. Такого просто не может быть, если только… С ним такое было лишь однажды. Тогда он тоже слышал, как кричала Лили. И как оборвался ее крик. Он проснулся в ту ночь от ужаса, в ушах звучало эхо от прервавшегося крика, прервавшейся жизни. Он подхватился, как сумасшедший, понесся на ее зов. Северуса не остановило то, что он не знал, где она жила. Любовь и горе вывели его точно к ее разрушенному дому. Он пытался согреть ее холодные руки, обнимал вялое безразличное тело. А когда захныкал замерзший напуганный ребенок, наложил на него согревающие чары и замер, беззвучно плача и перебирая рыжие волосы своей мертвой возлюбленной. Таким его и нашел Дамблдор.

И теперь эта девочка сквозь сон услышала его ментальный вопль по погибшим, и прибежала на помощь. Это может означать только одно: она настроена на его душу. Так бывает только с теми, кто очень сильно любит. Так матери встают к постели своих детей, у которых среди ночи внезапно поднимается температура. Глупо как - зачем ей портить свою жизнь, связываясь со смертником. Впрочем, она и еще трое детей вчера рисковали своими головами ради него. Если у них получится, ему жизни не хватит, чтобы расплатиться с ними. А если… Если что-то пойдет не так, если кто-то из них погибнет? Нет, только не это, только не чувство вины за то, что его свобода куплена ценой этих юных жизней! Он покрепче обнимает тонкую фигурку, тихонько всхлипывающую у него на плече. На ней теплая фланелевая пижама, трансфигурированная из какой-то одежды, но осенняя ночь достаточно прохладна, и профессор, отчаявшись прикрыть ее своими руками, наконец, достает палочку и пишет в воздухе:

«Спасибо, что пришли. Теперь все в порядке. Вы можете идти к себе», — и подталкивает ее лицо, разворачивая к надписи.

- Нет. ТЕПЕРЬ я к себе не пойду. Я останусь здесь. Если хотите, буду сидеть у вашей постели, но один вы больше спать не будете! - она ладонью вытирает слезы, в голосе звучит непререкаемая уверенность МакГонагалл. Ну, началось! Нет спасения от гриффиндорцев.

«Не городите ерунды! У меня все в порядке! Не хватало еще вам торчать тут и мешать мне спать! Я взрослый мужчина, а не младенец, в няньках не нуждаюсь!»

- Ну да, кто же спорит. Только почему-то для того, чтобы вы начали дышать, мне пришлось изо всей силы садануть вас по грудной клетке. А так все в порядке.

«Принесите мне из спальни зелье Сна без сновидений и успокойтесь».

- Вот только не надо убеждать меня, что оно на вас еще действует. Я за лето столько его в вас влила, что у вас, наверное, теперь пожизненный иммунитет к нему. Все очень просто. Акцио Укрепляющее зелье, - и она, приподняв голову Снейпа, ловко влила ему в рот терпкую жидкость.

- Теперь из кресла делаем кушетку, - Гермиона взмахнула палочкой, - ваш сюртук придется трансфигурировать в плед, и я сплю здесь. Обещаю не покушаться на вашу честь. Нокс!

Лукавая улыбка сверкнула навстречу негодующему взгляду профессора в свете гаснущего светляка.

— Поттер, если ты не прекратишь скрипеть креслом, я запущу в тебя «петрификусом»!

- А ты перестань храпеть, Малфой! - в полной темноте гостиной шепот двух парней звучал, как спор разъяренных змей.

— Я не храплю!!!

— Храпишь!

— Да я вообще не могу уснуть, когда ты изображаешь из себя флобберчервя под «таранталлегрой»!

- У них же ног нет. Как флобберчервь может танцевать? - тихонько хихикнул Гарри.

— Всем телом! И дико скрипя при этом креслом. Ну, дай ты поспать хоть немного! У меня завтра, вернее, уже сегодня, первой парой нумерология. Представляешь, что я насчитаю с недосыпу?

— Слушай, Драко, а Гермиона уже с полчаса, как вошла в кабинет к профессору, и до сих пор не вышла.

— Ну и слава Мерлину, если там тихо, значит, они уже спят. Дай и мне поспать.

— И это значит, что Джинни в спальне одна…

— Счастливо, Поттер. Вали в спальню, только чтоб ни звука. У профессора слух, как у летучей мыши.

— Ага, я пошел.

…

— Нет, это невыносимо! Поттер, соплохвоста тебе в задницу, ты что опять здесь делаешь?

— Вставай, засоня! Уже полседьмого. Девчонки завтрак готовят, чуешь запах?

- Черт, а мне казалось, ты только что ушел, - Драко сел на диване, отчаянно протирая глаза. - Кстати, как прошло? Она дала? - серый глаз лукаво глянул из-под ладони.

- А по шее? - в зеленом взгляде сверкнула угроза.

— Да ладно, можно без подробностей. Ну, так как?

- Малфой, ты, все же, скотина, - Гарри швырнул в Драко его джинсы и сел в освободившееся кресло.

— А ты как думал? Ладно, ты уже был в ванной?

- Был, иди. И мы только целовались, - Поттер свел к переносице густые брови.

- В очень интересные места. Повернись, я тебе этот засос уберу. Ого! Горячая штучка эта Уизли! - Драко водил палочкой над загривком Гарри, при этом мучительно зевая в кулак.

— Малфой!

— Сиди смирно, а то только хуже сделаю.

— Еще хоть одно слово про Джинни…

- И я останусь без завтрака. Ладно, все, вали отсюда, герой-любовник.

- Хм, кто у нас герой-любовник, так это профессор. Гермиона-то вышла из кабинета, а он так и не появился, - тихонько посмеялся Гарри в спину скрывающемуся в спальне Драко.

- А тебе, Гарри Джеймс Поттер, лучше придержать свой язык! - в дверях стояла разъяренная фурия с подносом, на котором стояла чашка чая, круассаны и стакан со слабо опалесцирующим зельем.

- Гермиона, что случилось? - глаза Гарри, не отрываясь, смотрели на стакан.

— Сердечный приступ. Он переволновался вчера за нас всех, вот и…

- Как он? - в голосе моментально вернувшегося в комнату Малфоя было неподдельное волнение, и Гарри почувствовал благодарность за то, что самому не пришлось показывать, как он переживает за профессора.

— Уже в порядке, но ему лучше сегодня не вставать. Хотя он точно подскочит, когда мы все уйдем. Так пусть хоть выпьет «Второе сердце».

— А что за зелье?

— Оно помогает сердцу справляться с нагрузкой. Как будто берет на себя половину перекачиваемой крови. Потому и называется «Второе сердце».

- Гермиона, а откуда взялось это зелье? Я про такое и не слышал, - Драко взял с подноса стакан, чтобы понюхать содержимое и рассмотреть его поближе.

— Услышишь. В следующем номере «Вестника колдомедицины» ищи статью S. Pipistrellus'а.

— Кого?!

- Слизеринского Нетопыря. Северусу почему-то нравится это прозвище, только не могу понять, откуда он знает, что его так в Хогвартсе называли.

- Ты что, сейчас это сварила? - Драко поднял стакан и разглядывал его на просвет.

- Нет, конечно! Мы, когда статью готовили, его галлонами варили, чтобы технологию выверить. Ну, я, конечно, немного под консервирующим заклятьем оставила, - она взяла из рук Малфоя стакан и вернула его на поднос. - Идите завтракать, а то в Хогвартс опоздаем.

Снейп лежал в кабинете и ждал, когда молодежь уберется из его квартиры, и он, наконец, останется один. Произошедшее ночью действительно напугало его. Еще каких-то четыре месяца назад к перспективе близкой смерти он относился совершенно спокойно. Профессор знал, что, если, вопреки ожиданиям, выживет в последней битве, то ему придется исчезнуть, как Северусу Снейпу, и появиться как совершенно другая личность, может, даже покинуть волшебный мир на довольно продолжительное время. Теперь же у него был свой дом, довольно удобный и красивый, работа, которая полностью захватила его ум и, что греха таить, девушка, занявшая давно пустующую душу. И полный ворох забот, а он так хотел отдохнуть…

Сегодня утром он проснулся и почувствовал, что на его руке лежит теплая девичья ручка. Осторожно, стараясь не делать резких движений и не потревожить сладко спящую Гермиону, Снейп поднес к губам тонкие пальчики и поцеловал их. Трансфигурированная из кресла кушетка стояла впритык к его дивану, так что, если чуть сдвинуть голову, он мог почувствовать дыхание девушки, такое свежее, теплое и сонное. Целый час, пока не прозвенел будильник в спальне у Джинни, профессор, улыбаясь, рассматривал тонкие черты лица, почти незаметные конопушки на носу, изгиб бровей, легкие волосы, выбившиеся из заплетенных на ночь кос и просвеченных сейчас встающим за тучами солнцем. Неужели такое возможно, чтобы эта девочка, это чудо любила его? За что ему такое счастье? Неужели он заслужил его? Или это дар, бескорыстный и щедрый подарок судьбы, за который не придется потом платить? Хотя, он согласен и заплатить всем, чем угодно. Лишь бы не пришлось платить ей.

Резкий звонок будильника нарушил хрупкое очарование тишины, рассеянного света и легкого дыхания. Снейп закрыл глаза и сделал вид, что спит, а Гермиона приподнялась на кушетке, прислушалась к его спокойному дыханию и бесшумно встала. Она вернула кресло и сюртук в их прежнее состояние и тихо вышла из комнаты. И, только закрыв дверь кабинета, позволила счастливой улыбке озарить свое лицо. Оказывается, не только старые разведчики могут притворяться спящими, когда им это надо. Молодые девушки тоже не прочь поиграть в игру «Что он будет делать, если будет думать, что я сплю?», но профессор этого не видел.