Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 7. 03.06.1998 - 19.06.1998






Теперь, когда Снейп узнал, что его первоначальный план тихо смыться и залечь на дно не провалился, а просто претерпел некоторые корректировки (в виде одной занудно-раздражающей жутко правильной девицы, которая постоянно тормошит его и не дает покоя), причин искать смерти особо не было. Нужно было пытаться жить дальше. Но безделье угнетало Снейпа сильнее, чем боль в плече. Да еще и вынужденное сиденье на содержании у родителей своей ученицы веселья не добавляло. А что делать? Сунуть нос в Хогвартс или Тупик Прядильщиков - сразу заметут в Азкабан, а туда не хотелось ну ни капли. Деньги со счета в банке Гринготтс снять невозможно по той же причине. Вот и решил профессор написать работу, да хотя бы о том же усовершенствованном противоожоговом зелье, а оно было от начала до конца его собственной разработкой, и опубликовать ее под псевдонимом. Но тут встретилось неожиданное препятствие. Не получалось у Снейпа изображать левой рукой тонкие, изящные символы и руны алхимических формул. Особенно мучило его преобразование Лиддса, символ которого отличался от коэффициента Перкинса буквально толщиной линий. А ведь в алхимических формулах не может быть разночтений.

Поэтому, когда Гермиона однажды рано утром зашла в спальню Снейпа, чтобы разбудить и дать свежесваренное зелье, то увидела его спящим за столом, положив голову на руку, а весь пол был усыпан листками, на которых красовались каракули разной степени разборчивости. Правая рука профессора бессильно лежала на его колене, рассыпавшиеся черные волосы закрыли лицо. Снейп дышал так тихо, что если бы не движения худой спины, обтянутой черной водолазкой, то можно было подумать, что он умер. Гермиона отлевитировала спящего профессора на нерасправленную кровать, сняла ботинки и прикрыла пледом. А потом долго сидела у изголовья, перебирая черные шелковые пряди и слушая тихое спокойное дыхание. Не было ни слез, ни мыслей. Если бы можно было остановить время и просидеть так вечно, она, не задумываясь, сделала бы это. Вечно сидеть и глядеть на тени, которые отбрасывают черные ресницы на впалые щеки. На этот крючковатый нос, который умудрялся залезть в каждую дырку в Хогвартсе. На тонкие, но такие изящные плотно сжатые губы. Ее рука несколько раз поднималась и обводила в воздухе то абрис губ, то изгиб брови, а то проводила над резкой вертикальной морщиной между бровей. Она так и не решилась погладить Снейпа по лицу, боясь разбудить его.

Но вдруг внизу хлопнула дверь, профессор вздрогнул и проснулся.

— Доброе утро. Я вам зелье принесла. Выпейте, завтрак через полчаса. И больше не засиживайтесь за бумагами до утра.

После этих слов Гермиона выскочила из комнаты, стараясь не встретиться со Снейпом взглядом.

«Что это она? Опять какие-то бредовые мысли в этой чересчур беспокойной голове? Нет спасения от гриффиндорцев».

Ближе к обеду в дом заявились какие-то магглы, стали устанавливать в комнате Снейпа дополнительный стол со странными пустыми отсеками. Потом в эти отсеки было помещены светло-серые ящики разной формы. Расстановкой командовала Гермиона. Магглы напоследок соединили все ящики кучей проводов, один провод воткнули в розетку. То-то бы Артур Уизли слюной истек, видя все это маггловское изобилие. Ящик тихонько загудел, магглы откланялись и ушли, а Гермиона тряхнула кудрями и сказала:

— Это компьютер. На нем вы будете писать свою работу.

«Если вам это до сих пор еще не было известно, то магические работы пишутся пером на пергаменте»

- Ну, не знаю. Мы учились по напечатанным учебникам, и, как видите, кое-чему научились.

«В том то и дело, что кое-чему" …

- Да вы просто попробуйте. Не получится - будете дальше карябать пером. Кстати, вы вчера писали шариковой ручкой на бумаге.

«Я тренировался!»

— Тренироваться будете попозже, а пока смотрите: это сканер. Сейчас мы отсканируем вот эту таблицу алхимических символов из учебника, а потом присвоим каждому символу особую комбинацию клавиш.

И началось обучение. Теперь ученица показывала своему бывшему учителю, как набирать текст, вставлять символ, сохранять написанное. Надо сказать, что терпения у нее было не в пример больше, чем у ее профессора. Она ни разу не накричала на него, не вспылила. Впрочем, скоро Снейп поймал логику работы с компьютером, она очень сильно напоминала четкие и недвусмысленные схемы трансфигурации, когда движений палочкой немного, а вот комбинации их дают огромное многообразие получаемых форм.

Набирать текст, даже одной левой рукой, оказалось гораздо легче, чем выписывать буквы на бумаге, и профессор даже общаться со своей учительницей начал, печатая вопросы на экране. Постепенно пришлось ему подключать и правую руку, несмотря на ноющую боль в плече. Для начала решили набрать и распечатать рецепт укрепляющего зелья с некоторым форсированием сердечной компоненты, не предусмотренной в первоначальном варианте. Профессор набрал рецепт, послал на принтер, а потом они взяли листок и, спустившись на кухню, сварили зелье. И оно получилось! Без всякой магической составляющей, которую каждый волшебник невольно вкладывает в то, что сделал своими руками, будь то сложнейший артефакт или записка на пергаменте, назначающая свидание.

Работа закипела. Стук клавиш из спальни профессора прекращался лишь на время принятия пищи и зелий. Гермионе стоило большого труда вытаскивать Снейпа на утренние и вечерние прогулки, а лечь спать она его могла заставить только под угрозой выключения всего электричества в доме. Наконец, все формулировки были отточены, все нюансы учтены, все неясности разжеваны. Осталось подписать работу и отправить ее в редакцию «Вестника колдомедицины». Но Гермиона уперлась, и наотрез отказывалась подписывать ее своим именем, а имя Снейпа было под запретом.

Они разругались в пух и прах, юная гриффиндорская фурия хлопнула дверью и ссыпалась по лестнице на кухню варить вечернюю порцию зелья. Снейпу стало так тоскливо в тихой комнате без привычного гудения компьютера, что он, сидя в кресле и массируя ноющую руку, машинально усилил слух, чтобы слышать, о чем говорят в притихшем доме. В гостиной Питер Грейнджер смотрел телевизор, но маггловские новости профессора не заинтересовали. А вот разговор на кухне между матерью и дочерью невольно привлек его внимание.

Низкий, грудной голос Джейн:

— Доченька, ты прекрасно понимаешь, что он тебе не пара.

Высокий, приглушенный расстоянием голосок Гермионы.

— Знаю, да я и не надеюсь ни на что.

— Вот и не думай о нем, выкинь из головы.

— Пытаюсь.

— Да, пытаешься. А кто сидит у его постели часами и перебирает его волосы?

— Ну, уж и часами.

— Ты просто о времени забываешь, когда заходишь в его комнату. Контролируй себя. Он ведь старше тебя на двадцать лет!

— На девятнадцать.

— Это не принципиально. Он твой учитель.

— Бывший.

«Это они обо мне?! Она часами сидит у моей кровати и… перебирает мои волосы?!» Нужно было, конечно, отключиться от разговора, но… ведь говорили о нем, а старый разведчик не мог пропустить информации, которая касалась непосредственно его персоны. Или было что-то еще, что заставило Снейпа абстрагироваться от всех остальных звуков, от боли в плече и вслушаться в разговор двух женщин?

— Он не может полюбить тебя, для него ты навсегда останешься маленькой девочкой.

— «Гриффиндорской выскочкой», «Мисс знаю-все-лучше-всех" … А, вот еще:»Не-вы-но-си-мая всезнайка«.

«Я что, действительно так тяну гласные?»

— Это он тебя так называл?

— Он. Ты же знаешь, он может оскорбить даже молча, а уж когда у него был голос…. О, он по двадцать раз на дню мог размазать меня по стенке своим бархатным баритоном. Сколько раз я ревела от его придирок! Говорят, одна первоклашка даже упала в обморок, когда он так ее изводил.

«Ложь! Не было такого. По крайней мере, я не помню».

— А еще он может орать пятнадцать минут подряд и ни разу не повториться в своих оскорблениях.

— Тоже на тебя?

— Ага, на третьем курсе. Он тогда нас спас, Гарри сбежал, а мы с Роном отдувались.

— Спас?

— Ну, Рон повредил ногу, мы застряли, а уже была ночь, страшно. Он нас в замок привел.

«Угу, а вместо оборотней там птички чирикали. Хотя, своей матери я бы тоже не стал все рассказывать. Все же, мозги у девчонки иногда работают».

— Ну, и зачем он тебе такой нужен.

— Я люблю его.

«Что?!!!»

— Сама не понимаю, как влюбилась. Несправедливый, придирчивый ко всем факультетам, кроме своего, никогда не выслушивал оправданий. Да вообще не слушал учеников. Ты знаешь, как его в Хогвартсе называли? «Сальноволосый ублюдок», «Ужас подземелий», «Слизеринский нетопырь«. А я теперь поняла, что он замечательный ученый, очень умный и интересный собеседник. Да с ним даже молчать интересно!

«Хм, Слизеринский нетопырь. Мне нравится. Так и подпишемся: S. Pipistrellus».

— Почему «сальноволосый»? Нормальные у него волосы.

- Да он, как наш папа - пока не свалится, лечиться и не подумает. Вот и запустил свою печень. Из-за нее и волосы сальные, и кожа желтая. А теперь, через два месяца непрерывного приема зелья, конечно, все уже в порядке. А еще он красивый.

«Кто, я?!!»

— О, какие дифирамбы. Ну, красивым его назвать нельзя, скорее, интересный.

— Мам, ты же видела его глаза.

— Да, и очень испугалась однажды.

- Ну, он очень сильный легилимент, телепат по-нашему. А какие у него руки! Видела бы ты, как они порхают над разделочной доской и котлом, а сейчас над клавиатурой. Я замираю, как загипнотизированная, когда он работает. А ноги какие стройные и длинные!

— Да, и узкие джинсы ему очень идут. Специально такие покупала?

— Конечно! А как он движется!

«Сейчас — как раненый соплохвост, боком…»

— Когда он летит по коридорам Хогвартса, то, кажется, даже пола не касается. И черная мантия вьется следом, как крылья. Собственно, поэтому и «нетопырь».

«О, Мерлин! И что мне теперь делать?»

- Так, что-то мы не в ту сторону свернули. Это сейчас сыпать?

— Нет, погоди две минуты. Я сама насыплю. В смысле, не в ту сторону?

— Я ведь хотела тебя от этой влюбленности предостеречь, а того и гляди ты меня в своего профессора влюбишь.

- Но-но! Профессор мой, никому не отдам!

— А придется. Он выздоровеет, уедет из нашего дома. Его оправдают, он встретит женщину, которая подходит ему по возрасту и интеллекту, с которой у него будут общие интересы… А ты останешься. И твое бедное сердце будет разбито.

— Ну и что. Главное, чтобы его оправдали, и он был свободен. Больше мне ничего не надо.

— Бедная моя девочка!

— Мам, не лезь сейчас обниматься, я мешаю…

— Ты бы лучше обратила внимание на ровесников! Помнится, Рон Уизли к тебе неровно дышал…

— Ох, с Роном все сложно.

— Что с ним может быть сложного?

«Какая верная мысль! Что может быть сложного в Рональде Уизли, у которого одна извилина, и та от удара бладжера?!»

— Он изменился после победы.

— В какую сторону?

- Боюсь, что в худшую. Когда мы мотались по всей Британии, а потом сражались с Упивающимися, он был такой… такой… энергичный. Ну, не знаю. Он лез во все наши авантюры, вынес меня на руках из Малфой-Мэнора…

— А почему тебя нужно было выносить оттуда на руках?

— Ногу немного подвернула.

«Ну да, ногу. Как ты там вообще цела осталась? Бешеная Белла обычно свои игрушки живыми не выпускала».

— А потом?

- А потом, когда все закончилось, и не надо было сражаться, а надо разбирать завалы, а в этом ведь нет никакого геройства… И ордена нам дали, а к ним же содержание идет. У Рона появились собственные деньги. Ты знаешь, он не работает в Хогвартсе. Джинни работает, а он - нет. И Джордж свой магазин снова открыл. Даже придумал какую-то новую смешную фишку и назвал ее именем Фреда. А Рон целыми днями пропадает в маггловских пабах.

— Может, его надо просто встряхнуть. Помнится, они тебя на этот уикэнд к себе в «Нору» приглашали. Поезжай, развейся. Да и профессор твой от тебя отдохнет.

«О, тишина, о, свобода! Езжай, девочка. И не вздумай возвращаться до понедельника! Лучше этот недоделанный Уизли, чем старый искалеченный зельевар со скверным характером и темным прошлым».

— Так, все, готово. Сейчас остужу и отнесу Северусу.

— Опять ты его по имени называешь.

- Ну, нравится мне его имя! Оно как льдинка на языке катается: Се-ве-рус.

«Вот, угораздило же… Не может это быть правдой. Потому, что не может быть никогда. Послушай свою маму, девочка. Я старый желчный упиванец, надо мной висит приговор. Не надо тебе даже близко ко мне подходить. И я тебя не люблю. Ты для меня так и останешься навсегда»невыносимой гриффиндорской всезнайкой«.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.