Декабря, Дели. 16 страница

В 10 часов вечера кто-то закричал: «Бабина машина. Она направляется к палатке для даршанов!» Так как все решили, что программа ДМЧ была закончена, и были нам грозила опасностьв опасности, никто не мог поверить, что Баба проведет даршан. Но лучше все-таки побежать в тент и посмотреть!

Не теряя времени на переодевание, мы поспешили к тенту. Когда я вошел внутрь, Баба уже сидел на своем месте, и программа на самом деле продолжалась. В первый раз я сел в центре помещения, в то время, как я всегда садился ближзко к сцене. Я старался не привлекать ничье внимание, в том числе и Бабино, к моей гражданской одежде.

Палатка была полупустой по той простой причине, что многие уже успели уехать, и царила атмосфера рассеянностирастерянности. Возникало странное чувство. Но Баба был в прекрасном настроении, шутил и говорил о чем-то. Когда Он наконец-то сам начал сам даршан, воздух наэлектризовался. К тому моменту, как Он наполовину закончил, я настолько сконцентрировался на Нем, что встал на колени и весь выпрямился. Хотя Несмотря на то, что Он говорил на бенгали, я воодушевился. Сначала я не знал почему. Это было на уровне чувств. Затем я подумал: «Наверное, Он даст мудру. Это конечно странно, но...» Через несколько минут Он начал петь чантинг Самгачадвам, который всегда предшествовал мудре. Мы все вытянулись вперед, пораженные, ожидающие и напряженные.

И Он дал ее. Варабхаю мудру, какой я никогда еще не видел. Обычно Он держал мудру в течении пяти или менее секунд. Сколько это она продолжалось в этот раз? Невозможно было определить. Абсолютно все, включая маленьких детей, были охвачены волной. Крики «Баба! Баба!» раздавались со всех сторон. Я тоже бесконтрольно кричал. Похоже, что мои волосы стали дыбом.. Мои глаза были готовы выскочить из орбит, и кожа казалось лопалась на мне. Мое сердце разрывалось от чувства к Нему, и мой разум перестал функционировать, я только повторял Баба! Баба!

Наконец Он сложил руки и сделал Намаскар. Прошло, наверное, сорок секунд. Люди запели Прабхат Самгиит или что-то еще, я не помню - я продолжал смотреть на Него. Затем все встали и стали танцевать киртан, я встал вместе с ними, но не мог танцевать. Я был в состоянии только любоваться Им. В это время Баба медленно сходил со сцены.

Не в силах думать, я бросился за Ним. Тент был настолько большим, что я потерял Его из виду. Я приподнял одну стенку, поднырнул под нее и продолжил бежать за Ним. Я не ожидал, что Баба так быстро сядет в машину. По меньшей мере, восемь охранников оцепили место вокруг машины. Не обращая на них никакого внимания, я бросился к Бабе. Охранники не успели быстро прореагировать, и я пробежал мимо них. Я бросился к окну Бабиной машины, забыв о том, как я одет. Я плакал.

Машина тронулась до того, как я смог дотронуться до нее. Я побежал рядом с ней. Я мог ясно видеть Бабу, хотя Он не видел меня. Плакал и бежал. О, Баба! Это продолжалось около 200 метров, затем машина набрала скорость и оставила меня позади.

Затем я медленно пошел к нашему зданию. Кто-то догнал меня и взял меня за руку - Дада Нитьяшубананда. Было видно, что он тоже глубоко тронут. Мы шли молча, поток слез лился из глаз. Когда мы дошли до общежития, я извинился и пошел на крышу, чтобы побыть в одиночестве. Марги все еще были оставались в тенте для даршанов. Когда я сел медитировать, я не мог отвлечься от мощных, шумных голосов, обращающихся ко всем через усилительную систему.

Мудра зарядила всех такой энергией, что не возможно было быстро вернуться в нормальное состояние. Вспомнив о том, что произошло на станции, марги были повержены в ярость. Они больше не могли переносить несправедливость. Сотни маргов вылились из тента и ринулись на станцию.

Снова наступила тишина. Я погрузился в медитацию и не обращал никакого внимания на то, что меня окружало. Я не заметил, как иностранные марги вернулись в общежитие. Не знаю когда, но позже случился поднялся большойгромкий шум.

В конце концов, кто-то забежал на крышу. «Дада, мы тебя ищем! Ты нам срочно нужен!»

Безо всякого интереса, ведомый только чувством долга (я был главным ответственным организатором у иностранных маргов), я медленно поднялся и пошел вниз. Три или четыре работника подбежали ко мне. «Дхармаведананда, где ты был? На нас было совершили нападение!»

Я пришел в чувства. «Где? Что именно случилось?»

«Полиция в районе станции сошла с ума! Они разослали своих стрелков в разные стороны! Многие ранены, и некоторые, возможно, мертвы!»

Я посмотрел на часы. После полуночи. Там и здесь бегали рРаботники и марги сновали туда-сюда. Один Дада сказал мне, что он собирается в больницу узнать, сколько людей получили увечья и повреждения, и спросил меня, хочу ли я пойти вместе с ним. Я кивнувл в знак согласия. Через десять минут мы были на месте.

Около двадцати человек лежало на кроватях, издавая стоны от пулевых ранений. Один особенно сильно кричал от боли. Немного Некоторое время спустя, он скончался. Состояние других было очень серьезным.

Полиция стреляла без разбора. Хотя там было много женщин и детей, никто из них не был задет. Похоже, что только особая божественная милость оградила их.

Боль и страдания были очень реальными. Но я был странным образом вдохновлен. Величие этого момента, их бесстрашие перед лицом агонии, создание истории, которое происходило на наших глазах, и тот факт, что Баба выбрал этот момент для того, чтобы дать свою мудру - я чувствовал, я не мог не чувствовать, какая благородная цель стояла за всем этим. Я взял кого-то за руку, дотронулся до лба другого, что еще я мог сделать? Врачи и сестры заботились о них, а мне все еще надо было подумать о иностранных маргах.

Мы вернулись назад, чтобы построить еще больше защитных сооружений, обсудить, как нам выбраться, позаботиться о новых и неопытных маргах, помочь тем, кто был физически болен. Уже было поздно, 3: 30 утра, мы голодали весь день при ужасной жаре. Марги падали в разных углах, закрывали глаза и засыпали. С них было довольно. Я сообщил охраннику, что я буду отдыхать до рассвета, и попросил разбудить меня, если будут появятся какие-нибудь новости.

6 Июня, Ананда Нагар.

Я проснулся на рассвете. Несколько работников разговаривали между собой.

- Кто-нибудь говорил об этом с Бабой? - спросил я.

- Только что один Дада пришел с новостями. Баба сказал: мне очень больно от страданий этих мальчиков. Но кто-нибудь посоветовался со мной перед тем, как появиться прямо перед полицией? Это было неправильным.

В своей самой старой и наиболее простой книге, Принципы гуманного поведенияРуководство к поведению человека, Он ясно суказал нам не вступать в поединок с более сильным противником, не собрав все силы. Он называет это глупостью Раджпутов, потому что исторически королевство Раджпутов всегда предпочитали предпочитало драться, даже если они оно былио слабее.

Вскоре прибыли грузовики. Мы приготовились уезжать нашим обычным секретным способом.

Но что же делать с четырьмя заключенными иностранными маргами? Услышав Бабины комментарии, мы решили разбираться через суд.

.....

Ранчи.

Первые страницы вечерних газет были посвящены нападению. Фотография мертвого Дады и четырех серьезно раненых работниках появились рядом с большими статьями, осуждающими поведение полиции.

Хотя это столкновение было демонстрацией глупости Раджпутов, я думаю, оно было частью Космического плана. Марги сейчас лучше понимают несправедливость их правительства, и общественность получила еще одно доказательство о несправедливом преследовании Ананда Марги. Мы многое пережили и многому научились в этот раз.

Возможно, у меня нет права делать следующие замечания. Тем не менее. Хотя Баба сказал, что действия маргов были неверными, я думаю, что Он знал, что так должно произойти, и возможно, вызвал эти события на психическом уровне. Очевидно, что те марги должны были сначала посоветоваться с Бабой; но я думаю, что Он сам внес спешку и заставил их забыть спросить Его. С целью создания разных обстоятельств для нашего роста Гуру часто вынуждает нас совершать ошибки, без которых необходимые условия никогда не создадутся.

Я знаю, что некоторые люди посчитают мое мнение бессердечным. Мне же эта идея кажется полной любви. Мне вспоминается Бабино объяснение того, почему Кришна задумал войну Махабхараты: «Она было задумана с целью научить *. Если Парама Пуруша будет осуществлять все только с помощью своей умственной проекции, все уроки будут незамечены и не выучены... В силу этого события, подобные битве на Курукшетре, должны быть задуманы и разыграны... Никто не остался в стороне, даже Абхимани - племянник Кришны и сын Арджуны. Потому что в войне между добром и злом ничто не избегает языков пламени».*[1]

8 Июня, Дели.

Когда я добирался сюда поездом, я услышал интересный разговор. Несколько образованных молодых и пожилых людей обсуждали мировую политику. Они говорили по-английски. Когда их разговор зашел об затруднительном осложнившемся положении коммунизма, один их них сказал: «Странно, но много лет назад гуру Ананда Марги П.Р. Саркар в деталях предсказал падение коммунизма».

«Это правда, - сказал другой, - в каждую эпоху живет хотя бы один такой великий интеллектуал».

«Но он также предсказал и разрушение капитализма, - сказал третий, - На счет этого я ничего не могу сказать».

«Никто никогда не подозревал о падении коммунизма. Поживем увидим. Если бы мне пришлось держать пари, я поручился бы за то, что Саркар сказал правду».

Они все кивнули в согласии. Я тТолько я хотел высунуться и вступить в их разговор, но они сменили тему.

7 Сентября, Токио.

Сегодня из Индии вернулся один Дада. Последней новостью было то, что Баба начал новую программу. В Ананда Нагаре открылся университет**.

** Сейчас наряду с проектом Мастер Юнитаов университет является самым важным центральным проектом. Он связан не только с академическим обучением, но также и с практическими исследованиями и разработкой новых научных изобретений и сельскохозяйственных систем в Ананда Нагаре.

Несколько раз в день в Центральный офис приезжают мотоциклы и джипы, груженные книгами для университетской библиотеки. Книги внимательно пересчитываются маргами и работниками. Одна из самых больших комнат используется для планирования здания университета, курсов, потребностей в штате, бюджета и так далее. Они надеются открыть университет до конца этого года, и в силу этого требуется огромная подготовка.

10 Сентября, Токио.

Несколько дней назад во время моего визита в Университет Уаседа я встретил студентов, которые были членами участниками движения Международной Амнистии, во время моего визита в Университет Уаседа. По их желаниюОни пожелали представить меня представили местному лидеру Амнистии, которая свободно говорит по-английски. Я рассказал ей, что работники Ананда Нагара почти каждый день отражают нападения головорезов и полиции. Я также рассказал, что когда Баба был в тюрьме, Амнистия ни разу не помогла нам, потому что Его дело было отнесено к уголовному. Она Лидер Амнистии отнеслась к нам с сочувствием и пониманием и попросила меня представить доказательства моим словам. С тех порПосле у нас было несколько встреч, и я показал ей вырезки из газет, решение суда и другие документы. Сегодня Токийская Амнистия начала официально рассматривать наше дело и открыла переписку со штаб-квартирой в Лондоне. Женщина, ведущая наше дело сказала, что в этот раз они будут настаивать на должном расследовании, несмотря на то, что это может занять несколько недель перед тем, как все начнет раскручиваться.

22 Октября, Токио.

Сегодня со мной произошло самое шокирующее событие в моей жизни.

Было 3: 00 утра. Дада Артапремананда разбудил меня и позвал меня в свой офис, где он спал один. Его глаза были навыкате, он весь трясся, и его лицо было мертвенно бледным. Он выглядел так, как будто сошел с ума.

«Два часа назад... мне... позвонили, - сказал он заикаясь. - Я не мог поверить тому, что мне сказали, и продолжал сидеть и смотреть в одну точку. Но... но... еще раз позвонили. Поэтому я должен сказать кому-нибудь об этом».

«Что случилось?» - спросил я.

Он начал плакать и задрожал всем телом. Я положил руку ему на его плечо, стараясь его успокоить.

«Баба... ушел».

«Что? О чем ты говоришь?» - сказал я.

Он еще больше заплакал и затрясся.

«Ты видел плохой сон или что-нибудь в этом роде?»

«Нет. нет. О, Баба. Сначала позвонила Диди Хемавати из Кореи. Сейчас позвонил кто-то из Калькутты. Это правда. Баба покинул свое тело».

«Этого не может быть. Я не могу в это поверить, и я не принимаю этого».

«Я не знаю, что делать и что думать,» - сказал он.

«Нет, это нелепо. Баба не мог умереть. Он сказал, что Он будет с нами до тех пор, пока не будет завершена Его работа. Это должно быть что-то другое. Я собираюсь звонить в Калькутту».

«Хорошо».

Через несколько минут я вышел на связь. Ответил Дада Бхавешананада.

«Что случилось?» - спросил я.

Его голос был глухим, дрожащим и он медленно сказал: «Похоже... Баба ушел».

«Что ты подразумеваешь под словом «похоже»?»

«Жизненная сила ушла несколько часов назад. Нет пульса. Ничего».

«Может быть, Он в самадхи или каком-то особом состоянии. Может быть, Он выйдет из него через несколько часов».

«Мы надеемся. Но... я так не думаю».

Я попытался еще что-нибудь сказать, но моя голова было была пустой. Я передал трубку Артапремананде, и он несколько секунд разговаривал на хинди. Затем он положил трубку. Повернувшись ко мне, он спросил: 2 «Что нам делать72?»

«Я просто не верю, что Баба умер, - сказал я почти спокойно. - Но на случай, если случилось что-то экстраординарное, я немедленно хочу ехать в Индию».

«Да, я тоже поеду».

«Сейчас мы должны сообщить другим Дадам».

«Я не могу больше разговаривать».

«Ничего. Я скажу им сам».

Я разбудил всех остальных и собрал их в комнате. Меня сильно знобило, а в остальном я чувствовал себя почти нормально. После нескольких слов для того, чтобы подготовить их, я сказал: «Все говорят, что Баба умер».

Никто не проронил ни слова. Но все четверо уставились на меня так, как будто я был приведением. Страх исказил их лица, и они подались вперед ближе ко мне.

«Этому нет объяснений, - сказал я. - И лично я этому не верю».

Несмотря на то. что оОни задали несколько вопросов, они но больше были не в силах были говорить. Я не знаю почему, но я думаю, что они приняли все это за правду. Не говоря ни слова, Мокшанандаджи встал, взял свою куртку и вышел из дома. Остальные бесцельно слонялись или сидели, уставившись на стену.

Как я уже сказал, я был уверен, что это была всего лишь выдумка. Не беспокоясь, я принял ванну, вошел в комнату для медитации и начал петь киртан, как я всегда это делал. Ко мне никто не присоединился.

Ровно в 9: 00 я позвонил нашему агенту в забронировал билеты для Артапремананды и себя. В 10: 00 мы были уже на пути в аэропорт.

Сидя в самолете, я все еще чувствовал себя сравнительно нормально, когда Артапремананда повернулся ко мне и сказал: «Я просто вспомнил, что сказал мне Бхавешананда, и я не сказал тебе об этом. Они уже положили Бабино тело в лед».

Его слова поразили меня подобно грому.

«Что? Но в таком случае... Он наверное действительно... О, Боже, нет! Не может быть! Значит, Он действительно мертв!»

Я отвернулся. Я не могу точно вспомнить, что произошло со мной, кроме того, что я обезумел. Миллион идей и картин прошли через меня. Я подумал обо всем том, что это могло значит для Бабы и для меня. Я плакал о своей потере, о мировой потере, беспокоился за Бабу, обвинял Его, чувствовал себя одиноким корабликом, затерявшимся в океане, мое сердце сгорало, я чувствовал себя виноватым, отвергнутым и сумасшедшим. Я даже подумал об уходе из Ананда Марги. Зачем мне оставаться без Бабы? Наша миссия была еще не закончена, и мы никогда не сможем завершить ее без Него.

Где-то час спустя, ко мне вернулось самообладание. Это просто была проверка. Он знал, что Он делал, таким же образом, как Он всегда знал. За этим должно стоять великое намерение. Хотя я никогда не мог себе представить, что Он так сделает, я должен был принять это. Хотя это было невыносимым, я должен был вынести это. Мне придется идти вперед, и для этого я делал свой разум железным. Я заставил себя позитивно мыслить.

За все это время я не обменялся ни единым словом с Артапреманандой.. В этот моментСейчас я повернулся к нему и сказал: «Сейчас Теперь со мной все в порядке». Он кивнул мне в ответ.

Когда мы добралисьДобравшись до Бангкока, мы позвонили в Японию. Несколько минут назад вернулся Мокшананада. Узнав о случившемся, он пятнадцать часов бродил по улицам Токио.

24 Октября, Дэли.

Вчера я получил срочную визу в индийском посольстве Тайланда. Обсудив этот вопрос с несколькими Дадами и Диди, мы решили, что могут приехать все работники. Мы позвонили в Японию, Тайвань, Корею и Гонконг.

Сегодня в 2: 00 утра, в то время, каккогда я стоял в очереди на паспортный контроль, я заметил японского туриста и объяснил ему предстоящую процедуру.

Сразу же после того, как в мой паспорт было проставлено разрешение о въезде, пожилой служащий в гражданской одежде отвел меня в сторону.

- Ты приехал на похороны, не так ли? - спросил он.

- Какие похороны?

- Ты сам хорошо все знаешь. На похороны Ананда Марги.

- Извините, но я не знаю, о чем вы говорите.

- Послушай, я старый человек. Я видел тебя в Калькутте. Я знаю, ты марги.

- Сэр, я никогда не был в Калькутте.

- Я не хочу портить твои планы. Если ты скажешь мне правду, я позволю тебе ехать на похороны. Зачем мне причинять тебе неприятности в подобный такой момент? Но если ты будешь продолжать эту драму, я буду вынужден депортировать тебя. Сейчас пПризнайся, что ты Ананда Марги.

- Кто? Послушайте, уже слишком поздно. Я устал, и я не знаю, о чем вы говорите.

Он повернулся к другому служащему и попросил его отвести в сторону того самого японца, подозревая, что он тоже марги. Я бы засмеялся, но все это было не очень смешно. Я и без этого был достаточно встревожен, и к тому же меня собирались депортировать. Им легко будет узнать правду, потому что в моем чемодане лежала моя оранжевая униформа, анандамарговские книги и документы. Меня никогда не останавливали подобным образом, только в Калькутте, поэтому я не предпринял никаких мер предосторожности.

Еще полчаса он задавал разные вопросы. Я отчаянно продолжал рассказывать, что я не знаком с Ананда Маргой, и не следую никому, кроме моего собственного носа. Он не верил ни одному моему слову. В то же самое время кто-то другой опрашивал японца.

В конце концов, пожилой человек повернулся к помощнику и сказал:

- Иди и проверь его багаж на наличие вещей, связанных с Ананда Маргой.

Когда я безнадежно протянул ключ от чемодана, я подумал: Баба, если мне удастся выпутаться из этого, я приму, что Ты все еще активен, даже вне физической формы.

Чрез десять минут помощник вернулся. Он покачал головой.

- Я не могу в это поверить, - сказал служащий на хинди. - Ты уверен, что там ничего нет?

- Ничего, - сказал помощник, пожимая плечами.

Служащий нахмурился. Он пристально посмотрел мне в глаза. Я беспристрастно посмотрел в ответ, не в силах поверить своей удаче.

- Я уверен, что ты марги, но... на этот раз ты можешь идти, - сказал он.

- Огромное спасибо, - усмехнулся я.

Затем я подумал, Баба, Ты все еще со мной! Как Ты это сделал?

Я взял свой чемодан и пошел на таможенный контроль.

- Вам нужно что-нибудь декларировать? - спросил служащий таможни.

- У меня есть маленький дешевый фотоаппарат, - сказал я.

- Покажите его мне, - сказал он.

Открыв чемодан, я все перерыл. Фотоаппарата не было, исчезла также и коробка чистых аудиокассет. Так вот в чем дело! Помощник знал, что я не выдам его воровства.

- Извините, - сказал я. - Я забыл его в ТайландеТаиланде.

Когда служащий мне помахал мне, я повернулся назад и увидел бедного японца, обливающегося потом под расспросами старика.

.....

Калькутта.

Тысячи маргов с блестящими или полными слез глазами. Ни у кого нет сил ругаться из-за обычных мелочей.

В силу того, что я успел принять случившееся за время нашего полета, я чувствовал себя спокойно. Я стоял в длинной очереди, чтобы войти в дом Бабы и взглянуть на Его тело. Рядом со мной стоял Чинтамании, марги из Норвегии. Ему особенно повезло. Не появляясь в Индии около десяти лет, что-то заставило его приехать сюда месяц назад. Его благословением было наблюдать Бабу последние недели Его жизни.

Мы спокойно разговаривали друг с другом, как вдруг неожиданно волна чувств возникла в моей груди и до того, как я понял, что же я делаю, я уже плакал. Чинтамании поддержал меня, когда мои ноги подкосились.

- Ничего страшного, Дададжи, все в порядке, - сказал он.

В этомт момент я потерял свой центр. Ничто не могло утешить меня. Я волочил свои ноги по направлению к дому, плача не переставая.

Когда я вошел в дверь, я увидел Его. Его лицо было спокойным и красивым. Тут же я почувствовал себя хорошо. Он знал, что делал. Я полностью принял это.

Покинув комнату, я снова встал в очередь. Я подождал и снова вошел, и снова уставился на Него. Снова и снова я повторил этот круг. Это был мой последний шанс увидеть Его, почему я должен был делать что-то другое?

Через несколько часов ко мне подошел Дада и спросил меня, хочу ли я снять на камеру все происходящее в Бабином доме.

Я принял его предложение, зная, что это не принесет мне удовольствия, но это одновременно способ и занять себя, и оставаться в Бабиной комнате.

Я снял тысячи маргов в то время, как они обходили вокруг тела Бабы. Каждое лицо было уникальным, но все несли на себе печать муки. Время от времени кто-нибудь падал в обморок, кричал в агонии. Некоторые марги и работники, которых я очень уважал, полностью потеряли контроль, и вели себя словно потерянные. Относительно себя сначала я думал, что вернул свое самообладание. Но снова и снова я терял его и горько плакал.

Я снял на пленку многих братьев и сестер, которых я не видел годами. Но это был не самый подходящий момент здороваться с ними.

25 Октября, Калькутта.

Центральные работники организовали собрание для иностранных маргов и работников. Кого не интересовало, почему и как Баба неожиданно покинул нас?

Личный помощник Бабы Дада Кешавананда рассказал нам о дне, предшествующем 21 Октября:

С августа Он явно спешил. Он проводил очень мало времени в одиночестве, часто организовывая встречи с группами и отдельными людьми. За последние недели - много раз в ранние часы Он будил меня и просил позвать каких-нибудь работников. В первый раз, когда это случилось, я сказал ему, что было всего лишь 3 утра, и что они наверняка спят. Он рассердился и сказал: «Если эти работники не будут здесь в течениие десяти минут, то они никогда не узнают о тех программах, которая которые сейчас в у меня в моем уме». Конечно же, я позвал их. Мы все устали от Его скорости, но вместо того, чтобы притормозить, Он еще больше ускорялся. Иногда мы говорили обсуждали это между собой, удивляясь Его спешке. Но никто не мог представить, что Он был занят тем, что добавлял последние штрихи к работе своей жизни.

Всего за неделю перед своим уходом Баба дал Капалика инициацию самому большому количеству работников за всю историю. Он попросил, чтобы нашли сто кандидатов. По причине того, что Он всегда был очень избирательным, когда подтверждал утверждал кандидатуры для этого, мы не были готовы и смогли набрать только семьдесят девять. Обычно Он отвергал больше кандидатов, чем утверждал. Но в этот раз Он утвердил всех, даже не задав ни одного вопроса. Мы были сбиты с толку Его поведением.

Сразу же после инициации Баба заболел. Это-то, по крайней мере, это было совершенно нормальным. После того, как Он брал на себя самскары такого большого количества людей, Он обычно заболевал. В этот последний раз это было самое большое число.

В Ппоследний день, 21 Октября, Его здоровье улучшилось. Оно стало лучше, чем когда-либо. Утро было обычным. Он работал с той же самой ошеломляющей скоростью, какую Он продемонстрировал за в последние месяцы. Накануне поздно вечером Он написал две последнихе песни из Прабхат Самгиита (номер 5017 и 5018), утром Он поднялся в 3: 00, как обычно, чтобы сделать выполнить свои духовные практики. Потом во время бритья Он проверял работу различных отделений и давал инструкции во время бритья - даже это стало обычным в Его плотном графике. Он всегда говорил нам: «Вы должны быть готовы не только умереть во время работы, но и работать, умирая». Он явно следовал своим словам.

Около двух часов дня Он сказал мне: «Я хочу подумать». Когда я закрывал дверь, я подумал, Он никогда до этого не говорил таких вещей. Через несколько минут Он позвал меня. Я думаю, что в это время Он тщательно проверил свои планы и убедился, что ничего не осталось недоделанным. Он позвал одного из новых Авадхут и провел целый час наедине с этим Дадой. Это была последняя работа в жизни Бабы - личное внимание, оказанное молодому работнику. После этого Он сказал мне: «Сейчас я хочу отдохнуть». Этих слов Он тоже никогда не говорил. Примерно через пять минут Он позвонил и, когда я вошел, Он показал на грудь и сказал: «Сердце».

Я тут же побежал за врачами. Они быстро прибежали и начали массаж. Но когда они проверили Бабин пульс, их лица стали серыми. Когда они сказали: «Жизненная сила покинула тело», мы не могли в это поверить.

.....

Дада Мантрешварананда (Центральный Секретарь по отношениям с общественностью) сказал:

- Почему Он так неожиданно ушел? Я помню, несколько лет назад Баба сказал: «Когда моя работа будет завершена, я немедленно уйду. Я не задержусь ни на одну секунду». Он написал сотни книг, обеспечил нас необходимыми указаниями в каждой сфере нашей работы и жизни, полностью утвердил глобальную структуру, и, самое важное, подготовил работников. Что еще делать? Остальное зависит от нас.

Да, это зависит от нас. Около десяти дней назад, мне кажется, это было 12 Октября, во время отчетов Баба спросил нас три раза: «Могу ли я положиться на вас в своей миссии?» Мы несколько раз ответили: «Да, Ты можешь положиться на нас».

Многие работники не могли понять, что это значит, потому что по Его словам можно было понять, что Он покидает нас, но не икто не смел допустить подобную мысль. Он попросил нас повторить клятву:

«Всю свою энергию, весь свой разум, все мои мысли, все мои дела будут направлены на путь коллективного продвижения прогресса человеческого общества, не пренебрегаяоставлены без внимания другими все живымие и неживымие объектамиы, прямо с этого момента и до самого последнего момента моей жизни на этой земле».

Это придало нам такую силу, что все почувствовали прилив энергии и были готовы выполнять любую работу.

Спустя несколько дней, Баба спросил меня: «Мантнрешварананда, какой Прабхат Самгиит больше всего нравится людям?» Я назвал несколько песен, затем я добавил еще, и все еще не мог выбрать, и называл еще все больше и больше. Баба сказал: «Если я дам тебе время, может быть, ты составишь список всех этих песен. А нравится ли людям Туми эшечиле каоке наболе наболиа чолегеле? (Что значит, Ты пришел, ни кому об этом не сказав, и Ты ушел, никому не сказав.)» Я сказал: «Да, Баба, это очень нежная песня.» Я никогда не забуду, как Он мне улыбнулся.

ГдеПримерно в то же самое время во время процессе диктовки книги трем из наснам троим - Виджаянанде, Генеральному Секретарю и мне - Он сказал: «Вы знаете, что все врачи проводят на мне эксперименты? Но они не могут излечить меня. И никто не может вылечить меня. Это зависит только от моей самкальпы - силы моего решения. Если я думаю о болезни, я заболеваю. Если я думаю об излечении, я излечиваюсь. И только от меня зависит то, что о чем я должен думать».

Встреча работников Калькутты закончилась, как и планировалось, 17-го. Но Баба не дал этим работникам разрешения уехать. Это нарушило Его устоявшуюся систему. Началась Состоялась встреча сектора Дели сектора, и к этому времени подъехали глобальные основные работники. И только 21 мы поняли, что таким образом Он позаботился о том, чтобы максимальное количество работников присутствовало при Его Великом Уходе.

20-го в ночь перед своим уходом Он провел собрание - одновременно для Дад и маргов. Он опросил каждого марга, одного за другим, выслушав все их отчеты. Затем Он попросил нас повторить клятву, ту же самую, которую мы приняли на собрании 12 Октября. Насколько я знаю, это было первый развпервые, когда не только Дады, но и марги коллективно сделали давали обещание. Затем Он объяснил ситуацию во всем мире, описавобъяснив, как демонические темные люди делают все, чтобы разрушить социальный и экологический порядок, в то время, как хорошие люди быстро объединяются и готовятся к борьбе с этими демонами.

Затем Он сказал: «Змеи испускают выпускают свой яд. Это самый подходящий момент, самый правильный момент, самый удачный момент. Сейчас в этих критических обстоятельствах стоит ли нам продолжать проповедовать мир? Нет, нет, нет! Поэтому перед уходом из этого мира, я завершил нужные приготовления для борьбы против этих демонов».

Он добавил в стихотворной форме: Змеи везде испускают свой яд. Сладкая проповедь мира звучит как насмешкаой. Вот поэтому в вечер перед моим уходом из этого мира я посылаю ясный зов ко всем тем в каждом доме, кто готовится к битве против этих демонов в человеческом обличии.