Глава 9. - Спок. - Кирк остановился, собрав для этого последние клочки своей воли

- Спок. - Кирк остановился, собрав для этого последние клочки своей воли. Он взглянул на стоявшего перед ним мужчину, завернувшегося в длинные черные вулканские одежды и рассматривавшего его спокойными синими глазами. - Убирайся.

- Боюсь, это не представляется возможным.

- Ерунда. Разворачивайся. Иди.

- Близится время. - Спок сделал шаг вперед и Кирк дрожа отступил. Он чувствовал свой запах на этом теле, цепляющийся за одежду, соединивший ароматы вулканца и человека и сделавший его мучительно, невыносимо возбужденным. - Мы подойдем к запрограммированным тобой координатам менее чем через час.

Время. Близится время. Близится его Время.

- Пожалуйста, уйди. - Он повернулся спиной. Если он не будет смотреть... если он просто не будет смотреть... - Уйди, ты должен уйти. Если ты останешься, я причиню тебе вред.

- Это кажется маловероятным. Однако, как я уже сказал, для меня невозможно уйти. Дверь за мной была заперта, и согласно твоим инструкциям энсин Чехов и коммандер Скотт разработали замок, на вскрытие которого мне потребуется по крайней мере пять часов.

Кирк снова повернулся к нему, огонь в крови заставил пошатнуться остатки его разума.

- Они заперли тебя здесь?

- Да. - Спок сделал еще один шаг вперед, и Кирк отступая оказался прижат к переборке. В ловушке. - Как я и просил их.

- Что? – Сказанное было невообразимо, и Кирк отрицательно покачал головой. - Ты не должен быть здесь. Это не безопасно.

- Джим, - мягко упрекнул Спок. - Ты был готов ради меня рискнуть собственной жизнью. Неужели ты думаешь, я хотел бы сделать что-то меньшее?

- Я думал... – Так ведь? Разве он не думал об этом раньше? Разве он не решил остаться в одиночестве?

- Ты в нужде, - сказал Спок, потянув его обратно в настоящее, в реальность страстного желания, которое, казалось, начало проникать в сами кости.

- Да, - сказал Кирк. – Справляться с этим. Это... жестко. - Жестко, это было жестко, он был жестким, он нуждался в Споке, нуждался в своем партнере, он нуждался он нуждался он нуждался он нуждался. - Я не могу... Я не знаю, сколько еще смогу бороться с этим.

- Тогда не пытайся. Джим. T'hy'la. Отпусти.

Кирк издал придушенный звук, вскрик или стон, застрявший в горле.

- Я не могу. - Он потряс головой и как-то заставил себя сделать несколько неуверенных шагов прочь. - Я не должен. Это было бы...

- Неразумно? - предположил Спок, и Кирк издал дрожащий смешок.

- Если не сказать больше. Неразумно, да. - Что было бы неразумно? Он забыл.

- Я когда-то сказал, то что необходимо не бывает неразумно. Ты в нужде, - сказал он снова.

- Нужда. Да.

Его голос был хриплым, неустойчивым. Спок снова двинулся к нему, и Кирк должен был отойти. Почему? Он не знал. Не позволять Споку прикоснуться к нему... почему нет? Он не мог вспомнить. Аргументы сгорели, как и все остальное, но это одно он сохранил. Единственную уверенность, все, что осталось от него самого: нельзя дать Споку прикоснуться к нему. Он цеплялся за нее, свою последнюю защиту против этого отчаянного, всепоглощающего желания.

- Я разговаривал с доктором Маккоем, - проговорил Спок. - Он сообщил мне, что моя прежняя теория относительно твоей терпимости к моему присутствию была ошибочной.

- Ошибочной?

Бровь изогнулась, и член Кирка подпрыгнул.

- Полагаю, если быть точным, он использовал фразу «полная хрень». Судя по всему, прежде я не обладал всеми фактами. - Он приблизился, проявив терпение, когда Кирк снова уклонился. – Ты меня хочешь.

- Да. - Теперь нет смысла это отрицать. - Может... ванная. Запрись там, вызови безопасников. Выруби меня. - Его руки были сжаты в кулаки и дрожали от едва сдерживаемого желания коснуться.

- Я не верю, что это позволит решить проблему, с которой ты сейчас сталкиваешься.

- Одну из них. – О чем они вообще говорят? - Я убью тебя. Не позволяй мне.

- Не убьешь. Я чувствую, как ты горишь, t'hy'la. Позволь мне облегчить твои страдания.

T'hy'la. Спок уже второй раз его так назвал. Еще одно вулканское слово, и Кирк его не понял. Но что-то глубже, что-то струившееся под, за, и посреди его существа, что-то вне его и вместе с тем в нем, целиком отзывалось на него. Это было слово, которое он знал, не понимая, слово, которое он ощущал частью себя, не умея озвучить.

- Ты не можешь меня чувствовать, - сказал он, не совсем понимая откуда эти слова. - Мы не связаны. Я убью тебя. - Если он повторит это достаточно много раз, Спок поймет. Должен понять.

- Я считаю, ты ошибаешься, - сказал Спок. Он казалось приблизился, хотя Кирк не мог вспомнить, чтобы видел его движение. - Наши разумы не смогли бы действовать и процветать без какой-либо связи с нашими телами; я думаю, ноктаенцы должны были сформировать между нами связь, чтобы избежать полного разделения, и она выполняет функцию очень похожую на традиционные вулканские узы. - Он определенно теперь был ближе. - Ты не привык к присутствию чужих мыслей, так что не мог различить мои. Но я могу тебя чувствовать, могу ощущать какую-то часть твоих мыслей. Их жар. - Он сделал вдох, который казался не совсем ровным. - Yon-tor’du.

То что осталось от разума Кирка шаталось. Он не мог даже начать понимать, рассматривать, не в тот момент, когда Спок так близко, и они почти у цели, почти в том пустом участке космоса, который звал его. Но Спок потянулся к нему, и последний клочок сознания, последняя искра Джима Кирка запаниковала. Он был еще далеко не убежден объяснениями Спока, на каком-то базовом уровне по-прежнему уверен, что последствия его прикосновения будут катастрофическими. Поэтому он сделал единственное, что мог, чтобы остановить его, прежде чем рука Спока достигнет его лица: собственная рука Джима метнулась, захватив его запястье.

Едва его ладонь сомкнулась вокруг обнаженного запястья Спока, как он понял свою ошибку. Перчатки, защищавшие его прежде, уже отсутствовали. Между ними не было никаких барьеров, под его пальцами была только прохладная кожа.

Пламя, горевшее в его крови, взорвалось адским пожаром, и он погиб.

Он с рычанием притянул к себе Спока, почувствовав, как врезалось в него хрупкое человеческое тело. Одним быстрым поворотом Кирк пригвоздил его к переборке, зажав между стеной и собственной отчаянной, неотложной потребностью. На одну яркую долю секунды всем его миром стали синие глаза и вспыхнувшая розовая кожа, а затем его губы с требовательным стоном нашли губы Спока.

Его язык погрузился в прохладный влажный рот, скользя внутрь и присваивая, требуя. Мягкое, ответное прикосновение заставило его всем телом потереться о Спока, одной рукой жестко охватив его талию, а другую по-прежнему, как тиски, сжимая вокруг его запястья. Он беспомощно впился в бедро Спока, когда ласковым пальцам удалось изогнуться, потирая его костяшки, а затем Кирк кончил сильнее, чем когда-либо в своей жизни, толкнувшись бедрами в таз Спока серией коротких, жестоких судорог.

Не было ни чувство освобождения, ни блаженной эйфории. Пламя, казалось, только сильнее взревело, и у него по-прежнему стоял.

В него начали проникать мелкие осколки осознания. Спок целовал его в ответ, не обращая внимания на резкий металлический привкус крови, смешивавшейся на их языках. Свободной рукой он сжимал в кулаке рубашку Кирка, словно чтобы удержать его на месте. Его эрекция упиралась Кирку в живот, а в его уме не было ничего кроме бездонных глубин одобрения и желания. Кирк прервал поцелуй, чтобы прикусить его губу, поняв, когда потекла свежая кровь, что он, должно быть, сделал так уже, по меньшей мере, один раз. Спок совершенно не возражал, просто стонал и как мог выгибался ему навстречу.

И все же... и все же его пульс все еще был медленным, кожа по-прежнему прохладной. Если бы Кирк был в здравом уме, он бы понял, что это в пределах нормальных параметров человеческого возбуждения, что настоятельное желание, которое он чувствовал под своими прикосновениями, вторило его собственному. Однако, его единственной мыслью было то, что его партнер у него в руках и выражает мало энтузиазма.

Это было не достаточно. Была ли это реакция вулканца или человека, он не знал. Он знал только, что одного тела было недостаточно. Спок должен раствориться в нем, должен предложить себя по собственной воле и просить Кирка взять то, что он хочет. Его потребность в этом, в покорности этого сильного интеллекта и еще более сильной воли, была так же сильна, как и жажда физического завершения.

- Отдайся мне, - выдохнул он в приоткрытый рот Спока, и проложил вдоль его шеи цепочку жестких, как укусы, поцелуев. - Yon-tor na’nash-veh, t’hy’la. - слова выплескивались без сознательной мысли, выдыхались в прохладную кожу, выжигались на ней.

- Да, - простонал Спок, и склонил голову на бок в откровенном приглашении. - Джим. Я чувствую...

- Еще нет. - Он ослабил хватку и мучительно вздрогнул, когда их пальцы переплелись. Его язык щелкнул по устойчивому, медленному пульсу, бившемуся под нежной кожей горла. - Но ты будешь.

Тело под его руками и губами, тело, которого он так жаждал, было его домом на протяжении последних двадцати шести лет. Он обладал беспрецедентным знанием, как оно будет реагировать, на что оно лучше всего ответит, и он использовал эти знания с целеустремленной эффективностью. Каждое слабое место, каждая чувствительная точка безжалостно эксплуатировались.

Его ноги ослабеют, если нажать языком за левым ухом. Дрожь пронижет тело, если пальцы погладят и потянут за короткие волосы на затылке. Его член вскочит, если его соски ущипнуть или потереть, и он просто не в состоянии молчать, стоит только потереться бедрами о его бедра.

Он чувствовал, как Спок начинает ломаться, ощущал дрожь в его разуме так же верно, как и в теле. Каждый трюк, заставлявший это тело трепетать, задыхаться, кончать, сейчас обращался против него. Прошлые любовники направляли его руки, напоминая ему нажать вот там, говоря ему, где погладить и даже когда жестко схватить, и сквозь него прокатилась яростная ревность к этим фантомам. Он увеличил старания. Ему было слишком хорошо известно, сколько других было прежде на его месте, сколько других касалось, наслаждалось, овладевало этим телом, и не мог этого вынести, это было недопустимо, потому что оно принадлежало ему. Он будет стирать все эти прежние метки, уничтожать их, пока все оставшиеся не будут принадлежать только ему, а все чужие не будут выжжены.

Спок словно лишился костей, и тело Кирка, по-прежнему прижимавшее его к стене, было единственным, что удерживало его в вертикальном положении. Синие глаза затуманились. Его губы, вызывающе красные и распухшие, открылись для резких, задыхающихся вдохов. Его разум рассыпался на куски под атакой Кирка, смешиваясь в путаницу похоти, жажды и отчаяния. Но какая-то часть его упорствовала, держалась, изо всех сил пытаясь сохранить хоть какой-то контроль над собой. Не желая ослаблять восхитительное пожатие и отпускать пальцы Спока, по-прежнему сплетенные с его, Кирк протянул руку, чтобы сжать твердый член человека. Спок издал отчаянный вскрик, толкнулся раз, два, и с содрогающимся оханьем пролился в руку Кирка, а его голова стукнулась затылком об стену.

Экстаз, затопивший его разум, в сочетании с ощущением теплой спермы толчками покрывавшей его пальцы, послал Кирка через край вслед за ним. Он снова поцеловал Спока, и отодвинувшись поднял руку ко рту, чтобы упиться покрывавшей ее густой белой жидкостью. Ощущение собственного языка скользящего по его гиперчувствительной коже заставило его вскрикнуть и снова сильно толкнуться в бедра Спока. Тот смотрел на него расширенными синими глазами, как будто зрелище себя, делающего что-то настолько непристойное, лишило его способности думать.

Затем он наклонился вперед, закрыл глаза, и быстрым движением языка слизнул стекавшую каплю.

На него обрушилась новая волна страсти, и Кирк с голодным рыком снова завладел этим ртом. Мгновением позже он отдернулся и развернул Спока лицом к стене, с изумлением поняв, что вулканские одежды исчезли, и не совсем помня, когда и как это произошло. Затем его взгляд зацепился за плавные линии спины перед ним, сильные плечи, узкие бедра и упругую задницу, и он потянулся, чтобы снова насытить свои руки, чтобы насытить свой разум.

Неспособный ждать, он прижался к спине Спока и сорвал собственную одежду. Затылок, склонившийся на его плечо, оказался слишком заманчив, чтобы сопротивляться, и он начал работать губами, зубами и языком под смутно отдающийся в ушах звук рвущейся ткани. Под его ртом образовывались синяки, великолепные синие, черные и пурпурные с зеленоватым оттенком по краям, ярко-красные там, где он в своем увлечении поранил кожу. Это заставило его задрожать и зажмуриться, защищаясь от вида тела его партнера - помеченного, заклейменного, его.

Кирк пробежал руками по каждому дюйму кожи, до которого мог дотянуться, выпивая стоны, которых не смог сдержать Спок. Его язык проследил край одного округлого уха, пока он скользнул по гладким мышцам, находя мягкие волосы, так приятно задевавшие кончики пальцев, наслаждаясь буйством ощущений, приносимых таким простым прикосновением.

С кожей скользкой от пота, Спок откинулся на него так, что член Кирка скользнул вдоль щелки между его ягодицами. Затем он протянул руку назад и ох, мать его, вулканские уши были именно такими чувствительными, как Кирк всегда надеялся, и Спок в полной мере использовал этот факт. Кирк обнаружил свои пальцы во рту Спока, прежде чем осознал, что делает, и разбитые губы жадно приняли его внутрь. Он видел звезды все те две секунды, которые смог переносить это ощущение, прежде чем вырвал свою руку и скользнул двумя пальцами в тело Спока.

Ощущение его, прохладного, тесного, и уже скользкого, заставило Кирка снова кончить, прямо ему на спину, даже несмотря на затопившую его разум черную ярость.

Он испустил рык и ударил другой рукой по стене, жестоко вонзив зубы в участок мышц между плечом и шеей Спока. Тем не менее, его пальцы продолжали двигаться, не в силах бороться с желанием после охватившего его скользкого давления.

- Кто? - прорычал он в кожу Спока, и снова укусил его. Его зубы оставили глубокие отпечатки на шее, наполнившими его диким удовлетворением. Он крутанул пальцами и Спок вскрикнул, толкая бедра к стене. - Боунс? - Кирк убьет его. Он возьмет своего партнера, а потом найдет доктора и разорвет ему горло за дерзость.

Тогда рука Спока скользнула вверх, чтобы накрыть его. Он прижался лбом к стене и смог послать Кирку образ его, лежащего голым на своей кровати в темноте его каюты, открытую бутылку смазки рядом с ним и его собственные пальцы, погруженные глубоко внутрь него. Подготавливая себя, свое тело для удобства Кирка.

- Никто другой, ashayam, - выдохнул он, толкаясь назад, к нему, как только мог. - Никогда больше.

Кирк едва мог дышать. С феноменальной силой воли он вытащил пальцы и вместо них направил к его входу свой член. Он хотел смягчить свое вхождение, хотел дать ему время и сделать все как можно менее болезненным. Но едва он проскользнул за первое плотное кольцо мускулов, его контроль лопнул, и одним резким толчком он вошел в Спока так глубоко, как только мог.

Он уже не мог остановиться, не мог ничего сделать, кроме как продолжать толкаться, снова и снова вбиваясь в тело Спока, в плотную скользкую прохладу, что было лучше всего, что он когда-либо чувствовал, всего, что он когда-либо вообще представлял. Его руки схватили узкие бедра и оттащили их от стены, держа так, что Спок стоял, наполовину наклонившись и упираясь руками в стену. Кирк прижался к его спине, уткнулся лбом в загривок Спока и лишь его язык иногда стремительно выскальзывал, чтобы поймать собиравшиеся на его коже капли пота.

Его голова была залита потоком хорошо/больно/хочу/горячо/еще, и он уже не мог сказать, что он чувствовал сам и что сочилось через контакт с кожей Спока. А потом Спок сжался вокруг него и толкнулся назад, и это стало уже неважно. Это было его/Спока/их/наше и всем, что имело значение было еще, еще кожи, еще давления и еще еще еще.

Кирк еще непоколебимей устроился за спиной Спока и скользнул одной рукой вокруг, чтобы завладеть его членом. От этого его толчки стали короткими и неглубокими, но это не имело значения. Потому что это лишь немного отличалось от бесчисленного количества раз, когда он доводил себя одной только мыслью о Споке, погрузившемся глубоко в него, и его дыхании на своем затылке. Это было знакомо, и он знал, как двигать руку, когда дернуть запястьем, и мог чувствовать волнение и слабый намек на страх, росшие в Споке, потому что это было слишком хорошо, слишком сильно, и это могло свести его с ума.

Тогда сойдем с ума вместе, подумал он, и снова довел его до оргазма.

Он не знал, как они добрались до кровати, только знал, что он растянулся на Споке, их губы слились и руки соединились, целуясь, целуясь и целуясь. Он толкнул ноги Спока вверх, смутно восторгаясь удивлением в этих синих глазах, когда его партнер обнаружил, какое гибкое это тело. Затем он снова вошел в него, скользнув внутрь со стоном, когда его лоб уперся в лоб Спока. Когда он, начав толкаться, приподнялся, его охватило странное головокружение, от того, что он смотрел на свое лицо. Но его глаза, глаза Спока, их глаза были закрыты, и у него вырвалось низкое гулкое рычание.

- Спок. - Он резко толкнулся. - Посмотри на меня. - Он чувствовал такое отчаянье, словно мог умереть, если Спок не послушается. - Пожалуйста, - прохрипел он, - пожалуйста, мне нужно, чтобы ты смотрел на меня.

Глаза Спока открылись и тут же со стоном закрылись снова.

- Я нахожу это... тяжелым, - он задыхался, на последнем слове голос сорвался. - Смотреть в собственные глаза, когда мы... Джим...

Кирк схватил в кулак его волосы и дернул его голову назад, укусить его горло.

- Не на мои глаза, - выдавил он. - Не смотри на этого тело; смотри на меня.

Синие глаза снова открылись. Их взгляды встретились, и Кирка затрясло от силы бушевавшей в нем необходимости. Они должны быть так, как сейчас, только так, как сейчас, никогда больше не отрываясь друг от друга, с не более чем сантиметром пространства между ними. Ногти с силой впивались ему в спину, резкие отметки неистовства пришпоривали его, и это было хорошо. Он мог остаться так навсегда, подумал он, окруженный ощущением, вкусом и запахом Спока, вдыхая воздух с оттенком мускуса и соли. Соли его пота, соли его крови. Соли его спермы, вкус которой по-прежнему обволакивал его мозг.

Он кончил снова, и все равно был твердым, все равно горел, и что-то... что-то было не так.

- Недостаточно, - сказал он, едва ли осознавая слова. Он перенес вес на колени и обернул руки вокруг плеч Спока, потянув его вниз, чтобы встретить его бедра. - Еще.

Он едва мог видеть, его зрение затянуло зеленой дымкой с черной каймой. Единственной ясной вещью был взгляд Спока, ошеломленные синие глаза все еще глядящие в его. Он вбивался глубже, и еще глубже, но он ощущал только еще большую жажду. Это было, как с использовать воду для тушения горящего масла, и с каждым толчком пламя только вспыхивало сильнее.

- Мне нужно...

Он не знал. И что за хреновая шутка, что после всего этого он будет по-прежнему гореть, все равно умрет в пламени невыполненного желания. Он не мог больше смотреть на Спока и уткнулся лицом ему в шею, дрожа, желая, и горя.

Но его рука оторвалась от плеча Спока и легла ему на лицо, пальцы легли в положение, который было знакомым и странным одновременно. Ментальный толчок, а затем слова появились у него в голове и на языке, и ритуальные фразы зазвенели в ушах.

- Мой разум к твоему разуму... мои мысли…

… к твоим мыслям.

Его разум вошел в разум Спока, нырнув глубоко, и там действительно были и облегчение, и комфорт, и прохладное, спасительное радушие. Спасение от огня, угрожавшего им обоим. Он завернулся в него, чувствуя, как он вливается в него пока не осталось его чувства, только их, только наши, есть ДжимоСпок и t'hy'la, и так хорошо, так правильно вот так быть вместе. Касаться, но быть выше прикосновения. Быть единым.

Вечно далекий и вечно близкий. Никогда и всегда...

... да.