Ксенна. – Приехали! – Ахмар остановился и патетически взмахнул рукой

– Приехали! – Ахмар остановился и патетически взмахнул рукой. – Прошу тебя, будь моей гостьей…

–… и пленницей! – торжественно закончила я за него. Дом, к которому мы подъехали, по своему типу ничем не отличался от соседей – обычное каменное двухэтажное здание с башенкой и внутренним двориком. Но вот отделка… На соседних домах кое-где были надписи с именами владельцев, да еще на одном был барельеф с распятым богом христиан, дом же Ахмара был усыпан затейливой золотой вязью снизу доверху.

– Так, ну-ка, – я спешилась и начала разбирать письмена, – в этом доме… достойнейший Ахмар ибн Омар… доверенный Красных Магов… друг Фарида Хранителя Знаний… уполномоченный Муккариба Порядка… приближенный ко двору… эксклюзивное право на торговлю с караванами из Кинда… Великая Мать, тебе никогда не говорили, что ты слишком тщеславен?

– О, я самый тщеславный человек во всей Аль-Хире! Но разве плохо гордиться тем, чего ты добился сам? Но погоди. – дверь дома приоткрылась и из нее выскочил улыбающийся смуглый юноша лет двадцати. – Иосиф, скажи Джамиле, пусть подготовит омовение мне и госпоже, и накроет постель в гостевой комнате. Сам же бери этих двух лошадей и отведи их в караван-сарай, тот, что у западных ворот. Пусть накормят их и отправят с первым же караваном в Зафарру, местному старосте. Расходы за счет казны. Заходи, Ксенна, сейчас немного перекусим, потом можешь отдохнуть после нашего нелегкого пути, а я побегу на доклад. Надо разобраться с этим делом как можно быстрее.

Позже, когда мы с Ахмаром развалились на ложах внутреннего дворика, наслаждаясь после еды отдыхом и приятной прохладой, я все-таки решила его спросить.

– Ты говоришь, что добился всего сам. Но разве это не обозначает, что ты просто удачно распорядился тем, что оставили тебе родители?

– Нет, нет Ксенна, все совсем не так. – Ахмар поглядел на меня с печальной усмешкой. – Единственное, что мне дали родители, это мою жизнь, и я, к сожалению, никогда не видел их, чтобы поблагодарить за этот дар. Я вырос в трущобах Аль-Хиры и никогда не знал родителей. Всю свою жизнь я карабкался наверх – с самого дна, Ксенна, с самого дна.

– Что же, тогда понимаю. Тогда ты действительно имеешь право гордиться, хотя, поверь мне, твой дом все равно смотрится нелепо.

– Возможно. – Ахмар тяжело вздохнул и поднялся. – Увы, мне пора идти. Времени до ночи не так уж и много, а мне еще предстоит объяснять Муккарибу очень многое…

Ахмар.

… и очень многое тебе придется нам объяснить. – Голос человека на троне не выражал никаких эмоций и это не сулило мне ничего хорошего. Как и само его присутствие. Я никак не ожидал, что принимать мой доклад кроме Муккариба будут еще двое Красных Магов, наместники Аксумского и Химьярского эялетов и лично Хан. Похоже, я умудрился впутаться в такую скверную историю, что девушка-убийца и ночная схватка с фанатиками – просто мелкие неприятности по сравнению с тем, что меня ожидает в будущем.

– Он не понимает и боится. Но я ему верю. – Хан прикрыл глаза и устало откинулся на спинку трона. – Объясни ему. Пусть понимает, что происходит, так он будет гораздо полезнее.

– Присаживайся, Ахмар ибн Омар, разговор будет долгим. – Голос Хана выступил из-за трона и жестом указал мне на церемониальную подушечку для аудиенций. – Как ты знаешь, заветы первого Хана уже не одну сотню лет хранят Песчаную Империю, и мы никогда не нарушали их. Один из этих заветов – не лить кровь из за богов. Но проливать кровь всякого, кто посмеет это сделать. Ты умен, и должен отлично понимать, что произойдет, если из тысячи богов, которым поклоняются по всей империи, мы начнем отдавать предпочтение одному. Пустыня покраснеет от крови, а миру и благополучию придет конец. Появление Верных и их действия в Мисре и Империи ставят нас перед сложным выбором. На кону война, которой можно избежать, и кровь, которая может не пролиться. Дело, которое ты отправлен был расследовать – только первое, но в его разрешении нам придется определить принцип, который имперское правосудие будет использовать и дальше, и мы не должны ошибиться. Голубь принес нам твой доклад позавчера. Доклад о том, что ты задержал убийцу, но она действовала, хоть и самоуправно, но в духе законов империи, прекращая существование опасной секты, члены которой проливают чужую кровь во имя своего бога. Вчера мы выяснили, что община Верных существует уже и в Аль-Хире и вызвали их главу для объяснений. По его словам, среди последователей их ледяного бога, Одена, есть два течения. Те, что пришли в Мисре к власти – заблуждаются, неправильно понимают Великие Саги, их священную книгу. И из-за своих заблуждений они несут свою веру другим на кончике меча. Другие же, которые в основном и бегут к нам из разоренного Мисра – понимают волю Одена правильно и только проповедуют. Хорошие и плохие Верные, проще говоря. Он сказал, что готов поклясться в этом своим богом и будет выступать в суде на стороне жертв девушки, которую ты привез.

И еще. Как ты знаешь, когда Верные пришли к власти в Мисре, они запретили пребывание в стране иноверцам. Фактически, они этим прекратили почти всю нашу торговлю с северными странами, которая шла через них. Все это время Империя терпела колоссальные убытки, но совсем недавно нам удалось договориться о пропуске наших караванов и кораблей к их портам. Как понимаешь, если мы запретим культ Одена в Империи, этот договор практически наверняка будет аннулирован.

Теперь рассказывай, что произошло в Зафарре. И поподробнее.

Когда я закончил свой рассказ, уже давно стемнело, и слуги зажгли светильники по углам зала. Их пламя колыхалось, раскрашивая и без того мрачные лица присутствующих в черно-багровые тона, маги же, в своих металлических масках и красных одеждах, выглядели воистину зловеще. После краткого молчания Хан кивнул мне и обратился к наместникам.

– Теперь вы, про ситуацию в эялетах. Только покороче. Должен еще подойти иудей из городского книгохранилища, он расскажет нам все, что им известно о Верных.

–Великий Хан, ситуация под контролем, но, в свете вопросов, о которых мы говорим, неоднозначна. – худощавый аксумец начал говорить первым. – Владычество Верных разрушает Миср, люди там живут все беднее и беднее, и очень многие бегут. Кто-то остается в Куше, но там сейчас тоже неспокойно, и большинство добирается до нас. Они образуют свои общины, но не по роду, а по вере – тех из местных, кто уверует в их бога, они принимают к себе. Случай, подобный тому, что рассказал нам уважаемый Ахмар, бывали, Колоэ – не единственный город, в котором вспыхивал внезапный религиозный бунт. Но в нем никогда не участвуют все Верные. Половина общины не принимает в нем участия, а после прибытия солдат всегда объявляет восставших нарушителями веры и отрекается от них. Формально, мы не можем обвинить их в нарушении закона Империи.

– У нас все гораздо спокойнее. – подхватил химьярский наместник. – Верные прибывают в эялет и основывают общины, но их число пока невелико. Никаких бунтов и волнений пока не происходило, но причиной тому их миролюбие или малочисленность, понять пока нельзя.

– Хорошо. Я вижу, Амос уже прибыл. Расскажи, что тебе удалось разузнать.

Смуглый курчавый иудей с живыми глазами, одетый, против обыкновения, не в традиционную одежду своего народа, а в белую ромейскую тогу, выступил вперед.

– Великий Хан, прежде чем я начну… – он немного помялся и продолжил смущенным голосом. – Должен ли я высказывать в своей речи уважение к чужим богам, или я могу говорить о них так, как говорят лучшие умы современности?

– Амос, мы позвали именно тебя, потому как знаем, что ты не поклоняешься никому из богов, включая вашего Яхвэ. Нам нужна беспристрастность. Говори как есть.

– Замечательно, очень замечательно! Я тут сделал кое-какие заметки. – Амос развернул кусок пергамента, который до этого был заткнут за его пояс, и бодрой скороговоркой продолжил. – Верные, или культ Одена. Появились около семидесяти лет назад в Мисре, основатель – торговец рыбой из Александрии, называвший себя Предвестником, настоящее имя не сохранилось. Очевидно, этот самый предвестник водил знакомство с моряками из северных земель, потому как культ, по сути, представляет из себя несколько перевранное изложение мифов северян, с добавлением некоторых частей из Торы, Евангелий и верований пустынных кочевников. Ну, от себя тут могу сказать, что это вообще довольно обычное дело, христиане тоже перемешали в своих книгах нашу Тору с гностическими откровениями, а летописи первых лет империи хранят записи о подавлении восстания какого-то пророка из Ясриба, попытавшегося создать свой культ из, опять-таки, довольно поверхностного изложения Торы и бедуинских сказок. Ну так вот. Учение у них, насколько нам удалось узнать, примерно такое. Единственный настоящий бог-творец – Оден, создавший весь этот мир. Кроме этого, он также создал людей, чтобы они в этом мире жили, и божественных прислужников, чтобы помогали ему этим миром управлять. Но один из его помощников, Локи, взбунтовался и решил уничтожить мир. Он создал огненных духов, джиннов, которые должны были уничтожить мир в пламени. Тогда Оден пожертвовал собой для спасения людей, превратив себя в большую ледяную глыбу на самом севере, Локи же в ответ стал источником огня на крайнем юге. На севере теперь поэтому холодно, на юге жарко, но положение вещей нестабильно. Чем меньше людей верят в Одена, тем сильнее Локи и тем дальше продвигаются на север пустыни и жара. Поэтому зловредные джинны притворяются разными богами и сбивают людей с праведного пути, чтобы правильная вера исчезла совсем и мир был уничтожен в огне. Но тут какой-то из божественных помощников Одена явился этому самому Предвестнику в виде черного ворона, надиктовал ему Великие Саги и велел нести истинную веру всем людям земли. Когда все на свете станут Верными, Оден воскреснет, Локи сгинет, земля расцветет, люди перестанут умирать ну и все тому подобное. Ах, да, у самых преданных Верных есть шанс это увидеть, если они при жизни особо угодили Одену, то перед смертью их дух забирают прислужники бога в волшебный чертог Аль-Халлу, где они пируют и веселятся, а после победы над силами зла их воскресят. Конечно, все эти истории похожи на видения курильщика гашиша, но мы все здесь с вами понимаем, что люди верят и в более глупые вещи. Что же до их опасности, то мне трудно судить об этом, Великий Хан. С одной стороны, они исповедуют миссию спасения мира, ради которой можно пойти на многое. С другой – есть же у нас в империи авесты, у которых тоже Ахура-Мазда борется с Ахриманом за судьбы мира, есть и живут в мире с остальными. Это все, что мне удалось узнать, и все, что я думаю по этому поводу.

Амос свернул свой пергамент, вновь сунул его за пояс, низко поклонился и попятился назад.

– Хорошо. А что скажете вы? – Хан повернулся к магам, но две металлические маски одновременно повернулись из стороны в сторону в отрицательном жесте.

– Ты помнишь наш договор с Империей. Мы только помогаем и только в том, что произойдет и без нас. Этот вопрос слишком важен и решать его будете вы сами – мы не поможем ни магией, ни советами. – голос из-под маски прозвучал приглушенно и безжизненно.

Хан кивнул и, закрыв глаза, погрузился в долгое молчание. Нарушаемая лишь треском пламени в светильниках, тишина ощутимо сгущалась, словно пригибая всех к земле своей безмолвной тяжестью. Наконец Хан открыл глаза.

– Ночь темна и беспокойна. Суд по делу об убийстве в Зафарре – через неделю…