Глава 34. Обеденные ножи

Я не могла с уверенностью сказать, считал ли Эдвард каждую секунду следующих двадцати двух дней, несмотря на свой внутренний метроном. Я же просто замечала, что время шло. Дни стали короче, воздух холоднее, и деревья совсем оголились. В один прекрасный день огромная уборочная машина прогрохотала по улицам, бесцеремонно засосав опавшие листья с обочин и практически стерев все следы лета. Наблюдая за этим с крыльца, я задавалась вопросом – куда он девал листья? Но как бы то ни было, закончили они, в конечном итоге, на свалке, наряду с жетонами для игровых автоматов, призами и другими сувенирами лета, которые были когда-то дó роги, но теперь забыты.

В среду, перед днем Благодарения, я сидела в офисе Тани. Она на самом деле была очень хорошенькая. Волосы рыжеватой блондинки спадали на плечи и безупречную кожу.

- Похоже, ты в хорошем настроении сегодня. Планируешь на праздники что-нибудь особенное?

- Мой бойфренд возвращается домой. Хоть я и вижу его каждые выходные, мне всегда мало.

- Мы еще не говорили о нём. Ты только упоминала о своем страхе, связанном с тем, что подсознательно ты сдерживаешь часть себя, и что ты вредишь своим отношениям с ним из-за того, как другие поступали с тобой. Но ты не рассказывала мне о нём ничего конкретного. Как его зовут? – спросила она.

Её вопрос несколько обескуражил меня. Когда Эсме отправила меня к ней, я была уверена, что она уже знала о моих отношениях с Эдвардом.

- Эдвард.

- И как вы встретились?

Хмм. Похоже, не знала.

- В Художественном музее в прошлом феврале.

- В таком случае, вы уже прошли большой путь. Стало ли это легче для тебя?

- Ну, просто он уехал в этом сентябре, так что фактически все это довольно ново. Несмотря на то, что мы познакомились в феврале, мы перешли к личным отношениям не сразу, так как он был студентом в школе, где я преподавала. Мы начали встречаться в июне, после того, как ему исполнилось семнадцать, и он закончил школу.

К её чести, даже если она и подумала что-то плохое о моих отношениях с семнадцатилетним парнем, она ничем это не выдала.

- Это не так плохо, как звучит.

Она опять не отреагировала.

- Ты думаешь, я ужасна, – пробормотала я.

- А ты думаешь, что ты ужасна?

- Иногда, – я вздохнула. – На самом деле, обычно я думаю, что я ужасна.

- За то, что ты с Эдвардом?

- За то, какая я есть, и как следствие, за то, что развращаю и его.

- У вас сексуальные отношения? – спросила она.

- А бывают другие? – Я потянула себя за волосы и распустила хвост, в который они были собраны. – Окей, это было глупо с моей стороны. Я знаю, что существуют и другие виды отношений. Просто я таких не имела.

- Расскажи мне об Эдварде, – она открыла чистую страницу в своем блокноте.

- Он потрясающий. Он совершенно чётко видит всё моё дерьмо и никогда не боится сказать мне о моих косяках. Он так непорочен. Я говорю, конечно, не о сексе, ну, по крайней мере, теперь. Я вроде как позаботилась об этом. – Я нервно усмехнулась.

Ничего не выражающий взгляд на Танином лице заставил меня поежиться. Представляю, как это должно звучать для того, кто не знает меня. Черт. Кого я дурачу? Я знала, как это звучало для меня, и знала все смягчающие обстоятельства.

- Ты думаешь, я педофилка, не так ли? – спросила я.

- А ты думаешь, что ты педофилка?

- Ты отвечаешь вопросом на вопрос. Эдвард тоже так делает. Он нахватался этого от своей матери. Это у вас, должно быть, профессиональное.

Таня улыбнулась:

- Возможно. Так ты думаешь, что ты педофилка?

Я вздохнула.

- Нет. На самом деле, я знаю, что я не такая. Прекрасно понимаю, что есть такие женщины, и некоторые из них учителя. Об этом регулярно рассказывают в новостях. Я думаю, их возбуждает идея власти, возможность быть для кого-то неопытного центром вселенной, иметь контроль над ним.

- А ты нет?

- Нет.

Она перелистнула назад на несколько страниц и уставилась в свои записи.

- Ты говорила, что в прошлом наслаждалась властью, которую получала, участвуя в случайных сексуальных встречах. После долгого обсуждения, ты решила, что тебе нравилось, когда ты могла испытывать физическую разрядку, не боясь эмоционально увлечься кем-то, и это было твоей основной мотивацией в погоне за регулярными встречами на одну ночь.

Я кивнула:

- Всё верно.

- И ты не считаешь, что твои отношения с несовершеннолетним являются продолжением этого? Кто-то мог бы поспорить, что ты позволяешь себе эмоциональную связь с Эдвардом только потому, что его возраст и неопытность позволяют сохранять полный контроль.

Я рассмеялась.

- Вы когда-нибудь встречали Эдварда?

- Каким образом?

- Я думала, вы уже знаете. Он сын Эсме Мейсен.

Тень понимания мелькнула на её лице.

- Да, я встречала Эдварда Каллена.

- Тогда вы его знаете.

- Я не знаю его, я знаю о нем. Я встречалась с ним несколько раз мимоходом, когда он сопровождал Эсме.

- Но вы знаете Эсме…

- В профессиональном смысле – да. Но я не знаю её лично.

- Ну, Эдвард – её мини-я. Он бы никогда не позволил мне контролировать себя. Каждый раз, когда я пыталась манипулировать им, мало того, что это не срабатывало, кроме этого, он обнаруживал это и делал все, чтобы убедиться, что я осознала – он никогда не поведется на мои манипуляции. Он намного умнее меня.

- Так что, это его интеллект делает тебя отличной от учителей, преследующих своих учеников?

- Эдвард никогда не был моим учеником. Он просто посещал школу, где я преподавала. Я пересекалась с ним только два раза во время работы. И я с ним не из-за его возраста, а вопреки ему.

- А лишение его девственности?

- Это было просто естественное развитие отношений. Я сразу же захотела с ним переспать. Для меня это было в порядке вещей, плюс ко всему, мое влечение к нему было очень сильным. Кроме того, секс – это то, что я могу ему дать. Мне больше нечего ему предложить, честно. Я бы отдалась на первом свидании, но он и слышать не хотел об этом. В конечном счете, он хотел, чтобы я полюбила его, прежде чем мы дойдем до этого этапа наших отношений, и я действительно влюбилась. Это был изумительный опыт, из-за того, что это было с ним, а не потому, что это был его первый раз. Я никогда не находила неопытность Эдварда возбуждающей. Если уж на то пошлó, это было утомительно. Я учу весь день, и я наслаждаюсь этим, действительно. Я люблю свою работу, но это работа. И мне не хочется работать, когда я дома, тем более не тогда, когда я в постели. Я просто хотела встретить кого-то и трахнуться. Я говорила вам, какой я была в колледже. Я предпочитала быть с людьми, которые хотели того же. В ранних стадиях моих отношениях с Эдвардом, все это было очень трудоемко.

- Ты имеешь в виду секс? – спросила она.

- И сексуальный аспект, и эмоциональный. Это просто потребовало много усилий с моей стороны.

- Ты чувствуешь, что это происходит в одностороннем порядке?

- Нет. Как бы много я ни вкладывала в отношения, он вкладывал намного больше. Совершенно точно. Я не заслуживаю его. – Я подняла взгляд на Таню. На её лице все так же не отражалось ни одной эмоции. – Ты точно считаешь меня отвратительной.

- Нет, это не так. Я думаю: хорошо, что ты здесь.

- Потому что я порочная сексуальная девиантка [прим. переводчика: девиант – отклоняющийся от нормы], которая охотится на молоденьких мальчиков.

Она издала небольшой смешок.

- О Боже, так вы настоящая! А я уже начала думать, что вы робот.

- Ты часто используешь юмор, как способ уклоняться от серьезных тем?

- Да, хотя Эдвард сказал бы, что мой излюбленный способ уклоняться от серьезных тем – это секс. – Я указала на её левую руку, где на безымянном пальце красовался достаточно большой бриллиант. – Но что-то подсказывает мне, что я не привлекаю вас в этом смысле. Кроме того, думаю, закон против этого, да и Эдвард сочтет это предательством.

После этой тирады она действительно рассмеялась.

- Я знаю, что кажусь тебе немного замкнутой, но мы здесь исключительно из-за тебя. Ты должна чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы поговорить со мной, и знать, что я не буду тебя судить. Если я буду явно реагировать каждый раз, когда ты доверишься мне, то тебе самой станет сложнее открываться передо мной, что будет противоречить нашим целям. На сегодня наше время закончилось, но мы продолжим с того, на чем остановились, в следующую среду.

Я думала о моих сессиях с Таней, пока готовила пирог позже тем же вечером. Я не возражала против продолжения, но пока не видела, чем эти встречи помогают. А что, если у меня столько проблем, что потребуются годы, чтобы их преодолеть? Тем не менее, иметь возможность в течение часа каждую неделю говорить обо всем, что я чувствовала, в чем нуждалась, не обременяя Эдварда, было приятно. Это могло помочь мне защитить его от того хаоса, который был у меня внутри – даже если он утверждал, что будет любить меня в любом случае.

Эдвард заехал за мной перед праздничным ужином, выглядя так, будто собрался скорее в загородный клуб, чем на семейный ужин, и я сразу же усомнилась в своих трахни-меня-сапогах и юбке-карандаш.

- Я нормально одета?

Я указала на своё тело, и Эдвард прижал меня к себе.

- Ты восхитительна.

- Я старалась выглядеть моложе, но теперь рядом с тобой чувствую себя немного вызывающей.

Эдвард рассмеялся:

- Ты сказала это, не я.

Он указал на глухой воротничок на моей блузке:

- Кроме того, у тебя ничего не видно.

Он обнял меня, и я вспомнила тот семейный обед, во время которого впервые встретилась с Эсме. Сказать, что он прошел не очень хорошо, значит ничего не сказать.

- Эдвард, мне нужно хоть немного узнать о твоих бабушке и дедушке.

- Что бы ты хотела узнать?

- Ну, для начала, почему ты одет именно так? – Я указала на его темный спортивный пиджак [п.п: - легкий однобортный пиджак, часто окрашенный в цвета клуба или школы; мужская куртка, похожая на пиджак, для неформальной одежды].

- Моя одежда не имеет ничего общего с ними. Надеть пиджак к обеду – это обычное дело, Белла.

- Это я понимаю. Чего я не понимаю, почему ты выглядишь так, будто на тебя стошнило Брукс Бразерс [ Brooks Brothers (рус. Брукс Бразерс) – американский бренд, специализирующийся на производстве мужской, женской, детской одежды, обуви, аксессуаров, парфюмерии, книг и часов. Изобретениями бренда являются пристегивающийся на пуговицы воротник «button-down» (1896 г.) и методика снятия мерок с использованием 3D сканирования (2001 г.)]? – Я коснулась его волос. Они были чем-то смазаны и за счет этого лежали ровно. – И что за прическа а-ля «генеральный директор»? Ты знаешь, есть целые блоги, посвященные высмеиванию того, как ты одет прямо сейчас?

- Я настолько банален?

- Возможно, я слишком строга к тебе. Не то, чтобы ты надел Принстонский галстук или что-то в этом роде.

- Он в машине, – признался он смущенно. – Я не хотел, чтобы ремень безопасности его помял.

- Ты понимаешь, что Хэллоуин был месяц назад?

- Я же не выгляжу так уж ужасно.

- Ужасно – это мягко сказано. Честно говоря, я в ужасе. Поскольку я никогда не встречала твоих предков и никогда не видела тебя, одетого таким образом, могу только предположить, что эти вещи связаны. Колись. Мне нужны все подробности, чтобы я могла мысленно подготовиться. Как их зовут?

- Джек и Китти. Они скажут тебе звать их именно так.

- Как ты их зовешь? – Если он обращался к ним официально – дедушка и бабушка ­– или что-то столь же манерное, это сказало бы о многом. Я имела бы лучшее представление о том, какими они были людьми, и смогла бы скорректировать свое поведение соответствующим образом. Я, возможно, и произошла из рабочего класса, но провела достаточно времени с родителями Элис на протяжении многих лет, чтобы найти к ним ключик.

- Я зову их Джек и Китти.

- О!

- Джек поступил в Принстон и окончил его в 1962 году. Китти родом из Main Line [прим. переводчика: Main Line – является неофициальной исторической и социально-культурной областью пригородной Филадельфии, штат Пенсильвания, вдоль бывшей главной линии Пенсильванской железной дороги. Он стал домом для усадеб, принадлежащих Филадельфийским богатым семьям, и за несколько десятилетий стал оплотом " старых денег". Сегодня Main Line включает в себя некоторые из самых богатых сообществ в стране] и была дебютанткой – факт, который чрезвычайно ее смущает. Оба были активистами в движении за гражданские права.

- Китти не училась в Принстоне?

- Нет, мы не принимали женщин до тысяча девятьсот шестьдесят девятого года.

Его выбор местоимений заставил меня почувствовать себя неловко. Мой мужчина начинал демонстрировать своё мужское превосходство. И мне это ни чуточки не понравилось.

- Конечно, нет. Женщина должна оставаться босой и на кухне.

- Верно. Именно поэтому моя бабушка имеет ученую степень Пенна, жизнь домохозяйки и обувной фетиш. Говоря о законном месте женщины, где мой пирог?

Он слегка пощекотал меня подмышками, и я, смеясь, рухнула на него.

- На кухне. Это полностью мое творение от начала и до конца, из тыквы, отобранной на местной ферме, – всё, как ты хотел. – Я игриво шлепнула его по груди. – Так где, ты говоришь, моё законное место? На кухне рядом с твоим свежеиспеченным пирогом?

Он начал расстегивать мою блузку.

- Я покажу тебе, где твоё законное место.

- Прекрати. Мы опоздаем. Кроме того, я совершенно не могу трахаться с тобой, пока твои волосы так уложены.

- Ты шутишь? Все это время в начале нашего знакомства, когда ты пыталась соблазнить меня на каждом шагу, я мог бы держать тебя на расстоянии лишь с небольшим количеством «Фаджа»?

Я не могла сдержать свой смех.

- Твоя укладка для волос называется Фадж? [прим. переводчика: в переводе – мошенник, обманщик, плут]

Он кивнул.

- Ты же понимаешь, на что это похоже, когда ты упаковываешь его в свой багаж, верно?

- Нет, не понимаю. Мне нужна демонстрация. Почему бы тебе не наклониться в столовой у стола и не показать мне? – Он поднял юбку и погладил мою задницу. – Я распакую твою плутовку.

- Ты не можешь. – Я оттолкнула его руку. – Мало того, что у нас нет смазки, но кроме этого, мы действительно опаздываем.

Он вздохнул и начал снова застегивать пуговицы на моей блузке.

- Ты говорила, что хотела бы попробовать это и до сих пор не выполнила свое обещание.

- Я действительно хочу попробовать, но не сегодня. Ты действительно хочешь объяснять Джеку и Китти, почему я странно сижу, если у нас не получится?

- Дельное замечание!

- Есть еще что-нибудь, что я должна знать о твоих предках?

- Белла, расслабься. Они нормальные люди и не так уж отличаются от моего отца. Они полюбят тебя.

* * *

Я провела в доме Эдварда около пяти минут, когда поняла, насколько относительно может быть слово «нормальный». Джон Карлайл Каллен III и его жена, Кэтрин, не имели вообще ничего общего с родителями Эдварда, несмотря на его утверждение об обратном. На самом деле, если бы Карлайл не был копией своего отца, я бы серьезно усомнилась в его происхождении. Оказалось, человек, которого я узнала, как Карлайла, на самом деле был Джоном Карлайлом Калленом IV. Элис и я, бывало, шутили, что чем больше римская цифра, тем меньше пенис. Наш способ прийти к такому заключению был далеко не научным, и ради Эсме я надеялась, что мы ошибались.

Светлые волосы Китти были затянуты в шиньон так же туго, как было подтянуто её лицо. Её макияж был безупречен. Одеты они оба были дорого, но консервативно.

- Джек, Китти, – Эдвард кивнул каждому, когда обратился к ним, – это Белла.

Я была немного расстроена тем, что он не представил меня, как свою девушку, и задалась вопросом, были ли они осведомлены о характере наших отношений.

Я улыбнулась и пожала руку сначала дедушке, а затем бабушке. Её рука была очень костлявая, как и она сама. Я сомневалась, что эта женщина употребляла углеводы с 60-х годов прошлого века.

- Эдвард рассказывал, что вы учитель в средней школе, – Джек отхлебнул скотч, пока говорил. – Мы всегда благодарны отважным молодым людям, которые готовы работать в окопах ради лучшего будущего наших детей.

- Я ценю ваши чувства, но я преподаю в районе, где учился Эдвард. Вряд ли это зона боевых действий. Это не похоже на то, как если бы я обучала в Камдене.

- Есть разница? – Джек выглядел искренне озадаченным. – Разве государственные школы не должны принять всех студентов, которые живут в пределах географических границ района?

- Более или менее.

- Вы же не можете выбирать. Всегда есть риск угрозы, которую таит доступность таких учреждений. Послушайте, я бы никогда не стал умалять достоинства экономически неимущих, так как они, конечно, не без своих проблем. Они в равной степени заслуживают качественного образования, как и мы, но даже самые лучшие государственные школы по-прежнему немного... несовершенны.

Иными словами, массы заслуживают того, чтобы быть образованными, до тех пор, пока их обучает кто-то другой.

- Я другого мнения на этот счет.

- Ну, кто бы сомневался.

К счастью, появился Карлайл и протянул своей матери пустой бокал для мартини. Она вытащила пластиковую фляжку из винтажной сумочки Шанель, наливая прозрачную жидкость в бокал, и выпивая её залпом.

- Эдвард говорил мне, что вы были активными участниками движения за гражданские права.

- Да, были. Это такая трагедия, когда личности подвергаются дискриминации за то, над чем они не имеют никакого контроля. Я была достаточно удачлива, чтобы встретить покойного доктора Кинга [прим. переводчика: Ма́ ртин Лю́ тер Кинг – самый известный афроамериканский баптистский проповедник, яркий оратор, лидер Движения за гражданские права чернокожих в США. Также активно выступал против колониальной агрессии США, в частности, во Вьетнаме. За важный вклад в демократизацию американского общества в 1964 году Мартину была присуждена Нобелевская премия мира. Убит в Мемфисе, штат Теннесси, предположительно Джеймсом Эрлом Реем]. Он был таким великим человеком.

Я улыбнулась и кивнула, но решила не указывать, что дискриминация в отношении кого-то из-за его происхождения была столь же несправедлива, как и дискриминация из-за расовой принадлежности.

Когда разговор продолжился, я поняла, что Карлайл пришёл из стана либералов. Теперь многое для меня имело больший смысл – деньги, противоречивые политические взгляды, невероятный апломб выпускника частной школы и снисходительность.

- Извините меня, я должна пойти посмотреть, не нужна ли Эсме помощь.

Я пробралась на кухню, где Эсме готовила салат.

- Решила, что тебе нужно спрятаться? – рассмеялась она.

- Джек очень занятный малый.

- Ты так думаешь?

- Ваш отец такой же, Эсме?

Она покачала головой.

- Черт, нет. И моя мать не имеет ничего общего с Китти.

- Какое странное прозвище.

- Когда мы с Карлайлом только поженились, он не позволял мне выпивать рядом с ней. Это было ужасно, потому что она пила всегда. У него была паранойя, что я ошибусь и назову её «киска».

Я рассмеялась так сильно, что содовая полилась через нос.

- Вы когда-нибудь так сделали?

- Не в лицо, – призналась она. – Но подожди, станет ещё лучше. По-видимому, её детское прозвище было «Бобёр» [прим. переводчика: груб. – наружные женские половые органы].

Я в недоумении захлопнула рот рукой.

- Достань свой разум из сточной канавы, Белла. Это было из-за её неправильного прикуса. Независимо от того, как ты смотришь на это, Китти – определенно шаг вперед, по сравнению с Бобром.

Я не знала, как долго я сидела там и смеялась. Мои щеки всё ещё горели, когда я услышала Эдварда через всю комнату.

- Я пропустил что-то очень смешное? – Он сел рядом со мной на кухонном островке.

- Почему твоя бабушка носит фляжку с предварительно смешанным мартини в своей сумочке? – спросила я его.

Эдвард рассмеялся.

- Ты познакомилась с моим дедом. Если бы ты была за ним замужем, ты обошлась бы без фляжки?

- Возможно. Но не до такой степени, чтобы иметь постоянный запас Grey Goose [прим. переводчика: марка водки] и вермута.

- Скажу тебе больше: она вообще не добавляет вермут в свой мартини. Она открывает бутылку, ставит её напротив водки и заявляет, что этого «достаточно».

- Так во флаконе... ­– пробормотала я в недоумении.

Он улыбнулся.

- Чистая водка.

- Она будет пьяна, прежде чем мы даже сядем за стол.

- Что заставляет тебя думать, что она уже не пьяна? – спросила Эсме.

Она поспешила с салатницей в столовую, а Эдвард встал и обнял меня.

- Спасибо, – прошептал он.

- За что?

- За то, что не дала втянуть себя в дискуссию о классизме [прим. переводчика: предрассудок о принадлежности людей к какому-то конкретному классу] с моим дедом. – Он поцеловал меня в щеку. – Он не со зла, ты же понимаешь.

Полчаса спустя мы расселись за обеденным столом. Карлайл произнес молитву, а потом попросил Китти начать.

Она повернулась ко мне и объяснила:

- У нас есть традиция. Каждый год мы озвучиваем что-то одно, за что мы благодарны. Я благодарна, что, несмотря на суровую экономику, благотворительные учреждения, которые я поддерживаю, не потеряли много средств.

Удивительно, но Китти произнесла свои слова достаточно внятно.

- Я благодарен за Беллу. – Эдвард внимательно посмотрел на меня, и в его глазах я безошибочно увидела только одно чувство – любовь.