Ксенна. – Какая еще смерть? – Ахмар ошарашено смотрел на меня

– Какая еще смерть? – Ахмар ошарашено смотрел на меня. – Ты хочешь сказать, что…

– Стрела была отравлена. Видишь, как напухли края? А вот от них уже тянутся маленькие фиолетовые нити. Это яд растекается по крови. Яд известный, я даже могу его сама изготовить. – я помолчала, затем медленно распустила один из поясных ремней и перетянула бедро повыше раны, так, чтобы не перекрыть совсем ток крови, но замедлить его, насколько это возможно. – Максимум через три дня я умру. Это уже никак не остановить.

– Нет, нет! Должен же быть способ! А маги? Маги могут помочь, мы доберемся до них и..

– Мы никуда не доберемся. К рассвету я уже вряд ли смогу стоять на ногах. Даже здоровой и отдохнувшей пробираться в Цитадель было бы трудной задачей, для которой понадобились бы все мои силы. А отправится сейчас в таком состоянии в город, набитый жаждущими крови Верными… Проще прямо тут вспороть себе горло кинжалом и не мучиться.

– Не может быть, чтобы нельзя было совсем ничего сделать! Я спасу тебя, я сам проберусь в Цитадель и добуду лекарство, я… – Ахмар сбивчиво бормотал это себе под нос, пытаясь обмануть уже даже не меня, а себя самого.

– Ты дальше ворот Аль-Хиры не пройдешь, не смеши меня. Послушай, я прошу тебя сейчас об одном – заткнись и оставь меня в покое. Заканчивается мой жизненный путь, и причем совсем не так, как мне бы хотелось. Я должна последний раз поговорить с Великой Матерью и приготовиться стать ее частью. Ты можешь остаться неподалеку, но прошу, не мешай мне ни словом, ни делом.

Ахмар молча кивнул и отошел. Я подкинула еще валежника в костер, подождала, пока он разгорится. Потом закрыла глаза и попыталась слиться со всем вокруг. Холодный ночной ветерок – это я. Каменистая, крошащаяся в пальцах земля – это я. Черный лик неба – это я. Вечный свет звезд – это я. Все – это я, я в Матери и Мать во мне. Еле слышно, почти что про себя, я зашептала:

" Ты, что родила меня, родила всех нас, и будешь всегда.

Ты, что ведешь меня, ведешь всех нас, и будешь всегда.

Ты, что примешь меня, примешь всех нас, и будешь всегда.

Твоя дочь возвращается к тебе, распахни ей лоно свое.

Позволь мне вернуться."

И меня охватило целиком это знакомое чувство единения, теперь я уже не пыталась слиться со всем миром, я была им. Во все стороны простиралась я землей, уходила ввысь небом, и оттуда сверху смотрела на себя, жалкую фигурку, скорчившуюся у костра, окруженного со всех сторон тьмой. Глазами Матери смотрела я на себя, мыслями Матери думала о себе, и задала себе, а значит и Матери, вопрос. Я готова? Я исполнила все, что могла?

И тут поняла, почему все оказалось именно так. Почему выжила именно я, страж Пещеры Наследования, для чего встретила Ахмара, зачем магия красных соединила меня с ним, а смертельный яд сейчас растекается по моим жилам. Все нити жизни сплетались в единый узор и теперь я видела, как он будет продолжен.

Я открыла глаза и вновь стала собой, но теперь я знала, что делать.

–Ахмар!

– Да! – он быстро подбежал ко мне.

– Ты был прав, надежда еще есть. Великая Мать может меня спасти. Да, я знаю, ты не веришь в богов и сомневаешься даже в магах, но не перебивай меня, выслушай до конца. Если мы успеем добраться до того священного места, которое я охраняла и куда так желали попасть Красные – я буду спасена. Я знаю это так же твердо, как то, что солнце каждый день восходит, а зерно, брошенное в землю, плодоносит. Средство меня спасти есть и мы должны оказаться там до истечения трех дней. Просто поверь мне!

– То место… – Ахмар печально посмотрел на меня. – Ты говорила, оно находится возле Зафарры. Мы не успеем, даже если загоним коней насмерть.

– Должны успеть. Сейчас. – я вытащила из поясного мешочка небольшой черный брусочек, похожий по виду на застывшую смолу и аккуратно разделила его кинжалом на четыре части. – Это для нас и для лошадей.

– Что это?

– Часть той магии, что Мать даровала нам, своим детям. Пусть она не так эффектна, как магия Красных, но она не менее надежна. Тут особым образом приготовленные травы, грибы и минералы. Стоит лишь проглотить кусочек – и тебе не нужны будут сон, отдых и пища.

– Как долго это средство будет действовать? – Ахмар взял один кусочек с моей ладони, понюхал и слегка наморщился.

– Для коней – пока мы не загоним их насмерть. Для людей – пока не иссякнут все силы и сон не свалит тебя на месте. Так ты поможешь мне?

– Конечно! – Ахмар решительно закинул в рот кусочек и с видимым усилием проглотил, затем схватил с моей ладони еще два. – Пойду, накормлю лошадей твоим зельем, а ты пока собирайся.

Я быстро проглотила оставшийся кусочек, засунула кинжал обратно в заплечные ножны и поднялась, ожидая, пока магия Матери начнет действовать. В желудке ощутимо потеплело, защипало и утихло, по телу пробежала легкая судорога и наступившее состояние бодрого всесилия заставило меня издать резкий гортанный выкрик. Пора в путь!

Следующие два дня слились в один мелькающий калейдоскоп. День, ночь, день, ночь. Мы скакали напролом, не разбирая пути, придерживаясь только направления, которое сообщал мне внутренний компас. На второй день пришлось остановиться, чтобы подтянуть упряжь на лошадях – она почти соскальзывала с липких, покрытых пеной отощалых созданий, в которых никто бы уже не смог признать тех красавцев, что мы выводили из аль-хирской конюшни. Пока Ахмар возился с ремешками, я опустила взгляд на свою ногу – и тут же поспешно его отвела. Времени у меня оставалось немного. Нога распухла, фиолетовые нити оплетали ее полностью, вокруг раны свисали лохмотья отслаивающейся угольно-черной кожи, сама же рана увеличилась в размерах и походила на колодец с желто-бурыми стенками, на дне которого белела виднеющаяся кость. Боли я не чувствовала, но владеть ногой уже не могла, так что Ахмару пришлось усаживать меня в седло. Он тоже старался не смотреть на мою ногу и по его взгляду было понятно, что он уже не верит в мое спасение, а просто выполняет последнюю волю умирающей. Пусть думает, что хочет! Я должна дойти.

– Я должна дойти. – эти же слова я произнесла на исходе второго дня, когда мы стояли над телами павших коней. – Тут уже недалеко.

Ахмар молча положил мою руку себе на плечо, схватил меня за талию и мы поковыляли по барханам. А через два часа действие снадобья начало заканчиваться – вместе с нашими силами. Появилась боль в ноге, выкручивающая при каждом шаге все внутри, в висках застучало и красноватая пелена начал потихоньку закрывать все вокруг. Рядом хрипло дышал, обнимая меня, Ахмар, его руки дрожали от перенапряжения всех жизненных сил. Но я должна дойти. И мы шли. Еще один бархан. И еще один. Оно уже где-то тут. Сейчас. Сейчас красная пелена окончательно закроет все и я смогу упасть и отдохнуть. Мать примет меня… Нет! Мать не примет тебя, пока ты не исполнишь все, что должна! Должна дойти. Вот он! Каменный утес, спрятавшийся меж песчаных холмов так, что издалека, несмотря на приличный размер, его не разглядеть. Ахмар, еще немного, держись, ты мне нужен! Дошли!

Я судорожно ощупывала руками камень скалы, пока не нашла место, где руки начинали уходить вглубь, как в податливое мягкое тесто. Я собрала все силы и заставила пелену перед глазами отступить и рассеяться.

– Вот вход. Задержи дыхание и иди за мной. Там я объясню тебе, что делать.

Ахмар попытался что-то сказать, но сил у него уже не было и он просто молча кивнул мне в ответ. Я взяла его за руку и нырнула вперед.

Помоги мне, Великая Мать!

Часть вторая: время льда.

Солнце поднялось уже высоко, и маленькая ящерка, почти сливающаяся цветом с песком, блаженно замерла на вершине бархана, наслаждаясь теплыми лучами. Ящерка не видела, как из толщи скалы, непонятным образом оказавшейся когда-то на дне ложбины между песчаными дюнами, вылез человек весьма изможденного вида, и только когда он, пошатываясь, подошел почти вплотную, резко встрепенулась и побежала прочь, оставляя за собой на песке цепочку быстро исчезающих следов. Человек постоял немного на вершине, в свою очередь наслаждаясь согревающим теплом, огляделся по сторонам, и, очевидно, определившись, медленно побрел вдаль. Возможно, он знал как проходят караванные пути, а возможно ему просто повезло, но через несколько часов он подошел к небольшому оазису, где как раз разбивал лагерь небольшой отряд путешественников. Они заметили его издалека и внимательно следили за его неспешным приближением, прикрывая глаза ладонью от нестерпимо палящего уже солнца, но мечи доставать не стали – слишком уж бродяга был истощен и по виду не представлял никакой опасности, даже несмотря на пару кинжалов с волнистыми воронеными лезвиями, заткнутые за его пояс. Когда путник подошел поближе, один из путешественников, одетый богаче прочих, выступил вперед и заговорил с ним.

– Кто ты? Что с тобой случилось? – голос сразу выдавал в нем человека властного, привыкшего отдавать команды и ожидать от окружающих подчинения.

– Я путешествовал через пустыню и моя лошадь пала. Уже несколько дней я скитаюсь. Я бы хотел, добрые путники, добраться вместе с вами до ближайшего города, и поверьте, я могу отблагодарить вас за помощь. – он стянул один из золотых перстней, украшавших его пальцы, и протянул его говорившему.

– О, сразу видно благородного человека, не привыкшего просить одолжения. Одень свое кольцо назад, уважаемый, и, по законам гостеприимства, раздели со мной трапезу. Мне не составит труда довезти тебя до Зафарры, куда мы и направляемся, и единственная плата, какую я приму, это рассказы о твоих приключениях и путешествиях – мне почему-то кажется, что у тебя в жизни их было немало. Но сначала тебе надо поесть, ты уже так отощал, что почти не отбрасываешь тени.

Добродушно усмехнувшись в густую черную бороду, путешественник чуть ли не насильно усадил бродягу под уже установленный в оазисе навес и жестом велел остальным продолжать. Скоро под навесом уже была расстелена скатерть, на ней появились блюда с едой и кувшин с чистой родниковой водой, набранной из журчавшего неподалеку источника, а главе отряда и его гостю поднесены были украшенные затейливой резьбой мисочки для омовения рук. Пока странник ел, его радушный хозяин почти не притронулся к пище, а больше одобрительно кивал, замечая как его гость подчищает тарелки.
– Вот, так-то лучше. Теперь по крайней мере пустынный ветер не унесет тебя прочь, подобно сухой траве. Ну так рассказывай, как ты лишился коня и как смог не затеряться и найти нас.

– Добрый человек, я с удовольствием буду рассказывать тебе истории всю оставшуюся дорогу, но сначала прошу тебя о последнем одолжении. Я долгое время жил затворником вдали от мира и не знаю новостей, но до меня доходили плохие слухи. Не удивляйся моему вопросу, который может показаться тебе безумным, но все ли в порядке со столицей и Империей?

– Ты из-за этого пустился в путь? – бородач усмехнулся. – Боюсь, уважаемый, что тебя ввели в заблуждение. Столица на своем месте и Империя по прежнему сильна и нагоняет страх на врагов – разве может быть иначе?

– Ох, слава богам! А то я уже начал бе…

– Богам?! – яростно вскричал его собеседник, внезапно перебивая его. – Богам?!!

И вскочив со своего места, схватил подвернувшийся ему под руку кувшин и со всего размаху опустил его на голову гостя…

Демон для правителя.

А еще свидетельствую о том, что вышел тогда Абд-Оден на площадь и в последний раз призвал хана принять Одена в сердце свое, демонов же наказать, хан же, Локи наущаемый, подпал под скверну и велел солдатам своим убивать Верных. Но увидел Оден, какое зло должно свершиться, и пришел на помощь детям своим – ледяной вихрь прошел по городу и упали замертво и хан, и воины его, и джинны, что ему служили, и ни один Верный в тот день не пострадал. Тогда демоны, чьи имена Ахмар и Ксенна, убоялись и бежали в пустыню, где и пребывают ныне, но вернутся, когда приблизятся последние дни этого мира, город же стал проклят.

Халим.

В тот день все шло как обычно. После того, как я натаскал воды из колодца, насыпал корма скотине и подмел двор, оставалось еще немного свободного времени до обеда и я вышел поиграть с друзьями. Мы затеяли вышибалу – это когда нужно метко попасть специальным круглым камешком по стопке камней плоских, да так, чтобы она вся рассыпалась. Мне, как обычно, везло, и развалив уже три кучки я собирался было расправиться с четвертой, как послышался крик муршида Адиля, созывающего всех на полуденную молитву.

– Сила Локи растет, Верные, и жар пламени его накрывает землю! Соберемся же вместе и молитвой отцу нашему Одену поставим заслон скверне, пламя порождающей! – разносился над всей деревней его громкий чистый голос и когда мы добежали до молельни, почти все уже собрались. Адиль важно покивал головой, встал у нашего маленького алтаря – обычной пирамидки из белых камней, увенчанной оправленным в золото крупным кристаллом соли, и уже собирался прочитать вслух подходящую главу из Великих Саг, как вдруг понял, что забыл книгу дома. Он окинул собравшихся взглядом и остановился на мне.

– Халим, мальчик мой, ты знаешь где я живу. Принеси нам книгу. Времени до полудня почти не осталось, а я, – он невольно взглянул на свою ногу, неудачно сросшуюся после перелома несколько лет назад, – никак не успею обернуться.

– Да, муршид, сейчас, я мигом! – выкрикнул я и понесся самым отчаянным бегом к его дому.

Забежав, я сразу увидел Саги – они лежали раскрытыми на столе, видимо Адиль перечитывал их, сочиняя проповедь, да там их и забыл. Крепко схватив книжку, я побежал назад – времени почти нет, наш отец Оден изнывает от дьявольской жары, и только молитвы верных могут вернуть ему сил. Стрелой промчался я по улице, и уже почти подбегал к стоявшей около алтаря толпе, как вдруг…

Я не сразу понял, что случилось. Только что я бежал, а вот уже лежу лицом в пыли на деревенской дороге и саднит ушибленная коленка. Надо же было так невовремя споткнуться! А почему вокруг такая тишина?

– Скверна! – словно отвечая на мои мысли, взревел чей-то голос. Я посмотрел вперед слезящимися от пыли глазами, и то, что я там увидел, словно мгновенно зачеркнуло всю мою жизнь и швырнуло прямиком в адское пламя. Передо мной на дороге лежала книга. Лежала прямо в свежей коровьей лепешке.

– Смерть прислужнику Локи! – выкрикнул тот же голос, и первый камень больно ударил меня в висок, рассекая кожу.

– Смерть! – подхватило хором еще несколько глоток и еще два камня ужалили руку и лоб.

– Стойте, верные, остановитесь! – Адиль проковылял вперед и встал между мною и толпой. – Вы что, забыли, что скоро священный праздник и всех веропреступников велено отправлять в столицу? Кади Зафарры только вчера присылал вестника с напоминанием об этом. Фарид, иди сюда. Положи оскверненную книгу в мешок, я сам сожгу ее сегодня, а сына своего свяжи и отведи в мой сарай. Я пошлю голубя и завтра за ним приедут люди кади.

Уже позже, вечером, зайдя в сарай чтобы напоить меня, Адиль посмотрел на меня с жалостью и, подумав, сходил домой за куском лепешки. Накормил меня ею из своих рук, дал попить, а потом долго сидел рядом, погруженный в раздумья.

– Я сделал для тебя все, что мог, Халим. – сказал он мне, уходя. И тихо добавил. – Я буду молить Одена, чтобы у тебя отняли руку или оскопили, но оставили жизнь…

Таир.

– Сегодня у нас двое, кади, но обоих можно смело отправлять в Мекку. – мой помощник, как обычно, был румян, свеж и благоухал изысканными ароматами. – Осквернитель, кинувший Великие Саги в, да простит меня Оден, коровий навоз, и доставленный купеческим караваном многобожник. Этот, правда, еще и буйный, купцы привели его связанным, и он почти всю ночь пытался выбраться из пут, а под утро ударил головой в живот охранника. После общения с Иршадом вроде как успокоился.

– Ну еще бы. – Иршад был дюжим детиной и его кулаки вызывали уважение у всех, кто его знал. – Веди первого.

Помощник исчез за дверью и вскоре вернулся, ведя с собой заплаканного мальчика лет двенадцати на вид. Грязная заплатанная одежда, царапина на правом виске, глаза пустые и безжизненные.

– Во имя Одена, зачем они прислали нам ребенка? Подозреваю, что его родителям просто надоело кормить лишний рот, вот они и оговорили чадо, а местный муршид и рад воспользоваться случаем и доказать свою лояльность.

– Все не так просто, кади. Свое преступление он совершил перед всей своей деревней, да еще накануне полуденной молитвы, из-за чего, как вы понимаете, она не состоялась. Его чуть было не забили камнями на месте.

Ого, а вот это уже серьезно! Похоже, мальчику действительно придется окропить своей кровью плиту перед Белым Храмом. Я кликнул писаря и начал положенную процедуру.

– Имя?

– Халим… – голос его был таким же безжизненным, как и взгляд.

– Ты признаешь свое преступление?

– Да. Я осквернил Саги и должен понести наказание.

– Зачем ты это сделал?

– Я… Я не знаю… Я просто бежал, я хотел принести книгу Адилю как можно быстрее… И упал…

– Эмм... – я заглянул через плечо писаря в бумаги. – Халим, такие вещи не происходят " просто". Нельзя просто так кинуть Великие Саги в навоз и сорвать молитву. Ты был соблазнен Локи и его джиннами?

– Я не знаю.. Наверное.. наверное да… Возможно мои мысли были смущенны и потому я оступился… – он закрыл лицо руками и стал всхлипывать. – Я виноват, я знаю, я виноват…

– С этим понятно. – я кивнул своему помощнику. – Давай следующего.

– Иршааад! – крикнул тот в сторону двери. – Заводи!

Дверь отворилась и в комнату втолкнули изможденного оборванца. Его распухший нос был явно недавно сломан, на лбу красовалась здоровая шишка, а левый глаз ощутимо заплыл. Час от часу не легче! Да с меня голову снимут, если я начну присылать в Мекку на праздник детей и нищих. Помощник тем временем выложил передо мной на стол два кинжала из темной стали, четыре золотых перстня и золотую же цепочку.

– Это что? – я недоуменно уставился на него.

– Вещи многобожника. Купцы передали нам их вместе с ним.

– Однако, это уже интереснее… Как тебя зовут? – обратился я к оборванцу.

Он посмотрел на меня и молча плюнул на пол.

– Думаю, нам стоит поручить твой допрос Иршаду. – вкрадчиво произнес я. – Он наверняка найдет с тобой общий язык. Но я могу повторить еще один раз, последний. Как тебя зовут?

– Ахмар. – ответил он с плохо скрываемой ненавистью. – Мое имя Ахмар ибн Омар.

О Оден, теперь мне попался безумец! Ведь не будет ни один человек в здравом уме называть себя именем демона. Хотя, за такое в любом случае полагается нелегкая смерть, так что мекканские служители будут довольны.

– Каким богам ты поклоняешься? Аль-Лат, Манат, Узза, Ваал?

– Это мое дело. Можешь просто записать в своих бумажках, что я не верю в Ледяного Бога.

– Именно так и запишем. Вполне достаточно, а там пусть с тобой разбираются служители Белого Храма. Все, ведите их в камеру. Солнце уже высоко, а я хотел бы еще выпить чашечку кифы до полуденной молитвы.

– Кади, я боюсь, что у нас свободна только восточная камера. Ну вы же знаете, там у нас Крючок со своими подельниками. Все равно сажать их туда?

– Сажай. Этим двум терять в жизни уже больше нечего…

Халим.

– Какая радость, клянусь Оденом! – смуглый горбоносый человек, первым подошедший ко мне в камере, куда отвели нас вместе с безумцем, называющим себя именем демона, довольно захихикал. – Наконец-то кади Таир прислал мне жену. А куда определим бродяжку? В чесальщики пяток? Что скажете?

– Давай я лучше скажу. – избитый и истощенный безумец сделал шаг вперед и вызывающе хрустнул костяшками пальцев. – Я сейчас далеко не в лучшей своей форме, но если вы не оставите в покое меня и мальчика, переломаю вам руки. Или шеи, если будете упорствовать.

– Чтооо?! – горбоносый мгновенно подскочил к бродяге и схватил его за горло. – Вы слышали, братья? Этот сын шакалы и ослицы собирается…

Закончить свою фразу он так и не успел. Назвавшийся Ахмаром вроде как просто и без усилий схватился за его руку и убрал ее от своего горла, но горбоносый вдруг издал громкий крик и отскочил назад.

– Вы видели?! – его протянутая вперед рука свисала вниз, согнутая совсем не в том месте, где положено, а в голосе звучал страх и недоумение. – Он сломал мне руку! Режь его!
И тут я понял, что действительно повстречался с демоном. Ахмар спокойно стоял на месте, а когда два головореза, доставшие после криков горбоносого остро заточенные на манер ножей куски металла, добежали до него, просто схватил каждого из них за руку и дернул друг на друга так, что заточка каждого вошла в шею другого. Пока они, хрипя и булькая, опускались наземь, выдернул эти своеобразные ножи и, почти не глядя, метнул в двух других головорезов, остановившихся на полпути к нему. И все так же молча пошел на горбоносого.

– Эй, стой, друг, подожди… – тот пятился, пока не уперся спиною в стоявший посреди камеры стол. – Подожди, давай поговорим, все обсудим…

Ахмар подошел к нему вплотную и горбоносый растерянно замолчал. А потом этот демон в обличье бродяги просто схватил бандита за голову и резко повернул ее вправо. Раздался характерный щелчок и тело горбоносого мешком сползло по столу на пол.

– А ведь я предупреждал. – Ахмар схватил труп за шиворот и поволок его к двери.

Положил у порога и вернулся за следующим. Сложив всех бандитов кучкой у двери, потянулся и присел на лежанку у зарешеченного окна.

– Выбирай себе место. – кивнул он мне. – Этим уже ничего не понадобится.

– Нет, нет! – я со страхом посмотрел на него. – Я не хочу оставаться тут с тобой! Ты не человек!

– А, так ты предпочитаешь попасть в другую камеру, где воры и бандиты сделают тебя своим наложником? Ну, дело твое. – он лег на спину и закрыл глаза.

Я задумался. Он прав – участь моя в тюрьме будет незавидной. Но оставаться и дальше в камере наедине с демоном, подпасть под скверну Локи? А с другой стороны – разве не пал я уже, осквернив Саги? Отец наш Оден уже наверняка обрек меня на посмертные муки, так что мне терять? И я присел на краешек соседней лежанки. Покосился на Ахмара. Он лежал расслабившись и мерно дышал, но вроде бы не спал.

– Скажи мне, ты и вправду демон?! – выпалил я. Он открыл глаза и рассмеялся.

– Нет, не бойся, мальчик, я человек. Богохульник, конечно, по вашим меркам, но да и ты, как я понимаю, тоже не просто так тут оказался.

– Но ведь Ахмаром звали одного из двух демонов, истреблявших верных во времена Абд-Одена, да упокоит его Лед. Зачем ты назвался именем этой скверны из давних времен?
– Давних? – он привстал и заинтересованно посмотрел на меня. – А насколько давних? Сколько лет назад жил Абд-Оден?

– Не скажу наверняка… – я мучительно пытался припомнить уроки муршида. – Но точно больше ста. Может сто двадцать или сто сорок.

– Однако! – Ахмар присвистнул. – А расскажи все, что ты знаешь о тех временах. Ну, верные устроили бунт в Аль-Хире, убили Хана, а дальше?
– Нет, все было не так! Верные жили мирно и проповедовали язычникам. За это Локи возненавидел их и послал на землю двух своих демонов, чтобы они убивали и притесняли Верных. Но чаша терпения Одена переполнилась, он изгнал демонов в пустыню, разрушил Аль-Хиру, обитель скверны, и велел Абд-Одену основать на месте старой империи новую – Империю Льда. Абд-Оден был великим святым и пророком, Лед говорил его устами. Он прошел по империи от края до края, и язычники приняли Одена в сердце свое, те же, кто не принял, были убиты.

– А что стало с магами?

– Ты про джиннов, что прислуживали языческим ханам? Их Оден изгнал тоже.

–Все понятно.. хотя я ничего не понимаю… – пробормотал Ахмар и надолго погрузился в раздумья. Меня уже клонило ко сну и я только собрался было прилечь и вздремнуть, как мой сосед вновь нарушил молчанье. – А зачем нас заперли сюда? И какое наказание нас вообще ожидает?

– Как, ты и этого не знаешь? Через несколько месяцев День Одена и возле Белого Храма Мекки жрецы будут приносить жертвы, чтобы Локи отступил, а Оден знал, что мы верны ему и истребляем скверну в сердцах своих. Со всей империи туда свозят грешников. Там, по заповеданным в Сагах обычаю, суд испытает преступников и назначит им наказание. – я немного помолчал, а затем, подумав, продолжил. – Не знаю, демон ли ты, или человек, но ты помог мне, и я тебя предупрежу. Похоже, ты ничего не знаешь. У меня еще есть шанс на милость, мне могут всего лишь отрубить руку или вырвать ноздри. Но ты… Многобожник, назвавшийся именем демона, будет казнен. Мучительной казнью. Будь я на твоем месте, наверное прямо сейчас взял бы заточку и… Оден запретил нам убивать себя, но ты уже навлек на себя достаточно посмертных мук, чтобы ничего не бояться.

– Ну вот уж этого от меня никто не дождется! Особенно безумцы, захватившие империю и радостно истребляющие сами себя по праздникам. Но спасибо, что предупредил меня. – он поднялся на ноги, наклонился вправо-влево и замер, прислушиваясь к ощущениям. – Одна беда, я слишком слаб сейчас. Даже на эту жалкую кучку бандитов у меня ушло столько сил, что еще пару дней все мышцы ломить будет… Мне нужно успеть восстановиться до того, как ваши любезные жрецы решат поделиться со мной любовью Одена. Несколько месяцев, ты говоришь?

Таир.

– Кади, кади, это демон, это на самом деле демон, это именно тот Ахмар, кади, что он сделал, что он сделал! – ворвавшийся ко мне домой без стука мой помощник, причитающий плачущим голосом, вогнал меня в ступор. Его выпученные глаза бесцельно прыгали из стороны в сторону и я даже принюхался – не пил ли он запретных напитков. Вроде бы никакого запаха. Я не стал ждать, пока он успокоится и придет в себя, а просто отвесил ему хорошую пощечину. Он охнул, схватился за щеку, но в глазах начал появляться свет разума.

– Успокоился? Теперь говори, что случилось. Заключенные дерутся? Бунт?

– Нет, если бы бунт, если бы! – он все равно продолжал тараторить. – Мы же бродягу и мальчика к Крючку в камеру посадили, так бродяга всех там поубивал, голыми руками поубивал и у двери сложил, а теперь сидит и разговаривает.
– Ты что несешь? С кем он разговаривает, если всех поубивал?

– Нет, он мальчика не тронул, мальчик тоже демон наверное. С ним разговаривает теперь. А бандитов всех убил, голыми руками убил и у двери сложил… – он явно пошел по второму кругу.
Так, ладно. – я практически вытолкал помощника за дверь и сам вышел следом. – Пошли разбираться, что у вас там случилось.

Когда мы добрались до места, оторопел уже я. Тюрьма напоминала осажденную крепость – вместо обычного постового у двери вокруг по периметру стояли лучники с оружием наизготовку, причем стояли лицами к зданию, как будто действительно собирались брать его штурмом.

– Многоуважаемый Таир, это мой приказ. – помощник понял по моему лицу, что хоть какие-то объяснения этой странной картины должны прозвучать. – Посмотри сначала сам, что произошло.

Ну что же, можно и посмотреть. Я вошел внутрь, и дойдя до угловой камеры, открыл окошко в двери, через которое арестантам передавали пищу. Ох, Оден великий и милосердный, пожалуй, мой помощник сделал все правильно! Камера была забрызгана кровью, у самой двери громоздилась куча мертвых тел, а на лежанках у зарешеченного окна безмятежно спали бродяга и мальчик. Я аккуратно прикрыл окошко и повернулся к помощнику.

– Банда Крючка. Самые отъявленные головорезы во всей округе. – тот молча кивнул. – Он один перебил их? Невероятно, это совершенно невероятно. Если только он действительно не…

Ужас словно холодными пальцами схватил меня за горло и по спине потекли струйки пота. Демон! Скверна Локи, проникшая в наш мир, чтобы погубить все, что нам дорого. Древнее создание, что жаждет только убивать верных в своей бессильной ярости и сеять зло и разрушения вокруг себя. Неужели я и вправду столкнулся с этим?
– Так. Какие меры безопасности ты предпринял?

– Все наши люди подняты по тревоге и стоят вокруг тюрьмы и в ближайших к камере коридорах. Стрелы отравлены. Еще я послал за муршидом, он скоро должен подойти. Если это действительно скверна, то надо провести обряд.

– Сначала мы должны точно убедиться. – я задумался. – В иудейском квартале, среди неверных, живет старый антиквар. Позови его сюда и пусть посмотрит на вещи, которые были при этом Ахмаре. Я буду ждать его в кабинете.

– Будет исполнено, кади! – и он резво понесся к выходу.

Я же дошел до кабинета, велел принести себе чашечку кифы, и стал, потягивая ее, рассуждать. Пока что все сходится. Появился из пустыни, назвался Ахмаром, убил голыми руками пятерых отчаянных головорезов… Защити детей своих, Оден, если это действительно древнее зло решило потревожить покой нашего прекрасного города! Видно, недостаточно усердно служим мы отцу нашему, раз он попустил такому случиться. Погрязли в скверне мира этого, пустили Локи в сердце свое, подпали под соблазны, которыми его невидимые слуги окутывают каждого человека… Так, все, Таир, успокойся, в коридоре уже слышны шаги.

– Кади, вот он. – помощник вошел в кабинет вместе с иудеем, таким дряхлым на вид, что, казалось, он родился еще при Абд-Одене. Однако, несмотря на глубокую старость, шаги его были тверды, а взгляд – разумен.
– Иди сюда, старик. Что ты можешь сказать про эти вещи? – я жестом указал ему на разложенные на столе украшения и кинжалы.

Иудей вытащил большое увеличительное стекло и начал внимательно осматривать каждый предмет, чуть ли не обнюхивая его своим длинным носом. К одному из перстней он присматривался особо внимательно, вертел его из стороны в сторону и чуть было не попробовал его на зуб, но быстро взглянув на меня, передумал.

– Значит так, кади, – проскрипел он своим противным голосом, – что это за такие кинжалы, старый Исхак не знает, он никогда не видел таких. А что до золота, так все это вещи древние, сделанные еще при ханах. Аль-хирская чеканка, моавская школа, золото скорей всего нубийское. Вот этот перстень особо ценен – это знак придворного высокого ранга, помощника муккариба. Я ответил на твой вопрос, кади?

– Вполне. Можешь идти, старик.

Иудей вышел, оставив меня в глубоком раздумье. Один к одному, один к одному… Ну что же, если Одену угодно подвергнуть меня такому испытанию, то я готов. Я взял со стола маленький кристалл соли в золотой оправе, символ нашей веры в Лед, напоминание о той жертве, что отец наш Оден принес ради нас, сжал его в кулаке, и, закрыв глаза, зашептал:
" Повинуюсь воле твоей, господин мой. Пусть будет так, как хочешь ты, а не я, ибо в мудрости своей ведаешь ты, что лучше для каждого из детей твоих. Все испытания вынесу я и погибну за тебя, но не пущу скверну в наш мир. Оден и Лед! "

– Молодец, Таир, молодец. Я вижу, вера твоя крепка и у Локи нет власти над тобой. – в кабинете, оказывается, уже стоял главный зафарраский муршид и ласково улыбался, глядя на меня. – Мне сказали невероятное. Как будто демон из древних сказаний был пленен тобой в пустыне и сейчас находится в темнице. Это действительно правда?

– Похоже что так, муршид. Он назвался Ахмаром, имел при себе древние ханские вещи и убил голыми руками пятерых опаснейших бандитов. Его необходимо доставить в Мекку, но я боюсь, что наших сил будет недостаточно, чтобы противостоять посланцу Локи, потому и велел послать за тобой.

– Ты все правильно сделал. Идем, посмотрим на этого демона, все, что необходимо я с собой взял. – муршид кивнул на увесистую сумку, лежащую у его ног. – Скверне не одолеть нас!

Когда мы подошли к двери камеры, он первым делом достал из сумы мешочек, набрал оттуда пригоршню соли, второй рукой крепко прижал к груди извлеченные оттуда же Саги и кивком головы велел отпирать дверь.

– Сейчас, сейчас. Вы, трое, – обратился я к стоящим неподалеку лучникам, – идите сюда. Вы станьте позади муршида с луками наизготовку и чуть что – стреляйте. А ты отпирай дверь, но будь готов тут же закрыть ее по первому слову. Все готовы? Открывай!
Дверь отворилась и один из трупов, громоздившихся возле нее с обратной стороны, тут же вывалился в коридор. Демон, лежащий на кровати, мгновенно открыл глаза и приподнялся. Он пристально уставился на нас, но, однако, продолжал сидеть. Ребенок на соседней лежанке что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок.
– Эй, ты, у двери, – прошептал я, – хватай трупы по одному и утаскивай.

Пока солдат выволакивал тела, все молчали. Демон продолжал пялиться. Когда трупы перекочевали в коридор, муршид сделал шаг вперед, и я только собрался было предостеречь его, но он предусмотрительно остановился у самого порога, не заходя внутрь. Затем щедро сыпанул влево, вперед и вправо по щепотке соли, еще крепче вцепился в книгу и забормотал:
" Не будет скверна продолжаться вечно,

Не будет Локи вечно править миром –

Отец наш Оден, мудр и всесилен

Очистит землю всю от края и до края!

И джинны с демонами сгинут в хладе,

И солнце перестанет жечь пустыни.

Пока же не свершилось то, что должно,

Вы скверну в свои души не пускайте."

И тут демон издевательски захохотал, хлопая себя ладонями по бедрам. Лицо муршида побледнело и он кинул еще щепотку соли в его направлении.

– Именем Одена, приказываю тебе умолкнуть, демон! Я, верховный муршид Зафарры, говорю тебе…

– О, так ты все-таки жрец? – голос демона был полон язвительности. – А я решил было, что ты повар, раз так щедро солишь все вокруг. Значит ты просто не в курсе, но я тебе расскажу – солят обычно что-то съестное. Например, если ты хочешь сделать салат, сначала надо нарезать овощи и зелень, добавить масла, и только потом уже солить. Или, скажем, похлебка из чечевицы…

Тут муршид уже побагровел и, гневно раздувая ноздри, захлопнул дверь в камеру сам, после чего прямо из мешочка насыпал соли у порога, так, что получилась толстая полоса, преграждающая демону путь наружу.

– Мне никогда не доводилось слышать таких ужасных богохульств, кади Таир. Я бы назвал его безумцем, но вот это – он кивнул в сторону лежащих теперь в коридоре трупов. – говорит само за себя. Это несомненно демон, отродье Локи. Теперь следующее. У тебя есть еще заключенные?

– Да, тюрьма забита. Но уж они точно обычные люди и охраняются вполне надежно.

– Дело не в этом. Душа любого преступника уже подпала под власть Локи и может изливать скверну в наш мир. Это будет придавать сил демону, чего, как ты понимаешь, допустить нельзя. Выводи всех во внутренний двор и, пока я тут, проведем суд над ними по всем законам Льда, накажем по справедливости и отправим восвояси. На ночь в тюрьме никто не должен остаться, не считая самого демона и его малолетнего прислужника.

Я отдал соответствующие распоряжения и мы вышли наружу. Потихоньку охранники выводили людей и выстраивали их вдоль ограды, всего заключенных набралось человек пятнадцать. После чего на середину дворика выкатили рассохшуюся плаху, возле которой встал муршид со своим мешочком и Сагами, и заспанный зафаррский палач с огромным тяжелым тесаком на плече. Первым к ним подвели щуплого подростка лет пятнадцати на вид. Я взял у писаря подготовленный список и зачитал вслух.

– Музаффар, кража на рынке, подтверждено свидетелями.

– Положи руку сюда, Музаффар. – муршид указал ему на плаху. – сейчас мы узнаем, считает ли Оден тебя достойным наказания.

Парень опустился на колени и положил на плаху руку ладонью кверху. Палач, зевая во весь рот, достал из кармана своего кожаного, покрытого бурыми засохшими разводами фартука небольшой нож и песочные часы. Ножом он полоснул по ладони подростка, разрезая ее крест-накрест до самой кости, подождал пока муршид щедро насыплет соли на рану, демонстративно поставил часы рядом с рукой и замер рядом, занеся тесак для удара. Песчинки неторопливо сыпались вниз, и чем выше росла горка песка внизу, тем больше кривилось от боли лицо преступника. Наконец он не выдержал, и с резким криком попытался вскочить, но тесак мгновенно скользнул вниз и отсек руку по локоть, после чего палач тут же нанес мощный удар рукоятью в висок, обрывая еще не начавшийся толком крик. Двое охранников еще подхватывали обмякшее тело, чтобы отнести его к тюремному лекарю, а следующие уже волокли к плахе упирающуюся смуглую черноволосую девушку. Они усадили ее рядом на землю так, чтобы запрокинутый затылок лежал на уже начавшем краснеть дереве, а я зачитал:

– Закия, богохульство, подтверждено свидетелями. Муршид, а вот ее я тоже собирался отправить в Мекку.

– Сейчас нам не до мелких богохульников, кади. Самое главное – доставить туда демона. А для этого нам нужно лишить его всех возможных источников силы. Давай, палач, делай свое дело.

Тот все так же безмолвно и спокойно схватил девушку за подбородок и резанул три-четыре раза по губам, подождал, пока муршид насыплет на них соли, но часы поставить рядом с ней не успел – девушка начала кричать почти сразу. Палач тут же раздвинул ей ножом зубы и, сжав щеки руками так, чтоб закрыть рот назад было невозможно, начал вырезать язык…

Халим.

– Что они делают, они что, совсем обезумели?! – Ахмар вцепился в решетку окна так, что костяшки на его пальцах совсем побелели. – Зачем они насыпают на раны соль, что за изощренные мучения перед расправой?! О боги, отрубить руку за воровство? А девушка, что они собираются с ней делать? Ох, вот же выродки… Да как земля может носить на себе людей, способных на такое?!

– Слушай, да ты похоже точно демон, что сто лет провел в пустыне и не знает, как живут люди. Наказания за преступления определены Предвестником во второй книге Великих Саг, так повелел делать Оден. Соль же, что так похожа на лед, для истинно Верного претворяется, становится льдом по внутренней сути своей, а потому не будет обжигать рану. Раз они закричали – значит их души полны скверны. Ну, для той девушки это и не удивительно. Всем известно, что женщины изначально склонны к скверне больше мужчин, потому и являются низшими созданиями, к которым нельзя относится как к человеку…

Я даже не успел заметить, как он врезал мне в ухо. Не со всей своей силы, учитывая то, что он совсем недавно проделал с бандитами, но достаточно для того, чтобы я шмякнулся от удара о стену и вторым ухом.

– Ай! – уши горели огнем и я непроизвольно схватился за них руками. – Ты что творишь?!

– Когда ты в следующий раз захочешь сказать такое о женщине, – взгляд Ахмара ясно давал понять, что шутить с ним сейчас не стоит, – просто представь, что ты говоришь это в лицо собственной матери.

Он отвернулся от меня и снова уставился в окно, а я присел на лежанку и задумался. Проклятье, я действительно представил, как говорю свою последнюю фразу, глядя в глаза маме, и мне стало так нестерпимо стыдно, что щеки просто заполыхали. Но ведь муршид учил нас именно так, и говорил, что так и должен считать любой Верный… Интересно, а сам муршид сказал бы это своей матери? Но ведь так учат Саги…

Пока я сидел, погруженный в эти раздумья, Ахмару, видимо, надоело наблюдать за происходящим за окном, откуда все доносилось монотонное чтение обвинений и дикие выкрики, и он присел рядом со мной. Помолчал, а потом, видимо поняв по моему виду, что я чувствую, потрепал меня по голове.

– Не печалься, малыш, я понимаю, тебя так воспитали. Хорошо уже, что ты понял мои слова и тебе сейчас стыдно. Не знаю, как тебе и объяснить, но то, что сейчас происходит за окном… Послушай, я действительно жил во времена последнего Хана и видел своими глазами этого вашего Абд-Одена. – он поймал мой испуганный взгляд и торопливо добавил. – Но я никакой не демон, я обычный человек. Сам толком не пойму, почему так все вышло. Я… я спасался от погони и укрылся переночевать в пещере, а когда проснулся, выясняется, что прошло сто с лишним лет. Но для меня Аль-Хира была разрушена всего неделю назад, и все там было совсем не так, как вам рассказывают. Ты, разумеется, сейчас мне не поверишь, но я все-таки скажу. Тот старый мир, конечно, был не идеален, и там тоже было много жестокости, но то, что творят сейчас слуги Льда – было там непредставимо. Никто не стал бы так сурово наказывать за такие мелкие проступки. Никто не стал бы подвергать человека бессмысленным мучениям перед расправой. И даже Верных никто не трогал и не запрещал верить, пока они не стали сами резать всех подряд. Эх, а ведь как легко можно было предотвратить все это…

Ахмар немного помолчал, а потом, громко вздохнув, лег на свою кровать и накрыл голову тем подобием подушки, что полагалась арестантам. Минут через десять он, судя по спокойному дыханию, уже крепко спал, а я, хоть и тоже прилег, но все никак не мог заснуть, ворочаясь с бока на бок. Странные мысли одолевали меня и мне казалось, что я стою на краю пропасти, куда может рухнуть вся моя жизнь, все, что мне знакомо и все, во что я верил. Либо Ахмар демон и лжет мне сейчас, чтобы окончательно сгубить мою душу и отвратить ее от Одена – но почему тогда он так добр ко мне, почему мне так хочется ему верить? Либо он говорит правду – но тогда ложью была вся моя жизнь, от начала и до конца, и неправильным в ней было все. Из глубины памяти всплыли детские воспоминания – я снова увидел нашего деревенского муршида, учившего нас правильной жизни, смысл которой в служении Одену; отца, сурового и мрачного, что с рассветом исчезал, а появлялся только на закате, пропахший потом и пустыней, быстро ел, раздавая затрещины моим шалившим братьям и сестрам, и, не раздеваясь, валился спать; мать, бессловесную фигуру, закутанную с ног до головы в белые одежды, что весь день суетилась по хозяйству, но все равно получала несколько крепких тумаков от отца по его возвращении, просто для острастки…

Как-то незаметно я все-таки заснул, но воспоминания прокрались и в мои сны – мне приснился случай, произошедший, когда мне было лет восемь. Тогда двух подростков застали ночью наедине в сарае. Мать девушки выволокла ее за волосы на улицу и, изваляв в пыли, принялась голосить. На крики быстро собралась толпа и девушку забили камнями, а парня после отвезли в Зафарру, где он не прошел испытаний Льдом и был оскоплен. Назад в деревню он уже не вернулся и, по слухам, отправился искать счастья куда-то на юг.
Но в моем сне все пошло не так. Как только меж пальцев девушки, скорчившейся в пыли, обхватив голову руками, потекли первые струйки крови, возле нее вдруг появился Ахмар. Лицо его было искажено яростью, а в глазах пылало пламя.

– Я проклинаю вас, нечестивые! – прокричал он, воздев руки к небу. – Кровь невинных вопиет о возмездии! Локи, отец мой, порази их по воле моей!

И тут же пламя охватило все вокруг, дома полыхали, а между ними носились с истошными криками горящие люди. Огонь простирался до самого горизонта и даже небеса побагровели, лишь в центре осталось невыжженное место, где стояли я и Ахмар, а у наших ног в луже уже натекшей крови лежала девушка. Ахмар сжал мое плечо и, наклонившись, стал кричать мне прямо в ухо.

– Ты поможешь мне в моей мести! Восстань против Одена, Халим! Вставай с колен! Вставай! Вставай…
… Вставай! –

Я открыл глаза, и увидев прямо перед собой Ахмара, испуганно отпрянул, больно стукнувшись затылком о стенку.

– Ты чего? – он посмотрел на меня с недоумением. – Все еще считаешь меня демоном? Вставай давай, нам поесть принесли. Твоя тарелка на столе.

Я молча кивнул и, так до конца и не проснувшись, сел за стол и принялся хлебать безвкусную баланду. Ахмар же, очевидно уже успевший позавтракать, отошел в угол и принялся выделывать там какие-то акробатические трюки. Сначала, видимо, разминаясь, махал руками и ногами, потом, с усилием и кряхтя, начал резко выгибаться вперед-назад, доставая при каждом наклоне пол ладонями. Немного постоял, сосредотачиваясь, а затем вдруг подпрыгнул и быстро перекувыркнулся в воздухе через себя самого, приземлившись снова на ноги!

– Ого! – я так засмотрелся на него, что даже перестал есть. – Ты зарабатывал на жизнь уличными представлениями?

– Не-не. – Ахмар тяжело дышал и было видно, что эти упражнения дались ему с трудом. – Я должен научиться владеть своим телом. Будь я проклят, если позволю отвести себя в Мекку, как барана на убой. Жаль, времени мало. Но я должен выбраться отсюда, и тебя с собой вытащу, обещаю. Сколько бы крови при этом не пришлось пролить.

Я невольно вспомнил свой сон. Похоже, он обещает быть вещим…

Гость из прошлого.

И те наказания, что определил вам Оден через Предвестника – все от милости его и любви к людям. Ибо знает всеведущий, как слаб человек, и как легко попасть может в сети Локи, но лучше лишиться руки или ноги и воскреснуть после смерти по воле Одена, чем с рукой и ногой сгинуть в скверне навсегда. Потому не бойтесь суда неправедного – если чиста душа ваша, то станет соль для вас прохладным Льдом, что освежит рану, а если же нет – то должно вам скверны лишиться, чтобы посмертную награду свою получить.

Таир.

Уже смеркалось, когда сообщили, что наконец-то прилетел долгожданный голубь из Мекки с ответом. Хвала Одену, великому и милостивому! Уже неделю я жил как на иголках, несколько раз в день проверяя камеру демона, посыпая все вокруг солью и каждое утро, приходя на службу, ожидал услышать вести о побеге. Но муршид свое дело знал хорошо – после ритуала и суда тюрьма опустела, демону неоткуда было набраться сил, и он целыми днями валялся на кровати, делал какие-то упражнения и болтал о чем-то с мальчиком. Я нетерпеливо сорвал печать со свитка, развернул его и прочел:
" Верховному Кади Зафарры, Таиру ибн Юсуфу, от жрецов Белого Храма.

Да будет милостив к тебе Оден!

Приветствуем тебя, кади! Послание твое удивило нас и обрадовало одновременно, ибо если и вправду ты изловил демона из пророчества, то значит это, что грядет Аль-Нарок, конец мира сего, и узрим мы своими глазами, как поражен будет Локи, а Оден воцарится. Правитель Империи Льда, да удлинит Оден дни его праведной жизни, узнав об этом, велел незамедлительно отправить в Зафарру отряд воинов из личной гвардии для перевозки демона в Мекку.

Если все так, как ты написал нам, кади, то награда твоя будет высока, но бойся, если вольно или невольно ты зря смутил нас ложными известиями.

Оден да будет к тебе милостив! "

Хм, по суховатому тону письма и незавуалированной угрозе в конце было видно, что жрецы не очень-то и верят, что я действительно пленил демона. Да и Локи с ними, все что мне нужно – побольше надежных воинов для охраны и они уже в пути. Через пару дней солдаты будут здесь, еще три-четыре дня займет путешествие до Мекки – а там уже никто не посмеет усомниться в реальности этого отродья скверны. Я закрыл глаза и мысленно горячо возблагодарил Одена за то, что мои мучения подходят к концу, а впереди только слава, богатство, а там, глядишь, и пост в столице, положение при дворе… Если будет на то воля Одена, конечно же.

Ну, теперь можно со спокойной душой идти домой. Я оставил обычные распоряжения караулу на ночь и вышел в прохладные сумерки Зафарры. Тишина ночных улиц всегда завораживала меня. После заката город пустеет, ведь когда дневные дела закончены, порядочным людям остается только ночной сон после вечерней трапезы с благодарностью Одену за прожитый по его воле день. Лишь изредка возвращаются домой самые упорные работяги вроде меня, да ближе к полуночи начинают ходить патрули, заботящиеся о том, чтобы неразумные жители города не вздумали вдруг собираться и нарушать законы, распивая запретные для верных зелья или играя в придуманные Локи игры. Впрочем, таких безумцев в городе немного, да и устраивают свои сборища они тайком, в подвалах домов, которые мы иногда накрываем по доносам бдительных соседей, поэтому ничто не мешало мне наслаждаться тишиной и волшебной прохладой, которую посылает на ночь детям своим Оден после палящего безумия дня.

Я уже подошел к дому и схватился за ручку двери, намереваясь ее открыть, как вдруг почувствовал, как кто-то дергает меня сзади за одежду. Обернувшись, я увидел сгорбленного старика в рваных лохмотьях и глубоком капюшоне, закрывающем его лицо так, что я никак не мог его рассмотреть.

– Во имя Одена милостивого, господин! – его слегка хрипловатый голос звучал просяще. – Я не ел уже много дней. Может, у вас найдется немного еды для дряхлого старика, что пережил всех своих детей и не может уже сам заработать даже на корку хлеба?

– Да, конечно, старик, пойдем. – я отворил дверь и жестом пригласил его следовать за мной. – Оден велел нам заботиться о нищих и я не пренебрегаю этим долгом. Пошли, я посмотрю, что осталось у меня на кухне от завтрака.

– Я прикрою дверь, господин. – донеслось сзади. – А скажите, ваша жена или слуги не будут ворчать, что вы завели прямо в дом грязного попрошайку?
– За это не бойся. – ответил я ему, пробираясь по темному коридору, потому как светильник я, как обычно, оставил на кухне. – Я живу один, а прислуга уходит на ночь.

– Ну и отлично. – и тут мощный удар обрушился мне на затылок, а яркая вспышка в глазах сменилась поглотившей меня темнотой…

… Очнулся я от резких ударов по щекам и попытался вскочить с дивана, на котором лежал, но только бессильно дернулся, почувствовав, как впились в тело опутывающие руки и ноги веревки. Надо мной склонился нищий и держался он совсем уже не как дряхлый старик.

– Очнулся, кади? – даже голос его теперь звучал по другому, в нем прямо чувствовалась внутренняя сила и мощь. – Давай приходи в себя, нам нужно поговорить.

– Чего ты хочешь? Я не держу дома золото. Все, что ты сможешь здесь найти – это похлебка, которой я тебя и так бы угостил. Скажи, на что ты вообще надеешься, нападая на городского кади? Ты понимаешь, что смерть твоя будет мучительна?

– Помолчи и послушай, что мы сейчас будем делать. Я развяжу тебя, а ты отведешь меня в камеру демона и прикажешь охране уйти подальше. Да, всю дорогу ты будешь трогательно поддерживать немощного старика под руку, а вот это, – он поднял руку с тонким и длинным трехгранным стилетом, – будет гарантией того, что тебе не придет в голову какая-нибудь глупость. Ну, вроде как поднять тревогу или попытаться убежать. На нем яд, который я варил сам, и могу тебе обещать, что проживешь ты даже после легкой царапины этим кинжалом не больше пяти минут.

– Так ты еще одно отродье скверны! Пришел освободить своего дружка? Так послушай, что я скажу тебе, слуга Локи – я с радостью погибну во имя Одена! И, воскреснув в Аль-Халле, посмеюсь над тобой, демон!

– О, к счастью я знаю, как вести себя с безумными фанатиками вроде тебя. – он аккуратно положил стилет на столик рядом с диваном и достал из-за пазухи что-то черное и пушистое. – Узнаешь, что это?

Демон встряхнул предметов в воздухе и я понял, что это кошачья шкура. Он склонился надо мной и медленно провел ею мне по лицу. Какая мерзость! Меня чуть не вывернуло наизнанку от отвращения. А потом я понял, что он сделал, и похолодел от ужаса.

Всем известно, что кошки – порождение скверны и посланы в этот мир Локи, чтобы ее распространять. Мерзкие животные, что избегают прохлады и нежатся на солнце даже в самый лютый зной, насылаемый на землю. Верным строжайше запрещено даже прикасаться к кошкам, а если это вдруг произойдет, как это бывает у охотников, что истребляют изредка обнаруживаемые стайки этих диких животных, то человек будет оскверненным, пока муршид не очистит его специальными обрядами, что занимают ровно семь дней. Все это время верному запрещено подходить к алтарям и касаться других людей, чтобы скверна не распространялась. Если я умру оскверненным, то не то чтоб Аль-Халла или воскрешение – надо мной даже не прочитают прощальную песнь, а тело, вместо кладбища, выкинут на городскую помойку. Убив меня до очищения, демон сделает меня навеки проклятым, скитающимся в скверне до судного дня, когда владыка Оден уничтожит меня вместе со всеми джиннами, духами самоубийц, прислужниками Локи и прочим злом. Нет, не это, только не это!
– Я вижу, ты все понял. – в голосе демона чувствовалась усмешка. – Развязываю?

– Развязывай…

Халим.

Очередной скучный день подходил к концу и я уже собирался ложиться спать, а пока просто валялся на лежанке, глядя как делает свои упражнения Ахмар. День ото дня его движения становились все резче и увереннее. Пожалуй, он действительно попытается устроить побег, хотя, по его словам, это лучше было делать уже по пути в Мекку. Вообще, перспектива эта меня не очень радовала. Я еще не до конца решил для себя, кто же такой Ахмар на самом деле, да и частенько перед глазами у меня все всплывала картина из моего сна. Но особо выбирать не приходилось – Ахмар обозначал для меня теперь жизнь, а Мекка – мучительную смерть. Всего лишь несколько недель назад я даже был бы рад умереть во имя Одена, но сейчас, после разговоров с Ахмаром и моих собственных раздумий и сомнений, я уже не был в этом уверен. Вся моя детская вера потихоньку расшаталась и я решил, что раз все равно уже осквернен настолько, насколько это возможно, то ничего хорошего после смерти меня не ждет в любом случае. А значит, надо жить, жить любой ценой, даже помогая демону.

Так вот, я думал обо всем об этом в сотый уже, наверное, раз, Ахмар бодро махал ногами у стены, и тут вдруг послышался совершенно невероятный звук – в замке поворачивался ключ! Все это время никто не рисковал заходить к нам в камеру, только два раза в сутки открывалось окошко в двери и смуглая волосатая рука забирала пустые плошки, оставляя взамен другие, наполненные отвратительной тюремной похлебкой. Мы с Ахмаром удивленно переглянулись, а затем дверь открылась и в камеру вошел лично кади Таир в сопровождении какого-то старика, закутанного в серые лохмотья.

– Подымись на этаж выше и жди меня там! – крикнул кади назад в дверной проем, очевидно, охраннику. – Спустишься сюда до того, как я вернусь, пойдешь под суд!

Он захлопнул за собой дверь и успел сделать только шаг вперед, как старик молниеносно шарахнул его чем-то по затылку и кади кулем рухнул на пол. Оборванец так же быстро подхватил его и швырнул на ближайшую лежанку.

– А ну-ка, подойди сюда, посмотрим, что за Ахмар у нас внезапно объявился! Невероятно! Это на самом деле ты! Так, у меня два вопроса – как ты, черт тебя дери, очутился здесь снова молодым и где Ксенна?

– Кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? – Ахмар в свою очередь пристально уставился на старика. – И откуда ты знаешь меня и Ксенну?

Старик, не произнося больше ни слова, сдернул со своей головы глубокий капюшон, до того полностью скрывавший его лицо. Все, я пропал! Если по поводу Ахмара я еще сомневался, то наш гость совершенно точно был демоном, источающим скверну каждой черточкой своего нечеловеческого лица. Мертвенно-бледное, с остроконечными ушами и ярко-желтыми глазами, оно дышало мощью и властью, несмотря на густую сеть покрывающих его морщин.

– Узнаешь? – демон усмехнулся.

– Узнаю… Значит, вы выжили… Но почему тогда маги не остановили все это безумие?

– Магов больше нет, Ахмар. – старый демон печально вздохнул. – Те двое, что были со мной на площади, погибли. А остальные… Остальные ушли. Меня они, очевидно, тоже посчитали погибшим. Да я и на самом деле был на волосок от смерти. Но довольно обо мне. Давай скажу тебе прямо – я почти наверняка уверен, что в твоем появлении тут через полтора столетия замешано то самое святилище, куда должна была нас отвести Ксенна. И это обозначает, что оно является именно тем, о чем мы тогда подумали. А вы случайно разбудили силы, сути которых не понимаете. Не знаю, как и зачем вы это сделали, и почему ты решил выйти сейчас один, но сейчас мне еще больше, чем тогда, необходимо туда попасть. Поэтому я и пришел освободить тебя. Так ты ответишь на мои вопросы?

– Ксенны тоже больше нет. А как так получилось – я на самом деле не знаю. Я не ожидал, что выйду в мир, в котором прошло столько времени.

– Как нет?! Извини, но если бы я ставил на то, кто из вас двоих выживет… сам понимаешь.

– Когда мы убегали из Аль-Хиры, в нее попала отравленная стрела. Она довела нас до святилища, а там умерла.

– Прими мои соболезнования, Ахмар ибн Омар. – старик сложил руки в странном жесте. – Я знаю, она много для тебя значила. Но этого уже не поправить, а времени осталось не так уж и много. Поэтому, скажи – ты запомнил путь к святилищу и сможешь отвести меня туда?

– А с чего ты решил, что я буду это делать? – Ахмар вопросительно изогнул одну бровь. – Насколько я помню, Ксенна не очень-то горела желанием вас туда вести.

– Ах, даже так? – бледнолицый демон задумался. – Хорошо, скажи, что ты хочешь за это получить?

– Оружие! – не задумываясь выпалил Ахмар. – У тебя ведь остались ваши артефакты?

– Артефакты… – старик печально усмехнулся. – Все артефакты перестали работать, как только маги ушли отсюда. У тебя в свое время были только детские игрушки. А вот если бы что-то серьезное, допустим, попало бы руки Верных и они бы сообразили, как им пользоваться… Последствия представляешь?

– Значит, тебе нечего мне предложить.

– Хорошо, давай договоримся так. Если это место – именно то, что мне нужно, то есть очень большая вероятность, что что-то похожее на наши артефакты там отыщется. И если я смогу заставить их работать – я отдам их тебе. Что именно тебе нужно?

– То, чем можно убивать.

Отец наш, Оден, да это точно безумный демон! Я мало что понял из их разговора, кроме того, что Ахмару нужно волшебное оружие, и когда он его получит – кровь действительно потечет рекой. И я оказался во все это втянут! Может, муршиду не надо было останавливать толпу, кидающую в меня камни? Если бы меня убили тогда, Оден, в великой милости своей, мог бы простить мне малые мои прегрешения, но теперь, когда я столько времени провел рядом с демоном, я проклят навеки… Сердце мое бешено стучало и мысли метались в голове, как испуганные суслики. А демоны тем временем продолжали разговор, теперь уже на повышенных тонах.

– Да я вижу, девушка успела заразить тебя своим безумием! Ты собрался воевать с империей? Не дури, Ахмар, тебе не сражаться надо, а бежать. Парса еще не захвачена Верными, ты можешь пробраться туда и жить спокойной жизнью.

– Я сам решу, что мне надо. Если ты хочешь попасть в святилище – дай мне оружие.

– Героический мститель…Хорошо, я согласен. Если я найду там оружие, я отдам его тебе.

– Посмотри мне в глаза. – Ахмар пристально посмотрел на старого демона.

Видимо, результат его удовлетворил, потому как он молча кивнул и повернулся ко мне.

– Вот видишь, Халим, я же обещал, что вытащу тебя отсюда! – он весело улыбнулся и сомнение вновь кольнуло мое сердце. Может, он все-таки человек? Пусть павший, пусть знающийся с демонами, но человек? О Оден, пусть это будет так!

– Старик, у тебя есть какое-то оружие? А, ладно, справлюсь и так. – Ахмар шагнул было к кади, лежащему грудой тряпья на кровати, но старый демон молниеносно преградил ему путь.

– Оставь его. Я обещал, что сохраню ему жизнь.

– Ну и зря. Надеюсь, местным охранникам ты не обещал того же? С одним мордоворотом у меня тут особые счеты… Подождите меня тут, мне нужно забрать мои вещи.

И прежде чем старик успел вымолвить хоть слово, Ахмар бесшумно исчез за дверью. Я остался наедине с демоном! Пытаясь не показывать своего страха, я присел на кровать, потому как ноги уже начинали подкашиваться. Старик все же понял мое состояние, печально покачал головой и накинул свой капюшон обратно на голову, снова превратившись в безликого оборванца.

– Даже не буду тебе ничего говорить. – донесся из-под капюшона его голос. – Надеюсь, Ахмар правильно поступает, забирая тебя отсюда. Впрочем, я бы рекомендовал тебе, как только мы отойдем на достаточное расстояние от Зафарры, покинуть нас и поискать себе спокойное место в жизни. Хоть ту же Парсу.

– Хорошо. – пискнул я в ответ предательски осипшим голосом. – Я подумаю.

– Подумай. – старик прислушался к чему-то и добавил. – Все, он идет. Пошли!

Я вышел вслед за демоном в коридор и из-за угла навстречу нам выскочил Ахмар – с золотыми перстнями на пальцах, двумя кинжалами в руках и забрызганной кровью одежде.

– У нас неприятности, маг. – голос Ахмара действительно не сулил нам ничего хорошего. – В кабинете кади я нашел письмо, в котором написано, что отряд из Мекки за нами уже выехал, и я боюсь, он может быть тут уже к утру. А еще, один из солдат все-таки успел удрать от меня и совсем скоро подымет своих товарищей в казарме.

– Тут нет казармы, да и гарнизон совсем невелик. Но, конечно, нам надо поторопиться.

И мы побежали по лестнице вверх. По пути к выходу нам попалось несколько трупов. Один был особенно страшен – Ахмар, видимо, распорол ему живот, и его кишки слизистой розоватой кучкой расплывались вокруг лежащего тела.

– Стойте! – крикнул Ахмар, когда мы выбежали на улицу. – нам нужно чем-то занять жителей этого прекрасного города, чтобы они не вздумали броситься за нами по пятам. Ага!

Он обернулся и вытащил из железных колец возле двери, из которой мы только что выбежали, два полыхающих факела. И тут же по широким огненным дугам отправил их в полет – в окна ближайших домов справа и слева от нас.

– Ты что творишь?! – старик тут же подскочил к Ахмару и схватил его за грудки, но тот только улыбнулся в ответ.

– Передаю им привет из Аль-Хиры, с которой верные поступили точно так же. И отпусти меня, если тебе нужно попасть в святилище. С чего ты вообще взъелся? Это же Верные!

– Это обычные мирные люди, придурок! Не они жгли столицу и не они убили Ксенну! – прорычал ему прямо в лицо демон, но потом как-то обмяк и, отпустив Ахмара, сквозь зубы добавил. – Ладно, не сейчас… Пошли, я знаю, где можно взять лошадей.

Они побежали вперед, а я застыл на месте, не в силах сделать и шага. Внутри домов уже полыхало зарево и его красные отблески бросали на дорогу причудливые пляшущие полутени и эта игра огня снова перенесла меня в мой сон. Весь мир полыхал, от края до края, а рядом со мной стоял Ахмар и призывал меня отречься от Льда… Вдруг я почувствовал рывок и понял, что Ахмар схватил меня за шиворот и тащит за собой.

– Хватит уже стоять столбом, солдаты не будут ждать, пока ты насмотришься на пожар. Да пойдешь ты уже сам наконец?!

И я потрусил по дороге следом за демонами…

Таир.

Когда я пришел в себя, помещение было полно дыма, а голова моя раскалывалась на части. Проклятый демон снова саданул меня по тому же месту! Я пошатываясь встал с твердой тюремной лежанки и увидел в окне алые сполохи – поблизости бушевал большой пожар, дым от которого и заполнил всю камеру. И, конечно, она была пуста – демоны и мальчик скрылись. Я потряс головой, пытаясь привести скачущие галопом мысли в порядок, и решительно направился к выходу из камеры. Слава Одену, они хотя бы не закрыли меня здесь! Меня слегка мутило и голова кружилась, поэтому я не заметил тело, пока не запнулся о него ногой, чуть не шлепнувшись рядом. На полу лежал Иршад, а рядом с ним противными слизистыми колбасками лежали его кишки. Мой желудок отреагировал мгновенно и я еле успел выскочить на улицу. Обняв растущее неподалеку от входа дерево, я мучительными спазмами изверг на него остатки сегодняшнего обеда и только после этого смог осмотреться по сторонам, пытаясь понять, что вообще происходит.

По обе стороны улицы весело полыхали дома, а поднявшийся так некстати ветер усиленно раздувал огонь и сыпал искрами в ночь так, что было понятно – скоро загорятся и соседние. Понимал это, видимо, не я один, потому как по улице протянулась длинная цепочка местных жителей и солдат, передававших друг другу наполненные в ближайшем колодце меха и опорожняющих их на те стороны пожарища, что граничили с еще не загоревшимися домами. Стоп, это же не заффарские солдаты. Значит, отряд из Мекки уже подошел! Надо найти их командира и рассказать ему, что произошло.

Насколько мог быстро, я прошел вдоль длинной живой цепочки и уже у самого колодца увидел фигуру в белых с синим шитьем одеждах, раздающую окружающим указания и явно руководящую всем процессом. Великий Оден, судя по одежде, сюда приехал лично один из жрецов Белого Храма! Я подошел немного поближе и, сложив руки рупором, прокричал.

– Приветствую тебя, уважаемый! Я верховный кади Зафарры Таир. Извини, но мне нельзя подходить ближе.

– Кади?! – жрец мгновенно обернулся на м