Благодатные люди

За время моего пребывания на Святой Горе Бог сподобил меня узнать благодатных людей и получить от них духовную пользу. Разумеет­ся, под «благодатными» братьями мы не подразуме­ваем тех, кто совершает чудеса и знамения, но тех, кто стяжал мир в душе, любовь и смирение. Я должен сказать, что монахи Святой Горы, особенно те, кто подвизаются долгие годы, имеют некоторые общие свойства, которые на меня, по крайней мере, произ­вели большое впечатление. Первое свойство заклю­чается в том, что они не имеют никакого почтения к себе, они себе не доверяют и не почитают вовсе свою добродетельную жизнь. Они изрядно упраж­няются и подвизаются, но считают, что не сделали ничего хорошего и уповают на то, что будут спасены лишь по милости Божией.

Один такой монах почил в одном из святогорских скитов от неизлечимой болезни довольно молодым.

Он знал, что страдает от неисцелимой болезни, знал, что умирает. Это был хороший монах-подвижник. Не­задолго до кончины его спросил более молодой брат: «Отче, ты уходишь. Я бы хотел, чтобы ты на пользу моей душе сказал что-то из своего опыта». И уми­рающий монах сказал следующее: «Знаешь, брат, я подвизался в своей жизни и в постах, и в молитвах, и в бдениях, и в послушании и, по благодати Божией, насколько мог пытался сохранять монашеские обеты. Но теперь я на все это не надеюсь. Единственное, на что я уповаю, это Кровь Распятого», то есть он имел в виду милость Божию.

И вот это первое характерное свойство всех бла­годатных монахов на Святой Горе: они не надеются на себя, на свои упражнения и подвиги, но на благо­дать Божию. Я знал отцов, которые провели на Святой Горе шестьдесят-семьдесят лет в строгом подвиге, но когда ты спрашивал о их жизни, они говорили: «Про­шла моя жизнь, а я так и не сделал ничего хорошего, нет у меня ни одной добродетели, я не принес за все это время никакого плода».

Я вспоминаю старца Авксентия, он почил в воз­расте девяноста лет, около десяти лет тому назад. Это был очень добродетельный и святой монах. Как- то, в воскресенье Пасхи, в монастырь должны были прийти многие отцы и миряне-паломники, чтобы причаститься Пречистых Тайн Христовых. Перед

Божественным причащением, стоя в царских вратах, я обратился к братьям-мирянам: «Я прошу подходить тех, кто исповедался и подготовился. А тот, кто не го­товился, пускай до причастия исповедуется». Отец Авксентий, он был слепым, решил, что я говорил это монахам. Он стоял первым в чреде отцов (он был самым старшим, пришел в монастырь в 1917 году) и ждал своей очереди, чтобы причаститься. И он ре­шил, что я попросил, чтобы и отцы исповедовались. И стал исповедоваться прямо перед всеми. И что это была за исповедь! «Я плаваю в море суеты. Ничего я не сделал в моей жизни. Не знаю, ни где я нахожусь, ни куда иду», — говорил он и испрашивал милости Божией. Это смирение всегда было свойственно отцу Авксентию.

Поэтому всякий раз, когда мы спрашивали у него совета, он избегал что-либо нам отвечать, говорил только: «Молитва. Молитва. Говорите: “Господи Иисусе Христе! ”» и: «Читайте “Эвергетинос”». Он скрывал свои добродетели и большое духовное знание и мудрость. Он всю жизнь жил поистине сокровенно от глаз других отцов, которые, хотя и имели соседние с ним кельи, но не подозревали о великих упражнени­ях и подвигах отца Авксентия. У нас есть достоверная информация о том, что отец Авксентий удостоился каждодневного созерцания нетварного Света. Это, конечно, нечто непостижимое, но это было, и мы уве­рены в том, что это было, потому что отец Авксентий имел все предпосылки для того, чтобы достичь бого- видения.

Вот это смирение отцов Святой Горы, которые считают себя ничем, «нулем», по слову святого Ни­кодима Святогорца, лично меня потрясает!

Есть в нашем монастыре и другой монах, ему девя­носто семь лет. Он пришел в монастырь в 1924 году, был послушником приснопамятного прозорливого и святого игумена Григориата отца Афанасия. И сам он очень добродетельный старец (я не назову его имени, потому что он жив). Я помню, как однажды сказал ему, что он так много совершил подвигов, а он ответил: «Ничего я не сделал. Вся моя жизнь прошла в пустословии». Он не считал себя достойным даже того, чтобы мы сварили ему чашечку кофе. Если мы го­товим кофе для кого-то другого, пускай и для него, но для него одного — нет. Он никогда ничего не просил. За столько лет, сколько я уже в монастыре, он никог­да не попросил для себя ни рясы, ни подрясника, ни­чего иного. Он ходит во всем ветхом и всем доволен. Единственное, о чем он сожалеет, это то, что не мо­жет выполнять послушание и, по его словам, «даром ест хлеб». Этот старчик, наделенный таким глубоким смирением, имеет большую благодать и большой мир в душе. Когда миряне-христиане приходят, чтобы его увидеть (кажется, что Бог его извещает), — они еще не успеют ему рассказать что-то и задать свои вопро­сы, а он уже говорит им то, что каждый имеет духов­ную нужду услышать.

Другой монах, который жил в нашем монастыре и почил несколько лет тому назад, отец Ефрем, тоже обладал этим глубоким смирением. Как-то он, боль­ной, находился в больнице «Феагенио» в Салони­ках. Там я навестил его. Когда я приблизился к его

кровати, он поднял свои ручки и сказал мне: «Иди сюда, геронда, я хочу исповедаться». Он начал испо­ведоваться прямо при всех. Больные слушали его ис­поведь, а старчик делал это в простоте сердечной, ему не пришло в голову, что другие слышат его. «Я хочу, чтобы ты меня простил, геронда, — сказал он, — по­тому что я тебя огорчал». «Ты меня не огорчал, — ответил я, — скорее это я тебя огорчал, потому что бываю немного строг». А он говорит: «Ты это делал ради моего спасения, а я тебя беспокоил из-за своих страстей. А ты именно так и должен был поступать со мной». Тогда я повернулся и обратился к миря­нам, которые все слышали: «Видите, какое смирение имеет отец Ефрем и что он говорит!» Тогда отец Еф­рем обернулся и сказал им: «Братья мои, я испове­дую вам, я не имею никакой добродетели. За столько лет на Святой Горе я не сделал ничего. Я прошу вас, помолитесь о моем спасении». И тогда все миряне пришли в умиление и стали плакать, видя смирение монаха, который находился рядом с ними в палате, они знали, насколько он добродетелен и терпелив. Присутствовавший при этом молодой сотрудник клиники перекрестился и сказал: «Слава Богу, что существует Святая Гора».

Итак, то свойство, о котором я свидетельствую на основании своего личного опыта на Святой Горе, это глубокое смирение всех отцов, которые считают себя

никчемными. И это не притворное, не показное сми­рение. Это подлинное смирение, это действительно их мнение о себе: они считают, что в самом деле они не имеют добродетелей и не принесли в монашестве никакого духовного плода. При этом они имеют мир в душе и не страшатся смерти, потому что их совесть извещает их — несмотря на ощущение собственной духовной нищеты — о том, что они имеют благодать и милость Божию.

Скажу еще об одном, о том, что произвело на меня впечатление на Святой Горе (а, вероятно, и на тех из вас, кто бывал на Святой Горе). Это то, что отцы не безлики, они не на одно лицо все — каждый из них имеет свои собственные черты, свою неповторимую личность. И добродетели каждого из них, и поведение, и весь подвиг несут на себе отпечаток его личности. Они никогда не желают показывать, что имеют добро­детели. Напротив, они запросто демонстрируют свои случайные оплошности, вплоть до того, что миряне, видя огрехи монахов, соблазняются. Но это их не за­ботит, потому что они хотят показать то, что есть, они не хотят показывать того, чего на самом деле нет. То есть существует такой подлинный, истинный духу от­цов Святой Горы.

Недавно мне рассказали о монахе, великом постнике и подвижнике: он может на протяжении многих дней питаться маковой росинкой, но, когда приходит в Карею, идет в таверну и пьет пиво. Он делает это для того, чтобы у людей сложилось впе­чатление, будто он нерадивый и невоздержанный монах. Так он пускает людям пыль в глаза, чтобы скрыть от них свои многодневные посты и великие подвиги.

Конечно же, вы слышали о юродивых ради Хрис­та. Есть и на Святой Горе у некоторых из монахов такое юродство. Поэтому не стоит поспешно делать выводы о монахах, которые у нас на глазах вытворя­ют вещи немного чудаковатые или на первый взгляд производят впечатление людей недобродетельных, потому что они могут это делать ради того, чтобы со­крыть свои великие подвиги.

Разумеется, благодатные отцы Святой Горы — это не только те, кого знает мир благодаря их вели­кой добродетели, их рассуждению, их дару прозор­ливости, но и другие отцы, не столь известные миру. И они благодатны, и они подвизаются, плачут, кают­ся непрестанно в своих грехах, в грехах всего мира. И постепенно получают благодать от Бога, и Бог удостаивает их поистине христианской кончины. За то время, которое Господь сподобил меня быть на Святой Горе, я видел успение пятнадцати отцов. На меня произвело впечатление, что у всех этих отцов была очень хорошая смерть, хотя, как люди, может, они и не были лишены каких-то слабостей. Господь удостоил их уйти из жизни в полнейшем мире, испо­ведании грехов и покаянии. А некоторые из них даже предвидели свой конец. Это утешает и нас, более мо­лодых, что Бог тем, кто подвизается, действительно дарует Свою благодать и удостаивает их с миром уйти из этой жизни, уйти в благодати и так перейти в жизнь вечную, туда, где нас ожидает Христос, Божия Матерь и святые.

Благодатные отцы-святогорцы и свои тела остав­ляют на погостах Святой Горы. Их кости часто бла­гоухают. Так было и в нашем монастыре во время ремонтных работ в монастырской костнице. Эта костница находится внизу, под кладбищенским хра­мом Всех Святых, в котором мы служим по субботам. Каждую пятницу вечером совершается панихида, на которой поминаются имена всех усопших отцов. Их кости упокоеваются под часовней. Когда в костнице шла реставрация, кости перенесли в часовню. И вся­кий, кто входил в кладбищенский храм в те дни, ощу­щал, как его обволакивает насыщенное благоухание.

МИТРОПОЛИТ МЕСОГЕЙСКИЙ НИКОЛАЙ (ХАДЖИНИКОЛАУ)

Митрополит Месогейский Николай (Хаджиниколау) (род. в 1954), выпускник физического факультета Фессалоникийского университета. После окончания университета в Фессалониках учился в Гарвардском университете, Технологическом институте в Массачусетсе, в колледже Честного Креста в Бостоне. Служил советником в NASA. Преподавал в Hellenic College Бостона, на медицинском факультете Критского университета. Монашество принял на Афоне, после чего 15 лет служил в Афинах. В 2004 году избран митрополитом Месогейским и Лавреотикийским. С 1993 года руководит основанным им первым в Греции Центром биоэтики.

Член Национального Совета исследований и технологии, член Международной Организации Трансплантанологии, председатель Комитета по биоэтике Священного Синода Элладской Православной Церкви. Автор научных и бого­словских книг, переведенных на многие языки мира.