Ксенна. Первой мыслью, которая пришла мне в голову, когда в воздухе запели стрелы, одна из которых сразу же нашла горло Хана

Первой мыслью, которая пришла мне в голову, когда в воздухе запели стрелы, одна из которых сразу же нашла горло Хана, а на головы магов полетели с крыши ближайшего дома кувшины с греческим огнем, был набор витиеватых ругательств в адрес Ахмара, настоявшего на том, чтобы я оставила свои кинжалы дома. Первой и последней. Дальше думать было уже некогда. Нужно было действовать, спасая свою жизнь и жизнь этой бесполезной тушки, чья смерть по прежнему обозначала и мою собственную. Поэтому первое, что я сделала – кувырком метнулась к Ахмару, и, рывком пригнув его к земле, утащила за собой вглубь толпы. Там сейчас было безопасней всего, несмотря на то, что после диких воплей этой обезьяны в пузыре примерно треть толпы скинула с себя накидки и, оставшись в белоснежных одеяниях, принялась увлеченно кромсать всех окружающих на мелкие кусочки. Теперь нужно оружие. Ну, тут все просто. Отыскав ближайшие белые штаны, я схватила их хозяина за пах и резко рванула вниз. Под аккомпанемент сдавленного мычания на землю упал короткий ятаган, уже покрытый алыми разводами. Подхватив оружие и поднявшись, я наотмашь рубанула по шее его прежнего хозяина и принялась прорубаться сквозь толпу, по прежнему одной рукой таща за собой Ахмара. Верные в своих белых, вернее, уже красно-белых одеждах, рубились отчаянно, но совершенно неумело, и я успела оборвать, наверное, уже с десяток жизней, как вдруг стрелы стали гудеть совсем рядом со мной. Очевидно, лучники на крышах наконец-то нас заметили. Хвала Матери, рядом уже был один из множества переулочков, выходивших на площадь. К нему я и рванула, остановившись напоследок, чтобы отбить саблей несколько летящих нам в спины стрел и оценить общую обстановку.

Ничего хорошего я не увидела. Площадь была завалена окровавленными телами горожан и солдат, немногочисленные выжившие жители пытались убежать от фанатиков, скандирующих хором " Оден! Оден! ", уцелевшие стражники построились круговым порядком недалеко от помоста и приготовились отражать атаки верных. Надолго их не хватит – время от времени из ближайших улочек выбегали группки людей в белых одеждах и бросались в бой. Маги, как я поняла, успели закрыть себя своим волшебным пузырем, но верные облили его греческим огнем и теперь он весело полыхал неподалеку от пузыря первого, в котором прыгал, яростно потрясая кулаками, Абд-Оден. Один лишь Хан, небрежно развалившись со стрелой в шее, спокойно сидел на своем кресле. Ему торопиться уже некуда, а вот нам не помешает.

С этой мыслью я затащила Ахмара в переулок – и тут же навстречу нам из-за угла выбежало с десяток вооруженных фанатиков. Отлично. Тут хотя бы можно не отвлекаться на стрелы. Первого подбежавшего я развернула к остальным лицом и особым образом резко взрезала шею так, чтобы кровь из артерии плеснула в лицо следующим двум верным. Это дезориентировало их и я почти одновременно снесла им обоим головы. Ятаган рубил превосходно, видно, хозяин специально готовил его к этому дню. Оставшиеся замешкались и попытались построиться для нападения. Пока они возились, я отправила в полет две трофейные сабли, одну в грудь, другую в живот, а еще одну подхватила левой рукой. Еще пять безумцев. Почти без разбега я подпрыгнула и, пробежав несколько шагов по стене, кувырком вышла в самый центр их уютного белого кружка, при приземлении описав клинками смертоносные спирали. Есть! Сабля, правда, подвела – застряла почти сразу в чьем-то черепе, но ятаган выполнил свою работу до конца. Парочка фанатиков еще стонала, дергаясь на земле в конвульсиях, но это ненадолго.

– Идем! – я повернулась к Ахмару. – Надо добраться до дома и забрать мои кинжалы.

Проклятье! Этот тюфяк совсем поплыл и только моргал, глядя на меня и медленно качая головой. Я подскочила к нему и отвесила хорошую оплеуху.

– Беги за мной. Мы должны попасть к тебе домой.

Хвала Матери, он пришел в себя, кивнул мне и даже поднял с земли окровавленную саблю.

– Нам два квартала прямо и налево. Я покажу… – и действительно довольно бодро побежал вперед. Я легко потрусила следом, не забывая тщательно смотреть по сторонам. Мать вела нас – до самого дома нам никто не встретился. Впрочем, понятно было, что Верные не сидят сложа руки. Прислушавшись, можно было разобрать в отдалении гомон, негромкие яростные крики и звон мечей. И что хуже всего – отчетливо чувствовался легкий запах дыма. Фанатики действовали проверенным способом.

– Иосиф, Джамиля! – громко крикнул Ахмар, вбегая в дом. – Собирайтесь и… Во имя Уззы, вы выбрали совсем неподходящее время!

Картина, действительно, была потрясающа и в чем-то даже романтична. Пока Верные громили столицу Империи, сея вокруг себя смерть и разрушения, двое влюбленных голубков решили воспользоваться случаем и предаться утехам в господской части дома. Застали мы их, видимо, в момент наивысшего наслаждения – Иосиф обессилено лежал на спине, а восседавшая на нем Джамиля выгнулась назад в порыве экстаза, запрокинув голову и сжимая руками свои большие округлые груди с торчащими темными сосками. Несколько секунд они никак не реагировали, затем девушка с визгом соскочила в сторону, пытаясь прикрыться подхваченной с пола подушкой, парень же вскочил и стоял столбом, изумленно тараща на нас свои большие черные глаза.

– Иосиф, я понимаю, что ты хочешь продемонстрировать нам, за какие именно достоинства Джамиля выбрала именно тебя, но я бы предпочел, чтобы ты оделся. – похоже, к Ахмару вновь вернулось самообладание вместе с чувством юмора. – Оделся, взял девушку, ценные вещи и…

– Самые ценные вещи сейчас – это ваши жизни! – прервала я Ахмара. – Немедленно одевайтесь и бегите из города, начался бунт и безумцы убивают всех, кого увидят. Я что, говорю по ромейски, что вы на меня так таращитесь? А ну немедленно вон из дома!

Мой крик, похоже, привел их в чувства, и, наскоро накинув одежду, они стрелой вылетели на улицу. Надеюсь, им хватит ума и удачи выжить сегодня. Мне же, кроме удачи, нужны еще и мои клинки. Пока я отыскала их в своей комнате и вернулась обратно, Ахмар нервно ходил кругами, а увидев меня, не выдержал и заорал.

– О Аль-Лат и все джинны пустыни, да что такое происходит! Верные убивают Хана! Верные нападают на магов! Верные жгут Аль-Хиру! Ксенна, скажи, – голос его опустился до просящего шепота, – скажи, как такое возможно? Что случилось с этим миром?

– Ничего. Мир всегда был и будет таким. Просто вы, укрытые стенами городов и копьями стражников, оберегаемые красной магией, позабыли об этом. Уют и безопасность развратили вас, превратили в маленьких детей, что ожидают только хорошего. Я говорила тебе, что Верные – саранча, уничтожающая все на своем пути, но ты не верил, хотя знал о судьбе Мисра. Я говорила тебе, что грядет буря – и ты снова не верил, хотя уже столкнулся с фанатиками и знал, на что они способны. Империя пригрела на груди маленькую гадюку, поверив в то, что это безобидный уж – так стоит ли удивляться тому, что гадюка выросла и укусила в самое сердце? И сейчас, Ахмар, у нас только одна задача – выбраться из города, пока эти безумцы не спалили его дотла. Скажи мне, амулеты Красных все еще у тебя?

– Увы, нет. Маги не разрешают людям распоряжаться ими. Я получил их перед отправлением в Зафарру в Цитадели и после возвращения отнес туда же… ты слышишь?

И действительно – по доносившимся с улицы звукам было понятно, что к дому подходит большая толпа людей, а через какое-то время хриплый гнусавый голос завопил.

– Братья мои, верные Одену! Я привел вас сюда, в эту обитель скверны, где живут богачи, служащие Локи и развращенные джиннами его. Веселились они, пока мы плакали, набивали животы, пока мы голодали, пили сладкие вина, пока мы умирали от жажды. Но ныне пришел наш день! И я говорю вам – слуги Огня пусть в огне и сгинут!

Раздался нестройный вопль и в окно дома влетел пылающий факел…

Ахмар.

… который Ксенна моментально выкинула наружу, после чего рывком дернула меня за угол коридорчика, ведущего от входной двери в главную залу и сама стала рядом.

– Самое главное – не высовывайся! – грозно зашептала в ухо мне она. – Запомни, отныне ты никуда не лезешь и твоя единственная задача – выжить. Я умирать из-за твой глупости не хочу.

Я молча кивнул, отлично понимая, какой обузой для нее теперь являюсь. Безжалостная убийца могла играючи расправляться с десятками врагов, но невидимые нити магии Красных соединяли сейчас наши сердца и наши жизни в одно целое.
– Вот и отлично. – Ксенна недобро усмехнулась и исчезла за поворотом к двери, в которую с криками " Оден! " уже вбегали самые ретивые адепты Ледяного Бога. Несколько ударов, звон разбиваемой вазы, длинный булькающий хрип – и Ксенна вновь появилась из-за угла, вытирая свои темные волнистые кинжалы о какую-то белую тряпку.

– Все, остальные не дураки и будут поджигать дом. – она кинула тряпку на пол и бросила взгляд на сгущающиеся за окном сумерки. – Нам нужны кони.

– Через два дома есть конюшня. Мы можем пробраться задними двориками, правда я не уверен, найдем ли мы там коней.

Нам невероятно повезло – когда мы добрались до сарайчика, где держал своих лошадей добряк Анвар, глава городской гильдии торговцев пряностями, мы нашли внутри двух красавцев коней, взнузданных и готовых к путешествию. Не повезло только самому Анвару – его труп со стрелой в спине лежал на пороге конюшни, озаряемый багровыми отблесками горящего дома. Ксенна постояла немного, задумчиво глядя на красное пятно, расплывающееся по спине торговца, а затем решительно вывела коней и привязала вожжи одного к луке седла другого.

– Нам нужно прорываться. Ворота наверняка охраняются и уже не имперской стражей. Воины не особо опасны, но вот лучники – совсем другое дело. Сделаем так. Ты будешь править конем и твое дело – не останавливаться. Я сяду сзади тебя и буду отбивать стрелы. И если Матери будет угодно – мы вырвемся из этого проклятого города.

Потрепав по холке нервно фыркающего и переступающего с ноги на ногу коня я запрыгнул в седло, подождал, пока руки Ксенны не обняли мои плечи – и бешенная скачка началась. Поначалу все шло отлично – иногда наперерез нам пытались выскочить из переулков группки в белых одеждах, но конь нес с такой скоростью, что им оставалось только кричать нам вслед невнятные проклятья. Несколько раз Ксенна дергалась и раздавался звон металла о металл – видимо стреляли с крыш. И вот уже почти на подъезде к городским воротам, когда я было начал надеяться, что серьезных препятствий мы не встретим, поворот вынес нас к перегородившей дорогу группе человек в двадцать. У этих, видимо, была военная подготовка и четкие инструкции – завидев нас, они тут же затушили факелы, которые до этого держали в руках, и в почти полной темноте в воздухе запели стрелы.

– Гони! – и под дикий вопль Ксенны я направил коня прямо на них, мысленно попрощавшись с этим миром и своей пусть недолгой, но такой бурной жизнью. Стыдно признаться, но я даже зажмурил глаза перед столкновением со строем. Раздался глухой удар, хруст, что-то полоснуло меня по ноге, а когда я открыл глаза, то понял, что мы проскочили и впереди виднеются распахнутые настежь ворота Аль-Хиры! Мы вихрем пронеслись сквозь них и еще полчаса мчались как безумные по пустой дороге, прежде чем решились отъехать немного в сторонку и разбить на ночь импровизированный лагерь.

Сильно никто не пострадал – у меня было несколько крупных порезов, видимо, полученных при лобовой конной атаке, да у Ксенны в бедре торчала небольшая стрела с белым оперением. Моя невозмутимая убийца покачала ее из стороны в сторону, пробурчала " Ну, слава Матери, не зазубренная", и деловито начала выковыривать ее кинжалом. Пока она возилась, я успел привязать коней и – хвала Аль-Лат, Манат и Уззе! – обнаружил притороченный к седлу второго скакуна сверток. Старина Анвар, видимо, собирался в дорогу, когда его настигла подлая стрела Верных, потому как внутри оказался нехитрый рацион путешественника – горсть фиников, кусок жилистого сушеного верблюжьего мяса, пара лепешек, кожаная фляга с водой и бутыль отличного вина. Выложив все это на небольшой плоский камень, я уселся с одной стороны, подождал, пока с другой присядет закончившая все хирургические процедуры Ксенна – и следующие минут пятнадцать мы молча и увлеченно жевали. Никто из нас с утра не стал даже завтракать перед судом, а все испытания безумного дня разожгли аппетит настолько, что, клянусь Ваалом, мне показалось, что ничего вкуснее я в жизни своей не ел. Наконец насытившись, я просто откинулся назад и уставился в темное безлунное небо, на котором ярчайшими драгоценностями горели, иногда подмигивая мне, звезды. Ночная тишина пустыни убаюкивала, и я почти погрузился в сон, несмотря на довольно прохладный ветерок, но внезапно вспомнил про вино, и решил, что сон подождет. Пожалуй, в моей жизни еще не было моментов, когда мне действительно настолько необходимо было выпить! Приподнявшись, я откупорил бутыль, отхлебнул глоток, чувствуя, как тепло благословенного винограда разливается по жилам, и передал бутылку девушке. Какое-то время мы молча передавали вино друг другу, а когда бутыль наполовину опустела, я решился заговорить.

– Что мы будем делать дальше? Я даже не представляю теперь, чего ждать от будущего… До сих пор не могу поверить, что Хан убит и Аль-Хира горит, хотя и видел это собственными глазами. Это все равно, как если бы перед тобой в одно мгновение рассыпался в пыль черный храм Мекки со всеми своими идолами, а Тигр с Евфратом обмелели бы за одну ночь…

– Пока что нам нужно затаиться. Через несколько дней раздобудем себе другую одежду и вернемся к столице, чтобы узнать, чем все кончилось. Хотя, если честно, Ахмар, я не верю, что Империя все еще существует. Верные явно хорошо подготовились, и не будь меня с судом, в ближайшее время все равно бы они взбунтовались. Слуги Льда определенно сделали выводы из прежних неудачных мятежей и вели себя в Аль-Хире очень спокойно, не привлекая внимания и не разглашая истинное число всех, уверовавших в Одена. Дождались, пока их зараза распространится. А я просто предоставила им такой удобный случай – одним ударом обезглавить Империю. Теперь Хан мертв, войско дезорганизовано, напуганные горожане под угрозой смерти присягнут Льду. А там уже просто вопрос времени, как быстро у них получится подмять под себя всю страну. В Мисре они управились очень резво.

– Если ты действительно так думаешь, то к чему нам тогда возвращаться к Аль-Хире? Самим идти в руки фанатиков?

– Вот что заставляет меня идти туда, Ахмар! – Ксенна резко ударила кулаком по своей груди. – Та проклятая штука, которую ты засунул в меня. Которая может убить меня в любое время. Я должна найти магов. Цитадель какое-то время продержится даже против этих безумных толп. Я проберусь туда и заставлю, упрошу, куплю, словом, любыми способами я сделаю так, чтоб Красные забрали свой проклятый артефакт обратно. А после этого… мой путь ты знаешь.

– Знаю… Пролить много крови во имя своей богини и умереть во имя бога безумцев.

– Именно. И я не собираюсь даже обсуждать это. Если ты хочешь мне помочь, лучше попробуй набрать валежника вон в тех кустах. Мне не нравится ощущение в моей ране, надо развести хоть какой-то костер и посмотреть.

Да, спорить с этой фурией было воистину бесполезно, поэтому я молча осушил бутыль и, слегка петляя, побрел к темнеющим неподалеку кустам. Насобирав охапку хвороста, я вернулся к Ксенне, которая за это время обустроила импровизированное кострище. Она деловито наломала ветки, сложила в пирамидку, достала откуда-то огниво – и вот уже веселый маленький язычок пламени заплясал в круге камней, заставив ночь за пределами нашего лагеря потемнеть еще больше. Ксенна присела к костру, осторожно вытянула вперед ногу и долго-долго всматривалась в свою рану, временами аккуратно пальцем ощупывая ее.

– Ну, что там? – я уже готовился отпустить шуточку о том, что такую прекрасную ножку не под силу испортить даже Верным, но ответ Ксенны выбил из головы все мысли о шутках, да и пожалуй, все мысли вообще.

– Моя смерть…