Соври сегодня, что я единственный для тебя

Бэкхён неторопливо идёт домой по вечерней улице. Сегодня это происходит уже в третий раз. Пак берёт его в своём кабинете, совсем не заботясь, что по дому ходит ворчливая Дари. В силу своего возраста, она немного глуховата, зато отменно видит. Возможно, она уже в курсе всего.

Оглядываясь по сторонам, Бэкхён переходит через дорогу. Осталось пройти ещё один квартал, и он попадёт в свою съёмную квартиру. По пути он думает о Чанёле, о том, как ему нравятся ласки этого мужчины. Теперь он сам тянется к выключателю, чтобы в темноте усилить ощущения от секса с Паком. Он уже не такой жестокий как в первый раз, и всё происходит быстро, только отходят они всё так же медленно. Бэкхён считает, что дело в либидо. Это просто похоть рвёт его штаны, когда мужчина рядом.

В этот раз Чанёль кажется слишком нежным, он уделяет удовольствию Бэкхёна слишком много времени, настолько много, что вместо того, чтобы растаять в этой нежности, Бэкхён хочет плакать. Горло скребёт обида и не на Чанёля вовсе, а на самого себя. Он не должен влюбляться.

Попросив два дня отпуска под видом неожиданных контрольных, Бэкхён сидит в своей квартире и не отвечает на звонки. Он предпочитает опустошить свой бар, который заготовил к приезду любимого старшего брата. Он пьёт так много, что «утро» наступает вечером последнего выходного дня.

Голова гудит, и он не может правильно мыслить, но всё же идёт на работу, улыбается Минсоку, прощается с Минджу, которая в очередной раз куда-то уезжает, побыв в семье всего две недели.

— Хён, почему ты плакаешь? — спрашивает ребёнок, отвлекаясь от раскраски. Он перепачкался в акварели и выглядит забавно с синими усами и жёлтым фингалом под левым глазом. Бэкхён улыбается ему и наскоро вытирает слёзы.

— Всё хорошо, малыш. В глаз что-то попало.

— Так помой. Мама всегда говолит «помой и больно не будет», — лепечет Минсок, пододвигаясь к Бэкхёну ближе.

— Да, схожу, промою свои глазки, а ты продолжай рисовать, — Бэкхён треплет мальчика по отросшим мягким волосам и уходит на кухню. Он знает, что Дари придёт сюда не скоро, а значит у него есть минут десять, чтобы успокоиться и, наконец, решиться покончить со всем.

Минджу должна вернуться через неделю. Бэкхён закусывает губу и отворачивается к раковине, чтобы ополоснуть лицо прохладной водой. Он слышит как хлопает входная дверь и тяжело вздыхает. Чанёль всегда приходит с работы раньше в тот особый день, когда Минджу уже прибывает на место назначения. Это значит, что он захочет быть с Бэкхёном. Бэкхёна растаскивает в разные стороны: он очень хочет, но нельзя. И где найти силы, чтобы отказать?

— Почему Минсок один? — Чанёль шепчет на ушко любовника, замечая, как вздрагивают его плечи. — Испугался?

Пак мягко поворачивает Бэкхёна к себе и обнимает руками лицо, замечая покрасневшие глаза.

— Что-то случилось? — он выглядит обеспокоенным, и от этого его вида сердце больно сжимается.

— Нет, всё хорошо! В глаз что-то попало, — Бэкхён улыбается через силу и торопится на выход, но Чанёль хватает его за кисть, останавливая.

— Останешься сегодня? — он опять переходит на тот самый шёпот, от которого мурашки бегут по телу и кидает в лёгкий жар. Чанёль ласково поглаживает тыльную сторону ладони и смотрит в любимые лисьи глаза.

— Мне надо готовиться к докладу, я хотел бы уйти пораньше, — Бэкхён всё же мягко вырывает свою руку из ослабевшей хватки и возвращается к Минсоку. Они играют ещё какое-то время, а потом Бэкхён на руках относит уснувшего мальчика в его комнату.

Он уже начинает спускаться с лестницы, когда Чанёль заманивает его в их с Минджу комнату и прижимает к двери, чтобы получить свой долгожданный поцелуй, но Бэкхён отворачивается, как в тот раз. Чанёль замирает в паре сантиметрах от его щеки.

— Мне нужно идти, господин Пак, — проговаривает Бэкхён, почти надменно, и давит на дверную ручку.

— Опять сбегаешь? — цедит Чанёль.

Знал бы этот мальчишка, чего ему стоит решение сорваться с того поводка, что так давно трёт его шею. Если бы он только знал, скольким Чанёль жертвует ради встреч с ним, и как ненавидит себя после каждого их раза. Но сегодня, Бэкхён отказывает ему, словно наигрался. И это адски злит.

— Я не сбегаю, господин Пак, — с напором отвечает парень, не отпуская дверную ручку. — Я всё ещё работаю на вас и присматриваю за вашим сыном.

После сказанного Бэкхён уходит от абсолютно шокированного его словами мужчины. Он понимает эти слова именно так, как парень того желает. Он не единственный для Чанёля, и это вдруг стало его беспокоить? А когда он вилял своей аппетитной попкой в этих чёртовых шортах, его это не заботило?

Чанёль рычит, с силой хлопая дверью. Но в груди вдруг становится так нестерпимо пусто. Этот мальчишка уже два месяца кружит его голову, и три раза ему удавалось окончательно свести его с ума. И теперь, он думает о нём постоянно. Работа не идёт, но сделку он всё же заключает. Чонин смотрит волком, но ничего не говорит, даже выпить не зовёт. Стоит ему лишь раз за обедом подметить, что Чанёль словно светится от счастья, и их разговоры сходят на нет.

«Кажется, ты, наконец, выпутался», — комментирует он и больше не говорит с ним как друг, он становится лишь братом жены и строгим боссом.

Чанёль делает последний глоток пятого стакана виски. Он уже ни черта не соображает, и очертания предметов размываются перед глазами, представая разноцветным цельным пятном.

Минджу два дня как дома, а Бэкхён уже как полторы недели забивает на него. Он отделывается лишь короткими поклонами и больше времени уделяет Минсоку. Мальчик слишком к нему привязывается, и Минджу начинает переживать, что расставание будет для их сына тяжелым. И в тот день Чанёль словно просыпается. Он узнаёт, что Бэкхён написал заявление. Через неделю он уйдёт. Поэтому он пьёт, потому что иного в голову не идёт.

«Я жду вас в этом мотеле. Комната 315»

Чанёль несколько раз перечитывает сообщение, запоминает адрес и время, а затем удаляет. Минджу часто использует его телефон.

— Что-то случилось, Чанёль? — спрашивает она за ужином. Минсок спит, уложенный Бэкхёном в последний раз, а Чанёль весь трепещет в ожидании предстоящей встречи. Он думает, будет ли его мальчик более открытым в этот раз. Позволит ли он хотя бы обнять себя. Допустит ли он единственный поцелуй.

Я скучаю...

— У меня завтра важная встреча, не жди меня, ложись спать, — Чанёль улыбается, и Минджу розовеет. Надо же ей было так влюбиться в него. Чанёль сочувствует ей, потому что никогда не сможет ответить на её чувства в той же мере, и если когда-то он ещё сомневался в этом, то теперь точно убеждён.

Минджу не ждёт к ужину, да и сама на него не идёт. Дом пуст. Минсок ночует у её родителей, а она сама сидит в машине возле мотеля любви, в самом бедном районе города и сканирует дверь, за которой уже час как скрылся Чанёль. Она не торопится выходить из машины, и вовсе не накрапывающий дождь её пугает.

Чанёль приходит вовремя, и сразу же чувствует на губах сухие поцелуи, но позже кожу начинает разъедать солёная влага. Бэкхён плачет, но Пак не может остановить его, чтобы заглянуть в глаза. Его обнимают, целуют, стягивают одежду, но Чанёль не может возбудиться. Его мальчик плачет.

— Перестань! — шепчет Чанёль, отстраняя от себя хрупкие руки и валит Бэкхёна на кровать. Он, наконец, видит блеск его глаз, но в комнате слишком темно, чтобы что-либо понять. Он тянется к выключателю ночника...

— Не включай! — Бэкхён резко останавливает его, уцепившись за запястье руки. — Прошу, не включай свет, — хрипит парень, выгибаясь. — Я хочу тебя! Почему ты не трахнешь меня, наконец? — Бэкхён повышает голос, и грозно сверкает глазами, сгибая коленку, чтобы дотянуться стопой до паха мужчины.

— Скажи мне правду? — просит Чанёль, осторожно касаясь горячей влажной щеки. Он пытается разглядеть лицо парня, и не понимает насколько тому больно говорить эту самую правду. Чанёль чувствует подступающую злость, и пока парень молчит, он желает выговориться. — Ты ещё та сучка. И я вправду сошёл с ума из-за тебя. Ты ничего мне не сказал и решил уволиться, почему?

— Так было нужно, господин Пак!

— Прекрати! Называй меня по имени! — приказывает Чанёль, продолжая вглядываться в лицо притихшего Бэкхёна. — Нужно для кого?

— Для нас! Для тебя… Для меня, — голос Бэкхёна срывается, и он переходит на шёпот, а потом сглатывает комок, давно стоявший в горле, и закрывает глаза. Чанёль видит, как смыкаются его веки, и по щеке скользит очередная слеза, которая блестит от света неоновой вывески с названием мотеля через дорогу.

— Не плачь! Прошу, не плачь и расскажи мне, — Чанёля начинает мучить отчаяние, он совершенно ничего не понимает.

— Трахни меня, — повторяет парень, и тянется к губам мужчины.

Чанёль сдаётся.

Они раздеваются очень медленно, настолько, чтобы Чанёль мог упиться прикосновениями к чужой коже, по которой так скучал. Его ещё мучает ощущение, что что-то не так, но он покрывает грудь парня жаркими поцелуями, спускаясь к резинке трусов. Он облизывает пупок и подцепляет, наконец, упругую ткань. Член Бэкхёна подрагивает, когда погружается в рот мужчины, а сам парень сипло стонет, выгибаясь в спине. Изящные пальчики путаются в жестких коротко стриженных волосах мужчины, и несильно давят на затылок.

Чанёль пользуется смазкой и презервативом, которые находит в выдвижном ящике прикроватной тумбочки. Растяжка не занимает много времени, только вот пальцы не слушаются, когда он хочет натянуть презерватив. Бэкхён вынимает упаковку из его рук и рвёт фольгу зубами, а потом без проблем раскатывает резинку вишнёвого цвета по твёрдому члену мужчины.

Первые толчки получаются очень медленными, и Бэкхён шумно дышит через нос, получая странное удовольствие от этих неспешных движений. Чанёль и сам задыхается. Ему хорошо даже так, главное под ним не Минджу, которая смотрит своим влюблённым взглядом в самую душу, а его Бэкхён, глаза которого плотно закрыты сейчас.

— Посмотри на меня, — хрипло шепчет Чанёль, касаясь чужих губ лёгким поцелуем.

Бэкхён раскрывает глаза и смотрит пронзительно и нежно. Настолько нежно, что Чанёль тонет в этом взгляде. Он похож на взгляд Минджу. Слишком похож.

— Я тоже люблю тебя, — выдыхает Пак, ускоряя движения.

Бэкхён округляет глаза, но времени на удивление у него просто не остаётся: Чанёль слишком быстрый, слишком приятный. Бэкхён захлёбывается стонами, чередуя их с мычанием.

Дверь открывается в тот момент, когда Бэкхён лежит на животе, а Чанёль нависает сверху осторожно и медленно толкаясь в него, растягивая их удовольствие. Теперь они оба знают, что делят это наслаждение ровно пополам.

— Ча… Чанни? — Минджу захлёбывается воздухом, а потом давится слезами, она хочет закричать, но сильнее прижимает руки к губам. Чанёль смотрит на неё размытым взглядом, и когда понимает что происходит, дверь остаётся закрытой, а Минджу нигде нет.

Теперь Чанёль всё понимает. Он выходит из Бэкхёна и садится на кровать, вплетая пальцы в волосы, и сильно давит ладошками на виски.

— Вот почему, — удручённо говорит мужчина, и тянется к своим брюкам. Он чувствует себя преданным, растоптаным. Ему совсем не жаль Минджу, она всё равно бы узнала рано или поздно, от него или вот так. — Зачем?

Бэкхён также садится на кровати, но спиной к Чанёлю, плотно прижимая ноги к груди и укладывая подбородок на колени.

— Двенадцать лет назад, ты встречался с моим братом. Как выяснилось, в тот день случился ваш первый и последний поцелуй. И его увидел мой отец, потому что ты решил поцеловать моего брата у калитки нашего дома. Ему было всего пятнадцать, а отец прогнал его из дома. Он ходил по друзьям, так и не получил нормального образования, а теперь живёт в другом городе, скрываясь от своего прошлого. Я должен был наказать! Ты должен был... получить своё... — Бэкхён срывается на хрип и замолкает, даже, кажется, не дышит.

— Ты хотел отомстить?

Бэкхён продолжает молчать. Пак усмехается и поднимается с кровати, в тишине надевая на себя измятую одежду.

— Единственный кому ты испортил жизнь этой местью, так только себе. И, я думаю, ты сам это знаешь, — Чанёль застёгивает пуговицу на пиджаке и уходит, напоследок кинув на обнажённую спину Бэкхёна преисполненный болью взгляд. Он точно слышит всхлип, до того, как щёлкает дверной замок.